Как Сума меня венчала

Любовь сильнее смерти. Это говорю я, чьи родители любили друг друга и погибли в бою в один день.

Ии, Великая правительница Имллт, «Послевоенные дневники», т. 1, св. 2

(Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд)

Да не спорь ты с собою,

Подняв смерть за цевьё,

   Не грусти перед строем

   Про своё житиё.

      Что прожил перед боем  –

      То теперь и твоё…

И́и, Великая правительница Имллт, «Послевоенные дневники», т. 5, св. 1 (Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд)

Ночь летнего солнцестояния

Такая ночь бывает только раз в году – во время царствования света на земле, в день летнего солнцестояния, когда разрыв между вечерними и утренними сумерками сокращается всего до нескольких часов. И почему-то именно в эту щёлочку тьмы всегда и норовит проскользнуть большое зло…

Ии, Великая правительница Имллт, «Послевоенные дневники», т. 1, св. 3

(Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд)

По часам уже ночь, а солнце село всего час назад. Сумерки почти угасли. Я стою на взлётной площадке для нашего служебного катера, засунув руки в карманы и задрав голову к разгорающимся звёздам, которые видны в разрывах туч. Зовут меня А́чет, оперативный позывной – Космонавт.

Я ещё не знаю, что это ночь перед боем. Наверное, самым серьёзным боем в моей жизни. Да что там – следующие сутки перевернут всю мою жизнь так, как я и предположить не мог…

Днём было жарко, а как стемнело – пришла прохлада. И я радуюсь тому, что решение сходить проветриться на территорию базы оказалось правильным.

Наружного освещения у нас, как и полагается на секретной базе, конечно, никакого нет. Кругом темнотища. Но я тут и в темноте отлично ориентируюсь.

Чтобы размяться, я прошёлся туда-сюда по бетонированной взлётной площадке, поглазел на слегка фосфоресцирующие в темноте широкие белые полосы разметки – большой посадочный круг и намалёванные внутри него кресты для выверки навигационной системы. Заглянул в чуть приоткрытые ворота ангара, где дремала до поры крылатая машина. Потом побродил у гаража…

Сильный прохладный ветер гулял по кустам на краю лётной площадки, тревожным шелестом листвы разгоняя ночную тишину. Я всё ждал, пока он окончательно выдует из меня сон. Я уже свыкся с мыслью, что и в этот раз отоспаться на дежурстве не удастся.

Собственно, я каждый раз рассчитывал отоспаться. Ну, конечно, только в те ночные дежурства, когда мы не куролесим где-нибудь по берегам Уараты или не мёрзнем в какой-нибудь нудной засаде. Но каждым спокойным вечером наш шеф по прозвищу Сержант подкидывал мне на ночь глядя какую-нибудь работу. На самом деле, по званию он – полковник, руководитель оперативного крыла адвослужбы колонии Имллт. И в искусстве придумывать разнообразную работу ему нет равных. То с документами что-то делать, то оружие в порядок приводить… Я и сегодня ждал чего-то такого. Но уже стемнело, а командир меня пока никуда не дёрнул. Вообще-то время уже близится к полуночи – всё-таки летнее солнцестояние, темнеет очень поздно. Вот я и решил – чего там до утра осталось? Лучше дома потом спокойно отключусь…

Так, пора приводить себя в порядок! Самопроверка! Много лет назад, ещё в самом начале службы, Сержант научил меня этой мысленной процедуре самоконтроля. И с тех пор она вошла в привычку. Очень помогает! Итак…

Место действия…

Планета Имллт, внешний сектор колоний Малого кольца.

Континент – Первая Земля, юго-западное побережье.

Северная окраина Кодда, второго по величине города колонии.

Секретная база оперативного крыла адвослужбы колонии Имллт. Стоим на страже внешних границ колонии и разрешаем всякие межпланетные инциденты вроде вылазок контрабандистов и происков шпионов. А внешняя граница у нас одна – космос.

Время…

23:25 по местному времени, примерно через час после захода солнца.

Сегодня 23-е Света, первого месяца лета, 1366 год от Закрытия Вечного Моста.

Вечный Мост – это то, что соединяло наши миры с миром Праматери или, как его ещё называли, Землёй.

До межзвёздной войны, предсказанной в Послании, которое я почти два года назад приволок с Космодрома на своей профессиональной карте, осталось чуть больше семи лет.

Оружие…

Пистолет в кобуре подмышкой. Для большинства случаев этого хватает, основная работа у нас – головой и ногами. Хотя бывает и по-другому…

Связь…

Рация на поясе. Брелок специальной секретной связи, как всегда, – на груди, на цепочке. Брелок этот – вещь хитроумная. Передаёт информацию медленнее рации, зато ни обнаружить передачу, ни экранировать её невозможно. И помехам он неподвластен.

Состояние…

Нормальное, рабочее состояние. Спать только хочется.

Внешний вид…

Вид боевой. Степень потрёпанности невысокая.

План действий…

Дежурить дальше! Служба… Других вариантов сейчас нет. А планы в такой ситуации должны быть у руководства. Ну, ещё, может, у тайных противников нашей колонии…

Я вернулся в комнату дежурной смены. Тут у нас было нововведение – почти в центре, где раньше рядами стояли стулья для дежурных, теперь торчала увесистая восьмигранная металлическая тумба, рядом с которой был оборудован кустарный пульт. Над этой тумбой вечно висела голограмма, где поверх зеленоватой объёмной карты юго-западного побережья нашего континента были прочерчены голубые коридоры взлётных и посадочных трасс Космодрома. Это был выносной терминал его гравитационного локатора – мне сказали, что для нас его выхлопотал Папаша Корн, руководитель таможенного крыла нашей адвослужбы, раскопав какой-то пункт в межпланетном законодательстве. А основанием послужил прошлогодний взрыв на таможенном терминале. Где я как раз и подорвался… Оказалось, что, помимо происков инопланетных диверсантов, там ещё и какие-то права колонии по контролю над оборотом грузов оказались нарушены, вот к этому господин Корн и прицепился, в очередной раз одолев межпланетную бюрократию.

Получается, что и я приложил руку к тому, что у нас теперь было это чудо с голографическим экраном, где город Кодд с бухтой и всё побережье вплоть до Ласкового берега выглядели как крохотный сказочный мир. К тому же, этот полный добрых красок мирок был щедро украшен перемигивающимися цветными огоньками, которые все что-то там означали, да узорчатыми, сотканными прямо из воздуха паутинками надписей на языке технический итик, в которых всегда был глубокий смысл…

Терминал у нас появился не так давно, а я уже представить себе не мог, как мы раньше умудрялись нести службу без него. Теперь каждый садящийся и взлетающий корабль был как на ладони. Гравитационный локатор не только позволял следить, чтобы никто особо не выходил из установленных взлётно-посадочных коридоров, но и тут же обнаруживал любую попытку что-то сбросить – у нас вспыхивала сигнализация о том, что корабль потерял какую-то часть своей массы. Чувствительность локатора Космодрома, этого гигантского сооружения, управляемого искусственным разумом, была поразительна – за полторы тысячи километров он легко определял потерю массы всего в десятки килограммов.

Благодаря этому адвослужба только за последний месяц накрыла три крупных контрабандистских груза. Причём в двух эпизодах отличилась наша смена. Один раз даже пострелять пришлось.

С точки зрения удобства перехвата дислокация нашей базы почти идеальна. Как подсказывает здравый смысл, если учитывать диапазоны скоростей и высот полёта, то что-то втихаря сбрасывать со звёздного корабля удобнее всего при заходе на посадку. Только на посадочной трассе он сравнительно медленно и относительно невысоко летит, и продолжается это достаточно долго. Ну, то есть, скорости околозвуковые, высота всего-то километров двадцать-тридцать, не больше, и на сброс есть несколько десятков минут.

Звёздный корабль – это средоточие невероятной мощи, и в атмосфере планеты он может выполнить любой манёвр, да только энергию зазря тратить никому не хочется. Вот и идут корабли по траектории, наиболее выгодной с точки зрения баллистики и аэродинамики.

А поскольку Космодром у нас расположен в средних широтах северного полушария, то к нему ведёт два пучка посадочных трасс – юго-западный и северо-западный. Подлетают к нам все, в основном, с юго-западного направления, со стороны океана. И все три юго-западные посадочные трассы как раз проходят через сам Кодд и ближайшие к нему участки побережья.

Именно тут, у границы воды и суши, в глухомани, но поблизости от населённых районов, контрабандистам выгоднее всего проводить свои операции. А юго-западная трасса номер три, коридор которой проходит над восточными отрогами пустынных и пологих Наветренных гор и слегка захватывает кусок двухсоткилометрового пляжа под названием Ласковый берег, где народ тоже селится неохотно, так просто создана для тайных забросок инопланетного товара.

Пучок северо-западных трасс проходит над совершенно не обжитыми районами континента, и наземные операции там крайне затруднены. К тому же, теми трассами редко кто пользуется. Не знаю почему, может, звёздная лоция так написана… Но, во всяком случае, что-то там устраивать – это самый верный способ привлечь к себе внимание, чего контрабандисты очень не любят…

Из-за появления в комнате дежурной смены замечательной высокотехнологичной штуковины, так удачно дополнившей простую восьмигранную пирамидку информационного терминала Космодрома, которая была у нас уже давно и занимала своё место на отдельной тумбе у командирского стола, пришлось сделать перепланировку. Стулья, которые раньше стояли в несколько рядов, отодвинули к стенам. И теперь стало невозможно привычным образом дрыхнуть на дежурстве, как раньше – сложив руки на спинке стула предыдущего ряда и пристроив на них отяжелевшую голову. И потому Ста́ки, мой напарник, засыпая, развалился на этих стульях у стены, раскинув в стороны жилистые руки. Они торчали из коротких рукавов майки защитного цвета, точно отставной лейтенант пытался обнять весь мир. Голова его запрокинулась и вывернулась вбок. Конечно, ему было неудобно. Но чем я мог помочь бедняге? Стоя посреди комнаты, я мог лишь хмуро созерцать лепной рельеф мускулатуры его рук и шеи с острым выдающимся кадыком. Хорошо ещё не захрапел дружище Стаки, против правил уснув на дежурстве…

Кра́сен был мужик постарше, и потому он поступил хитрее – сдвинул три стула в угол и при своей плотной комплекции даже не выглядел спящим, только нос опустил.

За пультом выносного терминала сегодня сидел Йец. Он вечно надевал на дежурство какие-то модные цветастые рубашки, которые висели на его худющих плечах, как на швабре. И Сержант, неодобрительно поглядев, обычно давал ему какую-то особо муторную задачу. Вот, к примеру, сегодня спать ему было никак нельзя: он сидел за терминалом локатора. Вытянув цыплячью шею, парень только моргал слипающимися глазами, обречённым взглядом провожая ползущую по голограмме алую точку очередного садящегося корабля. Жёсткие чёрные волосы его стояли торчком – я заметил, что привычка постоянно ерошить их проявлялась чаще, когда он волновался или сильно уставал.

Лучше всех устроился Саст. Наш красавец-шатен, гроза женских сердец, падких до идеального телосложения, сегодня был назначен оперативным дежурным. В дежурке, в этой прозрачной крепости из бронестекла, был не только стул, но и стол. В стол-то он и уткнулся лбом. Руки его были сложены на затылке – похоже, он сначала подпирал ими голову, но потом наш дежурный задремал, руки ослабли, и башка его плавно «зашла на посадку». Вообще, изо всех троих дрыхнущих его поза выглядела самой комфортной – ну что ж, должны быть хоть какие-то преимущества у оперативного дежурного…

Это произошло неожиданно. И началось всё не с благородного и понятного любому воину «бабаха», а всего лишь с противного пиликанья допотопного динамика где-то в недрах нашего самодельного пульта. Поморщившись, я повернул голову к источнику звука и тупо смотрел, как разматывается паутинка алых предупреждающих надписей вокруг отметки снижающегося корабля.

Йец встал со своего вращающегося кресла, чтобы лучше видеть голограмму. А пиликанье всё не смолкало. Тогда я подошёл и встал рядом с нашим аналитиком. Первым делом, как учили, я прочёл общие данные на самом краю голограммы. Это был второй рейс за текущие сутки и только двести второй с начала года – в ту пору не так-то много кораблей посещало Имллт. Светящаяся точка звёздного корабля ползла через океан по нарисованному проектором голубому коридору третьей юго-западной посадочной трассы, призрачных голографических границ не нарушала и уже приближалась к побережью, как вдруг с ней случилось что-то, что и стало причиной пиликанья.

– Двести второй, потеря массы… – как зачарованный проговорил Йец. – Высота сорок… Скорость тысяча триста…

– Ну и чего? – я слегка толкнул Йеца плечом.

Я-то уже понял, что произошло. И сразу сообразил, что нужно делать. А вот Йец наш аналитиком был прекрасным, а до оперативника ему ещё было расти и расти. В сложных ситуациях он пока ещё терялся.

– Тревога… – упавшим голосом произнёс Йец.

Услышав это слово, Стаки вздрогнул и приподнял запрокинутую голову. Я всегда поражался особенностям его армейского мозга. На некоторые ключевые слова он в любых ситуациях реагировал предсказуемо.

Стаки удивительно легко поднялся. Протирая кулаками глаза, он подошёл и встал рядом с нами. Секунд пять анализировал ситуацию.

– Тревога… – опять негромко повторил Йец.

– Э, не так нужно, – Стаки по-дружески хлопнул Йеца по плечу.

Набрав в лёгкие воздуха, бывший лейтенант запрокинул голову и, разведя в стороны руки, завопил на всю комнату:

– Тревога!!!

Потом он взял руку Йеца и его пальцем нажал на пульте большую красную кнопку с соответствующей надписью. И тотчас же по всем помещениям базы раздались резкие звонки тревожной сигнализации.

Красен, очнувшись ото сна, выскочил из своего угла как ошпаренный, чуть стулья не опрокинул. Краем глаза, через бронированное стекло, я увидел, что Саст тоже проснулся и теперь лихорадочно нажимает что положено на пульте оперативного дежурного. А я, нахмурившись, пытался в нарастающей суете отследить по голограмме развитие ситуации с кораблём-нарушителем.

За прошедшие два десятка секунд ниже переливающейся метки корабля прорисовалась крохотная рубиновая точка и, помедлив ещё секунду, терминал гравитационного локатора начал выдавать для неё отдельные данные – вязь кроваво-красных узоров из надписей на техническом итике тоже стала опутывать её, формируя своеобразный невесомый шлейф, словно за падающим метеором. Звонки боевой тревоги сделали то, с чем ночной ветер так и не справился до конца – весь мой сон как рукой сняло. Я читал все сообщения слёту, полученные ещё в юности знания заработали на всю катушку. Космос снова тянулся к нам через установленные Космодромом границы, и от этого у меня внутри пробудился знакомый холодок.

В комнату быстрым уверенным шагом вошёл Сержант, и я физически ощутил, как пространство вокруг наполнилось его волей – этому феномену, каждый раз возникавшему во время тревог, я не мог найти объяснения. Он появился из своего личного кабинета. Наверняка тоже спал – живой же человек, как все мы. Но, в отличие от нас, он вовсе не выглядел заспанным. Только прозвучала ночная тревога – и он уже полностью одет. Причём во всё чёрное – армейские ботинки, куртка, брюки… На его лице, совершенно невыразительном, опасно поблескивали голубые глаза. Приглаживая свои редеющие светлые волосы, шеф подошёл к голограмме гравитационного локатора и коротко кивнул Йецу:

– Докладывай!

Йец, одолев наконец растерянность, начал что-то чётко барабанить про курс, скорость, высоту и третью юго-западную посадочную трассу.

– Масса какая? – потребовал уточнить Сержант, ткнув пальцем в отделившуюся от звёздного корабля точку, которая всё больше от него отставала.

– От восьмисот килограммов до тысячи… Потеря массы корабля была больше килограммов на сто…

– Это ясно, сопутствующий выброс газа… – прервал его шеф. – Удаление от побережья сейчас какое?

– Корабль уже прошёл Наветренные горы…

– Да я не про корабль спрашиваю! – я чувствовал, что Сержант начинает сердиться, глядя на наши сонные и слегка растерянные морды. Про корабль всё было и так видно на голограмме – он, опережая сброшенный груз, уже пересёк береговую черту и уходил вглубь континента, к далёкому пока ещё Космодрому.

– А оно… – Йец слегка запнулся, так как название для того, что отделилось от корабля, он пока даже сам для себя не подобрал, однако тут же продолжил, без дальнейших колебаний перепрыгнув через невнятное местоимение и вытаращив глаза от усердия. – Сейчас оно над Ласковым берегом…

– Рассчитать район падения! – последовал чёткий приказ, словно Сержант не агентами сейчас командовал, а огневой батареей.

Йец тут же бросился к пульту, пальцы его забегали по сенсорам, и от коварной красной точечки, укутанной в огненное кружевное гало из выданных контрольной системой Космодрома предупреждающих надписей, протянулась вперёд и вниз оранжевая ниточка параболической кривой. В конце её, там, где линия коснулась объёмной карты побережья, синей кляксой расплылся неровный эллипс ожидаемой зоны падения. Это оказался глухой район в нескольких десятках километров от побережья. Ласковый берег, в силу своих природных особенностей, место малонаселённое. Но загадочный объект метил просто вообще в никуда.

– Что-то поздно сбросил… Ни на берег, ни в прибрежные воды не попадает… – вполголоса высказался Красен. – На контрабандистов не похоже. К чему так? Там же ни посёлков, ни дорог…

– Верное замечание! – повернулся к нему Сержант.

Но во взгляде командира явно читалось, что в этот раз он ожидал от своего агента несколько большего. И от Красена это не ускользнуло.

– Это должна быть маневрирующая цель… – неуверенно добавил тот и посмотрел на Сержанта.

– Уклоняется в сторону! – тут же, словно эхо, выкрикнул Йец из-за пульта.

– Цель маневрирует! – поправился он, с благодарностью подхватив подсказанное товарищем слово.

Видно было, как скомканная под рельеф местности синяя клякса района падения поехала в сторону от линии изначального курса.

– Меняет траекторию с перегрузкой пять! Поворачивает западнее! – в голосе Йеца звенело волнение.

– Что-то я такого пока не видел… – напряжённо вздохнул Красен.

– Это только пока! – сказал Сержант и подошёл к двери оружейки, которая предусмотрительно выходила в комнату дежурной смены. Командир приложил ладонь к панели управления замками, и по ней пробежала голубая волна считывателя. Пискнул контроллер, лязгнули запоры, и Сержант решительно толкнул дверь рукой.

– Дежурной смене получить карабины и боевое снаряжение! – приказал он.

Такой приказ «на боевую» мы слышали впервые. До этого – только на тренировках. Обычно достаточно было личного оружия. Ну, брали иногда с собой в засаду один-два карабина, контрабандистов стращать – те, когда попадались, в бой обычно не вступали.

Йец удивлённо обернулся к командиру.

– Ну, ты же объявил тревогу! – чуть усмехнулся Сержант, заметив его взгляд.

Потом шеф повернулся к Састу, который встал и разглядывал нас через бронестекло комнаты оперативного дежурного.

– Поднять по тревоге вторую смену! – приказал ему Сержант.

– Докладывай, Йец, не молчи! – потребовал Сержант, когда мы вытащили из оружейки каждый свой кокон и принялись обмундировываться. Коконы Йеца и Саста мы тоже вытащили и положили на пол посреди комнаты. Коконом мы называли нехитрое солдатское сооружение – тактический шлем и импульсный карабин, просунутые внутрь кирасы и перетянутые ремешком. Действительно внешне напоминало кокон с не вылупившимся пока солдатиком.

– Цель набрала горизонтальную скорость! Примерно пятьсот в час! – отозвался Йец. – Держит курс почти точно на запад! Компьютер оценивает аэродинамическое качество не менее семи, так что пролетит километров сто пятьдесят! Это если у неё двигателей нет…

– Если она меньше тонны весит, то маршевых двигателей, скорее всего, нет, – сказал Сержант, загоняя боевую батарею в гнездо и ставя свой карабин на предохранитель.

Продолжение было шокирующим.

– Я думаю, это десантная капсула, – сказал Сержант и совершенно спокойно добавил. – Полагаю, к нам гости пожаловали… Диверсанты!

Да, вполне вероятный ночной бой с инопланетными диверсантами – это вам не контрабандистов по кустам гонять… Нервно хихикнув, я напялил армейский тактический шлем и по старой солдатской традиции хлопнул себя по затылку. Конечно, штуковина это была не ахти какая – со свободным дыханием, на лицевом щитке, кроме примитивного фотоумножителя и простейшей схемы боевой ситуации, считай, никакой индикации и не было. Но что поделаешь – мой шлем космического охотника и бронированный боевой костюм, подаренные косможителем Чактом, командиром рейдера «Звёздная искра», и спасшие мне жизнь при взрыве на таможенном терминале, пока так и не удалось починить. Мои планетянские косточки да шкура зажили гораздо быстрее.

Тут в комнату, где готовилась к бою дежурная смена, вошёл Уи́ц, наш пилот. В отличие от простых агентов, своё дежурство он мог проводить, мирно подрёмывая на койке в комнате отдыха. Кроме того, ему полагались дополнительные пять минут на сборы в случае тревоги. Но свою службу он знал хорошо – явился точно через пять минут, уже в лётном комбинезоне, полностью экипированный и с пилотажным шлемом в руках.

Человеком Уиц был, конечно, очень странным. Вот и сейчас, во время тревоги, на его сухоньком лице играла широкая кривая улыбка, почти оскал. Одно плечо он держал выше другого и смотрел куда-то мимо нас, в угол комнаты. Но Сержанта, нашего командира, это, казалось, вовсе не беспокоило.

– Заводи! – коротко приказал он Уицу.

– Есть, командир! – скрипучим голосом отозвался наш пилот, и его тщедушная фигура в лётном комбинезоне тут же исчезла за дверью.

– Штраф! – воскликнул Йец, указывая на чёткие строчки алого и фиолетового цвета, проявившиеся на краю сияющей посреди комнаты голограммы. – Космодром выкатил кораблю большой штраф за потерю массы на снижении!

– Угу, да ему плевать на это… – пробормотал Красен. – Всё проплачено, небось…

И только тут наш аналитик заметил, что все стоят вокруг него уже в полном вооружении, в кирасах и тактических шлемах.

– А я? – Йец вскочил на ноги.

Помню, в тот момент я ещё обратил внимание, что по росту он был чуть ли не выше нашего Сержанта.

– Принять пост оперативного дежурного! – приказал ему командир.

– Но… – парень сглотнул и заморгал.

– Это приказ! – отрезал шеф.

– Саст, сюда, с ключами, быстро! – повернувшись к бронестёклам дежурки, гаркнул он во весь голос.

В рекордные сроки преодолев две бронированные двери, в комнату влетел Саст.

– Сдать пост! – когда Сержант так командовал, хотелось как можно скорее превратиться в исполнительный механизм, который всё делает моментально и без ошибок.

Саст обеими руками протянул Йецу брелоки с перемигивающимися электронными ключами.

– Кокон! Экипироваться! – приказал Састу командир, и тот сразу бросился к своему снаряжению, вынесенному для него из оружейки товарищами.

– Сколько до падения объекта? – толчком в плечо Сержант вывел Йеца из трагического ступора. – Ну?!

Тот, едва не выронив вручённые ему принадлежности оперативного дежурного, снова бросился к локатору. Стоя в сторонке, я помалкивал и смотрел, как на голографической объёмной карте нашей зоны ответственности синее пятно вероятного района падения, всё сужаясь и растягиваясь в длинный эллипс, быстро ползёт по песчаным пустошам ненаселённого равнинного района за Ласковым берегом, приближаясь к лесам, покрывающим восточные отроги Наветренных гор.

– Если он так же пойдёт… То до падения объекта – примерно шесть минут тридцать секунд! – доложил Йец, стараясь, несмотря на волнение, сохранить чёткость дикции.

– Что там, куда он метит? – уточнил Сержант и, поморщившись, потёр кулаками свой крепкий упрямый лоб с высокими залысинами. Я обратил внимание, что шеф уже полностью «упакован», и карабин с пристёгнутой батареей – за плечом. Лишь шлем его пока лежал на рабочем столе. И когда он только всё это успел нацепить, одновременно командуя нами?

Йец залез руками прямо в голограмму и принялся вертеть карту местности туда и сюда. Касаясь какого-то пункта на карте, он вытаскивал прямо из него то полотнища архивно-справочной информации с сияющей шифропечатью колониального Министерства регионального развития, то мнемосхему местной энергосети с едва теплящимися ниточками волноводов, то отчёты о расчистке просёлочных дорог, предоставленные какой-то местной артелью…

– Несколько полузаброшенных посёлков в предгорьях. Дорожная сеть слабая, но есть… Только грунтовки… Один посёлок рыбаков у побережья. Там, вроде бы, всё ещё есть пост полиции, – отчитался наш аналитик примерно через минуту.

– Понятно! Экипироваться! – Сержант буквально за шиворот оттащил увлёкшегося Йеца от голограммы и подтолкнул к его кокону.

Щёлкнул затвор, а потом тренькнул предохранитель – Саст закончил облачение в боевое снаряжение, зарядил карабин и привычным движением закинул его за плечо.

– Стаки и Саст! – выкрикнул командир, крутанувшись на каблуках. – Быстро в ангар! Грузить в катер комплект номер один!

Я вспомнил, что в комплект номер один входят портативный командный центр для ведения полевых поисковых операций, мощная рация, большая армейская аптечка, десятка два упаковок с сухпайками и запас боевых батарей для карабинов. Это были четыре большие камуфлированные сумки килограммов по сорок каждая. И я понял, по какой причине Сержант решил оставить одного из нас на базе. Не только потому, что кто-то должен занимать пост оперативного дежурного. Просто грузоподъёмность катера сейчас, с учётом оружия и снаряжения, если ещё вспомнить степень износа двигателей, была килограммов восемьсот, не больше – это если требовались вертикальный взлёт и посадка. А по моим прикидкам, именно они и требовались. И получалось, что запас оставался всего килограммов сорок. Ну а почему Сержант решил оставить именно Йеца – разве нужно такое объяснять? Он тут, у моих ног, от волнения всё никак не может справиться с ремешками, стягивающими кирасу, чтоб из неё шлем с карабином вытащить…

– Красен, помоги ему! – негромко сказал Сержант.

– А ты туда смотри пока… И время докладывай! – командир подтолкнул меня к голограмме локатора.

Там, поверх объёмной карты побережья, всё изгибалась, вилась, как змея, постоянно пересчитываемая компьютером оранжевая линия расчётного пути капсулы с диверсантами.

– Высота две тысячи двести! Скорость сто пятьдесят пять метров в секунду! Вертикальная – двадцать! Две минуты до падения! – прочистив горло, доложил я.

– Тянут вовсю, сволочи… – заметил Красен, помогая Йецу натягивать кирасу. – Наверное, идут к условленной точке…

– Минута до падения! – выкрикнул я и, прикинув по карте, добавил. – В лес идут…

Тут как раз Йец закончил со своим обмундированием и сменил меня, отстранив нетерпеливым жестом.

– У капсулы потеря массы! Наверное, выброс газа! – тут же закричал он. – Это включение тормозного двигателя! Сейчас она… Сейчас… Есть! Есть точка падения!

Жестом фокусника Йец выхватил из синего кружочка на голографическом изображении пологого лесного склона жёлтую помигивающую полоску с географическими координатами.

– Вот! – радостно воскликнул он.

– Красен, планшет! – приказал Сержант.

Красен протянул Йецу тактический планшет, который уже держал наготове. Йец сцапал его, положил на пульт и стал быстро хватать из воздуха висящие вокруг голограммы информационные полотнища и растопыренной ладонью подводить их к планшету. Очередной светящийся лист комкался, гас, и на маленькой контрольной голограммке, висящей над металлической крышкой тактического планшета, загоралась очередная серебристая звёздочка. Йец торопился и хватал разноцветные светящиеся полотна с оперативными данными и левой рукой, и правой, отчего создавалось впечатление, что он просто сгребает информацию в планшет Красена обеими руками.

– Попытайся связаться с полицейским постом в том посёлке на побережье! – напоследок приказал Йецу Сержант. – Пусть немедленно вышлют машину с усиленным нарядом как можно ближе к месту падения капсулы, найдут там поляну и ждут указаний. Скажешь им, что катер вышлют, как только они доложат о готовности. И прилетит он через час! Результаты сообщишь мне через брелок специальной связи. Всё ясно?

Йец растерянно кивнул. Мне даже показалось, что у него слёзы на глаза навернулись. То, что его не берут с собой на боевую операцию, парня просто убило. Мальчишкой он ещё был, в самом деле…

– И по рации нас не вызывай! Не демаскируй! В полёте будем соблюдать радиомолчание. А не то ещё шмальнут чем-нибудь на подлёте… – закончив инструктировать Йеца, командир обернулся к нам с Красеном. – За мной, марш!

Выбегая из комнаты вслед за Сержантом, мы успели почти хором приободрить нашего товарища, который оставался «на хозяйстве». Ему ещё встречать вторую смену, которая сейчас примчится по тревоге, а у него был такой несчастный вид, будто нас всех уже перебили…

– Настреляешься ещё, братишка! – хлопнул его по плечу Красен.

– Зато у локатора от тебя пользы больше, чем ото всех нас! – хлопнул я Йеца по другому плечу.

На улице всё так же царствовал ветер. Но теперь его не было слышно – всё перекрывал тяжёлый свист двигателей катера. Ночь была тёмной. Без единого огонька наш катер медленно рулил по площадке, выписывая сложную кривую, чтобы встать колёсами стоек шасси на едва различимые в темноте белые кресты внутри большого посадочного круга – нужно было подготовить навигационную систему. Благодаря фотоумножителю я видел, как струи горячего воздуха от вентиляторов растекаются по площадке и треплют окружающие её кусты. Сквозь шум двигателей пробивалось противное нытьё колёсных приводов, которые позволяли Уицу без посторонней помощи совершать этот ювелирный манёвр.

Но вот катер замер – Уиц был как всегда точен, каждое колесо аккуратно встало на свой крест. Люк в борту катера с вмонтированным в него трапом тут же откинулся вниз – и из проёма показалась голова Саста в тактическом шлеме.

– Красен, Ачет – на борт! Быстро! – приказал Сержант.

Растекающаяся по бетону струя от подъёмных вентиляторов катера рвала штанины, но я буквально в три прыжка преодолел расстояние от края площадки до трапа. За мною на борт ввалился Красен. Последним нырнул Сержант, и они вдвоём с Састом захлопнули люк.

– А ну, все расселись по местам! Живо! – подгонял нас командир, забрав у Красена планшет.

«Расселись!» – легко сказать… Когда ты в кирасе и тактическом шлеме, да ещё с оружием, кабина катера кажется такой тесной… В темноте, на ощупь, я втиснулся на своё место по левому борту, сразу за пилотом. Напротив, по правому борту, уселся Сержант. В отличие от меня, ему экипировка, кажется, вовсе не мешала.