Глава 1
Граф Никита Воскресенский сидел в своем кабинете и медленно поочередно просматривал документы. Его земли приносили неплохой доход. Мужчина ни в чем не нуждался и был бы одним из самых завидных женихов не то что их губернии, но и на три губернии рядом. Мог бы являться, если бы не одно «но». Никита участвовал в боевых действиях 1853 года, когда две империи, Российская и Османская скрестили на поле боя свое оружие. Россия тогда потерпела серьезное поражение. А вот молодой мужчина потерял ни много, ни мало, свое лицо… В прямом смысле слова. Выйдя из одного сражения еле живым, Никита узнал, что часть его лица изувечена, и стать прежней уже никогда не сможет. На теле также остались множественные шрамы, но под одеждой их невидно. Конечно же, граф Воскресенский не кисейная барышня, чтобы впадать в уныние из-за подпорченной физиономии, но в нем что-то надломилось. Желание жить стало не таким важным. Никита не признавался даже себе, что он просто поставил крест на возможности обзавестись семьей. Какие уж там девицы, ежели даже сослуживцы иной раз отводили взгляд от огромного красного шрама мужчины. Граф не придумал ничего более подходящего, чем вернулся на поле боя и продолжать отчаянно сражаться. По его мнению, таким образом, его существование принесет хоть какую-то пользу.
Спустя три года проведенных в военных лагерях, Никита смирился со своей внешностью. Шрам побелел и уже не выглядел настолько устрашающим, как в самом начале. Вот, только те, кто находился с ним рядом, отмечали остервенелость и отчаяние, с которым мужчина бросался на врага. Может быть, в глубине души, он жаждал прекращения своих мучений, но судьба оказалась к нему благосклонной. Хотя, Никита мог бы поспорить с этим. Но, не об этом. Несмотря на поражение российской армии, граф, за особые заслуги, получил от императора поощрение в виде земельного надела, аккурат близ его уже имеющихся владений. Вот так, желая отдать жизнь и погибнуть героем, граф Воскресенский остался во здравии, да еще и с наградой.
После возвращения в родные места, Никиту подбадривали его верные друзья, которые искренне того любили. Братья Андрей и Алексей Павловы всячески старались убедить графа в пустяковости проблемы. Мол, офицер, герой сражений, получивший увечья в честном бою, должен быть гордым, а не стыдиться. И им даже удалась эта затея на какое-то время. Но ненадолго.
Мужчина закрылся в своем доме, и много лет не выходил из него, не спрятавшись за специально изготовленной маской, под которой видны оставались только глаза и те части лица, которых не коснулось вражеское оружие. Его перемещения были исключительно между городским домом и деревенским поместьем. Он перестал посещать светские мероприятия. Даже в гости к Павловым сократил свои визиты. Особенно после свадьбы Андрея. Никите претила мысль, будто Агата Емельяновна его боится. Девушка и правда, поначалу от неожиданности испугалась, но вскоре поняла, что опасаться графа ей не стоит. Но того уже было не переубедить. Конечно же настоящие друзья не оставили его одного, но, чаще всего, проведать приезжали сами.
Вернемся к тому дню, когда закоренелый холостяк усердно работал в своем кабинете. Сегодняшний день был очень удачным и граф удобно расположился за письменным столом. Кухарка Марфа была старше мужчины лет на двадцать, и работала еще, когда живы были родители Никиты. Она, одна из немногих, кто остался в доме, и не стала обращать внимание на испортившийся характер молодого хозяина. В поместье были разные рабочие, но с графом они пересекались редко, а всем, как ни странно, заведовала именно Марфа. Женщина отчасти походила на серого кардинала, который тайно всем руководит. Никита только давал ей указания, а она уже передавала оные, кому следует.
И вот, Марфа тихо прокралась в кабинет, под видом уборки. Не ее это была забота, но дворовые девки не шли туда, где могли остаться с хозяином наедине. Боязно им было. Кухарка только возмущалась, но поделать ничего не могла. Никита велел не заставлять бедняг страх терпеть. И вот, женщина самолично протирала пыль с массивных полок книжного шкафа хозяина, но косым взглядом посматривала на него. Тот видел, что Марфа желает побеседовать, однако наперекор ее желанию делал вид страшно занятой. Иногда такие немые сцены даже забавляли Никиту. Он ждал, кто же первый сдастся. Чье любопытство пересилит. Наконец, женщина не вытерпела. Она отложила тряпку, подвинула стул ближе к письменному столу и присела напротив.
– Жениться тебе надо. – Вот так резко и без предупреждения начала Марфа.
Она, пожалуй, единственная, кто мог с графом так разговаривать и не навлечь на себя гнев хозяина. Никита тут же на нее уставился. Свет лампы отбрасывал жесткие тени. И без того пугающий шрам стал еще более зловещим. Мужчина все еще пребывал в задумчивости от того, что высчитывал какие-то цифры в уме. Посему его взгляд можно было назвать даже грозным. На деле же, он был просто отрешенный. Марфа оценила устрашающий вид графа. Ее глаза расширились. Никита вспомнил, что кухарка что-то ему сказал. Он нахмурился, порывшись в чертогах памяти. Слова женщины вызвали на его лице легкую ухмылку. У Марфы отлегло от сердца. А вот, сердце самого графа стало стучать чуть активнее. Мысль про семью все равно досаждала мужчине с периодичностью. Он как мог, с ней боролся. Не к добру подобные размышления. А тут еще и Марфа завела такой разговор.
– Прекрати. Что мне с женой делать? – Никита сделал безразличный вид. Будто ему совершенно неинтересна тема беседы.
– Знамо что. – Женщина чуть наклонилась вперед, двусмысленно заулыбалась и повела бровями. Речь ее была тихой, словно она ведала о какой тайне.
Никита снова был занят цифрами, но уловив игривый ответ кухарки, еле сдержал себя, как бы не засмеяться.
– Тьфу, на тебя. – Граф все же не смог противиться лукавым глазкам Марфы. Его губы чуть растянулись в улыбке.
Раз лед тронулся, женщина продолжила свой напор. Хотя ступала в беседе осторожно. Главное не спугнуть.
– Наследник тебе нужен. – Заботливо причитала Марфа, вкладывая в слова не то мольбу, не то указание. – Ну, не жалко ли будет это все, когда помрешь? – Собеседница всплеснула руками, образно обводя таким жестом его владения.
Никита мысленно снова усмехнулся. Вот тебе раз. Он еще вроде не собирался на тот свет, а уже делят имущество.
– Когда помру, мне уже все равно будет. – Снова с напускным безразличием отозвался мужчина.
На лице Марфы отразились злость, обида, разочарование или же все вместе. Она любила молодого графа, как своего сына. Он вырос на ее руках. Кухарка не проронив ни слова, встала со стула, аккуратно его поставила на место и направилась к выходу. Никита тоже любил женщину, как родную мать. В какой-то мере она то и заменила покойную, когда та отдала богу душу. Мальчишке в ту пору было от роду десять лет. Вот почему, граф старался не позволять себе обижать Кухарку. Мужчина выдохнул.
– Ладно, извини. Я не хотел тебя обидеть. Посиди со мной.
Марфа остановилась, но только для того, чтобы ответить скорбным голосом.
– Дел у меня много. Ужин готовить надобно.
Она обиженно вздернула подбородок и сделала шаг вперед.
– Хватит дуться. Садись, поговорим о наследниках.
Никита знал, чем можно удержать женщину в кабинете. Дать ей то, что она страстно желает. А именно, послушно внимать мудрым словам. Граф пока и не думал соглашаться с Марфой, но все же той необходимо было высказаться. В противном случае мужчину ждет холодный ужин, и не только сегодня.
Кто-то сказал бы, что прислуга совсем распоясалась, но Никита любому рот в момент закрыл бы. Его взаимоотношения с Марфой оставались под строгим запретом. К тому же, запрещать то и некому было. Малочисленные друзья и без того не влезали в сию тему, а прочих людей в жизни графа не было.
Именно поэтому мужчина мог делать все что пожелает, не опасаясь, стать объектом обсуждения или порицания. О нем уже давно не вспоминали в свете. Безусловно, фамилия звучала на устах общества, однако это будто относилось к самому поместью, а не к конкретному человеку. О нем даже начали слагать своеобразные легенды. В них мужчине рисовали совершенно немыслимую внешность. Да и с характером дела обстояли не лучше. Справедливости ради стоит отметить, что скверный характер у графа определенно присутствовал. Никита даже с дворовыми старался редко общаться. Те хозяина опасались. Не только благородные сочиняли сказки о затворнике, но и собственные слуги перешептывались, придумывая небылицы. Вот почему Марфа и взяла на себя ответственность передавать поручения от барина. А как итог, реального Никиту Воскресенского никто не знал, да и не желал знать. Все был интересен вымышленный полумифический персонаж. Всех все устраивало.
Итак, женщина остановилась на самом пороге кабинета. Пока Никита не видел, она улыбнулась, своей победе. Авось и удастся убедить упрямца в том, что он не обязан всю жизнь провести в четырех стенах, только потому, что пару особо впечатлительных барышень шлепнулись в обморок, увидев его. Некоторые от любого неугодного слова падают. Ишь трагедия какая. Полежат, да встанут. Принято у благородных так кокетничать. А граф просто слишком близко к сердцу все воспринял.
Женщина не стала показывать своей радости. Она тоже умела напустить на себя важности. Марфа прошла обратно к столу и снова уселась на стул. Только теперь не стала двигать тот ближе к письменному столу.
– Для наследников жениться надобно. – Немного безразлично, но деловито ответила кухарка хозяину. – А вы чай решили помереть неженатым.
– Что ж ты меня все в могилу укладываешь? – Пошутил граф.
– Типун тебе на язык. – Тут же всполошилась женщина, и перекрестилась.
Никита внимательно смотрел ей в глаза. Впервые за долгое время его лицо было расслабленным. То есть, не сосредоточенным и серьезным, а слегка лукавым. Глаза в ехидном прищуре. Давненько мужчина не выглядел таким озорным.
– Ты все-таки решился? – Марфа с видом заговорщика наклонилась к графу.
– А ты мне поможешь? – Таким же тоном ответил мужчина.
Естественно, все еще Никита не воспринимал их беседу всерьез. Но, женщина уже настроилась, и остановить ее не смогла бы даже холера, которая прокатилась по России совсем недавно. Итак, Никита сам того не ведая, навлек на себя заботу Марфы. В случае с обсуждаемой темой, для графа это грозило самой настоящей женитьбой. Но, отступать уже не было никакой возможности.
– Как же я тебе помогу? – Удивленно воскликнула женщина. – Я стряпать только умею. Откуда ж мне знать высокородных девиц на выданье.
У Никиты внутри что-то щелкнуло. Раньше он и думать не смел о семье, а сейчас в нем проснулось какое-то неведомое желание пойти под венец и в самом деле обзавестись наследником. Он любил детей… Мужчина находил общий язык с малышами. Только после ранения единственное, что он мог, так это пугать и ничего больше. Может быть, ежели появится свой, он привыкнет, и будет любить мужчину таким, какой он есть. Все эти размышления заставили сердце Никиты стучать быстрее, а внутри начало растекаться некое сладкое волнение.
– Не недооценивай себя. – Вдруг ответил мужчина. – Я думаю, что вы с Анфисой косточки-то всем перемываете, так что, давай, выкладывай, кого можно посватать?
Удивлению Марфы не было предела. Она даже заерзала на стуле. Неужто ее Никитушка согласен жениться.
– Это еще что? – Стала возмущаться женщина. – Ты хочешь просто так любую взять и повести под венец?
А действительно? У него разве есть выбор? Снова в душе зашевелилось чувство сожаления и безысходности.
– Нет, конечно. Мне нужна та, кто захочет за меня замуж. – Никита говорил с изрядной долей иронии и даже какой-то озлобленностью.
Мужчина уже был готов закрыть тему для беседы. Чтобы более не продолжать себя мучить, он даже приготовился поссориться с Марфой. Однако женщина была не так проста. Граф дал слабину, и она теперь точно добьется своего.
– Прекрати жалеть себя. – Громко рявкнула кухарка на графа. Со стороны это выглядело комично. Она аж встала со своего места и прошлась по комнате. Никита от неожиданности на мгновение лишился дара речи. – Ну, подпортили тебе физиономию. Э какая трагедия. – Марфа на полном серьезе злилась. – Так, ты богатый. Мамаши в очередь за тобой небось стоят. А ты прилип к своему креслу и никак не вылезешь из него. В люди не выходишь, девиц сторонишься. Сам виноват, что не имеешь жену, да наследников. Старые хрычи молоденьких девиц в жены берут и не стесняются, а ты себя заживо похоронил в этом кабинете.
Все эти слова в мгновение растрогали мужчину и смягчили. Нужно было попробовать. Сдаться можно в любой момент. Нужно дать мечте шанс.
– Милая моя Марфа. – Граф встал с упомянутого в гневе кресла, направившись ленивой походкой к взбудораженной женщине. Он поднес ее руку к своим губам, и поцеловал. – Душа моя. Я понимаю твою заботу. Но ты не преувеличиваешь?
Весь пыл кухарки тут же утих. Марфа погладила Никиту по щеке, как всегда это делала с самого детства. Она будто никогда и не замечала грубые уплотненные полоски на коже мужчины.
– Не хмурься. Слух пущу, что граф Воскресенский жениться надумал, сам увидишь, как у твоей двери толпиться начнут невесты.
Марфа побрела на кухню. Срочно нужно отправить кого-то к Анфисе. Это кухарка старшего графа Павлова. С ней-то можно дел наворотить не хуже, чем с профессиональной свахой. Они не просто невесту отыщут, а такую, что всем на зависть будет.
К тому же, прислуга была вроде как отдельным миром. Ежели два барина поссорились, то их горничные все так же приходили пить чай друг с другом и обсуждать последние сплетни. Не касались господские склоки слуг. Зато информация распространялась моментально. Коли жили далеко друг от друга, так старались весточку отправить. Грамотных было не так уж много, но все равно находили способы передавать друг по дружке послания.
Что касалось Марфы, она хоть и жила в деревенском поместье вместе с хозяином, так от сплетен городских не отставала. Анфиса ей передавала все в точности. А уж пока женщина сама в городе находилась, как сейчас, так вообще все скоро происходило.
Прошло пару дней, но толпы невест, как уверяла Марфа, за окном не наблюдалось. Граф мерил шагами кабинет. Он все это время размышлял над тем, правильно ли поступил, поддавшись на уговоры. Страх и сомнения одолевали с невероятной силой и напором. Хотелось сбежать и спрятаться. Так страшно не было даже во время сражений. Никита каждый раз себя ругал за трусость. На поле битвы он был в первых рядах, а при мысли о девице его в жар бросало. На третий день ожидания граф перестал вздрагивать от любого хлопка входной двери. Поначалу было боязно, но безрезультатность попытки Марфы вернули самообладание мужчины на свое место.
С другой стороны, слова кухарки, про наследников, его хорошо задели за живое. Мужчина понимал, что женитьба необходима. Тем более после объявления о намерении обзавестись семьей. Пусть и неофициально, но все же. Если отказаться от этой затеи, то в свете начнут о нем судачить, а Никита совершенно не хотел быть в центре внимания. Быть кем-то вроде единорога даже забавно, а вот терпеть язвительные замечания, как реальный человек неприятно. К его сожалению, теперь в любом случае на какое-то время придется стать объектом пересудов. Учитывая созданный образ невозможного тирана, на которого взглянуть боязно, неделей сплетен не обойтись. Будет и газетные статьи, и громадные сплетни. Мужчина страшился не самого факта обсуждения, а того, как это может повлиять на его работу.
– Что ж, это мне за годы уединения. – Тяжело резюмировал мужчина.
Он снова расположился в своем рабочем кабинете и уже приготовился разбирать письма, как в дверь постучали.
– Входи. – Громко скомандовал граф.
Дверь робко отворилась и в проеме появилась голова Кузьмы, который работал в доме лакеем. Он и Марфа переезжали с хозяином между его жилищами. Остальные же слуги оставались на местах.
– Никита Михайлович. Не извольте гневаться, что беспокою.
– Входи Кузьма. Что случилось? – Мужчина отвечал не отвлекаясь от своего занятия.
– Там, господин какой-то пришел. – Кузьма немного нервничал. Гости в этом доме были редкостью. А уж чужаки и вовсе не захаживали.
– На ночь глядя? – Удивился граф, отложил письма и взглянул на лакея.
– Я ему то же самое сказал. – Тот пожал плечами. – Пусти, говорит к барину. Так чего? Пускать?
Никите стало интересно, кто же посмел пожаловать добровольно в логово чудовища.
– Пусти. – Граф кивнул. – Послушаем, что ему нужно.
Мужчина поискал маску и понял, что оставил ее в спальне. Он не собирался никуда выходить, да и гостей не ожидал, посему нужды в укрытии не требовалось. Раз гость пожаловал неожиданно, пускай лицезрит хозяина дома во всей красе.
Граф тяжелой поступью направился в гостиную. Подходя ближе, мужчина начал передвигаться тише, и наконец, вовсе стал бесшумным. С его то высоким ростом, да широкими плечами, было непривычно наблюдать подобные превращения. Никита не был тучным или неповоротливым, его фигура оставалась в должной форме, однако упомянутые габариты не позволяли никому подумать, что такой человек способен перемещаться, словно кошка на мягких лапах.
Вернемся к гостю, который несмело мялся в углу гостиной, в ожидании графа. Дверь отворилась, и на пороге стоял Никита Михайлович. Он по своему обыкновению смотрел немного исподлобья. Мужичок в углу так сжался, что казалось, будто даже ростом стал меньше. Особенно по сравнению с хозяином дома. Тот был как минимум на голову выше.
Итак, Никита сделал несколько ленивых, но широких шага вперед. Теперь мужчина находился на середине небольшой гостиной.
– С чем пожаловали? – Грубо заговорил граф.
Это было совершенно невежливо, но гость, итак, страшно волновался, посему был даже рад, что беседа сразу перешла к делу. Только вот его боязливость не давала проронить ни слова. Это жутко злило Никиту. Он посмотрел на тщедушного мужичка, чуть прищурившись.
– С кем имею честь разговаривать? – Снова грозно поинтересовался граф.
Мужчина кутался в плаще и переминался с ноги на ногу. На улице было довольно зябко, и гость не успел согреться, пока ждал хозяина дома.
– Не извольте зло держать Ваше Сиятельство. Помещик я Иван Егорович Алексеев. Вы, небось и не слышали о таком.
Никита сделал попытку покопаться в памяти, но такого имени не вспомнил. Скорее всего, оттого, что жизнью города граф интересовался в последний раз почти десять лет назад. Сейчас, даже если он когда-то и знал помещика Алексеева, точно не помнил.
– Нет, не помню. – Прямо ответил Никита.
– Я, собственно, по какому вопросу. – Гость не стал медлить и разбрасываться общими вежливыми фразами. – Вы же жениться хотите.
Никита даже немного поперхнулся. Он сам уже давно стал как бирюк, но удивился, когда перед ним стоял не манерный собеседник.
– А Вы, простите, кого-то хотите посоветовать?
Графу и в голову не пришло, что это может оказаться кто-то из родителей.
– Да. Дочерей своих.
На самом деле, это была неслыханная наглость, чтоб помещик графу дочек предлагал. Но, Никита решил дослушать гостя. Эта тема его интересовала.
– Ваша Светлость, не сочтите за грубость, но за вас не хотят девицы молодые идти. Старая, вам тоже не нужна. Наследника ведь хотите. А мои дочки красавицы, умницы и уговаривать не придется.
Помещик Алексеев, несомненно, был прав. Никита хотел было начать возмущаться, но такая удача ему точно больше не улыбнется. Однако достоинство сохранить не мешало бы. Раз мужчина пришел сам, значит его положение еще отчаяннее, чем у самого графа.
– Мне их всех брать?
– Нет, Ваша Светлость. Дочки у меня две. Вам выбрать можно.
Иван Егорович опустил глаза.
– Хорошо, допустим, меня заинтересовало Ваше предложение. А чего Вы от меня хотите?
– Стыдно сказать, девочки мои, бесприданницы. Состояние наше плачевное. А с вашей помощью, авось и выкарабкаемся.
Мужчина немного нервничал и не знал, куда девать руки.
– Знать, продать ты мне одну из своих дочерей хочешь.
Гость еще ниже опустил голову.
– Знать так, Ваша Светлость. Не гневайтесь. Выходу нет.
Выход есть всегда, подумал Никита, но идея ему приглянулась. Все равно, кандидаток кот наплакал. А так, хоть, в грязь лицом не ударит. Пускай бедная, главное чтоб виду не подавала, будто ее купили.
– Заеду на днях в гости. Кузьма весть принесет, как соберусь.
Мужчина поклонился и задом попятился к двери. Никита задумался.
– Странный он какой-то.
На шум вышла Марфа.
– Никитушка, кто-то приходил? Поздно так.
– Ничего особенного. Один папаша предлагал купить у него дочь.
Марфа округлила глаза так, что те стали похожи на блюдца. Женщина была хоть и бедна, но честь для нее была дорога. А тут родной отец так низко пал, чтобы торговать своим ребенком. В барских кругах почти все браки были похожи на покупку. В лучшем случае, бартер. Но, вот так откровенно мало кто решался торговать.
– Как это купить?
– Вот так. Он обедневший помещик, денег хочет. Говорит, что за меня никто не пойдет, а так будет мне счастье.
– Никитушка, конечно, это все не правильно, но может нам так и лучше?
– Ой, не знаю, Марфа. Выбирай, говорит, из двух дочек. – Граф усмехнулся. – Хоть выбор дал.
– А кто таков? Может, я знаю его?
– Алексеев фамилия.
– Не Иван Егорович ли?
Марфа настороженно смотрела на хозяина.
– Он. Знаешь?
– Да. Не очень приятный тип. Не нравится он мне. – Женщина всем своим видом показывала, что помещик ей не симпатичен. – Только дочек у него три.
– Он мне про двух говорил. Может одну уже сосватал?
– Нет. Что ты. Он их таскает везде, как на ярмарку. Куда б пристроить. Только самой старшей не видно. Дарьей ее звать, вроде. Слухи ходят разные, но я узнаю точнее. Завтра тебе подробнее расскажу.
У Никиты был прекрасный шпион в лице Марфы. Ей бы сыщиком работать. Все разузнает и глазом не моргнет. Особенно если это касалось женитьбы ее обожаемого графа. Сам же Никита вернулся в свой кабинет. Мужчина часто засиживался там допоздна. По началу так было проще не чувствовать себя одиноким. А потом вошло в привычку.
Наутро кухарка уже ждала с нетерпением, когда расскажет Никите о невестах.
– Ой, не знаю. – Марфа мялась, будто не желая рассказывать что узнала. – Разное говорят о семействе. К девицам вопросов нет. Ведут себя всегда достойно. Некоторые в их положении готовы на все ради союза с более или менее знатным и обеспеченным мужчиной. Эти же скромны, но не забитые. Кокетничают в меру. Девочки довольно боевые. Веселы, но не вульгарны. – Марфа улыбалась, когда говорила о кандидатках в жены, но ее выражение лица тут же изменилось, когда женщина стала говорить об отце. – А вот папашка их картежник. Долгов куча. Вот он дочек и меняет на деньги. Открыто никто не говорит. Только прислуга болтает. Но, сам понимаешь, что кухарки и остальные домашние не просто так говорят. Долги-то картежные оплачивать нужно. Дочек трое у него, как я и припоминала. Дарья самая старшая. Но вот у нее неприятность, не видит ничего. Никто не хочет такую в жены себе. Красавица, а счастья нет. Так девчонку заперли и не выпускают. Дома только сидит. Говорят, раз замуж никто не берет, так нечего шастать. Не нравятся они мне.
Никита внимательно все выслушал и обдумал.
– Позови как мне Кузьму.
Молодой человек быстро прибежал. Граф написал на бумаге записку и велел передать вчерашнему гостю. В записке было сказано, что граф Воскресенский приедет завтра невесту смотреть. Пускай помещик подготовит девиц, а он выберет себе подходящую.
Утром Никита рассматривал свое отражение в зеркале. На него смотрел изуродованный человек. Сам себе граф не признался, что изранено было не только его тело, но и душа. Большие шрамы извивались по всему лицу. Один из них тянулся от верхней левой стороны, к правой нижней. Фыркнув с отвращением граф надел маску, которую просил изготовить специально для выходов к людям, и завязал ту сзади. Марфа уже шла говорить о приготовленном завтраке.
– Никитушка, голубчик.
Женщина вошла в комнату, и, увидев на лице хозяина ненавистную ей маску, скривилась.
– Фи. Убери ты эту штуку. Пускай видят. Ты на войне был. Это благородно. Не в пьяной же драке тебя так.
– Не благородно, графу иметь такую физиономию. Я вон даже жену себе не могу выбрать по желанию. Покупать приходится. Да, простит меня Господь.
– Не расстраивайся, может, ты осчастливишь девицу.
– Да, если женюсь на ней и помру. Наследство все ей достанется.
Марфа легонько стукнула графа по голове.
– Типун тебе на язык. Вот, дурной. Не смей так говорить. Нельзя так шутить. Со смертью шутки плохи.
– А чего мне с ней шутить. Она, итак, меня забрать хотела, по случайности выжил.
– По случайности или нет, цени.
– Ладно. Тебя не переспорить. Что там у нас сегодня на завтрак?
Женщина оживилась и давай перечислять, что она успела сделать любимому хозяину.
После завтрака молодой граф направился на смотрины. В доме помещика уже ждали почетного гостя. Девицы стояли около матери, которая восседала в красивом кресле. Хозяин дома немного суетился и пытался показать все свое радушие. Никита рассматривал застенчиво глядящих в пол девушек. Он не стал пренебрегать своей маской, и был в ней. Потенциальные невесты не видели его лица. Граф тянул время. Ему было интересно наблюдать, как помещик нахваливает своих дочерей, зная, что они для отца просто товар. Однако девицы не были этим смущены, а наоборот старались показать, так сказать, товар лицом. Никите стало тошно от этого представления. Он хотел было встать и уйти, но одна мысль не давала покоя.
– Уважаемый. Мне понравилась одна из твоих дочерей.
– Правда? Ой, наверное, это моя старшенькая.
Иван Егорович засуетился около девицы. Граф саркастически усмехнулся.
– Да. Вы угадали. Старшая.
Девушка в голубом наряде робко шагнула вперед и кокетливо поглядывала на мужчину из-под полуопущенных ресниц. Никита даже восхитился тем, что она так хорошо обучена кокетству. Мать их не вызывала ощущения сведущего в делах соблазнения человека. Граф встал с кресла.
– Нет, вы не поняли. Хочу посмотреть на самую старшую.
Родители девиц переглянулись, и женщина как-то неохотно встала с места. Она смотрела на мужа и тот, в конце концов, кивнул. Женщина пошла наверх по лестнице. Никита молчал. Хозяин старался постоянно что-то предложить гостю, но граф вежливо отказывался. Вниз спустилась хозяйка дома, ведя под руку необычной красоты девушку. Сестры, конечно, не уступали ей в привлекательности, но граф заметил, что глаза девушки были необычного фиалкового цвета. А самое главное, они его не видели. Девушка не опускала кокетливо взгляд, как ее сестры. Она шла с гордо поднятой головой. Конечно, по ступенькам спускаться было неудобно, но Дарья была уверена в каждом своем шаге.
Граф был очарован ей. Но, грубость, которую он приобрел за последние годы, и служившая ему панцирем, не спешила отступать.
Старшая из сестер не была такой юной и уже считалась старой девой. Ее красота не смогла превзойти факт слепоты. Мужчины не хотели такую жену. А узнав, что за нее еще и приданого не дадут, так вообще, обходили стороной. Да и родители не особо стремились ее выдать замуж. У них на это были свои причины.
Граф наблюдал, как девушку подвела мать к нему поближе и оставила.
– Добро пожаловать граф. Рада приветствовать Вас в нашем доме. Но, чем я могу быть полезной?
Никита оторопел. Такого вызова он не ожидал. Девица-то с характером. Никита был предвзято настроен. Он считал, что и родители, и все три дочки прекрасно играют свои роли, чтобы заполучить как можно больше денег.
– Замуж вас позвать хочу.
Девушка звонко и в голос рассмеялась. Мужчина отметил про себя ее манеры. Они были далеки от светских. Но, именно это ему в ней и понравилось. Граф также отметил, что с такой женой ему будет точно не скучно.
– Я сказал что-то смешное?
Мужчину злила такая дерзость. Это было отголоском долгого одиночества. А еще и эта тема с купленной невестой добавляла перца.
– Граф, вы шутите? Какая из меня жена?
Девушка тоже начала нервничать, потому что ей не нравилось такое обращение. Этот граф совсем потерял стыд. Она понимала, что отец торгует сестрами, но ее миновала такая участь. Хотя, кто знает, может быть, как раз таки, именно ей выпали самые главные мучения в этом семействе.
– А что в вас не так?
Девушка перестала улыбаться и сильнее разозлилась. Даша не желала насмешек над собой.
– Вы, видимо, не заметили, но я имею некий изъян, который делает меня не совсем полноценным человеком.
Граф встал со своего места и обошел вокруг Дарьи. Она стояла смирно, но чувствовала движение вокруг себя и немного повела головой.
– Вы глупости говорите. К тому же, я тоже имею изъян, который мешает мне полноценно жить. Запремся в поместье, станем старыми и сварливыми старикашками. Что скажете?
Родители девиц удивленно наблюдали за перепалкой молодых людей. Они не могли осознать, что именно их Дашку замуж позовут.
– Вы богат и имеете известную фамилию. Немало девушек желающих стать графиней Воскресенской.
Никита почему-то решил, что девица просто играет с ним. Его недоверие к людям было на высшем уровне. Мужчина изначально был настроен скептически к семейству, а теперь был уверен в разыгранном спектакле. Сестры изобразили из себя примерных послушных невест, а старшая, на их фоне, выглядит колючкой. Но, Никита решил не подавать виду о своих догадках.
– Девушек, может и не мало, но я же тоже человек и хочу иметь право выбора.
– Ничего не понимаю. Я вам зачем?
Даша была озадачена этим. Она на самом деле не понимала почему сам Никита Михайлович Воскресенский приехал к ней свататься. Она слышала о его увечьях, но не думала, что по этой причине его привлечет слепая жена.
– Рискните узнать.
Девушка тяжело вздохнула и пошла в сторону лестницы. Она не хотела выходить замуж, но сейчас могла освободить отца от долгов. Пусть и ненадолго, но все же. Нащупав рукой перила, Даша, не оборачиваясь, обратилась к жениху.
– Я, в принципе, не против. Как родители скажут, так и будет.
Она неспешно поднялась по ступенькам. Граф молча проводил ее взглядом, и когда та скрылась за дверью своей комнаты, обратился к родителям.
