Живёт в одном маленьком доме
Огромный такой Пароход.
Когда-то бродил он по морю,
Сейчас же он в доме живёт.
Встаёт рано утром и тут же
Гудком своим будит соседей.
Их много: Будильник ненужный,
Рыбацкие рваные Сети,
Разбитый слегка Репродуктор
И рядом жена – Радиола,
Испачканный хлипкий Конструктор
И всё, что забыто, не ново,
Поломано, брошено, сбито,
Оставлено кем-то случайно:
Корыто гнилое, разбитое
И старенький ржавенький Чайник.
Всё это живет в одном доме,
Таком же, немного подкошенном.
Стоит на горе, на изломе,
До самого неба подброшен он.
Живут в нём ненужные вещи,
Встречают закат и восход.
И средь всех развалин и трещин
Огромный стоит Пароход.
В окошко глядит он на море,
Что плещется где-то вдали.
На то, как в тревожном просторе
Идут, не спеша, корабли,
Как чайки порхают небрежно,
Как светится вычурность скал.
Когда-то он вдоль побережья
Бродил и чего-то искал…
Когда-то хорош был и нужен,
Когда-то… не так уж давно…
Сейчас же уныньем простужен,
И якорь положен на дно.
И думы его заслонила
Печальною известью тьма.
Гудки не лихого мотива,
Не тем занята голова.
Стоит он в заброшенном доме
Среди обречённых вещей,
Огромный такой, неподъёмный,
Средь гаек, шурупов, гвоздей.
Общается с старым Роялем -
Своим молчаливым товарищем,
Его все зовут здесь "развалина"
За то, что потеряны клавиши,
За то, что отломана ножка,
А вместо неё – батарея.
Хромает Рояль тот немножко,
Кряхтит, когда ходит, потеет.
Хороший, вполне, собеседник-
Всё время молчит и молчит.
Не плут, не завистник, не сплетник,
Лишь изредка злится, ворчит.
С ним делит, порой, свои думы,
Печали свои Пароход -
Про странные гулкие шумы,
Летящие в трубопровод.
Про то, как обрушилась Люстра
На самое сердце Трюмо.
Трюмо завизжало и хрустнуло -
Ранимое было оно.
Про то, какой мудрый и скромный,
Немного горелый Диван.
С боков он слегка обожжённый,
А также провален и рван.
Зато как он мудро вещает
О давних своих временах!
Всё помнит о всех, про всё знает: