Смертельное удовольствие

© Колычев В.Г., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

⁂

Глава 1

Мяч в баскетболе тяжелый, и в том его прелесть: при броске вступают в дело мышцы всего тела. И мозговые извилины неплохо прокачиваются – в процессе расчета возможной траектории полета.

Мозговая активность в игре – первое дело, а потому Мартын работал головой на полную даже сейчас, когда никто не мешал ему бросать мяч в кольцо. Заключенных в спортзале было немного, только к теннисному столу очередь и к боксерским «грушам».

На силовую скамью спроса особого не было, авторитетный Альберт жал штангу, и никто не стоял у него над душой. Рядом с ним должны были топтаться его «быки», но мордастый Тайчик ожесточенно молотил «грушу», мысленно расправляясь с врагами своего шефа. И Пупырь куда-то пропал. Зато появились двое – из другого отряда. Косоглазого Клеща и малахольного Маза здесь вообще не должно было быть. Именно поэтому Мартын заподозрил неладное. И не зря.

События развивались стремительно, Клещ зашел к снаряду с одной стороны, Мазай – с другой. Альберт как раз отжимал штангу от груди, руки у него были согнуты в локтях, если Клещ и Мазай навалятся разом и не промахнутся, стальной гриф опустится ему прямо на горло и раздавит кадык. Тайчик даже отвернуться от своей «груши» не успеет, как все будет кончено.

Мяч в баскетболе тяжелый, и в том его прелесть. Чем больше масса тела, тем выше его кинетическая, считай, разрушительная энергия. Важна и скорость полета. Об этом подумал Мартын, запуская мячом в Мазая.

Мазай только схватился за штангу, когда тяжелый баскетбольный мяч с силой ударил его в голову. Мазай надавил на штангу, но слабо и не в том направлении. Эффект внезапности не сработал, и атакованный Альберт легко выровнял ситуацию, толкнув штангу на Клеща. Мартын подскочил к Мазаю, подсечкой сбил его с ног, а Тайчик обрушил всю свою боксерскую мощь на Клеща.

Мартын подобрал с полу мяч, прицелился и забросил его в кольцо. Он сам по себе в этом зарешеченном мире, и его дело – сторона. Все восемь лет, проведенные в неволе, он придерживался этого принципа. Срок уже на исходе, скоро «звонок», а он жив-здоров и чувствует себя неплохо. Значит, все правильно делал. До сегодняшнего дня. У Альберта серьезная заруба с Филимоном, а Мартын встрял в это дело. Как бы ответка не прилетела…

⁂

Квартира впечатляла – большая, под ключ, в новом доме, с видом на парк. До универа рукой подать: пятнадцать минут пешком для Москвы – не расстояние.

– Еще раз с днем рождения, дочка!

Мама улыбалась, но глаза у нее слезились. Настя все понимала, она и сама когда-нибудь заплачет, отпуская дочь в самостоятельную жизнь.

Насте исполнилось восемнадцать, она уже взрослая девушка и может обходиться без мамы. Вполне может. И даже хочет. Но почему-то у самой нос вдруг заложило, и слезы подступили к глазам.

– Я могу здесь остаться? – спросила она.

– Так сразу? – задумалась мама.

– Давай завтра?

– Ну, конечно, завтра!

Настя еще раз обошла квартиру. Круто! Одна комната представляла собой студию, совмещенную с кухней, в другой размещалась спальня; отделка и обстановка – полноценный «модерн». Но это для мамы обычное дело: уж если она за что-то взялась, то не успокоится, пока не доведет до совершенства. Так она когда-то начинала свой путь в бизнесе – открыла маленький магазин и вырастила из него гипермаркет, затем второй, третий.

Замечательная квартира, но, честно говоря, ничего другого Настя и не ожидала. Можно сказать, она уже пережила свой восторг, поэтому немного заскучала. И захотела в свою комнату – в доме на Рублевке, там у нее уютно, и все пахнет детством и мамой.

Детство ей давно уже не интересно, и со своим старым другом Плюшем Потапычем она не спит уже с девятого класса. Хотелось бы чего-то более волнующего и романтического, но мальчики погорячей пугают ее воображение. Это как с парашютом, прыгнуть страшно, а дух захватывает от восторга. А ведь Настя когда-нибудь прыгнет. И с парашютом, и вообще. Приходит ее время, скоро можно будет все. И никакая мама с ее запретами не остановит…

Настя дала волю своему воображению, представила, как заходит в спальню после душа, скидывает халат, смотрит, а в постели – парень ее мечты. Внутри все налилось горячим соком, завибрировало, на ум почему-то пришла реклама нектара, от которого можно лопнуть. Щеки вспыхнули, во рту все пересохло.

Из квартиры Настя выходила, как будто бежала от пожара, который и отпугивал, и притягивал одновременно. Но все же больше пугал.

К машине она подходила под впечатлением от внезапного переполоха. И все еще думала о пожаре, который когда-нибудь охватит ее. А возле машины стоял и курил новый мамин водитель: располагающей внешности мужчина лет тридцати. Глаза такие синие, как будто линзы в них, прямой нос, высокие скулы, волевой подбородок. В его внешности удачно сочетались ухоженность и брутальность. Декоративная брутальность во всей красе. Именно такой мужчина мог поднести спичку к ее настроению, когда оно вдруг станет огнеопасным. От этой мысли Настя вспыхнула изнутри.

Водитель открыл дверь. Насте вдруг остро захотелось сказать ему «спасибо», но она сдержалась – из опасения выдать себя дрожащим голосом.

Ее хватил самый настоящий озноб, и мама почувствовала это.

– Ты не заболела? – спросила она, приложив руку к ее лбу.

При этом она посмотрела в затылок водителю, который уже тронул машину с места. На него же посмотрела и Настя. С удивлением. Странно, мужчина понравился ей, но при этом она уже не помнила, как он выглядит. Впечатление произвела внешность, но не сама личность, может, потому черты лица так быстро стерлись из памяти.

– Да нет, нормально все, – успокаиваясь, сказала Настя.

Мужчины – они как свежий ветер: пробегут мурашками по коже, а в душу не проникнут. Если окна закрыты. Но Настя и не хотела открываться навстречу всем ветрам. Пусть случайные мужчины остаются воздушными замками, красивыми, но без тепла и уюта, а она продолжит жить в своем мире, где и душевно, и комфортно.

– Это хорошо, что все нормально.

Мама еще раз посмотрела на нее, затем на водителя и тоже стала успокаиваться.

⁂

Чем крепче дерево, тем истеричней визжит пила, вгрызаясь в него. Острая пила берет его с истеричным визгом. Но вгрызается, режет, распиливая бревно на доски. Рабочий день только начался, работы много, но и сил, и терпения не меньше. Восемь лет Мартын тренировал свое терпение. Восемь долгих лет. Осталось совсем чуть-чуть, и на свободу – с чистой совестью.

Пила наткнулась на крепкий сучок, взвизгнула и пошла дальше. Но это в работе, а в жизни вышла поломка.

Восемь лет назад Мартын напоролся на свой сучок: застал подружку с любовником. И так тогда на душу легло, так раззуделось плечо да размахнулась рука… Сила удара измеряется в Ньютонах. Или в годах. Его удар потянул на целых восемь лет.

– Мартын!

Мишаня хлопнул по плечу, Мартын обернулся и увидел Альберта. Пожилой авторитет подходил к пилораме в сопровождении «быков». С Филимоном вопрос еще не решен – нельзя ему без свиты.

Появление Альберта – особый случай. Мартын это понимал, поэтому остановил станок. И посмотрел на вора так, чтобы не заглядывать ему в глаза. Вроде бы и на него смотрел, но мимо. В зоне пристальный взгляд – это своего рода вызов, а у него с Альбертом никаких трений, бодаться с ним смысла никакого нет.

– У тебя завтра «звонок», Мартын, – сказал Альберт.

Он мог позволить себе смотреть в глаза тяжело, напористо. За ним – сила и авторитет.

– Послезавтра.

– Коня надо бы на волю прогнать. – Альберт смотрел прямо в глаза, внимательно наблюдая за движением мысли.

Мартын мог бы задуматься, взвешивая за и против, но ему нечего было терять. Жены-детей нет и не было, с родителями отношения прохладные, им в общем-то все равно, что с ним будет. Ни кола, как говорится, ни двора. Делать нечего – ни днем ни вечером. Почему бы не помочь уважаемому человеку? На Новую Землю маляву передать? Не вопрос. Лишь бы путь-дорогу оплатили. И очень хорошо, если объяснят, в чем подвох. Чтобы не напороться брюхом на подводный камень.

Мартын кивнул:

– Прогоню.

Но Альберт прочитал его еще раньше. И ответ принял до того, как он сказал слово. И тоже кивнул – в знак одобрения. И благодарности – за вчерашний мяч и в счет будущей заслуги. Но при этом он требовал ответной благодарности. За то, что Мартына считают своим и к тому же надежным человеком. Абы кому столь важную миссию не поручат…

⁂

Ворота открылись с пульта, плавно откатились в сторону. Настя въехала во двор, нажала на кнопку брелока и бросила его в подстаканник у рычага переключения скоростей.

В гараж Настя заезжать не стала, возможно, она не останется на ночь, нужно же как-то обживать новую квартиру. Вчера там ночевала, и ничего плохого с ней не произошло. Равно как и хорошего.

Дверь в дом была заперта на электронный замок. Настя приложила к считывателю таблетку ключа, едва слышно сработал механизм.

В дом она зашла фактически бесшумно, во всяком случае, мамин водитель ее не заметил. Зато Настя увидела мужчину во всей его красе. Он стоял к ней боком, нижнюю часть тела скрывала спинка дивана, а верхняя была обнажена. Мощная шея, на сильных рука бугрились трицепсы, напряжены были и мышцы спины. Он поступательно двигал бедрами, ногами упираясь в пол, его голая задница мелькала перед глазами.

И еще Настя заметила женские ноги с ярким красным лаком на ногтях, но на них она едва обратила внимание. Зато мужской зад мозолил глаза. Только вот возмущение почему-то сменилось восторгом, который горячей волной схлынул куда-то вниз живота.

Мужчина ее заметил, дернулся, как будто подъемный кран вонзил в него свой крюк, но от женщины не оторвался. Остановился, но на ноги подниматься не спешил. Блаженно-страдальческая гримаса сошла с его лица, губы тронула хоть и виноватая, но все же улыбка. На Настю он смотрел просительно, предлагая ей понять его и простить. И при этом давал понять, что на его месте мог бы оказаться каждый. А под ним могла бы оказаться и она сама.

Нет, он ничего ей не предлагал, но ее буйное воображение вырвалось из рамок приличий как злой джинн из кувшина.

– Что там такое?

Настя сначала услышала голос мамы и только затем увидела ее. Сначала показалась голова, затем обнаженные плечи.

– Настя! – Мама остолбенело смотрела на нее.

Водитель закрыл глаза и качнул головой, продолжая взывать к девичьему разуму. Да, так получилось, жизнь есть жизнь, мама тоже человек, все такое…

– Да ну вас!

Настя резко развернулась и, заливаясь краской, бросилась вон из дома. Села в машину, завела двигатель, но уехать не смогла. Ворота обесточили, а как переводить их в ручной режим, Настя не знала.

Ворота заблокировала мама. Она же вышла к Насте. Кое-как уложила растрепанные волосы, подкрасила губы, оделась, но лицо так и осталось распаренным, как после бани. Видно, хорошо задали ей жару.

Глядя на маму, Настя вдруг почувствовала зависть, и это еще больше разозлило ее. Мама должна быть идеалом, примером для подражания, а она ведет себя как дешевая потаскуха, мало того, – развращает дочь. И это при том, что сама запрещает Насте дружить с мальчиками, а заодно сумела внушить ей отвращение к сексу и прочим безобразиям. Потому на личном поле – не расти трава. На воротах Настя стоит, но мяч ей забивать никто не торопится.

– Я тебе сейчас все объясню, – усаживаясь к ней в машину, сказала мама.

От нее слегка пахнуло коньяком.

Настя пожала плечами. Может, и не надо ничего объяснять. Это у нее все еще впереди – найдет себе достойного спутника жизни, выйдет замуж, будет первая брачная ночь, родится ребенок… А маме уже за сорок, ее солнце клонится к закату. Муж давно ушел от нее, оставив малолетнюю дочь и право на личную жизнь. Но дочь уже выросла, она взрослая девушка, и почему бы маме не скрасить свое одиночество?

– Но почему с водителем?

– Вадим не водитель! – мотнула головой мама.

– Разве?

– Ну, он, конечно, возит меня. Но не как водитель…

– Как бойфренд?

– Настя, мы не в Америке, у нас хорошего человека «френдом» не называют!

Настя улыбнулась одной половиной лица. Мама у нее женщина современная, с юмором. И выглядит очень хорошо для своих лет, особенно после очередной диеты. За последнее время она заметно похудела, даже талия появилась. И двойной подбородок почти исчез. А ведь борьба с лишним весом давалась ей с огромным трудом. Но чего не сделаешь ради любимого…

– А он хороший человек?

– Очень.

– Я так и поняла, – фыркнула Настя.

– Ну, я не думала, что ты появишься, – мама отвела глаза в сторону.

– А ты меня на север отправила, да?.. А может, ты меня действительно отправила? – вскинулась Настя. – Зачем ты мне квартиру купила?

Мама держала ее в ежовых рукавицах. Сколько воспитательных лекций прочла, подружек от нее отваживала, о мальчиках и слышать не хотела, в ночной клуб ни разу не отпустила, и тут вдруг – самостоятельная жизнь. Получите и распишитесь!

– Ну, во‐первых, тебе уже восемнадцать…

– А во‐вторых? – резко спросила Настя.

– Во-вторых… – мама снова отвела взгляд.

– Вадим живет с тобой?

– Ну, еще не совсем… А ты бы хотела, чтобы с нами жил взрослый мужчина?

– А невзрослый?

– Что значит «невзрослый»? – нахмурилась мама.

– Ты живешь со взрослым, я живу с невзрослым, и всем хорошо.

– Это ты зачем сказала?

Настя задумалась. Действительно, что это на нее нашло? Во вред сказала или свои тайные желания озвучила? Она – живой человек, и когда-нибудь ее женская природа потребует своего. Или уже?..

– Ну, мне, может, и не будет хорошо…

– Не будет! – отрезала мама. – Рано тебе еще!..

– Рано, – кивнула Настя.

– Вот видишь!

– И вижу. И чувствую… Скучно мне одной в твоей квартире.

– Это твоя квартира.

– Я пока еще не могу ее так назвать…

– Ну, ты должна привыкнуть… Вадим пока не живет в доме…

– Но привыкает, – съязвила Настя.

Мама все поняла, но ничего не сказала. Только вздохнула.

– Да ладно, я все понимаю… Просто как-то неожиданно все.

– И неприлично… – Мама опустила голову. – Ну хочешь, я прогоню Вадима?

– А ты этого хочешь?

– Нет… Да и ты уже взрослая девочка, должна все понимать…

– Прогони его. Но только на сегодня… Давай вечером испечем венский штрудель, – предложила Настя.

– В нем столько калорий… Ну, конечно! – спохватилась мама.

Настя усмехнулась. Она не страдала от лишнего веса, как раз наоборот, каждый килограмм на счету, так что калорийная перегрузка ее не пугала. Когда-нибудь она, возможно, столкнется со склонностью к полноте, но сейчас она худенькая и стройная. И даже красивая… И жаль, что рядом нет мужчины, который мог бы по достоинству это оценить.

Глава 2

Восемь лет в зоне, сутки в пути, еще два часа на такси от вокзала – и Мартын на месте. Бильярдный клуб «Пачекот» на южной окраине Москвы. Комфортабельный зал, четыре игровых стола, ресторанная зона, аккуратные мальчики в белых сорочках и черных жилетах. Клиенты – с виду обыкновенные мужики со спутницами. Мужики за бильярдом, женщины за столиками – все чинно-спокойно, никакого криминала. Слышно только, как перестукиваются шары на столах.

Гладко причесанный парень в коротких брючках молча улыбнулся, приветствуя гостя. Но улыбка эта даже не резиновая, а пластиковая, потому что очень быстро застыла на лице. Ну да, Мартын – гость не перспективный, ветровка на нем дешевая, джинсы такие же убогие. По такой одежке могут сразу же и проводить. Похоже, парень уже думал, как вежливо показать Мартыну на дверь.

– Скажи Глухарю, что я от Альберта.

Мартын не стал спрашивать, как найти Глухаря: не хотел тратить время на пустые разговоры.

Администратор не изменился в лице, но улыбка стала чуточку шире. И даже теплее.

– Не знаю, о чем речь, но я спрошу.

Он беззвучно щелкнул пальцами, предлагая Мартыну немного подождать. Но за барную стойку не показал, промочить горло за счет заведения не предложил.

Ждал Мартын недолго. Администратор с фальшивой улыбкой вывел его через рабочий ход во внутренний двор, где стоял черный «Ленд Крузер».

– Сейчас подойдут, – сказал он, останавливаясь возле машины.

Судя по всему, где-то в клубе находилось скрытое от посторонних глаз помещение, там и мог находиться Глухарь или кто-то из его приближенных. Но Мартына туда впустить не рискнули. Вдруг он – мент. И в машину сесть не предложили. Вдруг опущенный.

Парень уже собирался уходить, когда появился высокий костлявый мужчина с горбатым носом и большим, если не сказать, уродливым кадыком. Это мог быть Кальян, доверенный человек Глухаря, Альберт лично дал его приметы.

– Ты Мартын? – с ходу спросил костлявый.

Он смотрел на Мартына, как будто наждачкой его ошкуривал. Белки глаз желтые, кожа лица темная, нездорового цвета, зубы с гнильцой, запах изо рта, мягко говоря, нехороший. Зато пиджак из мягкой глянцевой кожи, сорочка из настоящего шелка. Ворот рубахи щедро расстегнут, Мартын мог видеть крупные звенья золотой цепи.

– Он самый.

Мужчина протянул ему правую руку, но Мартын еще до этого заметил на пальцах две золотые печатки, под которыми скрывались наколотые перстни.

Мартын не должен был смотреть в глаза, но Кальян не оставлял ему выбора. Трудно было понять, зачем он протянул руку – то ли поздороваться хотел, то ли маляву требовал.

Судя по его взгляду, Кальян желал получить послание от Альберта. Мартын не стал жать ему руку.

– Ты Кальян? – спросил он.

И снова ответ на свой вопрос пришлось искать в глазах костлявого. Сказать можно все, что угодно, а глаза обмануть не могут.

– Кальян.

Мартын мог махнуть рукой, и тогда загнутая с двух сторон трубка сама выпадет в ладонь. Но ситуация не располагала к резким движениям, поэтому контейнер с малявой пришлось вынимать из рукава пальцами.

Послание предназначалось Глухарю, но передать его можно было и через Кальяна. Только через него, никаких других вариантов быть не могло.

– Читал? – сухо спросил Кальян.

– Нет.

Мартын мог незаметно вскрыть контейнер и прочитать послание, но он этого не сделал, поэтому ответ прозвучал четко и убедительно. Кальян кивнул и повернулся к нему спиной.

– Здесь побудь, – обронил он.

И очень скоро скрылся из вида.

А минут через десять появился знакомый администратор.

– Сейчас, – сказал он, открывая дверь «Крузера».

Он почему-то прятал глаза, это не могло не показаться подозрительным. И еще он выгнал машину из внутреннего дворика. И очень скоро Мартын понял зачем.

Из клуба вышел плотного сложения, широконосый и щекастый парень в кожаной куртке, которую он снимал на ходу, обнажая мускулистые плечи под майкой-борцовкой. И еще он разминал шею, давая понять, что собирается атаковать Мартына. Движения у него быстрые, но при этом плавные, как у дикой кошки.

Выбор у Мартына был невелик – или дать бой, или сбежать через приоткрытые ворота. Он выбрал первое, хотя и не подал виду. Не принял боевую стойку, не сжал кулаки. Мало того, растерянно смотрел на щекастого.

Но смотрел на парня не только он. За окном здания кто-то стоял, рукой придерживая занавеску. Возможно, это был сам Глухарь.

Щекастый атаковал с ходу. Дернулся, собираясь выстрелить ногой, но Мартын почувствовал ударное движение в самом зародыше. Он ударил на опережение. Резко вскинул руки и взлетел вверх ракетой, стремительно выбрасывая вперед ногу. И так быстро это у него получилось, что щекастый ничего не понял.

Удар оказался еще и мощным, слышно было, как что-то хрустнуло в грудной клетке. Щекастый упал, попробовал подняться, но у него остановилось дыхание, он в ужасе вытаращился на Мартына.

А из клуба выходили еще двое, такие же мощные и мордастые. Щекастый махал рукой, пытаясь им что-то объяснить, но его не понимали. И Мартын ничем не мог ему помочь. Да и не хотел.

Удар с прыжка хорош в связке с эффектом неожиданности, сейчас такой номер – не проходной, и Мартын очень хорошо это понимал.

Парень с искривленным носом заходил справа, другой, губастенький, охватывал слева, но и у Мартына еще было пространство для маневра.

Он рванул к воротам, но вовсе не для того, чтобы спастись бегством. Он выходил в крайнюю точку на одной линии с противником, чтобы не оказаться в клещах. И как только добился своего, резко свернул вправо. Губастенький разгадал маневр, принял стойку, собираясь встретить его мощным ударом.

А ударил он мощно, у Мартына даже зазвенело в ушах, а ведь кулак прошел всего лишь по касательной, обдирая щеку. Он всего лишь слегка увел голову в сторону, чтобы не терять набранный разгон. И с силой врезался в противника, двумя руками обхватив его за лицо.

Ему хватило силы столкнуть губастого с точки равновесия, заставляя махать руками в поисках опоры. Осталось только ударить, тем более что у парня открылся кадык. Но сделать это было непросто. Собственная инерция толкала Мартына вперед, на противника, он и сам стремительно терял равновесие. А слева на него надвигался щекастый, который уже смог восстановить дыхание.

Теряя равновесие, Мартын умудрился оттолкнуть от себя противника и костяшками пальцев клюнул его в открытый кадык. Но в него уже летел кулак – это кривоносый вступил в игру.

От удара Мартын уходил, не погасив скорости, не восстановив равновесия, потому не смог увернуться полноценно. На этот раз кулак больно чиркнул его по уху. Продолжая движение, Мартын схватил кривоносого за майку, потянул за собой. Тот взмахнул рукой, собираясь ударить, но Мартын продолжал тащить его за собой. На себя его и натолкнул, восстановив равновесие и зафиксировав тело насколько это возможно. Он всего лишь с силой выставил локоть, на который противник напоролся лицом. Этим же локтем он ударил снова, точно в нос.

Кривоносый подался назад, рукой хватаясь за отбитый нос, а Мартын уже переключился на щекастого. И снова ударил его ногой. На этот раз без прыжка. И не высоко. Но в удар он вложил всю свою силу. Щекастый успел поставить блок, но Мартын пробил его и две болевые точки, собранные в одной мошонке.

Щекастый вытянул вниз обе руки, прижимая их к животу. Лицо открыто, можно бить, Мартын запросто мог сломать ему челюсть, но появился Кальян, и он всего лишь провел подсечку, аккуратно сбив противника с ног.

– Хватит!

Кальян медленно сближал раскрытые ладони, он готов был аплодировать победителю, но без особой радости.

Губастый сидел на земле, сжимая горло, судя по его взгляду, он находился на грани обморока. Его дружок уже стоял на ногах – в готовности отразить удар, при этом он пальцами трогал нос, который уже не выглядел таким кривым как раньше. Смешно это или нет, но Мартын слегка сдвинул его в сторону.

Щекастый поднимался с земли. Одним глазом он смотрел на Мартына, другим на Кальяна. И всем видом орал: «Держите меня семеро!»

Мартын мотнул головой, предостерегающе глядя на него. Он и до армии занимался рукопашным боем, и на службе хлебнул, и в зоне была возможность поддерживать себя в форме. Лучше с ним не связываться, он это уже доказал.

– Все, хватит, – повторил Кальян.

И, разворачиваясь в обратную сторону, движением головы поманил Мартына за собой.

Все-таки была в клубе потайная комната, но Глухаря Мартын там не застал. Возможно, большого босса просто не было в клубе, а может, он не желал опускаться до разговора с какой-то пешкой.

Одну часть помещения занимал бар с богатым выбором напитков, другую – угловой кожаный диван в комплекте с большим раскладным креслом, но Кальян показал Мартыну на обычный стул, который сиротливо стоял у двери. Сам он опустился в кресло за невысоким овальным столиком, на котором стояла пепельница в виде черепа и лежали две распечатанные пачки – одна с сигаретами, другая с картами.

– Ты кто по жизни? – спросил Кальян, внимательно глядя на него.

– Мужик.

– Альберт пишет, что ведешь ты себя правильно.

Мартын удивленно повел бровью. Не думал он, что авторитет замолвит за него слово.

– Альберту видней.

Кальян кивнул, принимая ответ. Немного подумал и спросил:

– Чем по жизни занимаешься?

Мартын качнул головой. Грабить, убивать, красть – это не про него, так что если Кальян собирается предложить ему какое-то гиблое дело, пусть отваливает. И с наркотой он связываться больше не станет, хватит с него.

– Что было, то прошло, – качнул головой Мартын.

Сорвался он после армии, пошел вразнос: пьянки, гулянки, а на это требовались деньги. Воровать он не хотел, друзья предложили ему развозить наркотики по точкам, он согласился, втянулся в это дело. Работали они осторожно, менты не трогали, но Мартын понимал, что рано или поздно ниточка оборвется. Так оно и случилось. Застукал свою подружку с каким-то левым типом, набил ему морду. Все бы ничего, но появились менты, а у него товар на кармане. Вот и получилось: взяли за драку, а осудили за наркоту.

– У тебя народная статья, – скорее уточняя, чем спрашивая, сказал Кальян.

– Не хочу больше.

– А чего хочешь?

– На работу попробую устроиться. Может, грузчиком возьмут, – пожал плечами Мартын.

– А сторожем?

– Можно и сторожем. Если доверят.

– Доверие нужно заслужить… – Кальян в раздумье барабанил пальцами по перстню на безымянном пальце.

– Я сделал все, что мне сказали, – качнул головой Мартын.

– Что ты сделал?

– Коня пригнал. Или что-то не так?

– Альберт просит за тебя.

– Не знал.

Кальян внимательно смотрел в глаза, как будто еще раз хотел убедиться, что Мартын ему не соврал.

– Хочет, чтобы мы тебя к себе взяли.

– Я его не просил.

– Да и он не особо просит…

– Тогда я пойду?

– Куда?

– Не знаю.

Домой к родителям ехать не хотелось. Квартирка у них маленькая, а еще брат младший женился, жену привел, ребенок родился. Да и с дружками бывшими не хотелось встречаться. Мастерка уже через год после него замели, сразу за ним сел Шварц, возможно, один сдал другого. Мастерок уже на свободе, а он еще тот жук, может так завернуть, что это Мартын их всех вложил. А если не завернет, то снова в темное дело втянет…

– А домой?

– Домой, – кивнул Мартын. – Если в Москве не зацеплюсь.

Действительно, глупо было бы не воспользоваться возможностью, которую представил ему Альберт. Раз уж он оказался в Москве, то почему бы не попытать здесь счастья?

– Есть вариант. Экспедитором, – в раздумье проговорил Кальян. – Девочек развозить.

Мартын задумался. Проститутки – это не наркота, клиентов они не убивают, а скорее лечат. Ну а то, что сутенерам приходится грызть зубами конкурентов, так это обыденность естественного отбора. Законов джунглей Мартын не боялся.

– Если они совершеннолетние, – сказал он.

– А если нет? – спросил Кальян, всматриваясь в него.

Мартын качнул головой. За девочек до шестнадцати предусмотрен один срок, до четырнадцати – другой, но дело не в Уголовном кодексе. Просто есть грани, переступить за которые может только животное.

– Да лучше по мокрым делам работать, чем по малолеткам, – качнул головой Мартын.

– А ты можешь по мокрым делам?

– Нет.

– Девочки совершеннолетние.

Мартын кивнул. Не возьмут его грузчиком в серьезную организацию, сторожем тем более, будет слоняться от места к месту, как неприкаянный. А у Глухаря торговля мохнатыми сейфами поставлена на поток, Мартын будет всего лишь винтиком в его системе.

– Работа серьезная, – продолжал Кальян.

– Я понимаю.

В уголовном мире к сутенерам отношение, может, и серьезное, но с оттенком пренебрежения. Не почетная эта профессия, но уж лучше шмар по точкам развозить, чем вещества толкать. Тем более что Мартын не блатной, его репутация не пострадает.

– Давай с самого начала. В школе учился? – спросил Кальян.

Мартын учился в самой обыкновенной школе. И жил самой обыкновенной жизнью. Учился, занимался спортом, выступал на соревнованиях, потом служил в разведроте мотострелкового полка. Не воевал, пороху не нюхал, но из армии вернулся героем нараспашку, сорвался с цепи, бедокурил, куролесил, своим дурным поведением затерроризировал родителей. Сейчас он осознавал ошибки молодости, но при этом прекрасно понимал, в каком положении находится, поэтому готов был и дальше идти по скользкой дорожке, но в пределах разумного. Или меньшего из зол.

Мартын не вдавался в подробности, но рассказал о себе практически все. Кальян внимательно выслушал его и на месте принял решение. Он позвал щекастого и показал ему на Мартына:

– Возьмешь его к себе.

Щекастый кивнул, неприязненно глянув на Мартына, но руку ему подал. И представился:

– Ялик!

Кальян показал Мартыну на дверь, а Ялика оставил, минут десять о чем-то с ним говорил. Мартын успел за это время перекурить и выпить чашку кофе.

Ялик освободился, поманил Мартына за собой, они вышла на улицу. Там Ялик показал ему на черный сверкающий лаком «Гранд Чероки».

– Садись, куда хочешь, – сказал он, с пульта открывая двери. – Хочешь, вперед, хочешь, назад. Я хочу, чтобы ты сел в багажник.

– Не понял.

– Я бы тебя в лес вывез. Там бы и закопал, – скривил губы Ялик.

– У тебя яйца от мозга растут? – хмыкнул Мартын.

Похоже, удар в промежность серьезно повлиял на чью-то мозговую функцию.

– Нельзя бить по яйцам! – Голос у Ялика дрогнул от возмущения, а лицо скривилось – как будто от боли.

– Можно, если против тебя – трое.

– Борман с Утюгом тебя тоже хотят. В землю.

– Пусть они лучше друг друга хотят.

– Может, тебе лучше остаться? А то Борман с Утюгом тоже со мной работают.

– Даже не буду спрашивать где. Но поеду.

– Может, сам знаешь?

– Кальян не говорил.

– Ну, кто-то же сказал… – Ялик внимательно смотрел на Мартына.

– Ты скажешь. Потому что много говоришь.

– Может, и скажу… Погнали!

Мартын кивнул и сел в машину – на переднее сиденье. Он готов был ехать в неизвестность. Не так уж это и страшно – в омут с головой. Во всяком случае, с головой. Тридцать лет – это еще не закат жизни, но уже и не рассвет. Он очень много упустил за восемь лет, проведенных в неволе, и теперь ему нужно работать в ускоренном темпе, чтобы все наверстать. В ускоренном темпе и с риском для жизни…

– Давай сначала на вокзал, – сказал Мартын.

– Зачем?

– Вещи забрать.

– Вещи?.. Ну, во‐первых, я старший, и мне решать, куда ехать и что забирать. А во‐вторых, какие там у тебя вещи?.. Или ты на золотых приисках работал?

– Лес пилил, – качнул головой Мартын.

Вещей у него действительно не густо. Свитер старый, полотенце жеваное, мыльно-бритвенные, ну еще пара журналов, купленных в дороге.

– Или ты мне что-то в подарок вез?

Мартын качнул головой. Деньги у него были, но подарков он никому не покупал. А надо было бы отцу что-нибудь взять, матери, брату, племяннику… Ничего, когда-нибудь он вернется домой на белом коне. Заработает денег, откроет бизнес, поднимется по жизни… Сейчас главное, не упускать возможности, которые открывались перед ним по протекции самого Альберта.

– Жаль. В следующий раз должен привезти… Если следующий раз будет.

Ялик вложил в свои слова зловещий смысл, но Мартын глянул на него с иронией.