Дети Антарктиды. Захваченные земли

Пролог

Как завиден удел твой, пастух.

Ты встаешь, когда солнце встает,

Гонишь кроткое стадо на луг,

И свирель твоя славу поет.

Зов ягнят, матерей их ответ

Летним утром ласкают твой слух.

Стадо знает: опасности нет,

Ибо с ним его чуткий пастух.

(Уильям Блейк «Пастух»)

Серёжа Левченко вот уже сутки стонал от нестерпимой боли, пытаясь сдержать так и норовивший вырваться из глотки а крик. Обездвиженный, он лежал на самодельных носилках в давно заброшенной квартире, мебель которой покрылась толстым слоем пыли и грязи. Тело охватил очередной приступ агонии. Боль ощущалась так словно внутренности медленно заливали расплавленным железом. Он сжал кулаки и прикусил нижнюю губу до крови, борясь из последних сил с болью.

Губами он почувствовал прикосновение вспотевшей и пахнувшей едким металлом ладони, грубо прижавшей ему рот. Сквозь влажную пелену, застывшей в глазах, он различил очертания капитана Юдичева, чьи серые глаза покосились в его сторону, злобно блеснув в свете ваттбраслета.

– Только пискни, – пригрозил он Серёже и, не убирая ладони, а только сильнее ее сжав, выглянул в окно, за котором виднелся фасад кирпичного здания.

Серёжа чувствовал, как ему становилось трудно дышать.

– Не видно его? – раздался тихий шепот начальницы, сидевшей напротив.

Юдичев промолчал, лишь едва заметно фыркнув. Только побыв наедине с капитаном некоторое время и узнав его получше можно было распознать в этом фырканье пренебрежительное «нет».

– Сваливать нам нужно, подобру-поздорову, – прошептал он мельком взглянув на спутницу. – Еще немного и эти твари нас найдут. Кто знает, может они уже добрались до нашего канадского друга и ждать его нет никакого смысла.

– Не думаю. Он лучший…

– Да-да, лучший собиратель на всей чертовой Ледышке, – с раздражением закончил за нее капитан. – Те твои ребята, которых эти твари переваривают прямо сейчас, слышали это не единожды.

– Ты прекрасно знаешь, что он ничего не мог сделать… – с едва слышной неуверенностью проговорила она.

– Ну разумеется, – бросил Юдичев, явно не желая продолжать беседу и стал внимательно осматривать улицу, заваленную осколками бетона, автомобилями и военной техники, покрытой тонкой пеленой снега.

– Рука, – вновь подала голос начальница. – Ты его так придушишь.

Капитан даже бровью не повел, продолжая всматриваться в окно.

– Юдичев! – чуть громче произнесла начальница и сделала шаг вперед.

– Чего?

Взглядом она указала на Левченко.

Юдичев с неохотой убрал обслюнявленную ладонь и протер ее о штанину.

Послышался хриплый вздох. Серёжа пытался восполнить недостаток кислорода.

– Ты… Ты… – превозмогая боль и подступившую к горлу злобу, произнес он.

– Тихо! – шикнул капитан и приложился глазом к оптики винтовки.

Мария Зотова вышла на свет, вынула из кобуры пистолет и настороженно взглянула в сторону капитана.

– Они? – прошептала она с легкой дрожью в голосе.

Капитан резко поднял кулак, велев заткнуться. Это означало только одно – мерзляк рядом, а может и несколько.

Сначала в сетку прицела попал упавший со стены кирпич со здания напротив. С грохотом он упал на металлическую крышу разбитого автомобиля, расколовшись надвое. Вернув прицел в изначальное положение, на месте отколовшегося со стены кирпича Юдичев увидел длинную конечность, заставившую упасть еще несколько кирпичей.

Капитан быстро спрятался под подоконник и прижался к стене. Их взгляды с Марией встретились и оба они, теперь уже наученные горьким опытом, затихли, боясь даже вздохнуть.

Однако Сережа Левченко больше не мог молчать. Боль стала настолько невыносимой, что держать ее в себе больше не было сил. Бог свидетель – он терпел целые сутки и держал язык за зубами с той самой минуты, как упал с третьего этажа, неудачно приземлившись на спину и потеряв способность ходить. Он терпел до последнего, но именно в это мгновение его терпение лопнуло.

Сережа Левченко тихо завыл, но не прошло и секунды, как на его губах вновь сомкнулась тяжелая ладонь, а два пальца силой зажали ноздри. Капитан Юдичев навалился на него всем своим весом и стал прижимать его голову к полу – единственное, чем он был в состоянии пошевелить.

В глазах темнело. Сопротивляться не было никаких сил.

Он видел силуэт начальницы позади капитана, она пыталась оттащить его, но тот грубо отпихнул ее в сторону, продолжая делать свое грязное дело.

Тело обмякло. Серёжа чувствовал, как жизнь медленно, но верно покидает его. Перед глазами пронеслись воды залива Прюдс, родной Прогресс и лицо сестры. Она плачет, умоляет его вернуться целым и невредимым…

Последнее, что услышал Серёжа Левченко прежде чем умереть от удушья, это мерзкое, бросающее в дрожь клокотание мерзляка. Оно приближалось и становилось все громче.

Но теперь ему уже было все равно.

Судовой журнал капитана Лейгура Эйгирсона

Пятница, 13 февраля.

38°50′ с. ш. и 33°33′ з. д.

Утро.

Сменил курс в сторону северо-западного направления. Соблюдаю достаточную дистанцию от Азорских островов с востока. Последние несколько лет только и слышал от знакомых моряков, что судна там пропадают один за другим: мерзляков за эти годы там расплодилось тьма, даже летуны встречаются. Рисковать не буду, лучше потратим лишние ватты.

Полагаю, двухсот морских миль будет достаточно.

День.

Взял еще немного восточнее, на всякий случай. Приборы показывают расстояние между судном и архипелагом двести тридцать миль.

Вечер.

Малец пират и эта бабенка прогрессистка вновь сцапались друг с другом. На этот раз поводом стало задорное посвистывание парня, которое ту ни с того ни с сего вывело из себя. Она велела ему прекратить, но пацан не послушался и стал нарочно свистеть еще громче.

Вмешался собиратель и увел пацана в кубрик. Оно и к добру.

Ночь.

Азорские острова далеко позади. Никаких происшествий.

Суббота, 14 февраля.

53°02′ с. ш. и 24°10′ з. д.

День.

14:02

Произошло короткое замыкание в двигательном отсеке. Пришлось остановиться и целых три часа устранять проблему заменой парой кабелей на новые. Если такое повториться вновь, далеко не уплывем, поскольку запасных у меня более не имеется.

Прогрессист, нанявший меня, то и дело спрашивал когда мы уже поплывем дальше. Старику нужно научиться терпению.

19:34

Наблюдаю, как с севера к нам приближается сухогрузное судно, типа ролкер*. Размеры небольшие, совсем немного больше нашего. По всей видимости собиратели. Прогрессист, который сержант, отдал приказ взять оружие на изготовку. Болван.

19:41

Сухогруз вышел на связь. Говорят на французском, ничего не понимаю. Пытаюсь вести переговоры на английском.

20:21

Переговоры удалось провести на английском. Это действительно оказались французские собиратели со станции Конкордия. Они возвращаются восточных берегов США, города не назвали. Крайне удивились, что мы плывем в обратном направлении в середине февраля и назвали всех нас сумасшедшими.

Даже спорить не хочется.

21:03

Стоило предупредить французов о случившейся заварухе в Мак-Мердо. Теперь уже поздно. Будем им сюрприз.

Ночь.

Наблюдал, как этот араб снова молится своему божку. Надоело. Вышел и предупредил сукина сына, чтобы он перестал заниматься этим на моем судне. Придурок в ответ стал огрызаться, шайтаном меня называть, но все же убрался. И хорошо.

Еще раз увижу его за молитвой на моем корабле – прикончу.

Воскресенье, 15 февраля.

60°14′ с. ш. и 9°43′ з. д.

Утро.

По настоянию собирателя резко сменил курс на север. Теперь придется делать значительный крюк через всю Великобританию, а не по проливу Ла-Манша как планировалось изначально.

Всему виной двенадцать градусов тепла, которые ожидаются на территории пролива сегодня днем. По словам собирателя это значение не безопасно и лучшим решением будет не рисковать навлечь на себя мерзляков со стороны берега Франции, которые вполне могут там оказаться в такую погоду.

Старик-прогрессист в бешенстве. Он не понимает, почему мы боимся мерзляков, находясь далеко от берега, поскольку те, в отличии от встреченных на экваторе летунов, хотя бы ползают по земле. Какого же было его удивление, когда он узнал от собирателя, что один из видов пришельцев – среди моряков и собирателей их кличут «шустриками» – способны ходить по воде совсем как водомерки*.

Я был уверен, что отвисшая челюсть старика сейчас же хрустнет и упадет на палубу – настолько он был удивлен этим фактом.

Лично мне довелось воочию наблюдать за шустриками лет пять назад. Эти сволочи пробрались на судно глубокой ночью, когда мы проплывали недалеко от острова Нантакет в северной Америке (видать, оттуда они и подобрались к нам). Было их не больше десяти, с виду хлипкие, но ловкие и очень тихие, морды еще отвратительные. Заползли на палубу и прикончили половину собирателей на борту. Еле отбились, благо убиваются они куда быстрее тех же летунов.

С тех самых пор от маленьких островов стараюсь держаться подальше. Их там водится как грязи.

Ночь.

Попали в шторм в ста морских милях от Ирландии. Ветер сильный, приборы показывают скорость ветра в тридцать восемь узлов* – восьмая по шкале Бофорта*. Вся команда собралась в кубрике, переждать шторм. Управление взял на себя, автопилоту не доверяю. Сержант-прогрессист вызвался помощником на мостике. Я не против.

Ночка обещает быть трудной.

_______

*примерно семьдесят километров в час

*Шкала Бофорта – это двенадцатибалльная система, используемая для приближённой визуальной оценки силы ветра. Она основывается на наблюдении за воздействием ветра на наземные объекты и волнение на водной поверхности.

Понедельник, 16 февраля.

60°49' с. ш. и 4°37' з. д.

Утро.

Вышли из шторма.

Экипаж цел, чего не сказать о корабле. Ему немного досталось:

– Повреждены релинги в кормовой части судна.

– Трещины и сколы в покрытии палубы.

– Отсутствуют несколько внешних световых приборов – смыто волной.

– Протечки в нескольких местах: лестница ведущая в кубрик, трюм.

– Приборная панель корабля временами выдает ошибку.

Кроме того незначительно был поврежден вездеход: на его крышу упал стальной трос крана, оставив небольшие вмятины. Тот немой прогрессист с тупым именем уже приступил к ремонту.

Вечер.

Вошли в воды Северного моря. Несмотря на относительно безопасную температуру в семь градусов стараюсь держать курс как можно дальше от берегов Англии и Финляндии. Шустрики могут водиться и там.

Собиратель готовится к высадке, то и дело проверяя оборудование, почти не отходит от него. Он напоминает собственного отца – тот тоже готовился к вступлению на захваченные земли так, будто ему предстоит спасать весь род людской.

Вторник, 17 февраля.

58°20' с. ш. и 10°23' в. д.

День.

Только что минули пролив Скагеррак, через час уже окажемся в водах пролива Каттегат.

Далеко на горизонте уже виднеются захваченные земли, приковавшее внимание экипажа. Все налегли на фальшборт и неотрывно высматривают полоски едва виднеющейся земли вдалеке.

Удалось устранить ошибку на приборной панели перезапустив программу и переписав несколько строчек кода.

С попавшей в трюм и коридор водой из-за протечки так же разобрались окончательно.

Вечер.

19:22

Предстоит пройти через Эресунн, разделяющий Данию и Швецию. Пролив этот, судя по карте, совсем небольшой и земли обеих стран будут в зоне видимости: с левой и правой части борта соответственно.

Прежде чем оказаться на территории пролива собиратель настоял на проверке температуры в этой окрестности – его метеодатчик как раз мог достать до необходимой зоны, – и вскоре сообщил, что температура ночью там будет держать в районе трех-четыре градусов Цельсия.

Возможное появление шустриков все еще беспокоит, но вроде должны пройти.

21:32

Плывем по проливу Эресунн. Слева по борту хорошо видно шведский город Хельсинборг и с десяток полуразрушенных небоскребов. Справа, со стороны Дании, видны очертания какого-то замка, с виду вполне целехонького.

Экипаж встревожен. На всякий случай все покинули палубу и выжидают в кубрике.

22:14

Прошел остров Вен в проливе. Осмотрел его в бинокль, мерзляков не заметил. Возможно, их там и вовсе нет. Да и островок маленький – кроме крохотных домишек и уничтоженных еще тогда ветряков ничего интересного.

23:33

Доплыли до Эресунского моста, соединяющего некогда берега Дании и Швеции. Теперь от него остались лишь опоры и обломки с торчащей из нее арматуры. Должно быть мост разбомбили во время Вторжения. В любом случае, теперь он ни на что не годен.

В западной части виден еще один остров, называется Сальтхольм. На его поверхности заметил сплошное мелководье.

Среда, 18 февраля.

5:44 утра

Вышли в Балтийское море. Приход через Датские проливы прошел без происшествий, мерзляки не показались.

Экипаж успокоился, все понемногу стали возвращаться на палубу.

Стало заметно прохладнее – хороший знак.

Полагаю, если все продолжиться так же, то причалим к берегу уже завтра утром.

Глава 1. Плохая примета

19 февраля, 7:30 утра.

Впереди простирались воды Финского залива.

Серое небо с густыми кучевыми облаками, напоминающие куски ваты, лениво двигались в направлении запада. Легкий ветер приятно поглаживал кожу своим холодным прикосновением, заставляя вспоминать жару экватора как страшный сон.

Матвей заканчивал проверку синоптического оборудования, устроившись возле капота Титана.

Перед собой он разложил плотный и широкий чехол из кожи с десятками карманов. Внутри, помимо метеодатчика – главного прибора каждого собирателя, – хранился портативный планшет для показа полученной информации, несколько запасных литий-полимерных батарей, размером и толщиной с ладонь, и калькулятор для подсчета полученных данных, на случай если ПО планшета заглючит и не сможет провести самостоятельно расчет.

Еще час назад он запустил беспилотник с закрепленным на ним зондом для прогнозирования. Как часто поговаривал отец: «Лучше перебдеть чем недобдеть» и Матвей, заручившись этим правилом, руководствовался им все свои пятнадцать собирательства. И пускай ветерок нежно шепчет, как здесь холодно, а густые облака скрывают теплые лучи солнца, Матвей Беляев лучше перебдит, чем недобдит. Особенно сейчас, в возможно самом важном рейде за всю его жизнь.

Случившийся неделю назад откровенный разговор с Вадимом Георгиевичем помог ему немного воспрять духом, но в то же время ощутить на себе дополнительное бремя не только ответственного за спасения братьев и сестер с Востока, но и, возможно, всего человечества.

В течении всей минувшей недели Матвей пытался убедить себя, что лидер прогрессистов не пытается его обдурить. Образец токсина, способный уничтожить мерзляков? Бред! Но каждый раз, когда собирателя одолевали сомнения, а в голове возникали очередные вопросы на счет этого загадочного токсина, он возвращался к диалогу со стариком и получал весомые и логичные ответы, придраться к которым, при всем желании, не хотелось.

Да и старик откровенно не умел врать – в чем Матвей убедился еще на второй день их знакомства, когда тот наплел про спутники или что-то в этом роде, – поэтому сейчас, наблюдая за горящими глазами Вадима Георгиевича, за его прямую речь и понятные, а самое главное твердые объяснения, Матвей осознавал, что тот говорит чистую правду.

В любом случае, совсем скоро он это узнает. Осталось только добраться до Москвы и найти группу ученых. Или то, что от них осталось.

Всего-то…

От размышлений отвлекло недовольное бормотание Йована, пытающегося совладать с заевшим замком молнии походного рюкзака. Все утро он кропотливо собирал свои пожитки, шепотом производя лишь одному ему известные расчеты, а теперь грозился вот-вот взорваться из-за заевшей железяки.

– Паскуда такая, вот именно сейчас тебе надо было! Ну… давай же! – ругался он сквозь зубы.

Его пыхтения заметила Надя, сидевшая рядом и протирающая тряпочкой дуло той самой громадной винтовки «Лапочка» (надо же было так назвать!). Она отложила оружие в сторону, молча подошла к здоровяку и, не церемонясь, одним резким движением застегнула молнию рюкзака.

– Эм… спасибо, – раскрасневшись, пробурчал Йован.

– Ага, – бросила та и вернулась к чистке оружия.

Экран планшета раздражительно пискнул и завибрировал, дав понять, что парящий над ними в двадцати километрах беспилотник закончил сбор данных. Матвей активировал сенсорную клавиатуру и в команде управления беспилотников велел тому возвращаться назад.

– Ну и чего? Видно там жуков? – поинтересовался Тихон, сидевший рядом. Он с самого утра маячил перед глазами собирателя, расстреливая его вопросами.

Матвей, уже привыкший к излишней суетливости парня, спокойно ответил:

– Понадобится время пока программа составит синоптическую карту в радиусе трехсот километров. Вот, смотри…

От ткнул пальцем в экран планшета, где медленно вырисовывалась карта местности с линиями изобары*, фронтами и стрелками, означающие скорость ветра.

_______

*Изобары  – это изолинии, или линии постоянного давления, которые используются в метеорологии для визуализации изменений атмосферного давления на картах погоды.

– А это чего? – он указала на интерфейс со значками и закрепленными за ними цифрами в верхнем углу экрана.

Поочередно тыкая на каждую из них, Матвей, как подобает терпеливому учителю, пояснил:

– Это показатели с датчиков анемометра, вот эта психрометр, за ней следует барометр, солнечный радиометр и, наконец, термометр. Все они встроены в радиозонд, закрепленный на беспилотнике.

Мальчишка с удивлением взглянул на него.

– Это точно русский язык? А то как-то не похоже.

Матвей ухмыльнулся и хотел было разъяснить Тихону значение каждого параметра – хуже ему от этого не будет, да и пока данные выводятся есть время – но в этом время к ним подошел Вадим Георгиевич.

– Что скажешь, Матвей? – спросил он и прочистил горло.

Минуло два дня как старик уже самостоятельно передвигался на своих двоих. Он все еще похрамывал, ноги до сих пор отходили от длительного постельного режима, да и при общении с ним бросалось в глаза как он изредка морщится от боли хватаясь за повязку. В целом же выглядел он намного лучше нежели пару недель назад, когда его лицо с трудом можно было отличить от лица покойника.

– Вроде бы холодно, – добавил Вадим Георгиевич и потер руки в подтверждении своих слов. – Правда после нашей Антарктиды чувствуется как легонькая прохлада.

Матвей посмотрел в экран, на котором до сих пор медленно выводились кусочки синоптической карты. Увы, собранные кустарным методом датчики в радиозонде, передающие на планшет собранную информацию, не всегда могли похвастаться высокой скоростью работы.

– Надо еще немного подождать.

– Сколько?

– Пару минут.

– Ну пару минут это не месяц, – ответил прогрессист и, стиснув зубы от боли, присел рядом на ступень Титана. Краем глаза Матвей заметил как на лице мальчишки дернулась мышца – признак сожаления за причиненную боль старику, не иначе.

– Ну что, пацан? Не ожидал, что все так обернется? – спросил парня Вадим Георгиевич. – А ведь месяц назад ты еще, наверное, и помыслить не мог, что окажешься так далеко от Ледышки.

– Конечно не мог, вы меня просто похитили и все, – бросили с обидой парень. – Поди попробуй такое предугадать.

– Не было у нас выбора. Да и не похитили мы тебя, а взяли в плен. Что же нам теперь, бросать тебя в ледяную воду к твоим побратимам?

– А может, и да? Только вы меня не спросили.

Все это время подслушивающая их разговор Надя. Она сидела рядом, не отрываясь от чистки теперь уже приклада.

– Я так и предлагала еще в ту ночь. – Она бросила быстрый, полный неприязни взгляд на мальчишку. – Могу это сделать сейчас, только попроси.

– Себя сбрось, чудище старое, – парировал Тихон, даже не взглянув на нее.

– Ну вот опять вы оба за свое! – Вадим Георгиевич грозно ударил кулаком по обшивке вездехода. – Надя, ты то чего лезешь? Тебе лет то сколько? А ведешь себя как подросток!

Прогрессистка отложила оружие в сторону и встала напротив начальника.

– Да потому что нервничаю я, понятно? – Она ткнула пальцем в парня. – У нас высадка на носу, а этот маленький болван только и делает, что беды притягивает: вас едва не убил, тварь эту с крыльями на нас навлек. – Она обернулась к парню: – Может и шторм тот возник из-за него.

– Да брось ты, не неси ерунды! – отмахнулся старик.

– Нет, почему? Шторм моих рук дело! Ты обращайся, подскажу пару заклинаний как его призвать, – с издевкой ответил парень, изобразив на лице довольную ухмылку.

– Он еще и издевается. – Надя сжала кулаки, но почти сразу же силой их разжала и указала на него пальцем. – Ну ничего, когда-нибудь этому придет конец и эта язвительная улыбочка навсегда сотрется с твоей маленькой рожи.

Надя быстрым шагом отправилась к носу корабля, прихватив с собой винтовку и тряпку. Вадим Георгиевич хотел было ее остановить, протянув к ней руку, да не стал, отмахнулся.

Как только прогрессистка скрылась из виду, лицо Тихона и правда лишилось прежней язвительности и стал чуточку серьезным.

– Вот взъелась на меня эта мымра. Чего я ей сделал? Ей Богу, не мерзляки, так эта вот истеричка во сне прикончит.

– Не прикончит, – суверенно ответил Вадим Георгиевич. – И не обзывай ее, будь выше этого, малец.

Щеки Тихона покраснели от смущения, но он продолжал препираться:

– Вам то откуда знать?

– Потому что знаю ее уже более тридцати лет. Надя способна на многое, но уж точно не на убийство подростка вроде тебя, даже такого баламута как ты.

– Ну значит мерзляк сожрет.

К разговору присоединился Йован:

– Но-но, пацан. К твоему сведению, в нашей команде присутствует один из лучших собирателей.

– Не говоря уже о подготовленных бойцах. – Добавил от себя старик и хлопнул парня по плечу. – Так что не боись, никакие жуки нам не помеха. Войдем и выйдем, хоть столицу посмотришь. А как вернемся в Антарктиду, так и быть, высадим тебя и ступай на все четыре стороны.

– Вот и хорошо. Вернусь в Братство и буду снова грабить таких как ты.

– Засранец… – с доброй улыбкой ответил Вадим Георгиевич и обратился к Матвею: – Матвей, может все таки за борт этого щенка?

Но собиратель вот уже несколько минут не участвовал в разговоре. Все его внимание нацелилось на почти проявленную на экране планшета карту; полученные данные оставляли желать лучшего, но некоторые выводы уже можно было сделать.

– Матвей? – снова обратился к нему Вадим Георгиевич и, заметив прикованный к экрану взгляд собирателя, подошел ближе. – Все хорошо?

– Тихо, – одёрнул он старика. – Дайте мне минутку тишины.

Собиратель внимательно рассматривал линии изобар на синоптической карте.

На юге от их текущего местоположения кусочек блекло-желтого островка в нижней части карты предупреждал о приближении теплого фронта, но, к счастью, он двигался на запад, уклоняясь в сторону от их предположительного маршрута.

Затем он обратил внимание на показание температуры. В Санкт-Петербурге и далее от города в сторону Москвы, термометр зафиксировал −8°C; северо-восточнее, неподалеку от Петрозаводска температура уже была ниже на один градус: −9°C. Подобные показания нельзя было назвать полностью безопасными – вероятность встретить не самый приятный вид мерзляков вполне имеется.

Матвей сделал пометку в журнале:

«Сообщить команде об „ищейках“, провести инструктаж».

После чего вернулся к изучению карт.

Немного настораживали данные об изменении атмосферного давления, собранные барометром; они указывали на медленное снижение – признак того, что более низкое давление приближалось со стороны теплого фронта, но возможно, его эффекты еще не будут ощущаться в ближайшие сутки.

Еще одной проблемой оказались показания ветра, а точнее сторона, откуда он шел – юг. Успокаивало лишь одно, скорость этого самого ветряного потока была всего два метра в секунду и не собиралась увеличиваться ближайшее время. А это означало, что неприятности в виде адвекции или приближения атмосферных фронтов, в сочетании с другими данными, если и стоит ожидать, то наверняка не ближайшие сутки. Эх, будь радиус сканирования радиозонда хотя бы еще на триста дополнительных километров больше! Тогда можно было бы узнать точнее, стоит ли им ожидать беды. Ветра в ремесле собирателя коварное явление: они непредсказуемы, приборы не всегда могут с точностью определить в каком направлении те могут двинуться в следующую минуту. За ним нужен глаз да глаз, совсем как за диким жеребцом, на которого впервые накинули седло.

Матвей сделал пометку в своем журнале:

«Наблюдать за скоростью ветра с юга»

– После того как окажемся на суше, – задумчиво произнес Матвей, внося дополнительные записи наблюдений в записную книжку, – мне понадобится собрать данные с метеодатчика.

– Для чего? – удивился Вадим Георгиевич. – Разве этой карты не достаточно?

– Они бывают не точны. Погрешность тут, погрешность там, потом из-за этого неправильно сделаешь расчет и у тебя над головой уже рой мерзляков. Радиозонд отображает лишь вертикальный профиль атмосферы, анализирует его и приблизительно накладывает на карту. Но если мы скомбинируем данные, полученные с метеодатчика, с данными радиозонда, то сможет получить более точный прогноз.

Вадим Георгиевич ухмыльнулся – в голове у него точно промелькнула мысль вроде: «он мастер своего дела!» – затем почесал заросшую грубыми волосками щеку и предложил:

– Зачем тогда высаживаться? Разве не проще сделать это сейчас?

– Метеодатчик работает только в радиусе пятидесяти километров. Будет лучше если мы уже высадимся и проверим территорию, по которой нам предстоит проехать.

– То есть, правильно ли я понимаю, что радиозонд работает на большом радиусе, но предоставляет неточные данные, когда как метеодатчик делает все тоже самое на наоборот: в угоду дальности действия показывает более точный прогноз?

– Можно и так сказать, – подтвердил Матвей и закончил последнюю запись в книжке. Он посмотрел на старика, в его усталые глаза и на контрасте с увиденным почувствовал, как внутри него бурлит дикая энергия. Оказаться вновь в шкуре собирателя с метеорологическим оборудованием наперевес возбудило внутри приятные чувства. Как не крути, он всю жизнь только и делал, что занимался собирательством. Это его призвание, его жизнь и, раз уж на то пошло – его бремя.

– Эй, подойдите все сюда! – крикнул как можно громче Матвей, созвал всех на палубе.

Через несколько минут вся команда собралась возле вездехода за исключением капитана; еще три дня назад, когда траулер зашел в воды Северного моря, Лейгур взял управление на себя, отключив автопилот. Спал он по два часа в день, как и во время прохождения мимо дрейфующих льдов в Антарктике, после чего снова брался за штурвал.

Отрицать что исландец превосходный мореплаватель и капитан было бы глупо, и настигший их шторм недалеко от Ирландии, из которого Лейгур вывел их целыми и невредимыми, лишнее тому подтверждение. Только вот вовсе не хотелось воздавать ему заслуженные почести и дружески бить по плечу, зная его бесчеловечное преступление.

Иногда Матвей мысленно хлестал себя по щеке, когда у него в голове возникала хотя бы маленькая мысль отблагодарить капитана за его работу или, к примеру, порасспрашивать об отце: что он помнил о нем? Были ли у них беседы? Порой страшное любопытство распирало Матвея задать эти и другие вопросы, но он заставлял себя держать язык за зубами.

"Он не просто убийца, Матвей, он детоубийца, – убеждал себя собиратель.

Прямо напротив Матвея встала Арина. Собиратель бросил на нее взгляд и поспешил перевести его обратно в сторону экрана планшета. До сих пор с непривычкой он посматривал на ее лысую голову – которая по истечению времени, правда, успела немного обрасти короткими, жесткими волосками. Он притворился, будто и не заметил столь значительного преображения названной сестры, но все же страшно был обижен на нее за этот глупый поступок.

И все же он старался держать эту обиду глубоко внутри.

– Ну? – с некоторым нетерпением обратился к собирателю сержант. – Путь безопасен?

– Путь в захваченных землях никогда не безопасен, особенно когда ты оказываешься здесь на кануне весны, – отрезал Матвей.

Миша хмыкнул, молча выказывая полное бесстрашие к его предупреждению.

Матвей повернул экран планшета в сторону собравшихся и ткнул пальцем.

– Мы высадимся здесь, в не большой гавани к западу от города. – Раздвинув большой и указательный палец он увеличил участок карты с южной стороны.

– Здесь? – с недоумением переспросил Вадим Георгиевич. – Почему не в порту города?

– Вам доводилось хоть раз побывать в любом из крупных городов после Вторжения? – спросил с упреком Матвей. – А мне довелось, в десятке городов, и все их объединяет одно: куча обломков на дороге и сотни тысяч машин, не говоря уже о военной технике. Учитывая, что мы собираемся добираться до Москвы на этой махине, лучше всего будет не тратить время, преодолевая эти груды мусора, а начать поездку с места, где разрухи будет меньше всего. Судья по карте, эта гавань подойдет лучше всего.

– Мы надеялись отыскать судно, на котором сюда приплыла дочь начальника вместе с остальными членами экспедиции, – добавила от себя Надя. – Хотим убедиться, что они доплыли до этих мест.

– Если с ними был на борту Шаман, то он наверняка предложил бы тоже самое, не в этой гавани, так в одной из десятка других в этом заливе, хоть со стороны самой Финляндии, все зависит от погоды. Поверьте мне, если они и доплыли до сюда и отправились дальше в сторону Москвы, то уж точно не высаживались в самом городе.

– Значит, если они и добрались сюда, то судно может быть в другом месте? – уточнил Вадим Георгиевич.

– Да, я в этом уверен, но где именно – не имею понятия. Как я и сказал, здесь полно мелких портов и гаваней. Они могли высадиться где угодно.

Миша и Вадим Георгиевич переглянулись и молча пришли с взаимному согласию.

– Как скажешь, Матвей, – дал добро Вадим Георгиевич.

– Еще что-то?

– Да.

Матвей указав пальцем на область в синоптической карте

– В зоне, откуда мы начнем поездку, наблюдается минус восемь по Цельсию. Подобное значение в деле собирателя считается относительно безопасным…

– А какие считаются не безопасными? – совсем не вовремя поинтересовался Тихон.

Надя с укором посмотрела на мальчишку, но тот в ответ сложил руки в локтях, как бы намекая, что ему все равно на ее мнение.

Матвей же счел вопрос парня к месту: не лишним будет собравшимся знать шкалу опасности, она же шкала Дежнёва – одного из основоположников собирательного ремесла.

– Существуют четыре значения, которые мы распределяем по цветам, они же уровни опасности: красный, желтый, зеленый и синий. Синий – это минус пятнадцать градусов и ниже, полная безопасность, шансов встретить мерзляков равны нулю. Далее идет зеленый в промежутке между минус пятью и минус пятнадцати. – Взглядом он указал на синоптическую карту на экране. – Наш случай. Здесь, хоть и с малой вероятностью, можно столкнуться с одним из их видов… мы их кличем ищейками. О них то я и хотел поговорить.