По местам стоять!

© Юрий Корчевский, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1
Город русских моряков

Служить на Черноморском флоте приятнее, чем на Северном или Тихоокеанском. Климат отличный, море тёплое, таких штормов, как в Баренцевом море, не бывает. Однако – масштаб не тот. На Северах и Дальнем Востоке плавания дальние, океанские. А Чёрное море заперто со всех сторон. С севера – уже не дружественная Украина, с востока – Грузия, с юга – член НАТО Турция, с запада – Болгария и Румыния. Болгары за освобождение от турецкого ига обязаны русским братушкам, обильно полившим своей кровью земли болгарские. Ан нет, что в Первую, что во Вторую мировые войны Болгария была союзником Германии, воевала против России. Да и в современности – сначала согласилась газопровод через свою территорию вести, а когда нитка трубопровода уже половину Чёрного моря прошла, отказалась, деньги в песок ушли. Наши денежки, российские. Так же и со строительством атомной электростанции в Беляне вышло.

Так что Чёрное море – считай внутреннее, выход из него один – через пролив Босфор, что Турции принадлежит. Так ведь она его в любой момент перекрыть может, как давно уже было – железными цепями перегораживала. Ненадёжны турки, туристов наших любят, их деньги. А при случае нож в спину вонзят, в качестве примера – сбитый истребитель, убитый посол. Не море – лужа.

Моряком, тем более подводником, Андрей стать не мечтал, можно сказать – случайно вышло. Учился в школе хорошо, мечтал высшее образование получить, да семья скромно жила. И откуда у деревенских деньги, если колхозы уничтожены, как пережиток социализма, а другой работы нет? Однако здоровье отличное было – воздух чистый, еда без разносолов, но здоровая, полезная – молоко, яйца, мясо, овощи – всё своё, с огорода.

Военкомат и предложил в военное училище поступать. Посоветовавшись с родителями – согласился. Учёба за казённый счёт, как и проживание в казарме, харчи. А начал учиться – и понравилось. Он, парень сухопутный, реки большой не видевший, влюбился в море и корабли. Санкт-Петербург – город со славными морскими традициями. И училища морские есть, и верфи, на которых корабли строят. После окончания училища снова повезло. После Сердюкова Шойгу министром обороны стал, армия и флот развиваться стали. Получил Андрей назначение на строящуюся лодку проекта 636.3 «Варшавянка», прозванную в НАТО «Чёрной дырой» за её малошумность. Дизельная лодка, каких в Америке уже не строят, но такие тоже нужны. По сравнению с подлодками военных лет – «шуками» да «декабристами» – гигантский шаг вперёд.

При водоизмещении четыре тысячи тонн скорость подводного хода двадцать узлов, глубина погружения триста метров, шесть торпедных аппаратов калибра 533 мм и крылатые ракеты «Калибр», автономность плавания 45 суток.

После заводских, ходовых испытаний и приёмки экипаж – все вновь набранные, перегнали лодку на Чёрное море, к месту службы. Всего лодок этого проекта на Черноморский флот поступило шесть с базированием в Новороссийске. До этого момента Андрей на Чёрном море не был. Удивлён был, на пляжах яблоку упасть негде, народу полно. Шашлыки, фрукты, вино, вечером музыка несётся из многочисленных кафе и ресторанов. Отдыхает народ на полную катушку. Офицерам и контрактникам служебные квартиры дали. Из всего экипажа в пятьдесят два человека опыта плавания нет только у двоих – Андрея и инженера – механика Фёдорова, окончившего училище вместе с Андреем, только по другой специальности. Андрей учился на штурмана, здраво рассудив, что знания эти могут пригодиться и на гражданке. А вот попробуй ракетчику устроиться после окончания службы. Дудки! У подводников требования к здоровью жёсткие, пошатнулось если – на берег спишут, в штабе штаны протирать. Ну какой ты тогда моряк? А кроме того, из штурманов можно командиром корабля стать, потому что судоводитель. А из артиллериста или механика командира не получится.

За полгода службы освоились – с городом, с акваторией. У каждого моря или океана свои особенности. Разная глубина, солёность, разная длина волны, да таких особенностей полно, известных только моряку. Максимальные глубины здесь 2210 метров, в среднем 1240 метров. Но вода неоднородная, как редко где встречается. От зеркала воды на 100–200 метров вода слабосолёная и живность в ней водится – хамса, бычки, барабуля, тюлька, морской кот, сельдь и ставрида. А ниже двухсот метров вода мёртвая, насыщена сероводородом. Ни рыбы там нет, ни водорослей и цветом вода тёмная. Казалось бы – что подводнику, да и любому судоводителю, это разделение воды? Между тем особенность важная. При работе эхолота сигналы могут отражаться от более плотного слоя воды, давать искажения на гидролокаторе. И все нюансы надо знать и учитывать. Только освоились – первые боевые стрельбы. Да не торпедами, а «Калибрами» по настоящему противнику – по базам ИГИЛ в Сирии. Прошли через Босфор, заняли позицию в Средиземном море. Штурманы определились, благо с системой ГЛОНАСС это быстрее и точнее, чем по секстану, как в годы Великой Отечественной. Конечно, было бы интересно посмотреть со стороны, но по инструкции не положено во избежание несчастных случаев. Лодка стреляла с надводного положения. Одна за другой, с рёвом и шумом уходили ракеты. Выпустили шесть штук и сразу срочное погружение. При стрельбе в надводном положении, будь это реальная война с сильным противником, лодку уже засекли бы со спутников. Ударить по ней вряд ли успели бы, но лодка обнаружила бы себя. Потом в этот район направили вертолёты с поисковым оборудованием, и оторваться было бы непросто. Стрельбы крылатыми ракетами ни исламисты, ни натовские военные не ожидали. Для всех шок! Стрельба быстрая, точная, эффективная. Раньше те же американцы полагали, что ракет, равных «Томагавкам», у русских нет. А они вот – на всех экранах мира в полной красе. Вернулись на базу, а экипаж встречают, как в годы войны было – с жареным поросёнком. Традиционный приз! После возвращения первым делом подлодку в порядок привели – топливо приняли на борт, воду, продукты. А ещё ракеты в шахты. Лодка в любой момент к выходу в море должна быть готова. А потом уже отдых дали.

А куда молодому да неженатому податься? Тем более денежное довольствие после похода получили. Переодевшись в цивильное, небольшой группой в кафе. Выпили в меру, поели. Хоть и хорошо готовят коки на камбузе в лодке, а всё равно приедается. А в кафе шашлык, салат из свежих овощей, рыбные деликатесы. В море плавают, а порыбачить невозможно. Поговорили, разошлись поздно. Впереди два дня выходных, кто не на вахте. Андрею, как штурману, отдых. Штурман нужен, когда лодка идёт или встаёт на позицию для стрельбы. А когда лодка у пирса, чего определять? Механикам работа даже на стоянке найдётся. То перебрать компрессор, то проверить топливную аппаратуру. Техника исправно служит, когда её своевременно обслуживают.

После подлодки с её теснотой, замкнутыми пространствами, в квартире благодать. Из окна вид на море, город. Можно окна открыть, свежим воздухом подышать. Кто лишён этой возможности, оценит. За полгода, что успел прослужить, кое-что из мебели купил. Первое – это диван, стол и стулья. Потом уже холодильник, кухонный гарнитур, телевизор. Хоть и смотреть его некогда. Со службы возвращался поздно, поспал, позавтракал и снова на базу. Плохо, когда ветер со стороны цементного завода, тогда всё в пыли. Ветра в Новороссийске периодически сильные, почти ураганные, когда с ног сбивает. В такие дни лучше в подлодке пережидать, не уходить на квартиру. В лодке только лёгкая качка чувствуется, а поскольку рубочный люк открыт, то воздух в отсеках свежий, насыщен йодом и солью. Зато проснулся и ты уже на службе. В каждом деле есть плюсы и минусы.

С приходом к власти на Украине Порошенко в Чёрное море натовские корабли зачастили. По конвенции им нельзя находиться в этой акватории более трёх недель. За каждым кораблём наблюдали. Заходит в море какой-нибудь «Кук», а недалеко от него наш «Иван Хурс». Кто в курсе – корабль разведки. А то и над «Дональдом Куком» самолёт российский пролетит и на эсминце все приборы откажут. Случайное совпадение, не более. Но после возвращения на базу с «Кука» сразу несколько моряков списались на берег, кто поумнее.

Следующим днём подлодка совершила переход в Севастополь. Андрей решил – в первый же свободный от службы день посетить город, славный своими традициями, боевым прошлым. Город, как и весь полуостров четыре года, вернулся в состав России.

Слушок прошёл, что лодка снова пойдёт в Средиземное море, потому как два дня бункеровались – питьевой водой, провизией, многим другим, что нужно в автономном плавании.

Андрей – человек военный, отдаёт командование приказ, он обязан его выполнить, нравится ему приказ или нет. А когда предоставили два дня отдыха экипажу, утвердился в мысли – походу быть! Отправился в город, как и хотел, с приятелем с лодки, механиком Фёдоровым.

Лето, тепло, благодать, на улицах отдыхающих много. После полуночи людей поубавилось, но всё равно ещё достаточно. На набережных летние кафе работают, музыка громыхает. Присели за столик, не столько перекусить, сколько отдохнуть. Однокашник быстро познакомился с девушкой.

– Андрей, я провожать пойду. Ты смотри, какая красавица, жаль, если упущу. Ты уж один, ладно?

Дело молодое. Андрей бы и сам не прочь познакомиться. Армейским офицерам проще. Если не в наряде, так каждый вечер после службы может знакомиться. Флотским сложнее. Даже если не твоя вахта, с корабля в походе куда уйдёшь? А уже бы хотелось постоянной подругой обзавестись, а то и женой. Всё же двадцать пять лет, образование получил, достойная служба есть и даже служебная квартира.

После ухода Фёдорова как-то неуютно стало, решил вернуться на лодку. Знакомыми в Севастополе ещё не обзавёлся, идти некуда.

Лодка стояла у причала в южной части Севастопольской бухты. В шестидесятых годах в Балаклаве соорудили подземную стоянку для подлодок. Удобная бухта, не проглядываемая с моря, туннель для прохода лодок и стоянка внутри горы, способная выдержать атомный взрыв до 100 килотонн мощностью. Затраты на сооружение вышли умопомрачительные, но денег на оборону не жалели. Потом украинская власть всё благополучно развалила, разворовала. А восстановить иной раз стоит не меньше, чем построить новое.

Андрей посмотрел на часы. Три утра. Ещё вполне можно выспаться. С небольшой возвышенности, на которой стоял город, видна бухта, отсвечивает под луной, смутные силуэты кораблей.

В небе послышался гул самолётов, да не одного, многих. Причём не реактивных, а поршневых. Удивился ещё – откуда им быть? В России из поршневых остались «Аннушки», как лётчики называли трудягу АН-2, да ещё учебно-спортивные «Яки». Внезапно на земле вспыхнули зенитные прожекторы, их мощные лучи выхватили высоко в небе самолёты.

Знать бы тогда, что попал он во временную петлю и находится в другом измерении. И сейчас не 2019 год, а 1941-й, 22 июня. Ещё сутки назад нарком ВМФ Николай Кузнецов объявил готовность номер один, были отменены отпуска.

Послышался вой, протяжный, нарастающий. Андрей подумал о бомбах, но мысль отверг. Какие бомбы? Вдруг взрыв, второй, третий. Вспыхнуло здание на берегу.

Первый авианалёт немецкой авиации на Севастополь произошёл 22 июня 1941 года в 3 часа пятнадцать минут. Немецкие бомбардировщики четвёртого воздушного флота поднимались с аэродромов Румынии, поддерживая наступление одиннадцатой армии Манштейна. Причём немцы не только бомбили военно-морскую базу, но и ставили с воздуха донные мины, запирая тем самым уцелевшие корабли в бухтах.

Зенитки с кораблей и береговой охраны открыли по самолётам огонь. То ли опыта не было, то ли другие причины, но ни один самолёт не был сбит. Так для Крыма и Черноморского флота началась Великая Отечественная война.

Конечно же наши нанесли ответные удары, авиация Черноморского флота уже 24 июня нанесла бомбовый удар четырнадцатью бомбардировщиками ДБ-3 и 8 СБ, отбомбились по Констанце, где располагались порт, аэродром, нефтеналивные причалы. Были потери – три ДБ-3 и семь СБ были сбиты. Ещё один удар нанесли по Констанце 26 июня с моря – лидер «Москва» и лидер «Харьков» из состава третьего дивизиона эсминцев. Огонь вели из пушек, цели были разведаны плохо, большого урона не нанесли. На обратном пути «Москва» подорвалась на минном поле и затонула, 68 наших морячков попали в плен. Лидер «Харьков» трагедию видел, но на помощь прийти не мог, от близких взрывов у него потекли трубы паровых котлов, он практически лишился хода и едва смог вернуться. Хуже того, лидер был атакован советской подлодкой Щ-206, с эсминца «Сообразительный» лодка была атакована глубинными бомбами и потоплена. Сказывалось отсутствие боевого опыта, сработанности служб, неразбериха первых дней войны.

После первых взрывов в порту завыли сирены. К военно-морской базе побежали поднятые по тревоге офицеры. С ними и Андрей. Выбежал на причал, ищет глазами знакомый силуэт своей лодки, а не видит. Стоят «щуки», «декабристы», ЭСки, по современным взглядам уже безнадёжно устаревшие. Поодаль лодки «М», или «Малютки», названные так за свои размеры. Пробежался вдоль причала – нет «Варшавянки»! Неужели вышла в море? А как же он, как Фёдоров? Тот вообще где-то в городе. На пирсе столкнулся с моряком.

– Наконец-то, товарищ лейтенант! А я вас ищу.

Андрей слегка растерялся. Этого моряка он видел впервые. Решил промолчать, дальше видно будет. Тем более странность не первая. Взять бомбёжку или силуэты старых подлодок. Изучали их в училище, как один из этапов развития отечественного подводного флота. Так уж после окончания войны семьдесят пять лет прошло.

– Раз нашёл, стало быть, веди!

Вышли на пирс. Андрей застыл в шоке. Перед ним несколько подлодок и все «Малютки». После «Варшавянки» это как «Запорожец» после «Мерседеса». Всего лодок такого типа было построено в СССР 153, из них 78 ещё до войны и 22 во время войны. Надводная скорость составляла 13 узлов, а подводная – 7, рабочая глубина погружения 50 метров, а предельная 60 метров, автономное плавание всего 7 суток. Экипаж составлял 17 человек, а длина лодки 36,9 метра. Дизель один в 685 л с., вооружение – два носовых торпедных аппарата калибра 533 мм, причём заряжались торпеды на базе, при дифференте на корму, когда крышки торпедных аппаратов поднимались над водой. Запасных торпед, как на больших лодках, на «Малютке» не было. А ещё была 45-мм пушка 21К и 195 снарядов к ней, однотипные с противотанковой пушкой, прозванной «Прощай, Родина». Подводным ходом лодка могла идти десять часов. Имела два недостатка. При полновесном залпе из двух торпедных аппаратов лодку выкидывало на поверхность, над водой показывалась рубка, показывая противнику местоположение. А второе – медленное погружение. Лодки первых серий погружались из крейсерского положения дольше двух минут, очень много! Да и осушалась главная балластная цистерна тоже долго, одиннадцать минут! Прошла несколько усовершенствований и на XII серии могла погружаться из крейсерского положения уже за 35–40 секунд, что было приемлемо. Лодок этой серии на ЧФ было десять, сведены они были во второй бригаде подводных лодок в 7-й и 8-й дивизионы.

Шок был вызван не только видом «Малютки». Андрей сомневался – стоит ли подниматься на борт лодки? Видимо, моряк путает его с кем-то. Стоит спуститься в центральный пост, как командир или другой офицер не признают в нём своего. Сейчас темно и моряк обознался. А выдавать себя за другого в условиях военного времени чревато большими проблемами.

В довоенное и тем более военное время подозрительность, выдаваемая за бдительность, была на высоте. Но у сходни стоящий краснофлотец – часовой уже вскинул ладонь к бескозырке в приветствии. Повернись он сейчас назад, это вызовет удивление. Будь что будет!

Андрей с причала ступил на сходни, с них на лодку, привычно съехал вниз по поручням вертикального трапа. В глаза ударил яркий свет ламп. В центральном посту командир и боцман, рядом отсек радиста, штурманский и гидроакустика, глаза и уши подлодки. Боцман в походе стоит на рулях лодки. Ни командир, ни боцман появлению незнакомца не удивились. Наоборот, командир глянул мельком, сказал.

– Весь личный состав уже на лодке. С минуты на минуту может поступить приказ, попрошу переодеться.

А зачем напоминать, если и так порядок известен? Андрей зашёл в штурманскую. Отсек тесный. Здесь и жили – короткий рундук в углу, и работали за рабочим столом. Переоделся в робу, с удивлением прочитал на кармашке свою фамилию. Совпадение? Достал штурманские карты из железного ящика, логарифмическую линейку, этот механический прообраз электронного калькулятора. К работе готов.

Заработал дизель, сотрясая мелкой дрожью корпус лодки. Андрей удивился. Такой громкий звук в воде разносится далеко. Впрочем, такого чувствительного оборудования, как сейчас на флоте, ещё нет. Почти тут же по громкой связи приказ командира:

– По местам стоять, осмотреться в отсеках.

Стало быть – поступил приказ. Обычно у командира лодки в сейфе есть несколько пакетов. По рации или с нарочным, если лодка на базе, поступает приказ – вскрыть пакет номер три или двенадцать, в зависимости от ситуации. Командование заранее предусматривает разные варианты развития событий и готовит приказы. Удобно, не надо передавать по рации шифрованное сообщение, иногда большого объёма, вскрыл опечатанный пакет и прочёл.

Отданы швартовы, буксир выводит лодку из бухты. В рубке на ходовом мостике командир, штурман и вахтенный краснофлотец. В бухте кораблей – подводных и надводных много. Почти все получили приказ на выход. Надо рассредоточиться, иначе при бомбардировке могут пострадать, а то и погибнуть суда. У Черноморского флота три военно-морские базы – в Одессе, Севастополе и Новороссийске. К нападению с воздуха подверглись две из них – в Одессе и Севастополе.

Гитлер, планируя войну, от производства дальних бомбардировщиков отказался. Война в Европе была быстрая, страны сдавались за несколько дней военных действий и театр невелик, вполне хватало радиуса действия «Юнкерса-88» и «Хейнкеля-111», бомбардировщиков фронтовых. Поэтому с аэродромов Румынии немцы могли долететь только до Одессы и Севастополя. Но после взятия и оккупации Крыма стали летать оттуда, и тогда под бомбовые удары попали Ростов, Краснодар и области.

Буксир вывел подлодку, сбросили канат. Уже стало светать. Командир приказал Андрею.

– Прокладывай курс на Фидониси.

– Есть!

Фидониси – островок в Чёрном море. В приказе, который находился в пакете, была поставлена задача патрулировать возможные коммуникации врага, при обнаружении неприятельских транспортов или боевых кораблей – атаковать. Приказы и секретные радиограммы на любом корабле читали двое – командир и комиссар. Единоначалия в РККА не было. Комиссар, как представитель ВКП(б), контролировал все действия командира и мог отменить любой его приказ. Для армии это пагубно, ни одна армия мира такой структуры не имела. Комиссары, как правило, военного образования не имели, руководствовались классовым чутьём, правосознанием. В первый же год войны наломали дров. Единоначалие было введено в РККА указом Президиума Верховного совета 10 октября 1942 года, а политработники стали замами по политработе.

Шли надводным ходом в крейсерском положении. Под дизелем и скорость выше и аккумуляторы заряжаются. А ещё надводный ход хорош тем, что открыт рабочий люк, в лодку поступает свежий воздух. Кто плавает на корабле или служит на суше, не представляет, какую ценность имеет воздух. В подводном положении воздух быстро становится спёртым, патроны с регенерацией помогают плохо. А ещё высокая влажность, поскольку под палубой плещется вода. Вода везде – за корпусом, в уравнительных и балластных цистернах.

Через полтора часа хода командир приказал погружение. Сигнал ревуна, с ходового мостика все в центральный пост опустились, люк задраили. Трюмная команда открыла клапаны, было слышно, как хлынула вода в балластные цистерны, забулькала. Эти цистерны располагались по обоим бортам лодки.

Когда глубиномер показал двадцать пять метров, командир приказал:

– Стоп машина!

Надо было делать так называемую вывеску. После загрузки топливом, продуктами, боеприпасами лодка могла иметь дифферент на нос или корму. И если дать ей ход, даже при выставленных «в ноль» горизонтальных рулях лодка может опускаться или подниматься, смотря от загрузки – что тяжелее, нос или корма? Для выравнивания лодки по горизонту есть уравнительные цистерны, одна в носу, другая в корме. Набирая воду в одну из них, лодку выравнивают, приводят в нулевую плавучесть. После пуска торпед балансировка нарушается. Для больших лодок это не критично. Для лодок типа «М», с небольшим весом, это проблема. Залп! И облегчённая носовая часть толкает лодку вверх. Уравнительная носовая цистерна не успевает принять воду быстро, проходит несколько минут. Самая неприятная и напряжённая ситуация. Если у противника есть боевое судно, может расстрелять из пушек, если лодка успеет погрузиться на несколько метров, закидает глубинными бомбами. И получается, что служба на «Малютке» самая рискованная среди подлодок. Захочешь оторваться от противника, так на полном ходу успеешь пройти 9 миль, всего час хода и батареи сядут. Придётся всплывать для подзарядки. Больше подлодка – больше возможностей нанести урон противнику, шансов выжить. Но служит каждый моряк там, куда определяет командование.

Вывесили лодку в горизонт, осмотрелись в отсеках – не поступает ли вода через неплотные сальники или клапана? Снова всплыли и к поставленному району.

До войны остров назывался Фидониси, был небольшим необитаемым спасительным клочком суши размером 615 x 560 метров. Но был известен историческими событиями, начиная с античной Греции и до Крымских войн – с Османской империей, с французами и англичанами. После войны был переименован в Змеиный, отошёл к Украине. Расположен восточнее 35 километров от земли, в равной мере от Украины и Румынии. Удобен тем, что имеет высоту от 4 до 41 метра, за ним можно скрыться в крейсерском положении от наблюдателей, произвести зарядку аккумуляторов. И при этом в позиционном положении наблюдать за коммуникациями врага. Они проходили западнее и северо-западнее острова. Наблюдение полезно тем, что позволяет выявить минные поля. Румынские и немецкие капитаны имеют карты минных полей и не отклоняются от безопасных проходов. Пойдёшь напролом, попадёшь на донную мину. Немцы их поставили во множестве. С 1941 года до 1943 только донных было выставлено 4950 штук. Кроме того, наблюдение давало информацию об интенсивности перевозок, их характере.

Ближе к вечеру заняли позицию. На фоне острова рубка лодки почти незаметна. Вскоре появился корабль. Советских здесь не могло быть по определению. Либо румынский, либо болгарский. Немцы кораблей на Чёрном море не имели, только самоходные баржи. Так что атаковать можно не опасаясь ошибки. Командир определил цель в перископ, как транспорт водоизмещением в две с половиной тысячи тонн. Для черноморского бассейна – судно средней размерности. И комиссар смог посмотреть в перископ, и Андрей, бывший на центральном посту. Экипаж горит желанием открыть счёт потопленным судам врага. И команда командира не заставила себя ждать.

– По местам стоять! К торпедной атаке товсь!

– Есть товсь!

Это уже из первого, торпедного отсека ответ. На «товсь» открывают крышки торпедных аппаратов. Командир высчитывает угол упреждения, иначе можно промахнуться. Условия не самые плохие, судно идёт, зато лодка стоит. Хуже, когда и подлодка и судно в движении.

– Малый вперёд! Боцман, левее десять!

Десять – это градусы.

– Пли! Обе торпеды с пятисекундной паузой!

Толчок! Первая торпеда пошла. Через пять секунд ещё толчок! Лодка нос задрала. Боцман открывает клапана, набрать воды в цистерну, нос опустить. А командир и штурман смотрят на секундомеры. Один взрыв, через пять секунд второй. По отсекам сразу дружный крик «Ура!» Командир приник к перископу. Виден горящий транспорт.

– Любуйся!

Это старший лейтенант штурману. Должен быть свидетель из командного состава. И Андрей посмотрел в перископ. Транспорт разломился, носовая часть уходила под воду, а кормовая горела, но держалась на плаву. Зрелище жуткое и завораживающее.

– Уходим! Штурман, курс на базу!

Оставаться в удобной позиции нельзя. Наверняка с торпедированного судна успели дать радиограмму. Во-первых, к месту гибели транспорта вышлют судно для спасения экипажа, во-вторых, могут поднять в воздух самолёт. Глубины в этих местах небольшие. В солнечный день подлодка с самолёта видна до глубины её погружения метров на тридцать. Увидев лодку, самолёт отбомбится сам и наведёт миноносцы или эсминцы. Те будут преследовать субмарину, пока не потопят глубинными бомбами или не упустят. Глубина погружения «Малютки» невелика, сейчас вся надежда на вечер. В тёмное время суток с самолёта не видно, что находится в воде. А если ночь безлунная, так и надводным ходом идти можно.

Шли экономичным ходом около часа, потом подвсплыли, командир в перископ осмотрел горизонт – чист, можно всплывать. Всплыли, на ходовой мостик сразу поднялись вахтенный офицер и наблюдатель из краснофлотцев. Его дело осматривать в мощный морской бинокль и воду и небо. Нет ли самолётов и судов? Командир разрешил команде поочерёдно покурить. Выходили на мостик по двое, потому как случись тревога, срочное погружение, спуститься в лодку надо быстро. У большой группы это не получится.

Топливо и продукты, питьевая вода на лодке ещё были, отсутствовало главное – торпеды. Лодка была фактически безоружной. Считать пушку калибром 45 мм серьёзным оружием против транспортников в тысячи тонн водоизмещением просто смешно. На больших лодках, вроде «декабристов» или «щуки» перезарядили бы торпедные аппараты торпедами из боезапаса, хранившегося в торпедном отсеке, и снова готовы к бою. На таких лодках кроме носовых торпедных аппаратов были ещё кормовые. В случае необходимости лодка могла развернуться и дать залп из этих аппаратов.

На «Малютках» в довоенное время и первую половину войны применяли торпеды 53–18, которые были приняты на вооружение в 1939 году. Калибром 533 мм, массой 1615 кг и длиной 7200 мм, имела заряд взрывчатого вещества в 300 кг и контактный взрыватель. Такой взрыватель инициировал взрывчатку только при ударе в препятствие. А пройдёт торпеда под днищем судна буквально в сантиметрах и не взорвётся, ибо могла быть выставлена на разную глубину хода, от полуметра до 14 метров, развивая скорость парогазовым двигателем в 34,5 узла, по сухопутному около 60 км/час. Плохо, что оставляла по ходу движения след из воздушных пузырьков. Немцы опередили СССР, начав выпуск торпед с акустическим и магнитным взрывателями. Акустический реагировал на шум винтов, а магнитный на большую магнитную массу, какой являлся железный корпус корабля. Причём такие торпеды ещё и выписывали циркуляцию, то есть сходящиеся кольца вокруг жертвы. Конечно, нашлись и противоядия. Например, для акустического взрывателя приманкой была дешёвая подделка – на тросе за судном тащили доску с винтами, производящими шум. Торпеда реагировала на наиболее сильный источник шума. Самой совершенной торпедой был «Крапивник».

Выпускались торпеды 53–38 на четырёх оборонных заводах – «Дагдизель» в Махачкале, на двух заводах в Ленинграде и Днепропетровске. С небольшими изменениями эти торпеды использовались на кораблях и на самолётах – торпедоносцах.

Без происшествий вернулись в Севастополь. По старой традиции корабль, неважно – подводный или надводный – возвращаясь на базу с победой, делал холостые выстрелы по числу побед. Холостой выстрел сорокапятки прозвучал тихо, всё же на базе шумно, работают двигатели на судах, портовые механизмы. Но выстрел был услышан, а скорее всего командир дал радиограмму. Лодка подошла к причалу, где обычно швартовались субмарины седьмого дивизиона. На пирсе уже стоит начальство – командир дивизиона, комиссар и несколько краснофлотцев. В руках одного из них блюдо с жареным поросёнком по старой флотской традиции. Правда, традиция эта была вскоре нарушена. С оккупацией Крыма и окружением Севастополя с продуктами стало плохо.

По случаю войны духового оркестра не было, но комиссар сказал речь о направляющей силе партии, о великом Сталине. Андрей обратил внимание, что на военно-морской базе пустынно. Где раньше у причалов стояли десятки боевых кораблей, от флагмана – линкора «Парижская Коммуна» и до отдельного учебного дивизиона подлодок, сейчас только несколько кораблей, да и те либо у бункеровочной станции, либо на ремонте.

Видимо, остальные в море, на боевых заданиях. С другой стороны – и хорошо. Случись налёт вражеских бомбардировщиков, корабли не пострадают.

Поросёнка во время торжественного обеда по случаю возвращения с победой съели. Час отдыха и на бункеровку. Принять на борт торпеды и топливо, это главное. Лодка в любой момент должна быть готова к выходу в море на боевое задание. В бункеровке участвовал весь экипаж. Много времени уходит на зарядку торпед в торпедные аппараты, причём выполняется при помощи портового крана и небольшая рассогласованность в действиях грозит аварией, а то и взрывом. На больших лодках торпеды опускаются в торпедный отсек через длинные люки на стеллажи, а с них в торпедные аппараты. На «Малютках» зарядка торпед в трубы аппаратов производится прямо в трубы торпедных аппаратов. До вечера успели только принять торпеды и залить солярку в топливные цистерны. А с утра – пресная вода и провизия. Очень непросто принять на борт по узкой вертикальной шахте ящики, мешки и пакеты. У краснофлотцев свободного времени нет. Надо, как и положено, провернуть все механизмы, иначе они быстро ржавели во влажной среде. Потом чистка, смазка. На «Малютке» дизель один, в отличие от больших лодок, ему особое внимание механиков. Сломайся он в походе – хуже ситуации не придумаешь. Лодка теряет ход, всплыть один раз удастся, но погружаться рискованно. Аккумуляторные батареи заряжаются от дизеля, компрессор сжатого воздуха тоже приводится от дизеля.

Без сжатого воздуха не продуть балластные, уравнительные и дифферентные цистерны. На субмарине дизель – как сердце у человека.

Служить на «Малютках» тяжелее, чем на больших или средних подлодках. Из-за малого веса их при волнении моря швыряет, как щепку, теснота. Проходы столь тесные, что если встретились двое, один становится на четвереньки, второй перепрыгивает. Из-за тесноты нет полноценных коек для экипажа. Командир и штурман спали по очереди на откидном коротком диванчике.