Часть первая: Сентябрь
05|09|1992
утро
Гранит науки оказался местами твёрдым до одури, местами попросту несъедобным. За прошедшее с окончания школы время я успел порядком подзабыть, каково это вообще – учиться, и мозги воспринимали новую для себя информацию на редкость неохотно. По сути, последние несколько дней я только и делал, что жалел о своём опрометчивом намерении получить высшее образование.
Казалось бы – ерунда, первая неделя первого курса, что там может быть такого сложного? Забей на лекции и пей пиво, благо есть с кем и на что, а сессия ещё очень нескоро, да только я мучился со вступительными экзаменами вовсе не для того, чтобы вылететь по итогам семестра. А не вникну в высшую математику и прочие точные науки и вылечу с гарантией. Это как раз тот самый гранит, который хрен откусишь.
Но были в расписании и предметы, которые не просто нагоняли тоску, а прямо-таки вызывали тягостное недоумение самим фактом своего включения в учебную программу. Нет, понятно, что высшее образование подразумевает расширение кругозора, но нам его принялись расширять определённо куда-то не в ту сторону.
Историю мировых религий читали в огромной аудитории всему потоку сразу, только это обстоятельство и примиряло с необходимостью тратить на всякую муть изрядную часть субботнего утра. На заднем ряду не было нужды изображать внимание, мы играли в очко.
Мы – это я и Витя Медников, тоже поступивший в политех уже после армии. Компанию нам составлял Миша Ильченко с рабфака, но его скосила усталость – слишком уж насыщенным выдался пятничный вечер; он тихонько посапывал, уронив голову на руки. Мы столь откровенно не наглели и кидали карты на скамью, да и тасовали колоду исключительно под партой.
Я оглядел строчивших конспекты первокурсников, среди которых, к моему удивлению, оказалось не так уж мало девушек, потом вздохнул и задал риторический в общем-то вопрос:
– Ну и кому это надо?
Витя понял меня с полуслова и с издевательской обстоятельностью принялся перечислять:
– Тебе, мне, преподу, декану, ректору, министерству образования…
– Им – понятно. Нам с тобой зачем?
– Чтобы диплом установленного образца получить. По учебному плану должно быть начитано определённое число оговоренных дисциплин. А ты как хотел?
Я только тягостно вздохнул и принялся тасовать колоду. Витя беззвучно заржал.
– Нам ещё повезло! Этот препод раньше курс истории КПСС вёл. Как тебе партийную историю сдавать, а? Да и сам он втирал, что религия – это опиум для народа, а тут, видишь, как обернулось? Тоже не позавидуешь.
– Да ладно, работа – есть работа.
– А может, он из идейных коммунистов?
– Идейные коммунисты сейчас в церковь как на партсобрание ходят, – возразил я. – Атеизм больше не в моде.
– Маятник качнулся, – согласился со мной Медников, а только прозвенел звонок, толкнул локтем в бок соседа. – Миша, подрывайся! Осталась пара физры, и пиво пойдём пить.
– Оба пункта мимо, – помотал Ильченко растрёпанной головой. – Водички хлебну и до дому.
– Вечер удался?
– Ага.
Студенты собирали конспекты, кто в дипломаты, а кто и просто в пластиковые пакеты с цветастыми рисунками, освобождали парты и шумной толпой валили на выход. Я всеобщему поветрию пока не поддался и носил тетради и немногочисленные учебники в сумке с надписью «BOX»; вот и сейчас закинул её на плечо, выждал, когда схлынет устремившаяся на выход толпа, и без лишней спешки спустился по проходу меж рядами к кафедре лектора, а там вслед за остальными прошествовал в коридор.
На крыльце Миша Ильченко пожал нам руки и потопал к остановке, не пожелав оставаться на последнюю пару. Ну да – в его состоянии физические нагрузки определённо противопоказаны.
Медников повертел головой, высматривая одногруппников, потом закурил.
– Угощайся, – протянул он мне пачку «Мальборо».
– Красиво жить не запретишь? – усмехнулся я и отказался. – Спасибо, не курю.
– А, точно! Спорт наш друг? – с усмешкой произнёс Витя, затянулся, выдохнул дым и ожидаемо продолжил: – Кто не курит и не пьёт, тот…
– В курсе, – оборвал я его и спросил: – Не видно наших? Я ещё никого не запомнил толком.
Студенты из учебного корпуса так и валили, но знакомые лица на глаза не попадались, и я посмотрел на наручные часы с изумрудным циферблатом в тон спортивному костюму.
– Вон наш стоит, – ткнул сигаретой Медников в растерянного патлатого паренька, потом указал на двух девчонок с одинаковыми обесцвеченными кудряшками химической завивки. – И эти тоже наши.
– Двинули, наверное?
– Успеем! – отмахнулся Витя, осмотрел меня и покачал головой. – Ну ты как пэтэушник какой-то!
Речь точно шла не о штанах с широким лампасом и олимпийке, которые надел по случаю субботы и физкультуры, ведь и сам Медников был в спортивном костюме, пусть и накинул сверху пиджак, потому уточнил:
– В смысле?
– Сумка! – пояснил Витя. – Когда в армию уходил, такие пэтэушники уважали.
– И старшеклассники, – парировал я и поправил накинутый на плечо ремень. – Смотри, эти точно наши. Двинули.
– Да, пошли.
Медников выкинул окурок в урну, и мы пристроились в хвост небольшой процессии, направившейся к корпусу, где проходили занятия физкультуры. Процессия была именно что небольшой – на последнюю пару осталась от силы половина группы. Разом выровнялось соотношение парней и девушек, я присмотрелся к соученицам и решил, что среди них есть вполне симпатичные.
Первокурсницами заинтересовался не один я; вывернувшая с парковки красная «восьмёрка» притормозила, следом опустилось стекло с зеркальной тонировкой.
– Эй, красавицы! – высунулся с водительского места паренёк в модных солнцезащитных очках. – Вы и так спортивные, поехали кататься!
Тип был определённо из нашей группы, замечал его пару раз на семинарах. Эдакий вальяжный крепыш с лёгкой склонностью к полноте, который поступил вместе с парой приятелей. С ними он преимущественно и общался, хотя женскую часть группы вниманием тоже не обделял, а тут и вовсе решил пустить пыль в глаза демонстрацией автомобиля.
Девчонки впечатлились, но дур среди них не нашлось, приглашением не воспользовалась ни одна. Нет, наверняка кое-кто с удовольствием составил бы богатенькому мальчику компанию, только не вот так – с бухты-барахты, а после должного ухаживания или хотя бы персонального приглашения.
– Лучше подвези! – выразила общую мысль крашеная блондинка в брючном костюме с короткой стрижкой под мальчика и со столь же худощавой фигурой.
– Да кому эта физра нужна? – презрительно фыркнул мажор, высунул в окно руку и согнул её, демонстрируя бицепс. – Во!
Несмотря на излишнюю мясистость, мускулатура оказалась вполне достойной, и на этот счёт шуток не прозвучало, а потом машина резво тронулась с места и укатила прочь.
– Что за мажор? – спросил я у Медникова, который, такое впечатление, знал решительно всех.
– Вася Лукин, – подсказал тот и добавил: – У него батя на субаренде помещений одного заводика тут неподалёку сидит.
Я озадаченно поскрёб затылок.
– Субтропики знаю. Субординацию знаю. Субаренду не знаю. Что за зверь?
– Передача арендованных помещений в аренду кому-нибудь ещё.
– И в чём смысл?
Медников хохотнул.
– Ну как тебе объяснить? Вот есть у тебя знакомый директор завода… Есть?
– Нет, но ты продолжай.
Мы перешли на другую сторону проспекта и двинулись мимо сквера с неработающими фонтанами, а от киоска звукозаписи на остановке вдогонку понеслось:
Что такое осень?[1]
Голос узнал сразу: и Зинка кассеты с русским роком регулярно таскала, и сам не раз эту группу по радио слышал. Не могу сказать, что был поклонником ДДТ, а их «Родину» скорее активно не любил, но к этой песне прислушивался, пока музыку не заглушил уличный шум, благо Мельников взял паузу, собираясь с мыслями, и вновь заговорил уже на углу следующего здания.
– Ну вот, допустим, у завода проблемы со сбытом, растут неплатежи, живых денег нет, производство или уже остановлено, или работает исключительно на склад. Теоретически можно сдавать свободные площади кооператорам или конторы фирмочкам купи-продайкам. – Витя кивком указал на противоположную сторону дороги, где высилось административное здание какого-то завода. – Вот такое, к примеру, почему не сдавать?
Над боковой улочкой от цехов куда-то к соседним домам протянулся застеклённый переход, и я решил, что по нему рабочие посещают столовую, не покидая при этом территории режимного объекта, поэтому и покачал головой.
– Не, тут явно оборонка.
– Да не суть важно! Если брать за аренду реальные деньги, они поступят в кассу и уйдут в фонд оплаты труда. Ну или придётся их как-то оттуда выцарапывать, что чревато визитом людей в форме. Но можно заключить договор с фирмой-прокладкой и получать с неё по три копейки за квадратный метр. В месяц или даже год, не принципиально!
– А подставная контора передаст эти помещения в эту… как её… субаренду по нормальным расценкам? – догадался я.
– Именно! – подтвердил Витя мою догадку. – В зависимости от места можно лупить три-четыре тысячи в год за квадратный метр и даже выше. Чуешь, какой получается навар? Его – пополам. Ну или какие у них там договорённости, не в курсе. Перед приватизацией, правда, проверки проводят, но аудиторам всегда можно на лапу сунуть.
Я вздохнул.
– Обратно загадками говоришь. «Ауди» – знаю, аудио – тоже, а…
– Аудиторы – это сторонние бухгалтера, которые шерстят документацию предприятий, – терпеливо пояснил Медников.
– Чё-то ты, Витя, до фига слишком умный. В каком полку служили?
– А ты расширяй кругозор, Серёжа. Сейчас без этого никак.
Мы свернули с улицы во двор корпуса, где проходили занятия физкультурой, и староста отправился на поиски преподавателя, остальные остались дожидаться его в тени. Начало сентября выдалось на редкость жарким; по прогнозу днём воздух должен был прогреться до двадцати градусов, а на солнце сейчас припекало и того сильней. Те из наших одногруппников, кто явился на занятия в свитерах или ветровках, сняли их и либо убрали в пакеты, либо повязали вокруг поясов. Девушки расстёгивали кофточки, и вид получался небезынтересный.
Минут через пять вернулся староста.
– Минуту внимания, пожалуйста! – объявил он, подняв над головой руку.
– Физкультура отменяется? – выкрикнул кто-то, и все вразнобой заголосили.
– Занятие будет по расписанию! – разочаровал нас Митя Рыбин – долговатый паренёк, поступивший после рабфака. – В деканате просили сообщить, что на следующей неделе поедем на картошку! Точные сроки объявят позже. А теперь проходите в раздевалку. Сегодня играем в волейбол и баскетбол, со следующей недели будем ходить в парк на лёгкую атлетику. На ЛФК – настольный теннис.
Я решил не бросать сумку без присмотра и отправился вслед за остальными, прошёл в зал, откуда доносился скрип подошв и сочные отзвуки ударов, там на какое-то время и завис. Шла игра в волейбол; и, судя по отточенности движений, слаженным действиям команд и стремительным полётам мяча, тренировалась как минимум сборная факультета. Женская сборная. Я так и засмотрелся на высоких стройных девиц, многие из которых отличались не только спортивным сложением, но и радовали взгляд приятными на вид округлостями.
Когда после короткой переклички преподаватель физкультуры сформировал новую команду из наших одногруппниц, я им даже немного посочувствовал. Впрочем, не настолько, чтобы броситься на амбразуру самому, – стоило физруку подозвать нас с Витей и предложить присоединиться к игре, сразу взял самоотвод.
– Не-не-не, – замотал головой. – Мне нельзя, у меня профнепригодность.
– Как это? – озадачился преподаватель, который был разве что лет на пять постарше нас. – Волейбол противопоказаний не имеет!
Я прикрыл голову согнутыми в локтях руками и наметил уклонение сначала в одну сторону, потом в другую.
– Боксом занимаюсь, от мяча уворачиваться стану, – мотивировал свой отказ и, надо сказать, душой нисколько не покривил – лупили девахи так, что попадание в голову запросто могло обернуться сломанным носом или сотрясением мозга.
– А я бы лучше в баскетбол поиграл, – попросту сказал Медников, который сложением и в самом деле весьма подходил для этой игры. Был он на голову выше меня, очень жилистым и крепким, с длинными мускулистым руками. – Ты как, Сергей? Или из игр с мячом только литробол уважаешь?
– Ещё «От ворот до ворот», «Квадрат», «Одно касание» и «Вышибалы», – заявил я в ответ.
– Мяч возьми в тренерской и организуй всех, – распорядился тогда преподаватель, а в помощь девчонкам отрядил пару пацанов, слишком уж замешкавшихся в раздевалке.
Я подумал, не заикнуться ли об освобождении – всё же две тренировки в боксёрском зале и пара походов в качалку вкупе с бегом по воскресеньям давали вполне достаточную физическую нагрузку, потом решил не нарываться и вышел на улицу.
От игры в баскетбол увиливать не стал, но и особо в её процессе не напрягался, поскольку горячей воды в душе не было, а ехать домой через весь город потным и вонючим по понятным причинам не хотелось. Да и баскетбол, если разобраться, нравился мне ничуть не больше волейбола – я не любил массовые окучивания мяча в принципе. Но тут, куда деваться, побегал. Упрел даже немного.
Когда после окончания пары умылся и покинул зал, Витя Медников уже стоял в воротах на выходе со двора и курил. Компанию ему составляла одна из наших соучениц в клетчатой юбке чуть выше колен и блузе; её русые волосы были стянуты резинкой в конский хвост.
Медников сначала указал сигаретой вдоль улицы, потом махнул направо.
– Смотри, Оль! Как перейдёшь на другую сторону проспекта, никуда уже не сворачивай. Тут двух остановок нет. «Пельмени» пройдёшь, и почти сразу почта будет.
– Спасибо, Витя! – улыбнулась девушка и зашагала по тротуару.
Фигура показалась мне вполне достойной внимания, да и лицо было премиленьким, поэтому я воззрился на приятеля с откровенным недоумением.
– Чего? – перехватил он мой взгляд. – Спросила, где ближайшая почта. Я подсказал.
– Ну ты же понимаешь, что она не просто так именно у тебя об этом спросила? Ты чего не проводил?
Медников хохотнул.
– А! Ты об этом! – Он затянулся и указал сигаретой на удалявшуюся девчонку. – Догони, проводи, потом в кафе пригласи. На следующих выходных, если не раньше, уже будешь её наяривать. Но – не советую.
– И почему же?
– Оля девушка серьёзная и намерения у неё тоже серьёзные. Готов к семейной жизни?
Я кивнул.
– Готов. Но не с ней. А вот вы друг другу подходите.
Медников озадаченно глянул на меня, тогда я с усмешкой пояснил:
– Оба клетчатые!
Мой одногруппник уставился вслед Оле, затем перевёл взгляд с её обтянутой клетчатой юбкой задницы на собственные штаны свободного покроя и пропел:
– Клетки, клетки, клетки… – Он вопросительно взглянул на меня и уточнил: – Как там дальше у «Любэ»?
– Конфетки-вагонетки.
Витя кивнул, кинул окурок на асфальт и растёр его носком кроссовка.
– По пиву? – предложил, перебросив пиджак через руку.
– Не откажусь.
– Тут кафешка есть на перекрёстке…
Я придержал приятеля и развернул его в другую сторону.
– Видишь, лампочка горит? Нам туда.
Медников приставил ладонь козырьком ко лбу, поглядел на пивной киоск у здания троллейбусного депо и пожал плечами.
– Против разливного ничего не имею. Идём!
К киоску выстроилась небольшая очередь, в которой вперемешку стояли студенты, местные жители и работники завода, но долго ожидание живительной влаги не продлилось, вскоре мы взяли по литровой банке и отошли в тенёк.
Увы, пиво оказалось водянистым, и Медников недовольно скривился.
– Сели бы сейчас в кафешке как белые люди, купили по бутылке «Балтики». Пробовал «Балтику»? Отличное пиво!
– Витя, ты не прав! – возразил я. – И очень скоро в этом убедишься. Поясни лучше насчёт Оли…
– Запал?
– Да нет, просто интересно, как ты на её счёт так быстро мнение составил.
Медников хлебнул пива и усмехнулся.
– Я же на подготовительные курсы ходил, там много кто из нашей группы был. И Оля в том числе. Она умница, но слишком уж целеустремлённая. Такое впечатление – уже всё и за себя, и за своего будущего избранника распланировала. А с её папой не забалуешь, придётся по струнке ходить. Вот Вика – это дело! Видел Вику?
Одногруппник столь ловко перевёл разговор на другую тему, что я личностью Олиного папы интересоваться не стал и лишь кивнул. Вику я видел. Не обратить на неё внимания мог только слепой или человек с насквозь неправильной сексуальной ориентацией. Пусть Викина фигура и не вписывалась в заветные стандарты, но не вписывалась правильно и в правильных местах. Рост ниже среднего, широкие бёдра, крупная грудь. Ещё и настроение вечно приподнятое.
– Вика-Вика-Виктория, тебя хочу на море я! – напел Медников и вздохнул. – Вот с ней дружить милое дело. Сначала на дискотеку, потом в койку. И никаких обязательств.
– Разоришься, – заметил я.
– Не без этого. Но вот есть ещё Женя…
Женю я тоже знал. Крашеная блондинка с короткой стрижкой, мальчишеской фигурой и каким-то слишком уж строгим и взрослым, но при этом весьма и весьма милым лицом.
– Женя спокойная – просто капец. Флегма, – начал развивать свою мысль Медников. – Её даже по кафе водить не надо, хватит «Сникерса», а то и просто шоколадная плитка «Пальма» сгодится, главное – внимание. Раз в неделю потрахались для здоровья и разбежались. Без изысков, зато стабильно.
– Хрена! – рассмеялся я. – В тихом омуте черти водятся.
– Так хорошо разбираешься в женщинах? – усмехнулся Витя.
– Неплохо разбираюсь в тех, кто может пырнуть ножом.
Медников внимательно посмотрел на меня, покачал головой и приник к посудине с пивом.
– Кислятина! – выдал он после этого и совершено напрасно: пусть пиво и разбавили, оно при этом нисколько не кислило. Сразу видно – утренний завоз, не вчерашнее.
Я приложился к банке, вытер губы тыльной стороной ладони и произнёс:
– Субаренда – интересная тема. Мы один объект охраняем, но собственник его в аренду сдавать не хочет. А вот если задействовать контору и включить в договор пункт о субаренде…
– И левых людей на охраняемый объект запустить? – фыркнул Медников. – Не вариант.
– Не левых, а проверенных, – возразил я. – Да и зачем запускать? Товар закинуть на склад, а потом выдать и всё.
– Не, это уже не субаренда, а ответственное хранение получается, – поправил меня одногруппник. – Вы принимаете товар на хранение и обязуетесь обеспечить его сохранность, вам за это платят. Но как на это собственник посмотрит…
Я махнул рукой, хлебнул пива и кивнул на приближающуюся к ларьку компанию. Испить живительной влаги возжелали наши одногруппники со старостой во главе.
– Теперь понимаешь, почему сюда идти надо было? Место встречи изменить нельзя!
Медников проследил за моим взглядом и ухмыльнулся.
– Давай ещё возьмём, – предложил он, и я отказываться не стал, но хоть пиво и было разбавленным, ограничился поллитровой банкой.
Постояли, потрепались, заодно поинтересовались размерами и сроками выплаты стипендии, но тут староста ничего конкретного сообщить не смог, как затруднился сказать, когда поедем помогать с уборкой урожая селянам и сколько проторчим в качестве бесплатной рабочей силы в полях. В общем и целом, неплохо время провели, заодно полушутя-полусерьёзно договорились тут по субботам после физкультуры встречаться.
Первую традицию завели, ага…
05|09|1992
день
На пиво я не налегал и вскоре в компании Вити Медникова двинулся к троллейбусной остановке.
– Учти – насчёт Оли я серьёзно, – предупредил меня одногруппник и встряхнул пиджак, прежде чем его надеть. – Если не готов жениться…
– Да чего ты заладил?
– Видел я, как ты на её задницу пялишься!
– Проехали, у меня девушка есть.
– А что мешает иметь сразу двух девушек? – хохотнул Витя.
– Русо туристо. Обликом морале! – отшутился я.
– Брось! Жить надо на полную катушку, чтобы потом не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы! Ну сам посуди – на товарищеский суд теперь никто не потащит, разве что на алименты подадут.
– На фиг, на фиг!
Медников достал из кармана мятную жвачку, одарил меня одной пластинкой и заторопился при виде троллейбуса девятнадцатого маршрута.
– Всё, Серёга, бывай! До понедельника!
– Счастливо! – махнул я ему на прощание рукой и закинул в рот жвачку, да и сам на остановке долго не проторчал: следом подкатила нужная мне «восьмёрка».
Поехал домой, а когда на «Спартаке» зашли контролёры, спокойно продемонстрировал студенческий проездной и студенческий же билет. Ну а как иначе? Если шесть дней в неделю мотаться через весь город туда и обратно на учёбу, рано или поздно прихватят и придётся платить штраф. И ладно если неприятность сия случится уже после занятий, а ну как попадёшься на пути из дома? В деканате уважительной причиной для прогула такой случай точно не сочтут, и мало ли как аукнется пропуск лекции? Ещё не хватало недопуск до экзамена схлопотать. Если кому-то из преподавателей на посещаемость было откровенно наплевать, то другие собирали списки и по головам студентов пересчитывали или переклички устраивали. Вроде отучились всего-ничего, а уже несколько раз отметиться успел.
Вышел я за несколько остановок до дома – на «Книжном мире», просто решил заглянуть в одноимённый магазин и глянуть появившиеся за неделю новинки. В длинном торговом зале вдоль стен тянулись книжные полки, стояли они и поперёк – так, что образовывали ниши, зайти в которые не позволяли столы. На тех, понятное дело, тоже лежали книги. За каждым присматривала своя продавщица, и всех обслуживала единственная касса.
Я на остроту зрения не жаловался, поэтому быстро изучил ассортимент, попросил отложить сборник Рекса Стаута, а затем ещё и Эрла Стенли Гарднера, но после недолгих колебаний заменил последнего на Дика Френсиса, решив окунуться в нелёгкую жизнь английских жокеев. Сходил оплатить книги, вернулся и обменял их на чек.
Покупки сунул в сумку, вышел на высокое крыльцо, задумчиво посмотрел на одноэтажный пристрой к жилому дому через дорогу с вывеской «МОКАС» поверху. Мода, качество, стиль, ага. Но не пошёл туда, хоть и была идея присмотреть на осень куртку. Идея была – денег не было.
Нет, Козлов не нагрел и на те злосчастные двадцать тысяч претендовать не стал, как не упомянул их и ни в одном из отчётов. Но, перефразируя, старину Винни Пуха: «деньги – это очень странный предмет». Легко пришли, легко ушли. Зинку в кафешки водил, подарок ей на день рождения приготовил, родителям немного отправил, себе что-то по мелочёвке купил, книги опять же недешевы нынче – вот и разошлась двадцатка за полтора месяца. Ну да не страшно – сегодня дядя Петя зарплату принесёт, и на какое-то время всё образуется. А там стипендию выплатят, да ещё Андрей денег за сборку мебели подкинет – шиковать не буду, но и голодать не придётся.
Как не придётся и давать показания на Рустама Садыкова: тот ещё в больнице пошёл на сделку со следствием. А чего ему не пойти? С подрывом автомобиля его связать не смогли, а на склад они заявились якобы не разборки учинять, а вызволять племянника попросившего о помощи знакомого. Симака с подельником так и не задержали, они будто сквозь землю канули после того, как отвезли Федю-заику в больницу, ну а этот контуженный как-то умудрился с Рустамом показания согласовать – едва ли они заранее такое развитие событий предусмотрели. Хотя мог просто потерю памяти разыграть.
Как бы то ни было, старший оперуполномоченный капитан Козлов свою нехорошую фамилию не оправдал и о моём участии в том деле в официальных бумагах не упомянул. Ну и нормально, нашим легче.
Когда вышел из магазина, от остановки только-только отъехал троллейбус, и я решил не дожидаться следующего, а пройтись пешком. Погода отличная, настроение после пива приподнятое, почему бы и не пройтись? Ну и двинулся без лишней спешки, что называется – на свою голову…
На младшего из Кислых нарвался на «Диете», стоило только миновать сберкассу и выйти к блошиному рынку за остановкой. Торговали там всякой всячиной – от картошки и яблок с приусадебных участков до семечек и сигарет поштучно. Где-то на картонке стояли разнокалиберные бутылки с пивом, водкой, настойками и креплёным вином, где-то высились пирамидки из банок тушёнки, ну а кто-то распродавал старые вещи: ношеную одежду, книги из домашней библиотеки, видавшие виды фотоаппараты и радиоприёмники. Скупщики золота и наград тоже присутствовали, куда ж без них.
Покупателей по случаю выходного дня было в избытке, ну я и зевнул – не приметил сидевших на корточках немного поодаль пацанов. Так бы просто свернул к остановке, а теперь только и оставалось, что сделать лицо кирпичом и шагать, как шагал. С самим Кислым и Мишей Пантелеевым встречался за прошлый месяц неоднократно и всякий раз мы просто игнорировали друг друга, но сейчас компанию им составляли два старшака и не кто-нибудь, а те самые, с которыми как-то схлестнулся на пару с Андреем Фроловым: крепыш Боря-Бонифаций и его долговязый приятель Клёпа. А у меня ни опасной бритвы с собой на кармане, ни телескопической дубинки или топорика в сумке.
Нехорошо.
Впрочем – плевать! Им первыми лезть не с руки, а сам нарываться не буду, не совсем дурной. Сделаю вид, будто не заметил, и дальше пойду.
Вот только, как оказалось, пацаны углядели меня ещё на подходе, и тусовались они тут не вчетвером, а впятером. Это стало ясно, когда из-за киоска «Союзпечати» вынырнул коротко стриженный паренёк моего роста, но заметно более массивного сложения.
Артём Захаров! Учились в одной параллели до восьмого класса, а вот после армии не пересекались ни разу.
– Здорово, Енот! – окликнул меня Тёма и протянул руку.
Я оглянулся, заодно окинул взглядом пустую остановку, потом без всякой охоты пожал мясистую ладонь и спросил:
– Как сам?
Спросил, желая задать тон разговору, попутно прокручивал и прокачивал варианты развития событий. Захаров тут пасся не сам по себе, он точно зависал с Кислым. Выходит, отправили занозиться. Что-то он мне такое должен сказать, после чего придётся ему вломить. Тёма хоть и походил сложением на того же Пантелея, был всё же откровенно рыхловат, его уработаю на раз-два, ударную технику за август неплохо поставили, но вот дальше…
Захаров как-то очень уж суетливо вытер потную ладонь о штанину и осклабился.
– Говорят, ты с симпотной малолеткой замутил? Познакомь, а? От неё не убудет!
Сохранить видимую невозмутимость помогли полтора литра пива. Сейчас я пребывал в той стадии лёгкого опьянения, когда мир кажется прекрасным и ты, если и не рад каждому встречному, то как минимум не видишь в нём врага или жертву. И я удержался от прямого в челюсть, вместо этого закинул на плечо Захарова правую руку и улыбнулся.
– Тёма, ты ведь в армии служил?
Не знаю, что сработало – подчёркнуто панибратский жест или вопрос, вдвойне нелепый при разговоре с человеком, который после избиения дедами на втором месяце службы попал в госпиталь, откуда в часть уже не вернулся. В любом случае Захаров лишь выдавил из себя озадаченное:
– А чё? – но вот разорвать дистанцию ему в голову не пришло.
Непринуждённым движением я развернул Артёма обратно к киоску «Союзпечати», за которым он прятался до того, и не просто развернул, но заставил шагнуть вместе со мной к остановке. А тут и троллейбус подъезжает, и Кислый с братвой не спешит с места подрываться, со стороны наблюдает. Всё в масть.
Миг спустя Захаров опомнился и заупрямился, но к этому времени мои пальцы уже нащупали болевую точку между ключицей и основанием шеи и надавили на неё, легко преодолев сопротивление не слишком проработанной мускулатуры. Разумеется, Артём мог вырваться, но изгибаться и корчиться на виду у приятелей, пытаясь скинуть с плеча руку… это не по-пацански как-то. Заколебался Артём, засомневался, дурачок.
Ну а я ему времени на принятие решения не дал.
– Если ударить человека заточкой в основание черепа, он умрёт мгновенно. Ты знал? – обратился к Захарову, не позволяя тому собраться с мыслями. И своего добился.
– Ты гонишь, Енот? – опешил Артём и позволил завести себя за киоск, где нас уже не могли видеть его приятели.
– У тебя есть основание затылка, – улыбнулся я. – У меня заточка. Поразмысли об этом, второй раз предупреждать не стану.
Захаров так ничего и не понял, подумал, будто легко отделался. Увещевания и угрозы – для слабаков, плюнуть и растереть. «Енот сдулся», – решил Тёма и попытался отступить в сторону, а я развернулся вместе с ним, да ещё придал ускорения толчком в спину. Ну и ногу выставить не преминул, о которую Артём и запнулся, да так лихо, что со всего маху впечатался лицом в боковую стенку киоска, аж металл загудел.
Захаров сполз на землю и зажал разбитый нос, меж пальцев потекла кровь. Я глянул на него сверху и добавлять с ноги не стал, лишь вздохнул.
– Что ж ты, сука, такой неуклюжий? Убьёшься так…
Начали оглядываться прохожие, и я заскочил в распахнувшиеся двери троллейбуса, а только отошёл с площадки к окну, и те с лязгом закрылись. Транспорт рывком тронулся с места и под приглушённый гул электромотора покатил по дороге, оставляя братву Кислого ни с чем.
Всё проспали, ур-р-роды…
Но к дому в итоге подходил в отнюдь не самом лучшем расположении духа. Пусть ничего такого уж страшного и не случилось, просто на прочность проверили – дело житейское, меня так и потряхивало. Вот же твари, взбесили – просто сил никаких нет…
Наверное, именно поэтому, когда Саня-Татарин прошёл наперерез к подъезду и не просто не поздоровался, но даже не кивнул, я не стерпел и рявкнул:
– Саня, бля! Шары разуй!
Эффекта – ноль. Более того – паренёк хоть и поднялся на крыльцо, в подъезд заходить не стал, а обогнул стенку и долбанул ладонью по дверцам каморки мусоропровода.
– Лесси! – крикнул он. – Лесси, вернись!
Я озадаченно присвистнул. Шотландская овчарка по кличке Лесси сдохла ещё до моего ухода в армию, поэтому объяснение столь странного поведения татарчонка могло быть только одно: пацан закинулся чем-то психотропным. С водки и даже с травки совсем по-другому прёт, тут что-то помощнее. Если только с жарёхи так вставить могло…
– Лесси! Вернись!
Прежде чем успел вмешаться, прибежали Илья Кузин из соседнего подъезда и Колян – тот самый прыщавый пацан, что месяц провалялся в больнице после того, как прострелил себе ногу собственным самопалом.
– Саня, не гони! Пошли! – Они попытались увести татарчонка, но тот вырвался.
– Там Лесси! Её в канализацию затягивает! Надо помочь!
– Пошли! Пошли давай!
На пару пацаны угомонили приятеля и отвели его от подъезда, тогда я спросил:
– Чем закинулся?
Кузьмин подслеповато сощурился, узнал меня и поздоровался.
– Привет, Енот! Три таблетки «тарена» съел, ну и накрыло.
Мне приходилось сталкиваться с этим спецпрепаратом, предназначенным для снижения эффекта действия ряда отравляющих веществ, поэтому только вздохнул.