Свобода и любовь (сборник)

Данная оценка не относится к творчеству Александры Коллонтай, лишь к издателям, которые находят возможным пускать в печать такие предисловия и заключения. В голове не укладывается, как в серии «Проза великих» можно поместить такой неуважительный текст не только по отношению к Александре Михайловне, но и к читателю. В интернете полно троллей, но я никак не ожидала встретить столь неадекватного персонажа в роли эксперта, которому отдано 17% текста и целых 3 статьи (у Коллонтай тут тоже всего 3 произведения)Авторка предисловия оскорбляет не только Коллонтай, не стесняясь выражений, но в целом и всю советскую эпоху, а также « не щадит» и современных читателей, ведь мы потомки тех «выродков».Но сколькие из поколения наших бабушек и дедушек рождены в этом чудовищном эксперименте, в этом публичном доме революции, и – кто из этих выродков стали нашими с вами близкими родственниками?!Повторюсь: вот по ком нам, потомкам массово деградированного народа, детям и внукам «советизированных» предков, надо создать Мемориал, вписав имена всех убитых, назвав при всех убийц и их национальную принадлежностьЭнциклопедические справочники дают ее настоящую, девичью фамилию как Домонтович, называя ее отцом генерала, однако это неверно. Разведясь с мужем, ее мать, польская еврейка с тремя детьми вышла удачно замуж за порядочного генерала, даже не представлявшего, каких чудовищ ему придется воспитывать..Правда сама супруга (А. Коллонтай), будучи, как говорят в простом народе, бл… витой, страшно ревновала своего молодого мужа.Чтобы переворот в Российской Империи был успешным, а плоды революции могли закрепиться, надо было в первую очередь сломать внутреннюю сущность Женщины, сделать ее самкой, животным, безгласным, безвольным, ограниченным, униженным и уничтоженным деградирующим существом. Так что не зря по заданию 1-го Интернационала Чернышевский писал свою, ставшую в СССР хрестоматийной, книгу «Что делать?»При этом вместо взвешенных фактов эта ненавистница «совка» приводит какие-то сплетни или просто бездоказательные заявления. Чтобы не быть голословной, ниже приведу особо яркие цитаты.Ещё цитатыКак сложно было поначалу заставить русскую женщину уразуметь, поверить, что она… не свободна. Что она должна изменить СВОЕ место в обществе, стать наравне с мужчиной во всех делах и начинаниях. Что она должна работать наравне с ним, в том числе и физически.Опус Блониной «Почему я стала защитницей Советской власти?» та же Надежда Константиновна Крупская представила как брошюру «для самой серой работницы», – для редчайшего экземпляра: деградировавшего и тупого элемента в юбке. Но таковых были единицы. Кто в 1919 году еще мог поверить даже якобы работнице текстильной фабрики некоей Е. Блониной, что… цитирую:«Мы, работницы, работали по 11 часов в сутки, а то еще и сверхурочные (рабочий день в Российской империи был нормированным! Впрочем, что такое соврать для инородки, попавшей в семью русского дворянина и ни дня нигде и никогда не работавшей! Она же лгала тем, кто ей был полностью чужд, кого она и за людей не считала… – авт.).Жила я в подвальном этаже. Углы сдавала. Тесно, темно, сыро. (Подобным образом эти лжецы вбивали в сознание то, чего в русском обществе в рабочей среде НИКОГДА не было; но зато будет в достатке у рабочего класса советских изгоев, заселяемых в коммуналки, бараки и общежития, – чтобы подобное «жилье» после рассказанных ужасов про царизм казалось раем земным. – Авт.).Жалованье совсем было маленькое, прожить нечем (ложь, но… вот если про советский и даже сегодняшний постсоветский день, то сущая правда, – авт.)…ведь и погибли после 1917 года 60 миллионов только русских, а сколько других бывших подданных империи!Только не писала Блонина, что хлеба в стране прежде всегда хватало с избытком, и что в Российской империи на знаменитых Нижегородских ярмарках, куда со всего мира съезжались банкиры, купцы и коммерсанты, устанавливались мировые цены на хлеб! Впрочем, какой хлеб?! – если голод был спровоцирован. Ведь сытый не пойдет служить новой власти за рабский паек, сытого тяжелей облапошить, одурачить…Жители городских трущоб, человеческий сброд, лишенный всякой морали, уголовные элементы, преступники всех мастей, – стали гегемоном революции. Получив из рук красных паханов, управлявших страной, власть среднего и низшего звена, это «дно» строило «новую» жизнь по невиданным доселе понятиям. Самое тонкое чувство, на которое только способно «дно» – пошлая эротика, самая страстная любовь – грубый инстинкт спаривания.В то время, когда в редких комсомольских рядах насчитывалось не более 20.000 человек на необъятную страну, был принят 1-й Устав РКСМ, где имелся пункт следующего содержания: «Каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу по первому требованию, если он регулярно платит членские взносы и занимается общественной работой». Положение действовало до 1929 года, когда была принята вторая редакция этого Устава.В пример остальным ставили большевистский пролетариат, в среде которого свободные половые связи были самым обычным делом; между полами могут существовать лишь сексуальные отношения, – декламировала новая власть. «Мы не признаем любви. Мы знаем только сексуальные отношения…Мышление советских властителей во всех областях человеческой жизни поражает своей изощренной дегенеративностью.свернутьНо чтобы данный отзыв не был сплошной антирекламой той, о ком даже не стоило бы упоминать, дабы не привлекать внимание к такому сорту „литературы“, расскажу лучше о статье Коллонтай „Дорогу крылатому Эросу! (Письмо к трудящейся молодежи)“ ведь другие ее произведения я уже ранее рецензировала.В отличие от сложившегося мнения о „стакане воды“, который ошибочно приписывают Александре Михайловне, она проповедует вполне традиционные ценности: уважение, сочувствие, товарищеские узы, пишет о том, что связь без любви хоть и допустима в условиях гражданской войны и революции, когда все силы отданы на борьбу и нет возможности „притормозить“, отдаться сторонним переживаниям личного характера, но в целом этот путь физической любви без чувств не то, что нужно советскому гражданину и не этому учит она молодежь. Предоставлю слово самой писательнице, которая стояла у истоков русского феминизма:Признание взаимных прав и умение считаться с личностью другого, даже в любви, стойкая взаимная поддержка, чуткое участие и внимательная отзывчивость на запросы друг друга при общности интересов или стремлений – таков идеал любви-товарищества, на который выковывается пролетарской идеологией взамен отживающему идеалу «всепоглощающей» и «всеисключающей» супружеской любви буржуазной культуры.«Бескрылый Эрос» противоречит интересам рабочего класса. Во-первых, он неизбежно влечет за собою… излишества, а следовательно – телесное истощение, что понижает запас трудовой энергии в человечестве. Во-вторых, он беднит душу, препятствуя развитию и укреплению душевных связей и симпатических чувствований. В-третьих, он обычно покоится из неравенстве прав во взаимных отношениях полов, на зависимости женщины от мужчины, на мужском самодовлении или нечуткости, что несомненно действует понижающе на развитие чувства товарищества. Совершенно обратно действует наличие «Эроса крылатого».Разумеется, в основе «крылатого Эроса» лежит тоже влечение пола к полу, как и при «Эросе бескрылом», но разница та, что в человеке, испытывающем любовь к другому человеку, пробуждаются и проявляются как раз те свойства души, которые нужны для строителей новой культуры: чуткость, отзывчивость, желание помочь другому. Буржуазная идеология требовала, чтобы все эти свойства человек проявлял по отношению только к избраннице или избраннику сердца, к одному единственному человеку. Пролетарская идеология дорожит, главным образом, тем, чтобы данные свойства были разбужены и воспитаны в человеке, а проявлялись бы в общении не только с одним избранником сердца, но и при общении со всеми членами коллектива. Безразлично пролетариату также, какие оттенки и грани преобладают в «крылатом Эросе»: нежные ли тона влюбленности, жаркие ли краски страсти или общность или созвучие духа. Важно лишь одно, чтобы при всех этих оттенках в любовь привходили те душевно-духовные элементы, какие служат развитию и закреплению чувства товарищества."Симпатические скрепы" между членами нового общества вырастут и окрепнут, «любовная потенция» подымется и любовь-солидарность явится таким же двигателем, каким конкуренция и себялюбие являлись для буржуазного строя. Коллективизм духа и воли победит индивидуалистическое самодовление. Исчезнет «холод душевного одиночества», от которого люди при буржуазной культуре искали нередко спасения в любви и браке; вырастут многообразные нити, переплетающие людей между собою душевной и духовной спайкой. Изменятся чувства людей в сторону роста общественности, и без следа пропадет, затерянное в памяти былых веков, неравенство между полами и какая бы то ни было зависимость женщины от мужчины.Эти переживания, чтобы отвечать складывающимся требованиям новой пролетарской морали, должны покоиться на трех основных положениях:1) равенства во взаимных отношениях (без мужского самодовления и рабского растворения своей личности в любви со стороны женщины),2) взаимное признание прав другого, без претензии владеть безраздельно сердцем и душою другого (чувство собственности, взращенное буржуазной культурой),3) товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека (буржуазная культура требовала эту чуткость в любви только со стороны женщины).Ещё цитатыНедавно у нас в России, в годы обостренной гражданской войны и борьбы с разрухой эта загадка мало кого занимала. Другие чувства, другие более действенные страсти и переживания владели трудовым человечеством. Кто в те годы стал бы серьезно считаться с любовными огорчениями и муками, когда за плечами каждого караулила безглазая смерть, когда вопрос шел о том: кто победит революция и, значит, прогресс или контрреволюция и, значит, реакция? Перед грозным лицом великой мятежницы революции нежнокрылому Эросу («богу любви») пришлось пугливо исчезнуть с поверхности жизни. Для любовных «радостей и пыток» не было ни времени, ни избытка душевных сил. Таков закон сохранения социально-душевной энергии человечества. Эта энергия в сумме всегда направляется на главную, ближайшую цель исторического момента. Господином положения на время оказался несложный, естественный голос природы – биологический инстинкт воспроизводства, влечение двух половых особей. Мужчина и женщина легко, много легче прежнего, проще прежнего сходились и расходились. Сходились без больших душевных эмоций и расходились без слез и боли.Голый инстинкт воспроизводства, легко возникающее, но и быстро проходящее влечение пола, без душевно-духовных скреп, «Эрос бескрылый», меньше поглощает душевных сил, чем требовательный «крылатый Эрос», любовь, сотканная из тончайшей сети всевозможных душевно-духовных эмоций.Бескрылый Эрос не родит бессонных ночей, не размягчает волю, не путает холодную работу ума. Классу борцов в момент, когда над трудовым человечеством неумолчно звучал призывный колокол революции, нельзя было подпадать под власть крылатого Эроса.Вот почему само собою произошло, что в момент обостренной революционной борьбы место всепоглощающего «крылатого Эроса» занял нетребовательный инстинкт воспроизводства – «Эрос бескрылый».Но сейчас картина меняется. Советская республика, а с ней все трудовое человечество, вступает в полосу временного и относительного затишья. Начинается сложная работа осознания и претворения завоеванного, достигнутого, созданного.Теперь, когда революция в России одержала верх и укрепилась, когда атмосфера революционной схватки перестала поглощать человека целиком и без остатка, нежнокрылый Эрос, загнанный временно в терновник пренебрежения, снова начинает предъявлять свои права. Он хмурится на осмелевший бескрылый Эрос – инстинкт воспроизводства, не прикрашенный чарами любви. Бескрылый Эрос перестает удовлетворять душевным запросам.Женщина и мужчина сейчас не только «сходятся», не только завязывают скоропреходящую связь для утоления полового инстинкта, как это чаще всего было в годы революции, но и начинают снова переживать «любовные романы», познавая все муки любви, всю окрыленность счастья взаимного влюбления.Новое трудовое коммунистическое общество строится на принципе товарищества, солидарности. Но что такое солидарность? Это не только сознание общности интересов, но и духовно-душевная связь, устанавливаемая между членами трудового коллектива. Общественный строй, построенный на солидарности и сотрудничестве, требует, однако, чтобы данное общество обладало высокоразвитой «потенцией любви», то есть способностью людей переживать симпатические чувствования. Без наличия этих чувствований солидарность не может быть прочной. Поэтому-то пролетарская идеология и стремится воспитать и укрепить в каждом члене рабочего класса чувство отзывчивости на страдания и нужды сочлена по классу, чуткое понимание запросов другого, глубокое, проникновенное сознание своей связи с другими членами коллектива. Но все эти «симпатические чувствования» – чуткость, сочувствие, отзывчивость вытекают из одного общего источника: способности любить, любить не в узко половом, а в широком значении этого слова.Любовь в ее теперешнем виде – это очень сложное состояние души, давно оторвавшееся от своего первоисточника биологического инстинкта воспроизводства и нередко резко ему противоречащее. Любовь – это конгломерат, сложное соединение из дружбы, страсти, материнской нежности, влюбленности, созвучности духа, жалости, преклонения, привычки и многих-многих других оттенков чувств и переживаний. Все труднее при такой сложности оттенков и самой любви установить прямую связь между голосом природы «Эросом бескрылым» (телесным влечением пола) и «Эросом крылатым» (влечением тела, перемешанным с духовно-душевными эмоциями). Любовь-дружба, в которой нет и атома физического влечения, духовная любовь к делу, к идее, безликая любовь к коллективу – все это явления, свидетельствующие о том, насколько чувство любви оторвалось от своей биологической базы, насколько оно стало «одухотворенным».Уже с конца XIX века многогранность в любви сделалась излюбленной темой писателей-психологов. «Любовь к двум» даже «к трем» занимала и смущала своей «загадочностью» многих вдумчивых представителей буржуазной культуры. Эту сложность души, это раздвоение чувства пытался еще в 60-х годах вскрыть наш русский мыслитель-публицист А. Герцен (Искандер) в своем романе «Кто виноват?». К разрешению этой проблемы подходил и Чернышевский в своей социальной повести «Что делать?». На двойственности чувства, на расщеплении любви часто останавливаются крупнейшие писатели Скандинавии – Гамсун, Ибсен, Бьёрнсен, Гейерстам. К ней возвращаются не раз французские беллетристы последнего столетия; о ней пишет близкий к коммунизму по духу Ромен Роллан и далекий от нас Метерлинк. Эту сложную проблему, эту «загадку любви» пытались в жизненной практике разрешить такие гении в поэзии, как Гёте и Байрон, такие смелые пионеры в области взаимоотношений полов, как Жорж Санд; Мы говорим здесь о двойственности любви, о сложностях «крылатого Эроса», но такую двойственность нельзя смешивать с половыми сношениями без Эроса одного мужчины со многими женщинами или одной женщины со многими мужчинами. Полигамия (многоженство), в которой не участвует чувство, может повлечь за собою ряд неблагоприятных, вредных последствий (раннее истощение организма, увеличение шансов на венерические заболевания в современных условиях и т. д.), но «душевных драм» такие связи, как бы запутаны они ни были, еще не создают. «Драмы», конфликты начинаются тогда, когда налицо любовь в ее разнородных оттенках и проявлениях. Одного женщина любит «верхами души», с ним созвучны ее мысли, стремления, желания; к другому ее властно влечет сила телесного сродства. К одной женщине мужчина испытывает чувство бережливой нежности, заботливой жалости, в другой он находит поддержку и понимание лучших стремлений своего «я». Которой же из двух должен он отдать полноту Эроса? И почему он должен рвать, калечить свою душу, если полноту бытия дает только наличие и той, и другой душевной скрепы?Если в любовном общении ослабеет слепая, требовательная, всепоглощающая страсть, если отомрет чувство собственности и эгоистическое желание «навсегда» закрепить за собою любимого, если исчезнет самодовление мужчины и преступное отречение от своего «я» со стороны женщины, то зато разовьются другие ценные моменты в любви. Окрепнет уважение к личности другого, уменье считаться с чужими нравами, разовьется взаимная душевная чуткость, вырастет стремление выявлять любовь не только в поцелуях и объятиях, но и в слитности действия, в единстве воли, в совместном творчестве.свернутьПодводя итог, я никому не советую данную книгу, рассказы Коллонтай стоит читать в другом сборнике, а это издание стоит пустить на макулатуру.

Совсем маленький сборник произведений Алексанры Коллонтай дал мне возможность познакомиться с творчеством этой незаурядной женщины. Деятельная революционерка, феминистка, идеолог свободной любви, первая в мире женщина-посол, талантливая писательница. Да, такой я и представляла себе русскую женскую феминистическую прозу начала двадцатого века. Очень чувственно и страстно, без пошлостей, с наивным идеализмом, с большевистскими лозунгами. Мне понравилось. Вряд ли эта книга и ее автор войдут в число любимых, но я не жалею о потраченном времени. Знакомство с эпохой, раньше вызывавшей у меня весьма небольшой интерес, того стоило. Да и язык у Коллонтай прекрасный. Вот только речь и душевные переживания простых коммунистов, людей из народа не очень удались. Видно плохо она их себе представляла)))Василиса Малыгина. Небольшая повесть, действие которой происходит в Советской России в годы нэпа. Главная героиня вызывает умиление своим беспокойством за дело партии, верой в светлое будущее и желанием обсуждать последнюю статью Бухарина. Она истинная коммунистка, преданная марксизму-ленинизму, влюбляется в товарища по борьбе. Их взаимное притяжение на этой самой борьбе и основано, не зря они называют друг друга товарищами и соратниками. В тот момент, когда духовные интересы Владимира меняются, и из страстного анархиста он превращается в нэпмана и хозяйственника, любви приходит конец. О чем эта повесть? О том, что любовь невозможна без общих интересов и стремлений; о том, что брак, в котором умерла любовь, обречен; о том, что жизнь возможна и после любви, и если любовь приносила лишь страдания, то жизнь после нее будет лучше. И еще о том, что не удержишь, если человек хочет уйти. Он и сам себя не удержит. 4 из 5.Большая любовь. Еще одна повесть об отношениях, которые изжили себя. На этот раз взгляд на классический треугольник глазами любовницы. А треугольник и правда образцовый: талантливый ученый мечется между милой домашней женой, прикрывающей тылы, и очаровательной Натальей, соратницей по политической борьбе и поклонницей его идей. Вот только мечется ли он? Не сделал ли он свой выбор давным давно, предав доверие Анюты и воспользовавшись пылким идеализмом Наташи? Теперь именно Наташе предстоит ответить на этот вопрос и выбрать, наконец, для себя. Для этого ей придется занять денег, прятаться в отеле, ходить ночью по корридору под пристальным взглядом нагловатого лакея и сомневаться, сомневаться, сомневаться. Нелгко быть другой женщиной. 5 из 5.Дорогу крылатому Эросу. Эссе, написанное в форме обращения к трудовой молодежи и призывающее юных представителей пролетариата обратить особое внимание на любовь. В своем сочинении Александра Коллонтай пытается объяснить феномен любви с точки зрения психологии и социологии, рассказать о развитии любовного чувства в рамках истории человечества. С позиции коммунизма она смотрит на любовь как на явление, подчиненное интересам коллектива. Многие ее рассуждения о «перерожденном Эросе» рабочего класса кажутся устаревшими и вызывают улыбку. Но основные положения этого письма актуальны и по сей день. Первое, не смотреть на партнера как на собственность. Второе, мужчина должен уважать и ценить женщину, а женщина не должна видеть в мужчине единственную цель своего существования. Третье, признать равными стремления души и влечения пола. Если бы все это было осуществимо, не стали бы мы сто крат счастливее? 3 из 5.P.S. В моем электронном издании предисловие и заключение написаны не очень адекватным человеком по имени Ольга Грейгъ. Злобно-сенсационные выкрики в духе РенТВ и Спид-Инфо не соответствуют прозе Александры Коллонтай. Даже допуская и признавая ее идеологические ошибки и заблуждения, невозможно не увидеть ее огромное интеллектуальное превосходство над подобными рецензентами.

Прочитав сборник публицистических работ Александры Коллонтай, я решила познакомиться и с ее литературным творчеством. Единственным доступным изданием оказалось вот это. Ничего не подозревая, я принялась за чтение по порядку, с первой страницы, и была изрядно поражена тоном и смысловым наполнением предисловия, написанного некоей Ольгой Гъ.Судите сами, буквально со второй строки:Чтобы переворот в Российской Империи был успешным, а плоды революции могли закрепиться, надо было в первую очередь сломать внутреннюю сущность Женщины, сделать ее самкой, животным, безгласным, безвольным, ограниченным, униженным и уничтоженным деградирующим существом.Все большевички обязаны были внести свою лепту в дело уничижения Женщины.Дальше пуще:Повторюсь: вот по ком нам, потомкам массово деградированного народа, детям и внукам «советизированных» предков, надо создать Мемориал, вписав имена всех убитых, назвав при всех убийц и их национальную принадлежность. А затем и другие мемориалы: в каждом городе, в каждом местечке, где после 1917 года произошли массовые расстрелы наших соотечественников… Чтобы не повадно было покупаться на чужую ложь…А вот это, я считаю, просто шедевр (цитата внутри цитаты, но меня это не останавливает, жирным выделены слова Ольги Гъ):Опус Блониной «Почему я стала защитницей Советской власти?» та же Надежда Константиновна Крупская представила как брошюру «для самой серой работницы», – для редчайшего экземпляра: деградировавшего и тупого элемента в юбке. Но таковых были единицы. Кто в 1919 году еще мог поверить даже якобы работнице текстильной фабрики некоей Е. Блониной, что… цитирую:«Мы, работницы, работали по 11 часов в сутки, а то еще и сверхурочные (рабочий день в Российской империи был нормированным! Впрочем, что такое соврать для инородки, попавшей в семью русского дворянина и ни дня нигде и никогда не работавшей! Она же лгала тем, кто ей был полностью чужд, кого она и за людей не считала… – авт.).Жила я в подвальном этаже. Углы сдавала. Тесно, темно, сыро. (Подобным образом эти лжецы вбивали в сознание то, чего в русском обществе в рабочей среде НИКОГДА не было; но зато будет в достатке у рабочего класса советских изгоев, заселяемых в коммуналки, бараки и общежития, – чтобы подобное «жилье» после рассказанных ужасов про царизм казалось раем земным. – Авт.).И еще много страниц в таком духе. Бесноватая бумагомарательница старательно демонстрирует какую-то зоологическую ненависть к великой революции, ее деятелям и особенно деятельницам, смачно пережевывает все самые популярные мифы и не стесняется добавить собственного бреда поверх всего этого. Читать отвратительно. Кстати, и заключение тоже принадлежит ее, с позволения сказать, перу, и тоже целиком выдержано в том же стиле. Ее опусы я пролистывала, дабы удержать рвотные позывы.Что касается произведений Александры Коллонтай, то в сборник входят повести «Василиса Малыгина» и «Большая любовь», а также статья «Дорогу крылатому эросу!». И как же эти повести хороши, даже смердящее обрамление их ни капли не портит.Василиса Малыгина – работница, вязальщица и активная деятельница рабочего движения. В повести разворачивается история ее любви соратнику и товарищу Владимиру, а также их совместной жизни в эпоху НЭПа, где муж ее выдвинулся, стал начальником и переменился.Очень грустно было понимать, что некоторые вещи в межполовых отношениях и за сотню лет не изменяются:Но как проводила Вася Владимира да на съезд поспешила, вдруг почувствовала: а все-таки как ни хорошо вместе, одной свободнее. Пока милый тут, все мысли двоятся, дело-то промеж рук идет. А сейчас она опять вся тут, в работе. Работа да отдых. С мужем и сна-то нет настоящего.Тянутся дни. Пустые. Без дела. Разве мелкие хозяйские заботы… Владимир на хозяйство скуповат, а требует, чтобы все как следует было. Свои деньжата Вася в хозяйство пускает, неприятно так слышать, когда Володя будто упрекает ее:– Неужели у тебя уже все деньги на хозяйство вышли?… Так на вас всех тут не напасешься.Будто Вася гостей называет да обеды в три блюда требует! И прочее, что цитировать не хочется, чтобы не спойлерить. Грустная история, хоть и с более-менее оптимистичным финалом.Если Василиса Малыгина – представительница рабочего класса, то героиня повести «Большая любовь» Наташа – интеллигентка. У нее тоже есть и ее любимое дело, и ее любовь к мужчине, только он женат и может выделять ей только какие-то жалкие крохи своего времени, причем с массой предосторожностей.И те же самые мужские песни, которые и сейчас, в 21 веке, продолжают массово звучать, достаточно открыть паблики вроде #щастьябытьженой и почитать пару десятков историй-свидетельств:Жену, Анюту, он всегда только «жалел». И женился потому, что жалел. И жил возле нее всегда чужой и замкнутый. Один. Со своими мыслями, стремлениями… Пришла Наташа, и стало по-иному все. Светло, радостно, не одиноко… Она нашла ключ к его душе… И теперь она, Наташа, ему необходима.Тоже горькая и грустная история, хотя и по-другому.В общем, повести Александры Коллонтай – 100/10, рекомендую к прочтению каждой женщине. Опусы Ольги Гъ – минус бесконечность из десяти, к прочтению рекомендую только исследователям творчества душевнобольных, причем желательно запастись ОЗК.