Памяти моей двоюродной бабушки Эльзы.
Дни, проведенные в блужданиях по твоему прекрасному и благоухающему саду, – одно из моих любимых детских воспоминаний.
Summer in Andalucia
Lucy Coleman
Copyright © Lucy Coleman, 2021
Перевод с английского Марины Рябцун
Иллюстрация на обложке Катерины Киланянц
© Рябцун М., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2024
Предисловие
Обстановка часто вдохновляет на сюжет, и в 2019 году я предприняла исследовательскую поездку, имея в голове лишь черновик названия и имена двух главных героев, Лейни и Рика. Меня взволновало не только то, что я впервые посетила Андалусию, но и то, что я остановилась в монастыре. Это было незабываемое путешествие, и я знала, что, когда придет время сесть и начать писать историю, слова потекут сами собой.
Остановившись в гостинице монастыря Святого Франциска в Пальма-дель-Рио, я была совершенно очарована своим окружением. Я искренне благодарю владельца, Алонсо Морено Де Ла Кова, который нашел время, чтобы провести для нас с мужем экскурсию по частным территориям, недоступным для посетителей. В девятнадцатом веке монастырь перешел в светские руки его семьи и началась программа реставрационных работ. Это удивительное место для отдыха, а чудесная еда, подаваемая в знаменитом монастырском ресторане, подсказала мне тему, вокруг которой развернулась вся история.
Хотя я ограничена объемом повествования, который могу включить в художественный роман, я считаю, что прошлое во многом оставляет свой след. Ощущение покоя и умиротворенности, которое окружало меня в том месте, одновременно заряжало энергией и обновляло. Именно тогда, еще до того, как я написала первое слово, я поняла, что это окажет на моих персонажей судьбоносное влияние.
Я также хотела бы выразить свою благодарность известной художнице Кристине Ибарра за то, что она показала нам с мужем свой прекрасный дом. С 1868 года дворец передавался по наследству поколениям одной и той же семьи. Дворец Портокарреро – это живой проект, и ей удалось воплотить в жизнь свое видение. Дворец и сады завораживают и переносят в другое время и в другое место.
Марлиз Б. Марин пришла мне на помощь не только в качестве переводчицы, но и благодаря своим тесным связям с монастырем. Время, которое мы с Марлиз провели вместе, было одновременно увлекательным и информативным. Это позволило мне включить в роман некоторые достоверные детали описания монастыря, чтобы удовлетворить тех читателей, у которых, возможно, никогда не будет возможности посетить его и испытать эти ощущения.
В тот день, когда мы с мужем отправились в замок Альмод-Овар-дель-Рио, мы прибыли туда около полудня и около полутора часов провели вместе с группой посетителей. Это был замечательный опыт, и, по иронии судьбы, он оказался идеально рассчитанным по времени. Мы выехали как раз в тот момент, когда прибыли две автобусные группы и в замок просочился постоянный поток туристов. На мой взгляд, только бешеные собаки и писатели выбираются на улицу под полуденное солнце.
2018
Январь
1. Гастрономический рай
Открывая дверь ресторана «Алеатори», который на данный момент, по всеобщему признанию, является номером один, я не могу поверить, как мне повезло. Подобные возможности выпадают нечасто, и по какой-то причине судьба выбрала меня. Я оказалась в нужном месте в нужное время. Недавно я стала автором статей для популярного журнала «Высококлассная кухня», теперь все взгляды прикованы ко мне, и я должна показать, что у меня есть все, что нужно, для того чтобы история попала в заголовки.
Прошло ровно девять месяцев с тех пор, как на Пикадилли открылся «Алеатори». Ресторан выходит окнами на великолепный Грин-парк, и чтобы забронировать столик, нужно ждать пять месяцев. Возможность сказать, что вы хоть один раз обедали в этом месте, стала символом статуса, а #Aleatory вот уже несколько месяцев по крайней мере раз в неделю появляется в тренде социальных сетей; это какое-то безумие.
Так что мне действительно необходимо выступить. Наши читатели ожидают статью, от которой у них не только потекут слюнки при виде предлагаемых кулинарных изысков, но и прольется свет на новую восходящую звезду, которая не просто взошла, а выпрыгнула в центр внимания. Когда стало известно, что шеф-повар Рик Оливер и поп-икона Кэти Кларксон объединяют усилия, чтобы открыть новый стильный ресторан, у многих отпали челюсти. И вот я здесь, в нервном возбуждении от самого важного на данный момент интервью в моей карьере.
Внутри, несмотря на включенное освещение, никого не видно, но прежде чем мы добираемся до элегантной стеклянной стойки регистрации, к нам направляется официант.
– Доброе утро. Чем могу помочь? Боюсь, ресторан откроется только в полдень. Если у вас заказан столик… – Высокий молодой человек с улыбчивым лицом приветлив, но говорит извиняющимся тоном.
– Я Элейн Саммерс, а это мой коллега Энтони Престон. Мы здесь, чтобы взять интервью у Рика Оливера. – Сама не знаю, почему это звучит как просьба, как будто он сейчас проверит ежедневник и отошлет нас прочь, как двух самозванцев.
– О, конечно. Мне очень жаль, но Кэти и шеф-повар сейчас на совещании. Однако я сообщу им, что вы прибыли.
На заднем плане раздается громкий треск, и мы с Энтом вздрагиваем, но лицо официанта остается бесстрастным, как будто никакого шума вообще не было. Нарастающий звук голосов свидетельствует о том, что на кухне что-то не в порядке, а мы обнаруживаем, что следуем за нашим гидом, который уводит нас в противоположном направлении. Кажется, официанта совершенно не волнует то, что звучит как полноценный спор, который по мере увеличения громкости развивается по наихудшему сценарию.
– Устраивайтесь в гостиной, – продолжает он, указывая рукой. – Могу я принести вам чашечку чая или кофе?
– Кофе было бы неплохо, спасибо, – отвечает Энт, и я киваю головой.
– Значит, два кофе, – вежливо улыбается молодой человек, прежде чем поспешить прочь, по-видимому по-прежнему не обращая внимания на разворачивающуюся на заднем плане суматоху.
Мы проходим мимо впечатляющего винного стеллажа от пола до потолка, который служит ширмой, частично скрывающей основную часть ресторана.
– Интересно, что все это значит? Кажется, у кого-то не самое лучшее начало дня, – шепчет Энт, как только мы остаемся одни.
– Действительно, похоже, мы прибыли в неподходящий момент. Надеюсь, на интервью это не повлияет.
– Может быть, слухи все-таки правдивы, – поднимая брови, отзывается он.
Рик Оливер прославился тем, что работал су-шефом [1] у известного шеф-повара Мартины Альварес в «Рае для гурманов». За четыре года его работы в этом печально известном ресторане заведение поднялось от одной звезды Мишлена до трех, что было феноменальным достижением. Но потом однажды разразился грандиозный скандал, и Рик ушел. Слухи в бизнесе распространяются со скоростью лесного пожара, и подобный скандал может в одночасье погубить чью-то карьеру. Большой вопрос заключался в том, не был ли Рик на самом деле уволен. Мартина отошла на задний план, казалось злорадствуя по поводу этого предположения, но, естественно, Рик постарался любым возможным способом минимизировать ущерб. Все взгляды были устремлены на него, все гадали, что он будет делать дальше. Найти спонсора и открыть собственный ресторан было, мягко говоря, смелым шагом, но он рискнул.
– Они проделали блестящую работу, проектируя ресторан, и этот ремонт, должно быть, обошелся в небольшое состояние.
Энт прав, все здесь строгое и лаконичное, а сам бар отделан глянцевым белым мрамором, украшен зеркалами и мягким освещением. Гостиная оформлена в современном стиле со множеством дизайнерских кресел ярких цветов. Она напоминает мне цветущий тропический лес с яркими зелеными тонами и маленькими всплесками ярких оттенков, которые бросаются в глаза подобно экзотическим цветам.
Энт незаметно ставит свою черную сумку за один из стульев, устраивается поудобнее, и я подавляю усмешку. Такая уж это среда: все, что не на своем месте, тут же воспринимается как беспорядок.
– Очень вычурно, – продолжает Энт, когда я опускаюсь в лимонно-зеленое кресло в форме огромного листа.
Я аккуратно кладу рядом с собой рабочую сумку и достаю пудреницу, поправляя несколько прядей, которые выбились из моего конского хвоста. По крайней мере, в новом бледно-сером брючном костюме я выгляжу и чувствую себя соответственно, хотя нервы у меня на пределе. Однако, находясь здесь с Энтом, который является первым фотографом журнала, я знаю, что мы – отличная команда и эта статья действительно привлечет внимание читателей. Итак, пора сделать глубокий вдох и взять себя в руки.
– Уверена, это влияние Кэти, – отвечаю я. – Ее видео всегда сногсшибательные, красочные и непохожие друг на друга. На самом деле это кресло еще удобнее, чем кажется. – Я откидываюсь назад, мои пальцы инстинктивно пробегают по плетеной ткани.
Я сделала домашнюю работу и прочитала все, что смогла достать о Кэти и Рике, но больше всего меня интересует, как пересеклись их пути и что вдохновило их на партнерство. Однако я понятия не имею, всплывет ли это в интервью.
Осматриваясь по сторонам, я замечаю, что ресторан постепенно заполняется снующим туда-сюда персоналом. Я не могу не задаваться вопросом, пытаются ли они отчаянно дистанцироваться от того, что происходит на кухне, или же просто готовятся к открытию. Громких голосов больше не слышно, но, с другой стороны, мы находимся на приличном расстоянии.
Энт подается вперед.
– Как думаешь, они не забыли об интервью?
Я пожимаю плечами и, оглянувшись, вижу, что наш официант направляется в нашу сторону. Щеголяя широкой улыбкой, которая кажется достаточно искренней, он водружает на стол перед нами нагруженный поднос.
– Кэти приносит извинения за вынужденное ожидание и свяжется с вами как можно скорее. А пока она хотела бы, чтобы вы попробовали кое-какие новинки из сегодняшнего десертного меню. У нас есть торт на розовом шампанском с сахарной ватой, масляный пирог [2] с фисташково-розовой крошкой и шоколадные трюфели, настоянные на сорбете [3] с цитрусом и джином. Наслаждайтесь!
Выглядит потрясающе, но на самом деле мы здесь для того, чтобы взять интервью у Рика, и если он недоступен, то мы зря тратим время. Интересно, не является ли торт предложением мира, чтобы смягчить нас быстрой добавкой сахара, но я не собираюсь отказываться. Пробовать самые разнообразные потрясающие блюда – часть моей работы, но рестораны не всегда такие престижные и дорогие, как этот. На самом деле поесть здесь за свой счет я могла бы лишь по особому случаю.
– Ух ты, – замечает Энт, когда мы оба подаемся вперед на своих стульях, чтобы нетерпеливо схватить по маленькой вилке.
– Все такое красивое, что почти жалко есть и портить, – замечаю я, раздумывая, что бы попробовать в первую очередь.
– Стой! – кричит Энт, и я замираю.
Вилка в моей руке находится всего в нескольких дюймах от одного из трехдюймовых квадратных пирожных, лежащих на узком грифельном блюде. Энт вскакивает, хватает камеру и через несколько секунд начинает щелкать. Он велит мне позировать, и я надеваю свое фотографическое лицо.
– Это для дегустации, а не для фото.
Я сразу же поднимаю глаза и вижу улыбающееся лицо Кэти Кларксон, настоящей королевы поп-музыки этого года и обладательницы премии «Грэмми». Вблизи она такая же очаровательная, как и всякий раз, когда я смотрела на ее фотографии. Каждый раз, когда я включаю радио, клянусь, не проходит и пяти минут, как в эфир выходит один из ее треков. Я встаю, протягиваю руку, и она отвечает крепким рукопожатием.
– Приятно познакомиться, Кэти. Я Элейн, но все зовут меня Лейни, а это Энт.
– Ребята, спасибо, что пришли, я вам очень признательна. Мы очень рады, что появимся в журнале, – замечает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Энта.
– Как видите, – продолжаю я, – Энт не позволил мне приступить к дегустации, но сама по себе презентация потрясающая.
Кэти одобрительно улыбается, ее интригующие бледно-голубые глаза внимательно скользят по мне. Интересно, не пришла ли она сообщить нам о том, что интервью придется перенести?
Наш внимательный официант спешит к нам, чтобы пододвинуть для Кэти стул. Энт снова усаживается. Он получил свои снимки, и теперь ему не терпится заправиться.
– Рик такой перфекционист, – отвечает Кэти, присаживаясь. – У нас приключилась неприятность с сахарной ватой и разразился настоящий ад, поэтому я приношу извинения за взрыв. Боюсь, это дело для меня еще в новинку, и я понятия не имела, насколько напряженной бывает обстановка на кухне.
Для журналиста, с которым вы никогда раньше не встречались, это серьезное заявление. Кэти явно старается дать понять, что весь этот шум не имеет к ней никакого отношения, но я потрясена ее откровенностью.
– Не думаю, что «напряженный» – подходящее слово, – поправляет ее подошедший Рик, и Кэти полуоборачивается, чтобы его поприветствовать.
Сейчас я смотрю ей в затылок, поэтому не могу видеть выражения ее лица, но по его ухмылке могу сказать, что он ее поддразнивает. Первое, что приходит на ум, когда видишь их вместе, – до чего же красивая пара. Кэти, конечно, сногсшибательна, но вблизи Рик тоже обладает очаровательными, почти магнетическими чертами. Он привлекательный, с короткими темными волосами, немного отросшими на макушке, что, впрочем, не подчеркнуто модно, а просто практично. Рик не производит впечатления человека, который часами смотрится в зеркало, скорее он кажется искренним и сразу же вызывает симпатию. Когда он смотрит прямо на меня, в его взгляде чувствуется напряженность, но я также ощущаю толику юмора и, возможно, намек на сдержанность, чего я не ожидала. Если только он не чувствует себя смущенным и не понимает, что для интервью у нас получилось не самое лучшее начало.
Рик протягивает руку, чтобы пододвинуть стул и присоединиться к нам, и мы коротко обмениваемся рукопожатиями, представляясь друг другу. Он, безусловно, успел прийти в себя после того, что кажется довольно взрывоопасным эпизодом, поскольку сейчас выглядит спокойным. Но когда Кэти оборачивается, я замечаю, что она хмурится.
– Скажем так, иногда на кухне бывает жарковато, – поправляется она, с трудом подбирая слова и пристально глядя на него. Затем она поворачивается и смотрит на меня. – Конечно, еда – лучшее тому доказательство.
В ее голосе слышатся ледяные нотки или мне показалось?
Теперь они оба смотрят на меня в напряженном ожидании, но я на секунду замираю, восхищаясь вниманием к деталям. Десерт на тарелке – само совершенство. Я осторожно вонзаю вилку в нежное розовое гнездышко, расположенное поверх еще более бледной розовой бисквитной основы. Высота торта чуть больше трех дюймов, и каким-то чудом мне удается извлечь тонкую дольку, не разрушив его полностью. Когда я подношу вилку ко рту, моя рука слегка дрожит от нервного напряжения. Все пристально наблюдают за мной, и Энт явно нервничает, не делая никаких попыток последовать моему примеру.
Затем меня поражает взрыв вкуса.
– Вы на мгновение остановились, прежде чем откусить кусочек. Для меня это означает, что мы хорошо поработали. Подача блюда – первая часть кулинарного опыта. А теперь что вы улавливаете? Говорите!
Тон Рика Оливера требователен, а его глаза изучают мое лицо. Его настроение изменилось, на лбу появились глубокие морщины.
– Клубника. Жевательная резинка? И… засахаренная груша?
Мой голос недоверчиво повышается, и он смеется.
– В точку. Кэти, я же тебе говорил. Взыскательные посетители смогут по достоинству оценить каждый из вкусов, и именно поэтому нам нужно готовить маленькие сюрпризы.
Один взгляд в сторону Кэти, и я понимаю, что сказала что-то не то. Ее улыбка на пару мгновений исчезает, и я вижу на лице любимицы музыкальной индустрии раздражение. Очевидно, что она не просто инвестор, а очень практичный партнер, несмотря на то что ее образование далеко от области пищевой промышленности.
Я уверена, что ресторан приобрел поклонников в рекордно короткие сроки не в последнюю очередь благодаря тому, что многие посетители приходят в надежде увидеть ее, но воспоминания, которые у них остаются, связаны исключительно с едой. И, конечно же, это заслуга Рика и его команды, включая су-шефа Пьера Вербье. Но отношения между Кэти и Риком, похоже, не так просты. Возможно, слухи об их романе правдивы, потому что она щеголяет огромным обручальным кольцом.
– Да, что ж, только давайте договоримся: никаких «вкусов жевательной резинки», хорошо? Ладно, мне нужно сделать несколько срочных звонков, но как только вы будете готовы сделать официальное фото, пожалуйста, пошлите кого-нибудь за мной. А пока я оставляю вас в руках Рика.
Она говорит резким тоном и, удалившись, оставляет ощущение неловкости. Очевидно, что, хотя Кэти и не хочет отвечать на вопросы, деловая хватка подсказывает ей, что разумнее сделать так, чтобы ее лицо появилось на развороте.
Я роюсь в сумочке, достаю блокнот, ручку и телефон и кладу их на кофейный столик перед собой.
– Рик, вы не против, если во время нашего разговора я сделаю несколько заметок? И будет ли вам удобно, если я также воспользуюсь приложением для записи?
Сейчас важно заставить его чувствовать себя непринужденно. Наше общение по электронной почте, предшествовавшее сегодняшнему дню, было чрезвычайно обнадеживающим и многословным, так что я не ожидаю никаких проблем.
– Пока вы не задаете вопросов, на которые я не захочу отвечать, меня это устраивает. Но, во‑первых, вы еще не закончили дегустацию, – отвечает он. По тому, как он сверкает на меня глазами, очевидно, что еда для него всегда на первом месте.
Я бросаю взгляд на Энта, который немедленно начинает заправляться. Он съест все, что угодно, но что касается оценки мельчайших деталей, он не гурман.
– Мне интересно узнать, что вы думаете о масляном пироге, – говорит Рик.
Энту удается разрушить идеальную маленькую башню, после чего и я наклоняюсь вперед, чтобы взять вилку. Отправляя кусочек в рот, я на мгновение закрываю глаза, а когда открываю их, Рик снова с интересом наблюдает за мной. Наши с Энтом биографии были представлены в пакете документов для предварительного собеседования. Что касается меня, я обрела популярность, поработав фрилансером для нескольких газет по всей стране и публикуя независимые обзоры для местных ресторанов. Теперь у меня есть работа моей мечты. Сегодня я здесь, потому что у меня репутация человека, который улавливает даже самые тонкие ароматы. Во мне есть что-то от несостоявшегося шеф-повара, но, к сожалению, мои таланты лежат в другом месте. Возможно, я и не могу создать по-настоящему запоминающееся блюдо, но мои вкусовые рецепторы не лгут, и мое мастерство заключается в том, чтобы делиться с моими читателями впечатлениями. Если я не ошибаюсь, Рик выглядит так, словно на самом деле затаил дыхание.
– Гладкий, маслянистый вкус и хруст фисташек – прекрасный контраст, а… о, этот оттенок розы… он задерживается на языке. Замечательно.
Рик, сияя, откидывается на спинку стула, и я смотрю на него немного смущенно. Мы поворачиваемся и бросаем взгляд на блюдо с шоколадным трюфелем, от которого теперь остались одни только крошки. Я смотрю на Энта.
– Лучший трюфель, который я когда-либо пробовал, – сообщает он, и мы с Риком начинаем смеяться.
Возможно, первое впечатление от Кэти у меня сложилось не самое лучшее, но Рик Оливер оказался приятным сюрпризом. Он, без сомнения, устрашающе выглядит на кухне, но большому мастерству и таланту сопутствует большая страстность, и вы сразу можете сказать, что этого у него предостаточно. Я не думаю, что могу припомнить, чтобы когда-либо встречала мужчину, вид которого мгновенно бы вызвал у меня в памяти два слова, как это произошло в случае Рика: притягательный и динамичный. Рядом с ним просто понимаешь, что находишься в присутствии кого-то замечательного.
* * *
– Привет, пап, как дела?
– Все в порядке, Лейни. Что это с тобой? Проблемы?
Папу не проведешь. Проработав долгое время в качестве журналиста-расследователя, он, даже не видя меня, сразу улавливает тон моего голоса. А мой тон сегодня вечером, к сожалению, немного сдувшийся. Я откидываюсь на подушки и подбираю ноги на диван.
– У меня дилемма. Меня попросили вырезать кое-что из статьи, которую я писала на прошлой неделе о новом шикарном ресторане, куда стоит сходить не откладывая. Если, конечно, вам удастся заранее забронировать столик.
Наступает зловещая тишина, прежде чем он прочищает горло.
– Попросили или велели?
– Да, ну, это было представлено как предложение, но я немного навела справки, и помощник моего босса подтвердил мои подозрения. С агентом одного из двух человек, у которых я брала интервью, состоялся телефонный разговор за закрытыми дверями.
– Ах, немного щекотливая ситуация, верно?
Об этом папа знает все. То, что на него навесили ярлык доносчика, закрыло перед ним многие двери. Теперь он зарабатывает на жизнь художественной литературой, и его дни проходят в создании и раскрытии преступлений; мне страшно подумать, насколько близко они подходят к отражению реальности. Однако сейчас он находится на том этапе своей жизни, когда может прозаично относиться к цене, которую заплатил, и быть благодарным за то, что пошел дальше. Число папиных поклонников, ценящих реализм его рассказов, растет, и это сотворило чудо, выведя его из депрессии, которая владела им некоторое время. Но он никогда не забудет, как люди, которых он считал верными друзьями и многолетними коллегами, поспешили отмежеваться от него, когда он написал свое разоблачение скандального сокрытия. Последствия были ужасны, но он отказался участвовать в афере, и это потребовало мужества.
– Не то чтобы щекотливая, – объясняю я, – я просто озвучила несколько истин. Речь о потрясающем ресторане с потрясающей кухней, но у двух партнеров необычные и несколько неустойчивые отношения. Когда мы с Энтом только пришли, на кухне бушевали резкие споры. На следующий день я околачивалась на улице и умудрилась наткнуться на одного из официантов. Было очевидно, что он хотел о чем-то рассказать, поскольку принял мое предложение по-быстрому выпить вместе кофе. Естественно, он был немного настороже, но, насколько я поняла, через всю кухню была брошена сковорода, и это случилось уже не в первый раз.
– И кто же ее швырнул?
– Не могу сказать наверняка, но он сказал мне, что у делового партнера шеф-повара случился срыв и персонал кухни не смог выбраться оттуда достаточно быстро. Все это происходило на заднем плане, пока мы с Энтом ждали начала интервью. Конечно, ничего из этого в статью я не поместила, но нашим читателям интересно, как развиваются отношения этой влиятельной парочки, поскольку она – громкое имя в музыкальной индустрии.
– А, и ты немного прояснила это?
– Всего лишь повторила слова, которые слетели с ее губ. Это пара, у которой не во всем сходятся взгляды, и она – не из тех партнеров, кто будет молчать, это я могу сказать точно, поскольку видела ее в действии. Естественно, я была дипломатична, но если я уберу все упоминания о ней, статья превратится в обычную рекламу ресторана и читатели будут удивляться, почему я пропустила очевидный вопрос, который у всех на устах.
Папа вздыхает.
– Лейни, компромисс никогда не дается легко. Особенно когда вынюхиваешь историю, например о том, что происходит за кулисами. Но мой тебе совет – придерживайся своей компетенции, имея в виду, что это журнал о еде, а также тот факт, что ты там еще совсем новичок.
Я думаю, он прав. Начав свою карьеру в качестве внештатного репортера нескольких местных газет, я, вероятно, слишком привыкла к схеме, в которой все сводится к тому, чтобы получить зацепку, ухватиться за нее и посмотреть, что я смогу раскопать. От старых привычек трудно избавиться.
– Ты же меня знаешь, папа. Я пытаюсь взглянуть на вещи глазами моих читателей и ответить на вопросы, которые, как мне кажется, будут интересовать их прежде всего. Это хорошая статья, и Энт проделал потрясающую работу, делая фотографии, но меня раздражает замалчивание человеческого фактора в этой истории. Я имею в виду, что они – динамичный дуэт, но искры так и летят во все стороны, и это, возможно, причина такого успеха ресторана. Я могла бы быть первой, кто это напечатает.
Папа громко хмыкает, обдумывая мои слова.
– Моя дорогая, если это – просьба об одолжении со стороны кого-то на самом верху или ты опасаешься, что тебя привлекут к ответственности в случае подачи жалобы, значит, ты явно где-то задела за живое. Я не говорю, что не бывает моментов, когда стоит подставлять свою шею, поскольку это сделало бы меня лицемером, не так ли? Но как бы заманчиво ни было рассказать все как есть, мой тебе совет: выбирай сама свои сражения. Действительно ли это того стоит? Ты ведь не пишешь для журнала сплетен о знаменитостях, верно? Возможно, именно это и пытается донести до тебя твой редактор.
– Но я была шокирована разницей между милым образом известной публичной иконы и проницательной деловой женщиной, которую я мельком увидела в тот день. Нет ничего необычного в том, что шеф-повар может выйти из себя, поскольку все они перфекционисты, но она тоже так самоуверенна в том, что касается еды. И правда в том, что шеф-повар заметно изменился, когда она присоединилась к нам для фотосессии в конце интервью.
Телефонная линия доносит до меня короткий смешок.
– Яблоко от яблони недалеко падает, Лейни, не так ли? Никто не собирается указывать тебе, что писать, но, послушай, ты не задумывалась о том, что, возможно, застала ее в неудачный день? Если она популярна, то я серьезно сомневаюсь, что она проводит там много времени. Просто выпей кофе, сядь спокойно и перечитай свою статью строка за строкой. Отключись и сосредоточься на словах. Если ты знаешь, что есть парочка моментов, которые покажутся тебе немного спорными или, осмелюсь сказать, излишними, чутье подскажет тебе, что делать. Может ли пара скандалов на кухне испортить гастрономические впечатления посетителей? Кто знает, что происходит за кулисами в любом ресторане. Вкусная ли еда – вот твоя история в двух словах.
Папа, конечно, прав, но у меня возникает отчетливое ощущение, что он был еще очень дипломатичен, употребив слово «излишними», потому что, я думаю, он хотел сказать «осуждающими».
– Я тебя услышала. Но не будут ли люди удивлены, что я не увидела очевидной динамики власти, если я полностью проигнорирую то, что является огромным и потенциально дестабилизирующим фактором в этом необычном партнерстве?
– Перечитай статью еще раз, и если ты по-прежнему чувствуешь то же самое, отправь ее повторно и посмотри, что произойдет. В любом случае решение вполне может быть принято за тебя, ты знаешь, как это бывает, и если так случится, то прими его. Не стоит поднимать шум так рано, ведь тебе идеально подходит эта работа. В душе ты гурман, и твои отзывы вдохновляют людей, которые ценят то, как ты умеешь раскладывать ароматы на составляющие и выражать словами вкусовые ощущения. Если читатели не могут посетить ресторан лично, это может побудить их поэкспериментировать с новыми сочетаниями вкусов дома. Именно на этом сейчас сосредоточено твое внимание, так что не забывай об этом.
– Ох, папа. Ну почему у меня такая потребность всегда говорить правду, «выдавливать прыщи» и все такое, как сказала бы мама? Для меня умолчать о чем-то так же плохо, как солгать.
– Потому что именно так мы тебя воспитывали, Лейни. Но мир меняется, и время от времени не мешает посмотреть на все со стороны и подумать, что лучше для тебя и твоей ситуации. Я рвался вперед, чтобы бороться за то, во что верил, и в итоге это перевернуло нашу жизнь с ног на голову. Я всегда буду об этом сожалеть.
– Ах, папа, пожалуйста, не расстраивайся. Я горжусь тобой, и мы прошли через это. И я думаю, что тебе очень подходит быть писателем! Ладно, пойду приготовлю себе крепкий кофе, а потом посмотрю на все со стороны.
Папа издает горловой смешок. Он знает, что я могу принять любое решение.
– Кстати, о твоей матери, ты навещала ее в последнее время?
– Нет. Мы общаемся где-то раз в месяц, но освоение новой работы означает беспокойную жизнь.
Его молчание звучит как обвинение.
– Знаю, – выпаливаю я, – это просто отговорка. Но я до сих пор с трудом воспринимаю мамино решение после развода сбежать во Францию, чтобы осуществить свою мечту. Я хочу, чтобы она была счастлива, конечно хочу, но я знаю, что ты все еще ее любишь.
– Лейни, давай не будем сейчас об этом, – откашлявшись, твердо говорит папа. – Кроме того, она не сбежала, она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Я сам виноват. Просто не забывай, что твоя мама прошла через ад и заслуживает спокойной, счастливой жизни. Не заставляй ее чувствовать себя из-за этого виноватой.
Больше всего восхищает в отце то, что, несмотря на раз и навсегда изменившуюся для него жизнь, он все еще в состоянии отойти от ситуации и применить логику и свой здравый смысл. Возможно, его сердце разбито, но он не винит в этом маму, он винит себя. И в каком-то смысле он прав, но откуда ему было знать, что все пойдет так, как пошло?
– Принято. Обещаю, что буду стараться изо всех сил. Мы скоро поговорим, папа. Люблю тебя.
Телефонная линия отключается, и меня охватывает чувство пустоты. Или это мучительная обида за то, что случилось с моими родителями? Когда два человека подходят друг другу, это равносильно преступлению – позволять другим причинять столько хаоса, что это разрывает их на части. И я все никак не могу избавиться от этой мысли.