[Вторник, 14 апреля – вторник, 28 апреля 1887 г.]
Это произошло незадолго до того, как здоровье моего друга Шерлока Холмса окончательно восстановилось после нервного истощения, вызванного чрезвычайным напряжением сил весной 1887 года. Скандальное дело Голландско-Суматранской компании и грандиозные махинации барона Мопертюи, воспоминания о которых еще будоражат общественное мнение, слишком тесно связаны с политикой и финансами, а потому не могут служить подходящей темой для серии моих записок. Однако они косвенным образом привели к необычному и довольно сложному делу, предоставившему моему другу возможность продемонстрировать новое оружие из своего богатого арсенала, помогавшего ему в нескончаемой войне с преступностью.
Сверившись со своими записями, я убедился, что четырнадцатого апреля того года я получил телеграмму из Лиона, где сообщалось, что Холмс лежит больной в отеле «Дюлонж». Спустя двадцать четыре часа я уже был в его номере и с облегчением обнаружил, что в симптомах его недомогания нет ничего угрожающего. Однако даже его железное здоровье пошатнулось после расследования, длившегося более двух месяцев, когда он работал не менее пятнадцати часов в сутки и не однажды, по его собственному заверению, не смыкал глаз по пять суток подряд. Даже триумфальное завершение его трудов не могло спасти Холмса от последствий столь чудовищного напряжения, и в те дни, когда Европа прославляла его имя, а пол в его номере был едва ли не по щиколотку завален поздравительными телеграммами, я нашел своего друга во власти глубочайшей депрессии. Сознания того, что он преуспел в расследовании, которое оказалось непосильным для полиции трех стран, и по всем статьям переиграл искуснейшего европейского афериста, было недостаточно, чтобы вывести его из состояния мрачного безразличия.
Три дня спустя мы вместе вернулись на Бейкер-стрит. Было ясно, что мой друг нуждается в перемене обстановки, а возможность провести неделю за городом в разгар весны казалась мне самому довольно соблазнительной. Мой старый знакомый, полковник Хэйтер, который находился под моим врачебным наблюдением еще в Афганистане, теперь приобрел дом неподалеку от Рейгета в графстве Суррей и часто предлагал мне погостить у него. В последний раз Хэйтер добавил, что если мой друг тоже решит приехать, то он с радостью примет и его. Мне пришлось прибегнуть к дипломатическим уловкам, но когда Холмс понял, что его приглашают в холостяцкое жилище, где ему будет предоставлена полная свобода действий, он согласился с моим планом, и через неделю после нашего возвращения из Лиона мы перебрались под крышу к полковнику. Хэйтер был приятнейшим человеком, старым служакой, повидавшим на своем веку разные страны; как я и ожидал, вскоре обнаружилось, что у них с Холмсом есть много общего.
Вечером в день нашего приезда мы отдыхали после обеда в оружейной комнате полковника. Холмс прилег на диване, а мы с Хэйтером рассматривали небольшую коллекцию восточного оружия.
– Кстати, – внезапно сказал он, – думаю, мне стоит захватить один из этих пистолетов с собой в спальню на случай тревоги.
– Тревоги? – с недоумением повторил я.
– Именно. Не так давно в наших краях случилось неприятное происшествие. В прошлый понедельник кто-то взломал дверь и проник в дом старого Эктона, одного из местных богачей. Ущерб небольшой, но воры до сих пор гуляют на свободе.
– И никаких следов? – спросил Холмс, покосившись на полковника.
– Пока никаких. Но дело-то пустяковое – одно из мелких преступлений, какие случаются в сельской местности. Для вас, мистер Холмс, оно вряд ли представит какой-то интерес, в особенности после такого большого международного успеха!
Холмс отмахнулся от комплимента, хотя по его улыбке было заметно, что похвала доставила ему удовольствие.
– В деле были какие-нибудь интересные особенности?
– Пожалуй, что нет. Воры обшарили библиотеку, но почти ничего не получили за свои старания. Все в комнате было перевернуто вверх дном, ящики взломаны, книжные шкафы перерыты, а в результате пропал лишь томик «Гомера» Александра Попа, два позолоченных подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый барометр и моток бечевки.
– Что за странная коллекция! – воскликнул я.
– Очевидно, эти субъекты просто похватали все, что попалось им под руку.
Холмс хмыкнул.
– Полиция графства должна была что-то предпринять, – сказал он. – Ведь совершенно ясно, что…
Я погрозил ему пальцем.
– Вы здесь на отдыхе, мой дорогой друг. Ради всего святого, не увлекайтесь новой загадкой, пока ваши нервы не пришли в порядок.
Холмс пожал плечами, с комичной покорностью взглянув на полковника, и разговор перешел на менее опасные темы.
Однако все мои врачебные предосторожности пропали впустую, поскольку на следующее утро таинственное происшествие явилось перед нами с такой стороны, что было уже невозможно игнорировать его, и наша загородная поездка обернулась самым непредвиденным образом. Мы сидели за завтраком, когда в столовую, забыв о правилах приличия, ворвался дворецкий Хэйтера.
– Вы слышали новости, сэр? – выпалил он. – О том, что случилось у Каннингемов?
– Опять ограбление? – воскликнул полковник, так и не успевший поднести к губам чашку кофе.
– Убийство!
Полковник присвистнул.
– Боже мой! – произнес он. – Кто же убит? Сам мировой судья или его сын?
– Ни тот ни другой, сэр. Это Уильям, их кучер. Убит выстрелом в сердце, сэр, сражен наповал.
– Кто же его застрелил?
– Грабитель, сэр. Он промелькнул, как молния, только его и видели. Успел лишь добраться до окна буфетной, когда Уильям столкнулся с ним и встретил свой конец, спасая хозяйское имущество.
– Когда это случилось?
– Поздно вечером, сэр, где-то около полуночи.
– Что ж, тогда мы заглянем туда попозже, – сказал полковник и спокойно вернулся к прерванному завтраку. – Скверное дело, – добавил он после ухода дворецкого. – Старина Каннингем здесь самая важная персона; кстати говоря, очень достойный человек. Он будет ужасно расстроен, ведь убитый много лет служил ему верой и правдой. Похоже, это те самые негодяи, которые ограбили Эктона.
– И унесли с собой весьма странную добычу, – задумчиво добавил Холмс.
– Более чем странную.
– Гм-м! Может статься, дело тут самое простое, но на первый взгляд оно выглядит довольно любопытно, не правда ли? От воров, промышляющих в сельской местности, можно ожидать, что они будут менять места своих набегов, а не шарить в двух соседних закромах с промежутком в несколько дней. Когда вчера вечером вы заговорили о мерах предосторожности, у меня мелькнула мысль, что это, пожалуй, последнее место во всей Англии, на которое воры могли бы обратить внимание; отсюда следует, что мне предстоит еще многому научиться.
– Полагаю, это кто-то из местных жителей, – сказал полковник. – Тогда, разумеется, особняки Эктона и Каннингема были для него желанной добычей, потому что они здесь самые большие.
– И самые богатые?
– Вообще-то так и должно быть, но Эктоны и Каннингемы вот уже несколько лет ведут судебную тяжбу, стоившую обоим немало крови. Старый Эктон претендует на половину угодий Каннингема, и адвокаты ухватились за это дело обеими руками.