От мыса Головнина к Земле Александра I. Российские кругосветные экспедиции в первой половине XIX века

Первый этап. Испано-португальское противостояние: Фернан Магеллан

Вторая половина XV в. прошла в остром соперничестве двух корон. В 1469 г. королева кастильская Изабелла вышла замуж за наследника арагонского престола принца Фердинанда. Через десять лет он стал королем Арагона, и в результате объединения двух королевств возникла испанская монархия. Предъявляя друг другу взаимные претензии – право владения Канарскими островами, зоны монопольного владения в Атлантике и т. д., пиренейские державы не стеснялись в методах, чтобы избавиться от конкурентов. И первое место в списке этих методов занимала доктрина «сокрытия знаний», которой руководствовались пиренейские державы, стремившиеся сохранить в неизвестности морские трассы и закрыть доступ в подконтрольные моря иностранцам. Максимальная секретность, по мнению братьев Жайми и Арманду Кортезанов^[18], должна была обеспечить монопольное владение информацией, и поэтому монархи не только требовали сохранения географических карт в глубокой тайне, но и вели сложную игру, чтобы направить конкурентов по ложному пути. Португальский двор, например, так тщательно и умело скрывал от кастильских шпионов сведения о своих путешествиях в западную и южную Атлантику, что обманул целые поколения историков^[19]. А между тем в португальских архивах обнаружены квитанции на получение сухарей, доставленных более чем на сто кораблей, выходивших из Лиссабона с 1488 по 1495 г., в то время как ничего неизвестно ни о времени их отправления, ни о пунктах их конечного назначения^[20]. Одну из этих экспедиций в 1494–1495 гг. возглавлял Васко да Гама, но когда он вернулся в Португалию, инициатор плавания король Жуан II уже скончался и его наследник Мануэл I приказал скрыть информацию о результатах последнего путешествия.

Что же было открыто во время этих плаваний – восточный путь в Индию, Америка? Жайми и Арманду Кортезаны полагали, что еще до знаменитого путешествия Алвариша Кабрала в 1500 г., который считается первооткрывателем Бразилии, португальцы побывали на неизвестной земле, лежащей за Азорскими островами^[21], а также располагали точной информацией о подходах к Индии и расположении Островов Пряностей. Свою секретную дипломатическую игру португальский двор вел с филигранной точностью. В 1483 г. мало кому известный генуэзец Христофор Колумб, несколько лет проживший в Португалии, обратился к королю Жуану II с предложением выйти к Островам Пряностей западным путем. Исходя из авторитетных в средние века трудов Птолемея и епископа-астролога Пьера д’Альи, Колумб был убежден в шарообразности Земли. Она совсем невелика, и согласно апокрифической книге пророка Ездры ¹/₇ ее составляет вода. Остальное – земная твердь. Следовательно, полагал Колумб, океан, омывающий берега Европы, совсем не так велик, и если двигаться на запад, то путь в Индию, Катайю (Китай) и Сипангу (Японию) не займет много времени. К югу же от экватора земля постепенно приподнимается к небесам, и здесь расположен земной рай.

Совет экспертов рассмотрел предложение Колумба и отверг его проект, отдавая себе, впрочем, отчет в том, что на западе действительно лежит некая земля, не имеющая никакого отношения к Индии. Однако с этого момента, считают португальские историки и разделивший их точку зрения российский ученый А.М. Хазанов, Колумб фактически превращается «в пешку в руках Жуана II»^[22]. Генуэзец отправился в Кастилию и попытался склонить на свою сторону кастильских грандов, владевших кораблями: Энрике Гусмана, герцога Медина-Сидонию, герцога Мединасели, а затем и саму королеву Изабеллу. Летом 1486 г. в Кордобе открыла работу специальная комиссия под руководством Эрнандо де Талаверы, настоятеля монастыря Прадо под Вальядолидом, которая изучила предложение Колумба и отвергла его, сочтя невыполнимым^[23]. Членов комиссии, по-видимому, смутили навигационные расчеты Колумба: из них следовало, что в западном направлении расстояние между Португалией и восточным Китаем едва ли не вдвое меньше, чем в действительности. Это дало основание современным специалистам предположить, что Колумб вел двойную игру.

Одним из оснований для подобного предположения стало изучение карт, изготовленных неким Хенрикусом Мартеллусом^[24]. На них изображен подлунный мир, охватывающий пространство от Канарских островов до восточного побережья Китая и учтены результаты плаваний Диаша 1487–1488 гг., открывшего мыс Доброй Надежды. Между тем карты Мартеллуса полны загадок. Во-первых, как и в случае с проектом Колумба, заметны очень сильные отклонения между географическими объектами: расстояние от Лиссабона до Китая, если двигаться в Азию в восточном направлении, намного превышает принятые на тот момент данные – чуть ли не в два раза. Во-вторых, весьма неожиданно выглядит расположение некоторых объектов. Африка простирается далеко на юг и на восток, а мыс Доброй Надежды пролегает значительно южнее, чем на самом деле, и заканчивается у 45-й параллели, выходя за рамки самой карты. Странные метаморфозы претерпел Малайский полуостров (Aureus Chersonesus), широким земельным массивом протянувшийся далеко за экватор, что фактически пресекало возможность добраться из Цейлона до Китая. В-третьих, карта Мартеллуса содержит новейшую секретную картографическую информацию, полученную португальцами.

По версии Артура Дэвиса, автором карты Мартеллуса был младший брат Колумба Бартоломео. «Когда [Христофор] Колумб уехал в 1485 г. из Лиссабона в Испанию, – пишет Дэвис, – Бартоломео, очень умелый картограф генуэзского стиля, работал в картографической мастерской короля Жуана II. Он участвовал в создании большой карты мира на основе Donus Nicolaus и португальских морских карт. Она, как и все важные карты того времени, была нарисована на листах пергамента, соединенных почти невидимыми швами и наклеенных на льняную ткань. Эта большая карта, 180 на 120 см, устанавливала стандарт португальской карты мира, постоянно пополняясь новыми сведениями, включая открытия [Бартоломеу] Диаша и [Диогу] Кана.

В начале 1489 года [Христофор] Колумб столкнулся с бедностью и неудачами в Испании; он потерял свою пенсию в 1488 г. и больше не мог пользоваться бесплатным проживанием и питанием у герцога Мединасели или маркиза де Мойя. Бартоломео собирался приехать к нему в Испанию и помочь его проекту. Им были нужны деньги и, в частности, поддержка банка Сан-Джорджо в Генуе. Они получили и то и другое. Деньги можно было выручить от продажи карт, которые португальцы держали в секрете. Перед отъездом из Лиссабона Бартоломео сделал несколько копий карт в удобном размере… в начале 1489 г. Бартоломео покинул Лиссабон. Сначала он приехал в Севилью, чтобы помочь своему брату, и здесь переделал Йельскую карту, заменив один из листов другим, на котором Африка простиралась до 45 градуса южной широты. Затем он посетил Италию, чтобы продать карты и заручиться поддержкой банка Сан-Джорджо»^[25].

Судя по всему, с помощью изготовленной Бартоломео подложной карты Христофору Колумбу удалось убедить испанских монархов в неосуществимости планов португальцев достичь Китая и Островов Пряностей, двигаясь вокруг Африки, и тем самым подтолкнуть их к финансированию своего плавания в западном направлении. Разумеется, остается открытым вопрос относительно мотивов, которыми руководствовались братья Колумб, тайно копируя португальскую Mappa mundi: действовали ли они в интересах «семейного бизнеса», или по заданию португальских властей отвлекали внимание испанской короны от фактически обнаруженного португальцами пути к Индии и Островам Пряностей вокруг мыса Доброй Надежды?^[26]

Так или иначе, но после «открытия» Колумбом «Западных Индий» (Багамские острова, Куба, Гаити), португальцы посчитали, что нарушены их права на владение землями к югу и востоку от м. Бохадор, которые им даровали папские буллы 1452, 1456, 1481 и 1484 гг. В марте 1493 г. король Жуан II дал аудиенцию высадившемуся в Лиссабоне Колумбу, после которой, сочтя испанское проникновение в Атлантику незаконным, решил было отдать распоряжение об отправке к открытым территориям отряда португальских кораблей под командованием Франсишку ди Алмейды^[27]. Споры португальской и испанской корон привели к знаменитым буллам «Inter caetera» папы римского Александра VI от 1493 г., разделившим океанские рубежи между Португалией и Испанией демаркационной линией по т. н. «папскому меридиану». В 1494 г. были заключены Тордесильясские соглашения, установившие в 370 лигах (свыше 2 тыс. км) к западу от островов Зеленого Мыса и Азорских островов демаркационную линию разграничения – отныне земной шар разделялся на две половины – все, что располагалось к западу от линии, принадлежало Испании, к востоку – Португалии.

В Лиссабоне, впрочем, отдавали себе отчет в том, что неведомый земельный массив в западной части Атлантического океана, преграждающий дорогу к Индиям и Малакке, и, по рассказам путешественников, полный рубинов, сапфиров, гвоздики, сандалового дерева и корицы, никак не мог относиться к Восточной Азии. Ведь значительная часть этой неизвестной земли, открытой Колумбом, располагалась к югу от экватора, а Азия должна была лежать в Северном полушарии. Но пусть вопросы «западной земли» будут головной болью для Мадрида, а португальцы тем временем все дальше продвигались на восток. Каравеллы Бартоломеу Диаша, Васко да Гамы и Педру Алвариша Кабрала, огибая мыс Доброй Надежды, открыли морской путь в Индию, и вслед за ними в Индийский океан устремились военные флотилии Франсишку ди Алмейды и Афонсу ди Албукерки. К 1520-м годам в руках португальцев оказались важнейшие опорные пункты Востока: Гоа, Кочин, Ормуз и главная жемчужина – сказочная Малакка. Отсюда открывался прямой путь к Островам Пряностей (Молуккским островам) и далее – в Китай, в Джапангу и к легендарным островам золота, откуда, согласно преданиям, царица Савская привозила золото Соломону^[28].

Испанцы же шли на запад, отыскивая альтернативный путь к вожделенным Островам Пряностей. Ключевым моментом в их натиске на запад стал поход конкистадора Васко Нуньеса де Бальбоа через Панамский перешеек. 29 октября 1512 г. он вышел на берег доселе неизвестного Южного моря – Тихого океана. Де Бальбоа принял его за восточную бухту Индийского океана и, назвав заливом СанМигель, провозгласил владением Испанской короны. Следуя предположению, что южная часть Нового Света походит очертаниями на Африку, оставалось только найти морской путь в открытый де Бальбоа океан и, опередив португальцев, взять под контроль Острова Пряностей.

Идея уже давно витала в воздухе, и конкуренция за право первым пройти в Восточное море обострилась. В 1501–1504 гг. флорентийские мореплаватели Гонсалу Коэлью и Америго Веспуччи, находившиеся на службе португальского короля Мануэла I Счастливого, в поисках прохода достигли залива Гуанабара и, приняв его за реку, нанесли на карту под названием Рио-де-Жанейро (Январская река)^[29]. В 1503 и 1506 гг. проход безуспешно искали португальские флотилии Вашку Галлегу ди Карвалью и Жуана ди Лишбоа. Картографы были настолько теоретически убеждены в существовании таинственного прохода, что без тени сомнения помещали его на своих картах. В 1507 г. в небольшом печатном листке, издававшемся в Аугсбурге агентами торгового дома Фуггеров, появилось сообщение о длинном проливе, ведущем в северо-западном направлении, которым можно пройти от Бразилии до Малакки. В 1510 г. этот мифический пролив был нанесен на карту швейцарским ученым-универсалом Генрихом Глареаном, затем его изобразили Людовик Буланже (1514), Леонардо да Винчи (1515) и, наконец, космограф из Нюрнберга Иоганн Шëнер на своем знаменитом глобусе 1515 г. На поиски пролива отправилась экспедиция под руководством главного пилота Кастилии Хуана Диаса де Солиса, который, двигаясь на юг вдоль Южной Америки, в 1516 г. достиг «Пресного моря», якобы ведущего в Тихий океан. Однако открытие де Солиса оказалось очередным заблуждением: «Пресное море» было не чем иным, как эстуарием^[30], образованным при слиянии двух могучих рек – Параны и Уругвая, по недоразумению названным Ла-Плата (Серебряная Река). Именно на берегах этого «моря» незадачливого мореплавателя в 1516 г. убили индейцы. Примерно тогда же на сцену выступил хромой выходец из знатного обедневшего португальского рода Фернан да Магальяйнш (1480–1521), бывший паж при дворе королевы Элеоноры, супруги португальского короля Жуана II, герой восточных войн, который, согласно записи арагонского историографа Бартоломе Леонардо де Архенсолы, уже «собственными глазами видел Острова Пряностей»^[31].

Вынужденный прозябать в полной безвестности и перебиваться нищенской пенсией, да Магальяйнш вместе со столь же недооцененным ученым Руем Фалейру представил португальскому королю Мануэлу I проект достижения Островов Пряностей с запада. Не получив поддержки короля, он уехал в Испанию и в 1518 г. добился приема у молодого короля Карлоса I, будущего императора Карла V, давшего согласие на экспедицию.

До оконечности Южной Америки Фернан Магеллан, как на испанский лад звали теперь португальского мореплавателя, добрался лишь через год. В поисках прохода он долго блуждал вдоль побережья, идя навстречу ледяным зимним бурям Южного полушария, едва не пал жертвой жестокого заговора, устроенного тремя командирами его флотилии, пока, наконец, не обнаружил длинный скалистый лабиринт, ведущий вглубь материка. Пройдя проливом, названным впоследствии Магеллановым, три оставшихся корабля экспедиции вошли в безбрежный океан, окрещенный Магелланом El Mar Pacifico – Тихое море. Преодолев его, великий португалец стал первым европейцем, подошедшим к пределам Индийского океана, двигаясь на запад, однако он не смог вкусить лавры первооткрывателя: в апреле 1521 г. Магеллан возглавил карательную экспедицию на остров Мактан и погиб в схватке с туземцами. Флагманский «Тринидад» и сопровождавший его самый маленький корабль флотилии, «Виктория», добрались до Островов Пряностей и встали на стоянку возле острова Тидоре; третий корабль, «Консепсьон», давший течь, признали негодным и сожгли возле острова Бохоль. Португальцы уже узнали о проникновении в их моря испанцев и искали корабли, чтобы их уничтожить. «Тринидад» сел на мель, и его команда в полсотни человек осталась на Тидоре, чтобы вернуться в Америку, а оттуда, пойдя на север, – в Европу. Их план был обречен на провал. «Тринидад» вынужден был вернуться к Молуккским островам, экипаж попал в португальскую тюрьму, и лишь пятеро из пленников смогли вернуться в Европу. «Виктория» же под командованием баска Хуана Себастьяна Элькано (1476–1526) направилась в Европу через Индийский океан и в сентябре 1522 г. прибыла в Севилью.

Таким образом, из экспедиции Магеллана уцелел всего один корабль. Из 265 человек обратно возвратились только 18 членов экипажа, «более худых, чем самая заморенная кляча», которых родные давно уже считали мертвыми. Однако привезшая домой перец, корицу, имбирь и мускатный орех маленькая «Виктория» смогла возместить все расходы тем, кто финансировал плавание. За 1080 дней был преодолен маршрут в 85 700 км.

Плавание Магеллана к Островам Пряностей подтвердило, что западный путь в Индийский океан существует и проходит он через Магелланов пролив. Испанцы тотчас усилили давление на португальцев и, закрепляя за собой монопольное владение Магеллановым проливом, в 1525 г. отправили на Острова Пряностей экспедицию под руководством рыцаря-иоаннита Гарсии Хофре де Лоайсы. Главным штурманом был назначен Элькано. Однако плавание сложилось неудачно: его руководители один за другим скончались, а оставшиеся в живых участники, добравшиеся до Моллукских островов, попали в плен к португальцам. В 1536 г. в Испанию, в числе немногих уцелевших, вернулся ученый монах-навигатор Андрес де Урданета-и-Серайн, обогнув, таким образом, земной шар, однако совершив это не в одно плавание^[32].

Международная обстановка к этому времени изменилась. После сложных переговоров, закончившихся подписанием 23 апреля 1529 г. Сарагосских соглашений, демаркационную линию, разграничившую португальские и испанские зоны влияния, провели на 17 градусов восточнее Молуккских островов. В ходе последовавших плаваний в Тихом океане испанцы, воспользовавшись благоприятными северо-восточными пассатами, наладили маршруты, связавшие Новую Испанию (Мексику) и Филиппинские острова, которые превратились в центр испанского влияния на подступах к Индийскому океану и важнейший перевалочный пункт транспортировки восточных богатств в Испанию через владения в Америке^[33].

Однако монополия пиренейских держав постепенно разрушалась. «Опоздавшие» к папскому разделу и поднимавшие голову новые военно-морские державы (Франция, Англия, а затем Республика Соединенных Провинций)^[34] не могли равнодушно смотреть на то, как в руках Португалии и Испании концентрируются богатства Востока и Нового Света, и выступили за пересмотр Тордесильясских соглашений^[35]. Их интересы были направлены на поиск альтернативных путей к Островам Пряностей. В Европу еще не пришли сведения об экспедиции Магеллана, а конкуренты уже открыли кампанию по проникновению в закрытый для них океан. В декабре 1523 г. из французского Дьепа вышла небольшая эскадра из четырех кораблей, возглавляемая 100-тонной караккой «Дофина» под командованием итальянского навигатора Джованни да Верраццано, нашедшего приют при дворе французского короля Франциска I. Преодолев Атлантический океан, Верраццано приблизился к берегам доселе неизвестной земли, откуда двинулся вдоль побережья на север, рассчитывая, что вот-вот ступит на землю Азии. Однако сделать ему это не удалось. В начале июля 1524 г., возвратившись во Францию, навигатор отправил королю отчет о плавании, объяснив причины, по которым не сумел открыть дорогу в Китай. «Я не думал встретить такое препятствие в виде новой земли, которую я открыл… Несомненно, перед нами лежит другой мир, отличный от того, который был известен, он больше, чем наша Европа, чем Африка, он почти как Азия… Эта земля, или Новый Свет, образует единое целое. Она не связана ни с Азией, ни с Африкой»^[36]. В существовании таинственного пролива в Северной Америке, ведущего в Азию и якобы увиденного Верраццано, были убеждены многие крупные мореплаватели того времени, которым оставалось только найти его, чтобы пойти по стопам Магеллана и Элькано и стать новыми кругосветными мореплавателями. Так и не найденный пролив был тем не менее описан и нанесен на некоторые карты того времени (Дж. Гастальди, 1562; П. Форлани, 1565; Залтиери, 1566), представая то в виде узкого морского канала, зажатого высокими скалами и ведущего от Европы в северо-восточном направлении, то в виде свободного водного пространства в северной части Атлантики, расположенного к западу от Европы. Его искали Жак Картье, Хемфри Гилберт, Фрэнсис Дрейк, Мартин Фробишер, Джон Дэвис, Самюэль Шамплейн, Генри Гудзон и многие другие смелые навигаторы, однако поиски в полярных водах оказались безуспешными^[37]. Монополию испанцев и португальцев на северном направлении разрушить не удавалось.

Второй этап. Крушение пиренейской монополии: от Дрейка до Ансона

Прорыв произошел на юге. Его виновником стал английский корсар Фрэнсис Дрейк (1540?–1596), осуществивший в 1577–1580 гг. второе в истории кругосветное плавание, которое перечеркнуло все тогдашние представления об устройстве вселенной и изменило ход всемирной истории^[38]. Возглавляемая Дрейком флотилия из пяти кораблей в ноябре 1577 г. покинула Плимут и в августе 1578 г. приблизилась к Магелланову проливу. Здесь флагманское судно «Пеликан» было переименовано в «Голден Хайнд» («Золотая Лань»), в честь финансировавшего плавание влиятельного придворного сэра Кристофера Хаттона, герб которого украшала лань. Эскадра Дрейка проникла в пролив, и через двадцать дней он, первым из англичан, вошел в Тихий океан, который испанцы считали своей собственностью. Пережив страшный шторм и растеряв корабли, Дрейк на «Голден Хайнд» в гордом одиночестве продолжил свой путь на север вдоль побережья Чили. Виртуозно использовав эффект внезапности, он захватывал торговые суда и грабил приморские поселения. Кульминацией рейда стало судно «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», загруженное серебром, золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Двигаясь вдоль мексиканского побережья, он перехватил еще несколько судов с пряностями, китайским шелком и фарфором. Пройдя дальше на север, Дрейк от имени королевы Елизаветы I Тюдор вступил во владение землями, лежащими, по его мнению, на кратчайшем пути из Европы в Азию – в районе якобы найденного им загадочного пролива Аниан. Корсар назвал их Новым Альбионом и построил временный форт, который мог бы стать опорной базой продвижения англичан в Китай и Индию и перекрывал бы западный выход из разыскиваемого всеми Северо-Западного прохода. На самом деле он оказался на западном побережье Северной Америки, на территории нынешнего штата Калифорния, а залив, который Дрейк принял за выход из Северо-Западного прохода – это, по всей видимости, нынешний залив Дрейка^[39].

Одновременно с Дрейком, этот проход искал также другой английский мореплаватель, Мартин Фробишер, отправившийся в плавание в полярные воды. В 1576 г. ему удалось войти в пролив, который ныне называется проливом Гудзона, и открыть полуостров Мета Инкогнита (южная оконечность о. Баффинова земля). Фробишер объявил новые земли владением английской короны и планировал строительство поселений, которые бы перекрывали проход с востока. Принял он и предохранительные меры на случай возможной конкуренции с другими державами: в честь королевы Елизаветы получил название мыс на южной оконечности острова Локс-Ленд при входе в залив на восток от полуострова Мета Инкогнита на юге Баффиновой Земли^[40]. Не забыл Фробишер и высокопоставленных политиков, покровительствовавших его плаванию: Томаса Уолсингема (в честь него назван мыс Кейп-Уолсингем), Джорджа Клиффорда, 3-го графа Камберленда (залив Камберленд-Саунд и полуостров Камберленда), Джона Ламли, 1-го барона Ламли (маленькая бухта Ламли-Инлет), сэра Кристофера Холла (полуостров Холла на Баффиновой Земле и два острова, один из которых сейчас называется Локс-Ленд, а второй, поменьше, до сих пор носит имя Холл), лорда Амброуза Дадли, графа Уорика (гора Уорик на одном из островов близ Баффиновой Земли), и его супругу Анну, дочь графа Бедфорда (остров Графини Уорик, ныне о. Кодлунарн в заливе Фробишера)^[41]. В результате, перекрывая восточный вход в предполагаемый Северо-Западный проход и «застолбив» английскими топонимами проливы в районе Мета Инкогнита, Фробишер, подобно Дрейку, не просто готовил здесь новую английскую колонию, но и обзаводился доказательствами того, что первыми здесь были именно англичане – на случай возможных претензий конкурентов. В 1578 г. для этой цели была отправлена вторая экспедиция под командованием Фробишера, но из-за льдов и ураганов им пришлось вернуться. Таким образом, оба предполагаемых пути в Тихий океан – южный (вокруг мыса Горн) и гипотетический северный (через легендарный Северо-Западный проход) стали известны английской короне^[42].

В июне 1579 г., сочтя свою миссию выполненной, Дрейк направился в Тихий океан и, преодолев его, первым из англичан вошел в Индийский океан. В июне 1580 г. он благополучно обогнул мыс Доброй Надежды и в сентябре вернулся в Плимут. Сделанные Дрейком и Фробишером «открытия» в зоне Северо-Западного прохода незамедлительно были нанесены на карты. Автором одной из них предположительно стал нидерландский картограф Никола ван Сейпе. Приписываемая ему карта 1583 г. была изготовлена в Антверпене и дошла до нас во французской копии под названием «La herdike enterprinse faict par le Signeur Draeck D’Avoir cirquit toute la Terre». На ней показана территория Американского континента, к северу от которого гипотетически угадывается прикрытый картушем огромный морской канал, ведущий в Европу. На карту ван Сейпе нанесены границы между Новым Альбионом, Новой Испанией и Новой Францией. Интересно, что территория Нового Альбиона, охватывающая северо-западные районы современных США и Канады, тянется на юг: узким коридором она пересекает Северную Америку и, стиснутая Новой Испанией и Новой Францией, включает полуостров Флорида.

Последствия плавания Дрейка не замедлили сказаться и на юге! В апреле 1582 г. испанский посол в Лондоне дон Бернардино де Мендоза отправил в Мадрид донесение, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы. От одного из своих осведомителей посол узнал о существовании у знаменитого корсара королевы сэра Фрэнсиса Дрейка загадочной карты, на которой южнее Огненной Земли простирался необозримый водный простор^[43]. Между тем, по представлениям географической науки того времени, южнее Американского континента, там, где лежит ледяной панцирь Антарктиды, должен был располагаться не найденный еще гигантский земельный массив, т. н. Terra Australis Incognita («Неведомая Южная Земля»). От Америки эту бескрайнюю землю отделял Магелланов пролив, на запад она простиралась до Новой Гвинеи и Островов Пряностей, окаймляя с юга Тихий океан.

У испанского посла были все основания для тревоги. В 1590-х гг. фламандский картограф Йодокус Хондиус изготовил в Амстердаме карту «Vera Totius Expeditionis Nauticae». Автор, хорошо знакомый с хранителем архива Тауэра Томасом Талботом, получил, вероятно, возможность не только увидеть, но и скопировать таинственную карту Дрейка^[44]. Корсар преподнес ее королеве после возвращения из кругосветного плавания. По распоряжению Елизаветы, карту повесили в Королевской галерее Уайтхолла^[45] – она, скорее всего, погибла во время пожара во дворце в январе 1698 г. На этой карте к югу от Магелланова пролива были обозначены неизвестные дотоле острова под общим названием «Елизаветинские». Можно предположить, что имя королевы попало в топонимику испанских морей в октябре 1578 г. Сильный шторм загнал тогда корабль Дрейка в воды, в которые до него никто не заходил^[46]. Корабельный капеллан Дрейка преподобный Фрэнсис Флетчер высадился на самом южном из встретившихся Дрейку островов и приказал выбить на большом камне имя Ее Величества, название ее королевства, год и день месяца^[47]. Сам корсар, согласно рассказу его племянника, 1-го баронета сэра Фрэнсиса Дрейка, решил дать всем островам к югу от пролива общее название «Елизаветинские острова»^[48]. Один из участников плавания сообщил, что англичане изменили название Южной Земли с Terra Incognita на Terra Nunc Bene Cognita (Земля, ныне хорошо известная). Инициативу верноподданного Дрейка подхватил другой известный английский капер, Ричард Хоукинс, – после его плавания воды в районе Магелланова пролива пополнились названиями «Залив Елизаветы» и «Английский залив»^[49]. В 1600 г. в изданных Ричардом Хаклюйтом «Основных плаваниях английской нации…» была помещена карта Эдварда Райта. Отличало ее от карты Хондиуса одно примечательное обстоятельство. На голландской карте «Елизаветинские острова» находились между южной оконечностью Южной Америки и Terra Australis Incognita, а на карте Райта к югу от Огненной Земли были помещены т. н. Острова Королевы и к югу от них простиралось открытое море – то самое, сообщение о котором так встревожило испанского посла. Получалось, что в Тихий океан можно было бы проникнуть не только Магеллановым проливом, который испанцы начали укреплять сразу после прохода Дрейка, – южнее пролива, вокруг оконечности архипелага Огненная Земля, открывалась вторая дорога на Восток^[50].

Однако воспользовались новым путем в Тихий океан только спустя почти четыре десятилетия. Англичане пока предпочитали пользоваться проложенным Дрейком маршрутом^[51]. В июле 1586 г., в разгар англо-испанской войны молодой «джентльмен удачи» Томас Кавендиш (1560–1592), располагая картами, полученными от Дрейка, отправился в новое восточное плавание. К этому времени испанцы попытались укрепить оборону тихоокеанского побережья. По предложению открывателя Соломоновых островов дона Педро Сармьенто де Гамбоа испанский король Филипп II дал согласие на освоение территорий вокруг Магелланова пролива и превращение прохода в мощное оборонительное сооружение. Однако прибывшие на безлюдные берега колонисты остались без продовольствия и снаряжения, вскоре началась цинга, а вдобавок аборигены Огненной Земли не желали соседствовать с пришельцами и постоянно нападали на испанцев. Когда в январе 1587 г. к проливу подошли корабли Кавендиша, англичане нашли у входа в пролив лишь горстку измученных и голодных испанцев, собиравшихся пробиваться на север, к устью Ла-Платы. Они имели столь жалкий вид, что жестокий Кавендиш даже предложил им помощь, пообещав перевести несчастных в Перу.

Выйдя из пролива, Кавендиш двинулся на север. 4 ноября 1587 г. у побережья Калифорнии он захватил огромный испанский галеон «Санта Анна», двигавшийся из Манилы в Акапулько, после чего направился к Филиппинам; в сентябре 1588 г. он благополучно возвратился в Плимут, завершив третье кругосветное плавание. В 1591 г. Кавендиш сколотил сумму, необходимую для снаряжения очередного плавания вокруг света, однако, блуждая вдоль побережья Бразилии, так и не смог повторно найти вход в Магелланов пролив. Затем флотилию застиг страшный ураган. Обвинив во всех неудачах незадачливого португальского лоцмана, Кавендиш повесил его на рее и лег на обратный курс. До Англии, впрочем, ему добраться не удалось: в пути командующий и большая часть его экипажа умерли от голода. Весной 1594 г. Магелланов пролив преодолел еще один англичанин, сэр Ричард Хоукинс. На своем судне «Дэйнти» («Изящный») он намеревался пройти в Тихий океан и добраться до Калифорнии и Островов Пряностей, где рассчитывал наладить английскую торговлю. Но на этот раз испанцы не дали захватить себя врасплох: группа испанских кораблей под командованием дона Франсиско Бельтрана де Кастро атаковали «Дэйнти» недалеко от берегов Эквадора и 22 июня 1594 г. заставили его капитулировать^[52].

Тем временем ставший уже традиционным путь в Тихий океан через Магелланов пролив взял на вооружение новый противник Испании – Нидерланды^[53]. Добившись в годы национально-освободительной войны 1566–1609 гг. торговой гегемонии, Республика Соединенных Провинций возвела заморскую экспансию в ранг государственной политики и вслед за Францией и Англией бросила вызов колониальной монополии пиренейских держав. Под контроль голландской экономики, регулировавшей основные мировые товаропотоки, попали наиболее прибыльные операции: банки, биржи, строительство и фрахт судов. В июне 1598 г. из Роттердама на штурм Магелланова пролива отправилась хорошо вооруженная флотилия под руководством Якоба (Жака) Маху и Симона де Кордеса. Флотилия состояла из пяти кораблей: флагмана «Хоп» («Надежда»), «Гелоф» («Вера»), «Лифде» («Любовь»), «Трауэ» («Верность») и «Блейде Бодсхап» («Благая Весть»). Экспедицию постигла неудача: Маху умер еще в Атлантике, половина экипажа скончалась от лишений, а де Кордеса убили на юге Чили индейцы-арауканы. В Роттердам вернулся лишь корабль «Гелоф»: он лег на обратный курс и, преодолев Магелланов пролив в восточном направлении, добрался до Голландии. Более успешно сложилось плавание опытного моряка Оливера ван Ноорта (1558–1627), отправившегося на четырех кораблях в путь через три месяца после Маху и Кордеса, в сентябре 1598 г. В феврале 1599 г. он вышел в Тихий океан, потратив девяносто девять дней на блуждания по Магелланову проливу. Выйдя в Тихий океан, ван Ноорт спалил несколько испанских поселений у берегов Чили и Перу, а затем, прослышав, что по его следам идет карательная экспедиция, ушел к Филиппинским островам. Здесь он потопил несколько вражеских испанских судов и с большим грузом пряностей вернулся в августе 1601 г. в Роттердам, став первым голландским кругосветным мореплавателем^[54].