bannerbannerbanner
Название книги:

Ретроград-3

Автор:
Комбат Найтов
Ретроград-3

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Глава 1. В заслуженном отпуске

С отпуском первый отдел расстарался не на шутку. Во-первых, поселили не где-нибудь, а на Сен-Жан-Кап-Ферра, на вилле Ллойда. Правда, не на самой вилле Фиорентина, там шел ремонт после того, как немецкие солдаты превратили ее в казарму, а в небольшом домике возле корта. Места там вполне хватало, даже с излишком. Парк, правда, зарос за годы войны, садовники слегка привели его в порядок. Но, погода баловала, несмотря на то, что на улице декабрь. Температура воды – около 18-20 градусов. Наличие машины позволяло свободно передвигаться по всему побережью и даже съездить в Альпы покататься в Валберге. Не обошлось без прогулок по Promenade des Anglais, в Ницце. Сейчас она выглядит несколько лучше. В то время каменистый пляж заканчивался двухполосным шоссе с четырехметровым бульваром, а знаменитой пешеходной дорожки вдоль моря еще не было. Берег был не укреплен. Многие жители Ниццы выходили на пляж со своими стульчиками, и что-то рассматривали в морской дали, но только в теплую и безветренную погоду.

Некогда, сразу после Крымской войны, сюда в Ниццу прибыла вдовствующая императрица Александра Федоровна со своим внуком великим князем Николаем Александровичем, так и не состоявшимся Николаем II. Она купила у Французской Республики деревушку Вильфранш-Сюр-Мер, расположенную у подножия Римского холма, с удобнейшей бухтой. Правда, с обоих сторон вход в бухту перекрывали четыре стационарных береговых батареи, как на Римском холме, так и на полуострове Ле Семафор. После того, как она поселилась здесь, Ницца обрела популярность среди европейских монархов. За ними потянулись Ротшильды и Ллойды. Ну, а сейчас, и мы, со своими чадами, здесь же здоровье поправляем. Но, второй ее неразумный внук, взял и подарил эту землю русской православной церкви, которая после войны, I-й Мировой, разделилась на две части и спустила эти земли с молотка, некисло погрев себе лапчонки. Рейд Вильфранша был военно-морской базой русского флота до революции. Поэтому наш отдых здесь был «немножко» увязан с тем обстоятельством, что я вел переговоры с местными властями о возобновлении договора об аренде бухты и прилегающих окрестностей под это дело. Тем более, что сама территория Ниццы входила в Советскую зону оккупации, а портовые сооружения и бункербаза были построены Россией и носили название Кронштадт-II. Требовалось решить вопрос с батареями, которые уже начали перевооружать, этим занимались немцы, по их планам здесь должны были стоять 305 мм орудия, подобные их батареям на острове Гернси. Вообще-то, пушки были Обуховского завода, разработанные в Англии на фирме Виккерс для вооружения русских линкоров. Четыре таких орудия немцам достались как трофеи в Бергене, остальные они хотели приобрести у Финляндии, которым правительство Клемансо подарило в 1940-м году 12 орудий бывшего русского линкора «Александр III», четыре из которых до финнов не дошли. Одноорудийные башни и новые снаряды для них разработала фирма Крупп.

Этот линкор, точнее, его команда, не выполнил приказов командующего рабоче-крестьянским флотом и даже самого председателя Совета Народных Комиссаров. Несмотря на получение двух приказов о затоплении корабля, входившего тогда в состав Черноморского флота, команда, состоявшая в основном из выходцев с юга России, где влияние анархистов и различных националистов было большим, приняла решение следовать в Севастополь из Новороссийска и сдаться немцам. Да вот незадача, у немцев началась революция, и они срочно эвакуировались. Но в Севастополе высадились англичане и французы. С английской командой линкор ушел в Турцию, в Мраморное море, затем вернулся поддержать Врангеля, но оказался небоеспособен из-за отсутствия рядового состава, и оказался в Бизерте. Официально был передан СССР еще в 1924-м году, но французы отказывались разрешать ему переход на Родину без признания «царских долгов» за строительство КВЖД, большая часть которой проходила не по территории СССР, а по территории Китая, и доходов с нее СССР не получал, хотя формально она числилась за ним. Следует учитывать и то обстоятельство, что в мире на тот момент существовал избыток крупных кораблей, и продать их было невозможно. Поэтому, не сумев добиться от СССР возвращения займа, французы пустили все корабли Бизертской эскадры СССР на слом. Был разоружен и «Александр III». Во время советско-финской войны качающиеся части орудий линкора были подарены Финляндии. Но дошло до адресата только 8 орудий из 12-ти. Эти восемь стволов только что переданы финнами законным владельцам. По поводу остальных, в данный момент находящихся в составе батареи «Нина» на острове Гернси, принадлежащем Франции, идут словесные баталии с правительством Тореза. Скорее всего, они так и останутся в руках французов. Здесь же в Ницце будут установлены три трехорудийные башни с двух линкоров: «Александра III» и его с «систер-шип» «Екатерины Великой», поднятые из-под воды в Новороссийске ЭПРОНом. Саму «Катю» поднять тогда не сумели, в отличие от «Марии». Не везло «девицам» на Черном море, обе утопились.

Что касается моего грядущего назначения на вторую должность в государстве (или первую? смотря с какого конца смотреть…), то ни я, ни Иосиф Виссарионович еще ничего конкретно не решили. Пленума ЦК не было, я своего согласия еще не давал. Отдыхаю, пока. Посоветоваться особо не с кем. Катя у меня замечательная женщина, отличная мать, но она слишком многого не знает. Да и не должна знать. Я прекрасно понимаю, почему именно меня выдвигают на этот пост: все дело в той информации, которую я имею. К тому же, удачно проведенные две войны неплохо пополнили бюджет Союза. Ведь нам в ходе подготовки к войне не пришлось полностью менять парк вооружения в авиации, танковых войсках и на флоте. Обошлись минимальной модернизацией «старых» самолетов, выпущенных в середине 30-х, и серийно выпускавшихся до конца 40-го года. Фактически, только сейчас, после войны мы приступили полной модернизации своей армии и флота, имея запас прочности и времени. Планово, не торопясь, осваиваем новую технику, одновременно сокращая количественный состав войск.

Тут хуже другое! Я ведь хорошо помню этих «любителей Хамона», их слишком много и война их не выявила. Тот же Власов совсем недавно отправлен на пенсию, причем бил себя кулаками в грудь и говорил, что здоровье позволяет ему служить и служить. Пришлось Бурденко уговорить его заняться собственным здоровьем и лечением близорукости. Ему ж не скажешь о том, что мы знаем, что он представляет из себя на самом деле. И таких людей довольно много. Сталин, кстати, весьма плотно занялся КП(б)У и их связями с ОУН. Идет серьезная чистка украинских партийных рядов. Поднимается вопрос и о возвращении правобережной и приморской части Украины в состав РСФСР, именно промышленно развитых областей. Но, до съезда партии полностью решить эти вопросы не удастся. А там будет бой, причем очень серьезный. Сталин готовит изменения к программе коммунистической партии. Пока ни с кем этим не делился, но постоянно в прессе об этом упоминается, что мы вступили в новый этап строительства социализма в СССР. Так что подготовка идет. Должность, на которую меня «сватают», сейчас занимает сам Сталин. До этого 11 лет правительство возглавлял Молотов. С момента создания ГКО, а это случилось практически сразу же после моего появления здесь, эту должность «ликвидировали», так как Председатель ГКО одновременно являлся Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. Кстати, они, пока, называются по-старому. Указа еще не было, но мою будущую должность поименовали как Председатель Совета Министров. То есть это изменение тоже готовится. Так что Сталин надеется, что мне удастся также легко найти выход из создавшегося положения: с одной стороны, форсировать изменения в экономике и не допустить разбазаривания накопленных резервов, а заодно попытаться устранить угрозу как слева, так и справа. Ситуация здорово напоминала историю, показанную во многих русских сказках про камень-указатель. Куда ни ткнись – везде сплошные шишки. Чем ближе подходил срок окончания отпуска, тем чаще я становился задумчивым, и стремился к одиночеству, бродя по местному парку из вечнозеленых пиний, ливанских и турецких кедров, посаженных здесь кем-то и превращенных в отличную рощу. Три недели закончились, М-2 сделал круг над полуостровом и пошел на посадку со снижением. Мы забросили свои вещи в машину и через полчаса были в небольшом здании местного аэропорта. Улыбчивая француженка приняла дипломатические паспорта:

– Merci beaucoup. Profitez de votre vol.1

Дурацкий вопрос командира экипажа:

– Как отдохнули, Святослав Сергеевич?

– Отдыхать – не работать, нормально! Спасибо. Полетели.

– Ждем Леонтьева, его просили забрать диппочту. Сейчас будет.

Во второй салон село еще два человека из курьерского отдела, и самолет начал раскручивать двигатели.

Глава 2. Новое назначение

Еще в воздухе стало известно, что по прилету требуется доложить Сталину о результатах переговоров. Сижу, составляю отчет, теперь, вместо конструирования самолетов, я просто обречен создавать такие записки. А оно мне надо? Меня вполне устраивала та должность, которую я занимал, она давала мне возможность заниматься любимым делом, и не требовала от меня постоянных отчетов о том, что сделано, а что собираюсь сделать. «Вождь» назвал это анархизмом, и чуть было не разжаловал меня неизвестно до какого уровня. В принципе, мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Но списывать меня совсем со счетов для него не выгодно, хотя я и плохо представляю себя на «его» месте. Везде и всюду, где бы я не начинал что-либо делать в этом мире, я начинал с того, что собирал «команду», причем ставка делалась на профессионалов. Сомнительные фигуры я просто убирал с «доски». В результате, естественно, накопил солидное количество людей, которые, вежливо говоря, меня недолюбливали. Кого-то я «зажимал», кого-то «не понимал», а с кем-то и разговаривать не собирался. Но я, сам, от этих людей не зависел. И они от меня тоже. Их, как бы, и не существовало. На должности, которую предлагают, таких людей не будет. Что меня и отпугивает от нее.

 

Наконец, полет окончен, нас довезли до дома, и я, с удовольствием, сел в свой «ЗиС». Даже соскучился по его салону и звуку его двигателя. Тронулись в Москву, я за рулем.

Приемная Сталина, зеленый абажур на столике у Поскребышева. В этой комнате нет окон, и он всегда горит. Александр Николаевич улыбается, говорит, что завидует моему загару. Снял трубку, доложил о моем приходе и показал рукой на дверь, одновременно сделав пометку о времени напротив моей фамилии. Все, как обычно, кроме возвращения из отпуска.

А вот дальнейший разговор был не самым простым и не самым приятным. Выслушав доклад о проведенных переговорах с французами и местным СВА, по которому у «самого» вопросов не возникло, меня начали «вводить в курс дела». По замыслу Сталина в течение весны 44-го года, к концу марта, будет подготовлен и проведен XIX съезд партии, на котором он подаст в отставку с поста Председателя Совета Народных Комиссаров СССР. Главной причиной для этого он назвал окончание войны и отсутствие надобности в Государственном Комитете Обороны. Страна должна перейти к мирному этапу построения социализма.

– В настоящее время созданы все предпосылки к тому, чтобы объявить народу, что введенные перед войной ужесточения по трудовому законодательству, карточки на важнейшие продовольственные и промышленные товары, повышение цен на них канули в лету. Мы – страна-победитель, и победитель – это весь советский народ. Восстановление разрушенного войной хозяйства закончено, и страна возвращается к мирному труду на благо этого народа. Проведенная в кратчайшие сроки индустриализация социалистического хозяйства показала всему миру, чего может добиться освобожденный рабочий класс.

В общем, меня сделали первым слушателем его речи на будущем съезде. А я-то здесь причем? Я – не член партии, и пока не рвусь занимать место в президиуме съезда. Но как его остановить, я не знал. Может обидеться. Я приподнял вверх указательный палец и некоторое время держал его в таком положении. Сталин остановился, недовольно посмотрел на меня, и сказал:

– Слушаю.

– У меня вопрос: кто просчитал обратный эффект от реэвакуации заводов и фабрик? Что произойдет при остановке заводов-спутников? Я двумя руками за отмену карточек и наполнение заработной платы конкретной стоимостью, но против значительных ослаблений в трудовом законодательстве. Это должно произойти не ранее нескольких лет. Срок в полтора – два года, которые проработали спутники, совершенно недостаточен для создания запаса рабочих рук на заводах-спутниках. Реэвакуации должны подлежать заводы, которые мы создали в «переполненных» городах, типа Молотова и Куйбышева. В остальных местах было бы проще объявить о том, что реэвакуация начнется тогда, и только тогда, когда вы на местах подготовите себе квалифицированную замену. И еще один нюанс: он касается людей, связанных в непроизводственной сфере: работников торговли, культуры, образования и тому подобное. Они не должны быть в первых рядах реэвакуации. Иначе возникнет коллапс городов-спутников.

– Вопрос вы поднимаете верный и планом на IV-ю пятилетку он предусмотрен.

– Извините, товарищ Сталин, но я этого не услышал в тех словах, которые прозвучали. Именно поэтому и возник этот вопрос.

Сталин сделал пометку у себя в блокноте.

– То есть, вы, товарищ Никифоров, не считаете это невозможным.

– Нет, не считаю, но требуется предельная четкость и ясность в формулировках. Иначе люди будут считать себя обманутыми. И, мне кажется, что увязывать объявление со съездом тоже не стоит. Гораздо важнее показать, что социалистическое государство заботится о собственном народе, а если на съезде это прозвучит так, как вы сказали, а на деле это будет происходить совершенно не так, то виноватым окажется правительство. Это, кстати, еще одна причина, почему я до сих пор не дал вам ответа на предложение стать Премьер-министром или его Председателем. Реформы не закончены. Они только разворачиваются, и менять руководство в это время на фигуру, не имеющую такого веса и опыта, как вы, мне кажется преждевременным. Собственно, меня вполне устраивает то положение, которое я сейчас занимаю.

– Вообще-то, вы разворачиваете разговор совершенно в другое русло. Что требуется: вы возьмете на себя экономический блок проблем, включая оборонный, и развяжете мне руки, дадите заниматься партийными делами.

– Я не против, но, партия – это небольшая прослойка общества, что-то около 4 миллионов человек. А нас около 200 миллионов только на «старой» территории. Это – два процента населения страны. А кто будет заниматься остальными? «Любови Орловы» и «Утесовы»? «Тюх-тюх-тюх-тюх! Разгорелся наш утюх!». Они спят и видят себя в роли «звезд», причем «голливудских», с кучей миллионов, обслугой и «вечным праздником души». «Джаз родился в Одессе!». Кто этим будет заниматься? Теневым бизнесом? Воспитанием молодежи? Я ведь их хорошо помню, с их концертами на стадионах, минуя «Союзконцерт». Как меня с самого раннего детства вытаскивали на сцену местного театра и просили рассказать стишок или сыграть Фамусова в шесть лет. «Мы приобщаем ребенка к культуре!» Потом появятся темные личности, торгующие «шмотками» из-под полы. «Гляди, «фирмá», вот «лейбл», настоящий!». Все это будет! А потом возникнет слово: «совок». Мы, дескать, «крутые, и в фирмé», а твой папа – инженер, и ты – «совок».

– Так и говорили?

– Да, именно так. Заплата рядового инженера была 120 новых рублей, а «фарцовщик» в день «делал» четвертной, полтинник или сотню. Приятель у меня работал всего два – четыре дня в году, тюльпаны выращивал к 8-му марта, и букеты составлял на 1-е сентября. На год безбедной жизни хватало. Весь этот год он делал вид, что работает в научно-исследовательском институте.

– Ну, это больше экономическая проблема, чем проблема воспитания.

– Они плотно взаимосвязаны, товарищ Сталин.

– Что вы хотите?

– В первую очередь, чтобы главой Правительства оставались вы, хотя бы на ближайшие несколько лет, пока идет формирование взаимоотношений с нашими европейскими соседями и продолжается перевооружение нашей армии. Мы распространили свое влияние на все страны Европы, за исключением Швеции, Швейцарии, Испании и Португалии. В этой части Европы проживает порядка 250-280 миллионов человек. Три большие страны: Франция, Германия и Италия, затем Польша, остальные поменьше, но тоже густонаселенные. Наши взаимоотношения будут сложными. Даже очень сложными. Отдельно стоит Великобритания, где наше влияние пока минимально. А США, как только выкрутятся из кризиса, начнут вновь вмешиваться в европейские дела. А я за это время хотя бы к людям присмотрюсь и подберу тех, кто будет реально тянуть определенные блоки проблем. Я мало кого знаю, вне Академии наук, НКАП, армии и флота. Честно говорю, что не приглядывался и не планировал такого изменения положения. Такой задачи не стояло. Считал, что нахожусь на «своем» месте и оказываю достаточную поддержку вам, как руководителю государства.

Препирались мы достаточно долго, но вроде как утрясли имевшиеся у меня вопросы, и разъехались ненадолго. Увы! Старый домик командующего ВВС придется оставить, впрочем, ценных указаний по этому поводу не было, поэтому есть шанс, что он останется за нами, но уже в качестве загородной «госдачи». Мне он нравился, да и Катерине на работу ходить удобнее. Но, посмотрим. У «кремлевских жен» не принято работать. Только если в Кремле. Честно говоря, новое назначение мне совсем не нравится, впрочем, и Сталин это отметил. Он понимает, что я сажусь совсем не в свою лодку.

К 12.30 я вернулся в Кремль, теперь у меня кабинет на том же этаже, что и у Сталина. Насколько я помню, этот кабинет когда-то занимал Берия, в 1950-1953 годах РеИ. И чем он кончил – я отчетливо помню. А ведь тоже зря штаны не просиживал, ковал ракетно-ядерный щит Родины. Но, расстреляли. Теперь и мне выписали тот самый ордер, что и ему. Я ведь, тоже, приложил руку к этому щиту. Трое секретарей, которые обеспечат круглосуточное дежурство на телефонах. Из окна видна Константино-Еленинская башня, это следующая за Спасской к Москва-реке. Кабинет выходит окнами на Гранатовитую палату и Соборную площадь Кремля, не на Москву-реку, как у Сталина. Другое крыло Большого дворца. На табличке двери надпись, что здесь сидит Первый заместитель Председателя Совмина. Остальные должности не упоминались, хотя их много осталось, я их не сдавал. Пока что занимаюсь теми же делами, что и до отпуска, только на новом месте. Довольно много посетителей, ибо жизнь на месте не стоит, всегда что-то успевает произойти, пока начальство отдыхает. Смена кабинета не слишком повлияла на процессы, заложенные еще у старом «домике командующего ВВС СССР». Те же люди, те же доклады о произошедшем за эти три недели. В общем и целом, практически ничего не изменилось, только устал принимать поздравления. С чем? Это не моя прихоть, и не моя задумка! «Вождь» или «товарищ Сталин» так решил, а я выполнил его указание. Все шло нормально до того, пока голос секретаря по телефону не доложил о незапланированном посетителе:

– Товарищ Никифоров, к Вам зампред КПК товарищ Землячка, зампред Совнаркома.

– По какому вопросу?

Судя по всему, секретарь закрыл рукой микрофон и пытался выяснить у посетительницы цель ее визита. Дверь в кабинет распахнулась, и появилась разъяренная дама в пенсне. Серое платье, серые, из-за проседи, волосы, собранные в тугой узел на голове, серое пенсне с серой цепочкой вокруг шеи. Злющие-презлющие глаза этакой мегеры.

– По какому такому праву у зампред Совнаркома спрашивают цель его визита? Совсем с головой не дружит новый первый заместитель? Обуржуазился? Решил в «начальника» поиграть? Я тебе быстро устрою «красивую жизнь»! Давно на КПК не был?

– Я, вообще-то, вас не приглашал, и цель вашего визита мне не понятна. Секретарь у вас спросил только это. Или что-нибудь еще?

– Кто ты такой, черт возьми? И что ты делаешь в этом кабинете?

– Сижу. Посадили и сижу. Принимаю посетителей.

– Тебя не утверждали на ЦК, и я буду против твоего назначения. Тебе не место в этом кабинете!

– Совершенно с вами согласен! Но у меня не было возможности отказаться от назначения.

– То есть? – заинтересовано спросила товарищ Землячка.

– Извините! Не знаю вашего имени-отчества.

Она чуть не поперхнулась! Её, личную связную товарища Ленина, не знали! А я, действительно, не знал! Вот, как бы так!

– Розалия Самойловна Землячка. Очень странно, что вы меня не знаете! Чем вы занимались до и во время революции? За кого воевали в Гражданскую?

– Меня зовут Святослав Сергеевич Никифоров. Основная должность до сегодняшнего дня: начальник НИИ ВВС СССР. В Гражданской войне участия не принимал, беспартийный. По специальности – инженер-авиаконструктор.

– Что-то я не припомню такого конструктора. – она решительно сняла трубку внутреннего телефона и набрала прямой номер Сталина.

– Коба, Самойлова. Я тут знакомлюсь с одним персонажем… Да-да. Я не поняла: каким образом он тут оказался? Почему без решения ЦэКа? Что он тут делает?… Хорошо. Сейчас зайдем. Учти, я буду против! – она повесила трубку и показала рукой на дверь. – Прошу! Сейчас разберемся: кто есть кто, и кто может занимать эти кабинеты.

Крута бабка, как несваренное яйцо! Я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, но удерживался от подобной реакции, потому, что мы с ней примерно в одной должности, только она работает в Совнаркоме уже много лет, а я только появился. Она – член ЦК ВКП(б). Один из старейших членов партии, насколько я помню – делегат II съезда РСДРП, еще объединенной. Мне было гораздо интереснее то, как поведет себя Сталин. Я, в принципе, догадывался, что это назначение будет многим против шерсти, о чем и предупреждал во вчерашнем разговоре. Но он принял такое решение.

Пропустив даму вперед, я пошел следом за ней к кабинету Сталина, попросив присутствующих в приемной немного подождать.

– Вы зря надеетесь, что вам удастся сюда вернуться. – практически мгновенно отреагировала мегера. Я миролюбиво промолчал. Во-первых, моя новая должность меня несколько самого не устраивала, во-вторых, чем быстрее будут расставлены все точки над «i», тем лучше. У меня, вообще-то, планов громадье, от которых меня просто оторвали. Бабулька оказалась с характером, и очень жестко взялась за дело, обвинив Сталина в самоуправстве, отсутствии коллегиальности и, не много не мало, в вождизме и нарушении решений XVIII съезда партии. Говорила злыми отрывистыми фразами, аргументированно, видимо давно накопилось.

 

– У вас все, товарищ Землячка? – тихо спросил ее Сталин, когда она, наконец, остановилась. – Я рад, что вы, наконец, познакомились с моим Первым заместителем. Он пришел сюда, в Кремль, не случайно, и до этого исполнял эти обязанности в роли моего первого заместителя в ГКО.

– Государственный комитет обороны – это одно, а Совнарком – это совершенно другое дело. Речь идет о принципах построения нашего государства.

Сталин открыл ящик стола, вытащил оттуда связку ключей, подошел к шкафу и открыл его. Дверь книжного шкафа была «подделкой», внутри стоял несгораемый шкаф, откуда Сталин вытащил папку, достал и разложил фотографии.

– Вы знаете, что это такое, товарищ Землячка?

– Камень какой-то.

– А Вы, товарищ Никифоров?

– Это отенит. Хороший кристалл, музейный экземпляр.

– Что такое «отенит»? – переспросила Землячка.

– Фосфат двуокиси урана. – ответил я ей. – Это – уранит, из Шинколобве. А это – уранофан, из Германии, тоже ручной сборки. А это – тюямунит, из Киргизии.

– А что это, товарищ Землячка? – Сталин подал ей фотографию, на которой была наша стандартная авиабомба «С» 261-й серии.

– Насколько я понимаю, это бомба.

– Да-да, именно бомба, только начинка у нее сделана из тех самых «камней», как вы сказали. А вы 25 ноября слушали сообщение о том, что Советский Союз запустил в космос первый в мире искусственный спутник Земли?

– Слышала, конечно, а почему 25-го, а не 7-го?

– И действительно! Чем можете объяснить, товарищ Никифоров?

– Так мы ее собрали 21-го, а погоды не было, вы же знаете, товарищ Сталин.

– Ну, я-то знаю, поэтому и не спрашиваю, а вот товарищ Землячка считает, что запуск надо было делать именно 7-го ноября.

– Да, вообще-то, это выходной день и праздник, и за работу в праздники требуется платить, как за сверхурочные.

– Слушайте, что вы мне голову морочите? Он-то к этому какое отношение имеет?

– Да самое прямое. Он в ГКО отвечал за подготовку к войне авиации. И с Германией, и с Японией.

– Даже так?

– Именно так. Так что кабинет он занял не случайно, а по заслугам. Он курировал Авиапром, Спецкомитет, комитеты два, три, четыре и пять. То, что об этом знало всего несколько человек, такова специфика ведения боевых действий в современной войне.

– Он мне так и не ответил: где был и чем занимался в Гражданскую.

– Не было его здесь, все ответы в его личном деле.

– Я его получить не смогла.

– Работал по линии ВЧК, поэтому еще долго его настоящую биографию мы знать не будем. Вернулся перед самой войной, и сразу получил две госпремии за создание самолетов И-16Н и НМ.

– Это же самолет Поликарпова!

– Да, он их не заново сделал, а модернизировал, что позволило массово их использовать в начале войны, без переучивания и с большим успехом. Это – деньги, Розочка, громадные деньги.

– Не называй меня так, Коба.

– Я это к тому, товарищ Землячка, что тебе поручается, чтобы назначение прошло на ЦэКа без сучка и задоринки. Хозяйственник он цепкий, рачительный. Государственные деньги считать умеет, и попусту их тратить не собирается. Как и прежде, в первую очередь, будет курировать оборонный блок, хотя предложений по совершенствованию всего комплекса народного хозяйства у него достаточно много. Так что работать придется всем. Вместе и дружно, по-другому не получится. Ситуация в мире достаточно опасная, мы слишком быстро набрали силу, чем немало «озаботили» слишком многих. Нам этого никто прощать не собирается. Да и «головокружения от успехов» никто не отменял. Такой шлейф шапкозакидательства, что хоть всех святых выноси. А против нас – две крупнейших экономики мира. И пока они не будут разгромлены до основания, мы, коммунисты, останавливаться не имеем права.

– Он – не коммунист.

– Он – советский, а членство в партии – это не «бесплатный билет в красивую жизнь». Всё! Других дел полно, а не разбирать склоку между заместителями. Работайте!

Так вот нас и познакомили. Она, конечно, даже тон не сменила. Не попрощалась, а «отчалила» на второй этаж, гордо подняв некогда очень красивую голову. Не знаю почему, но ее и Надежду Крупскую постоянно во всех книгах демонстрируют старушками в убогих платьишках, подслеповатых и совершенно некрасивых. В молодости они были очень даже «ничего», заглядеться можно было. Дочь богатого купца из Киева, с 17 лет начала свою революционную деятельность. С 1903 – член ЦК РСДРП. Ее, правда, несколько раз исключали из него, в основном тогда, когда позиции Ленина в нем ослаблялись. Но вновь и вновь она возвращалась на «свое место» в этой группе людей. С 1918 года находилась на политической работе в РККА. В 1921-м стала первой женщиной, награжденной орденом Боевого Красного Знамени, высшей на тот момент военной наградой РСФСР. В 1931-м получила орден Ленина за работу в НКПС. Кто не помнит, в эти годы шло активное восстановление железных дорог России. Руководили которым самые выдающиеся люди: наркомами НКПС были Феликс Дзержинский и Ян Рудзутак. Роль железных дорог и железнодорожников в Великой Отечественной войне переоценить невозможно.

Хорошо, что Землячка – прямая, как столб или стрела, гораздо хуже те, кто замаскируется под «своего» и начнет строчить доносы. Моего непосредственного куратора: генерал-майора ГБ Копытцева, оставили на НИИ ВВС. Здесь в Кремле всем заведует генерал-лейтенант ГБ Власик, с которым у меня вроде и неплохие отношения, но не настолько близкие, как с Алексеем. Впрочем, уже ничего не изменить. Как есть – так есть. Моду и музыку здесь заказывают совсем другие люди. Не я.

Кстати, кто уж действительно воспрянул и откровенно радовался этим переменам, были те люди, с которыми мы работали всё это время. Попасть в кабинет в другом крыле было и сложнее, и занимало больше времени. Требовалось много времени тратить на подготовку всякого рода бумажек. Я, как ныне действующий бюрократ, все бумаги отменить не мог, и тоже их требовал, но объем, все-таки, значительно сократился, ибо мне не требовались объяснения для чего это делается, и что в конечном итоге принесет, поэтому дела в «оборонке» пошли значительно веселее. Во всяком случае, до съезда.

С которым творилось черт знает что! Я же никогда не принимал участия в их подготовке. Основные приготовления вел не я, но и на меня тоже повесили выступление на нем, причем я должен был заранее согласовать цифры с Госпланом СССР. Его возглавлял тоже первый заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР Николай Иванович Вознесенский. Он на 10-12 лет меня младше, и совершенно спокойно отнесся к тому, что в Совете Министров СССР двух «первых» не будет. Так как мы довольно часто контактировали в ходе работы по различным проектам, то лично его эта смена позиций нисколько не удивила. Экономист он был сильный, и имел не менее сильного заместителя: Максима Сабурова. Их я наметил в «свою» команду. Но до этого еще: «как до Луны». Основная проблема была в том, что свое место под солнцем никто из «авторитетных администраторов» оставлять не желал. А руководил этим вопросом ЦК партии.

Визит Землячки – это были только цветочки, уже через неделю стало ясно, что готовится мощная атака на меня, а заодно на Сталина. Причем, с нескольких сторон. Сигналы посыпались с разных мест, трясли людей, с которыми я работал до этого. Требовался компромат, грязное белье. А его, как назло, не было. Анкету в сороковом потребовал доработать комиссар Федотов. Её подчистили основательно. Даже новый диплом выдали, подобрав реального однофамильца. Так что я был чист, как стеклышко, так как ничем, кроме работы на оборонку, не занимался. Дело серьезно осложнялось тем обстоятельством, что бучу подняло ЦК и ГПУ. Так как у меня «сохранилось» звание генерал-полковника авиации, то формально я находился на службе в Советской Армии, но переаттестацию не проходил. Звание я получил осенью сорок первого, а возню с переаттестациями и погонами начали только в этом году, а мне было совершенно не до этого. Несмотря на то обстоятельство, что я по должности несколько выше, чем начальник Главного Политического Управления, маршал Советского Союза Мехлис сделал попытку вызвать меня к себе. Я, естественно, это просто проигнорировал, тем более, что вызывал он меня через своего секретаря. Последовал звонок, довольно вежливый, но требовательный: прибыть для переаттестации. Пришлось снять трубку телефона и звонить «самому», с просьбой принять по личному вопросу. Дело было еще и в том, что в «ближний круг» я не входил. Один раз был на дне рождения у Сталина на ближней даче, и несколько раз с докладами по делам во внеурочное время. Так что, никто не мог сказать, что я «любимчик» или «ближайший». Один из многих, кто имел доступ. Так как делами я занимался весьма серьезными, то наши контакты были вполне естественны. А о том, что между нами есть еще кое-какие договоренности, практически никто не знал.

1Большое спасибо! Приятного полета!

Издательство:
Автор