Синопсис
Трагедия с Юлием Цезарем, покровителем Клеопатры, вынудила царицу впопыхах с младенцем Цезарионом и нянькой бежать из Рима с помощью преданного покойному Цезарю офицеру его разведки Квинту Деллию. Пришедший к неограниченной власти консул Римской республики Антоний посылает на виллу Цезаря перешедшего в его подчинение офицера разведки Квинта Деллия с целью привести Клеопатру к нему на допрос. Но, от него узнает, что рано утром на вилле уже побывал, без ведома на то Антония, Октавиан, с той же целью и, увидел, что Клеопатра сбежала в Александрию и Октавиан не сподвигнул даже сообщить об этом Антония. Тогда Антоний решает, что по дороге в Киликию зайдет своей флотилией в воды Александрии и вручит папирус с претензией к Клеопатре явится в главный город Киликии Тарсус для объяснений распространяемых слухов в сенате Рима, что Клеопатра якобы помогала деньгами убийце Цезаря, который планировал убийство в сенате главнокомандующего Римской армии Юлия Цезаря. Антоний по дороге в Киликию, зашел на кораблях флотилии в воды Александрии, и отправил с петицией претензии изложенной им в свитке, уже своего офицера разведки Квинта Деллию и с ним 300 легионеров охраны для Клеопатры. Тем временем Клеопатра решает триумфально явится в Тарсус на специально построенном, инкрустированном золотом, и обустроенном корабле для театрализованного представления, с песнями и танцами, поразить роскошью Антония и завладеть его сердцем. Обладая невероятным обаянием и знаниями школы гейш Осаки Муту в далеком будущем, куда ее доставил наставник знахарь Кшатр, служитель древнего индийского храма Шивы Натараджа. В этой школе гейш Клеопатра приобрела совершенные знания поведения при ведении бесед, используя свои природные данные, как-то особый отточенный тембр голоса в риторика, ритм плавных движений, изящество макияжа и чаепития во время бесед, красоту движений в танце, выдерживая не только гибкость телодвижений, но и взгляд, блеск одежд, снабженных обворожительными ароматами благостных духов насыщенных приятностью запаха, и многое другое. Используя все эти знания и умения, узнав от Квинта Деллии слабые стороны Антония, Клеопатра решает использовать приказ Антония явится в Тарсус и очаровать консула. Клеопатра еще в годы изгнания, когда впервые увидела Антония поняла, что он сильный и притягательный какой-то невероятной силой, какой она еще тогда не знала, но ей очень хотелось с ним сдружится. И вот судьба вновь сводит их вместе: «И, я чувствую, что он выдумал этот предлог, что я помогала убийце Юлия, Гаю Кассию Лонгину! Это что же, против Юлия Цезаря моего будущего мужа?! – думала Клеопатра, – Ну, конечно нет, это предлог, оправдание перед сенатом, чтобы выманить меня в Тарс и признаться мне в любви!». Клеопатра улыбнулась своей мысли. Конечно, этот свиток папируса, переданный ей Квинтом Делием, она не сомневалась в своей догадке, является признанием Антония ей в страстной любви …
Глава 1
Квинт Деллий, офицер разведки Юлия Цезаря, пристально следивший за политической обстановкой в Риме. Он, по приказу Цезаря, стал личным телохранителем Клеопатры, а также, по личной просьбе Цезаря, часто наведывался на Корабль царицы. Квинт Деллий преданно служил Юлию Цезарю и сейчас, поддерживая военный порядок среди служивших на корабле легионеров охраны, следил за тем, чтобы готовность корабля к выходу в море была в любое время суток, отдать швартовы, отправляясь в Александрию. По донесениям из сената Квинт Деллий знал, что вокруг Цезаря зреет заговор, собираются злые черные тучи ненависти со стороны сенаторов республиканцев, противников империи, и; что в любую минуту это может выплеснуться непредсказуемыми последствиями для него, и уже почти “императора” Гая Юлия Цезаря. В это самое время 15 марта 44 года до новой эры, Квинт Деллий прибыл на “Афродиту”, осмотреть готовность корабля, проверить все ли матросы на своих местах, нет ли больных, и все ли в наличии запасы провианта. Была вторая половина дня, когда посыльный легионер соскочил с лошади и постучался в дверь ворот виллы Цезаря. В смотровое окно выглянул дежуривший солдат:
– Открывай, я из сената с донесением! – держа лошадь за уздцы, громко сообщил легионер.
– Начальника охраны нет на месте, без его разрешения впускать никого не велено!
– Тогда передай свиток, скрепленный сургучовой печатью, когда командор появится! Это срочное послание и разглашению не подлежит! – убедительно, без тени улыбки, громко сказал посыльный, просовывая запечатанный сургучом папирус в свитке. Передав послание, легионер вскочил на лошадь и скрылся из виду. Клеопатра в это время суток кормила грудью Цезариона, которому шел уже второй год, с тех самых пор, как Цезарь вызвал царицу к себе в Рим, и приказал взять с собой брата Птолемея XIV. Но Клеопатра испугалась оставлять во дворце на попечение кормилиц Цезариона, так как неизвестное насекомое укусило брата, и он сильно заболел, а что будет с младенцем если эта тварь заберется в постель к наследнику. Цезарь очень обрадовался младенцу, и в свободную минуту всегда носил малыша на руках, позволял ему трогать золотую диадему на своей голове, что смешно забавляло диктатора. За кормлением младенца застал ее прибывший Квинт Деллий. Царица вскочила с места, и с негодованием стала смотреть на вломившегося к ней начальника охраны виллы.
– Где твой дворцовый этикет, Квинт Деллий?! – строго прикрикнула Клеопатра.
– О! Избранница богов Олимпа, повелительница Египта, у меня печальное известие! – он протянул царице распечатанный папирус, со словами, – Это случилось пятнадцатого марта днем, то есть вчера, я ночевал на корабле и получил это срочное послание от Марка Антония только сегодня! – не скрывая волнения, заикаясь в крайнем замешательстве, отвечал Квинт Деллий.
– Что, что случилось, еще вчера, сегодня уже шестнадцатое?! – встревоженно спросила царица, передавая ребенка Олабизи, которая всегда присутствовала при кормлении младенца, – Отнеси его в постель, – взяла свиток, начала читать, лицо ее побледнело, затем рот перекосила неприятная судорожная гримаса. Взяв себя в руки, произнесла глухим тоном в голосе, – Надо дождаться оглашения завещания! – проговорила, шатаясь опустилась на кресло, в котором только что кормила Цезариона, – Извещение лично мне подписано консулом Марком Антонием?
– Сейчас он власть в Риме, он консул! Я бы рекомендовал тебе царица, быстро собраться и увезти наследника в Александрию.
– Меня не посмеют тронуть, им нужен был Цезарь, не я! – твердым голосом сказала Клеопатра, сдерживая себя от навалившейся непредсказуемой внезапности. Квинт Деллий стоял не шевелясь, ожидая приказов.
– Надо дождаться оглашения завещания! – она выждала длительную паузу, – Квинт Деллий, я не вхожа в сенат, когда огласят завещание сообщишь мне подробности, а пока работай в штатном режиме, следи за дисциплиной и порядком здесь, так как до объявления завещания я здесь остаюсь хозяйкой виллы!
– Девятнадцатого марта назначены похороны, по установленному обычаю в Риме, его будут хоронить с почестями, и Марк Антоний огласит при народно завещание Цезаря. Мне надо первым прибыть на “Афродиту”, чтобы какой ни будь провокатор из вражеского лагеря не появился там среди легионеров охраны. – Сказал беспокойно офицер, – Здесь у меня служат надежные люди, тебя в обиду не дадут, я приеду после похорон с готовым решением по результатам завещания.
– Отныне теперь там твой штаб нашего спокойствия и мы должны быть в боевой полной готовности, а события могут развиваться по мере их накопления быстро и непредсказуемо, поэтому действуй разведчик на передовой развивающейся новой гражданской войны и смуты в Риме, чтобы вовремя среагировать и уберечь Египетское царство от этих беспорядков, которые, я не сомневаюсь, скоро начнутся здесь! – Клеопатра сделала легкий наклон головы, давая понять, что разговор окончен. Квинт Деллий поклонился ей, с приложением правой руки к сердцу, и быстро вышел.
Клеопатра дождалась, когда офицер удалился и ни слова не говоря Олабизи, которая оставалась в детском покое Цезариона с младенцем, быстро поднялась к себе в кабинет и очутившись в потайной комнате, судорожно зажгла свечи в подсвечнике от мерцающего светильника. Затем в глубоком замешательстве опустилась в кресло за письменным столом. Смерть своего покровителя и защитника повергла Клеопатру в глубокую скорбь, разрушив ее надежды на спокойную и безопасную жизнь двух стран и народов Рима и Египта, грозя перерасти в новую кровавую бойню с таким трудом с помощью Юлия Цезаря ей удалось прекратить это. В очередной раз, удивляясь человеческому непостоянству, возбуждаемому завистью, не считаясь ни с чем, убивать друг друга. Ее материнское сердце не могло смирится с таким развитием событий, а эта неожиданная смерть Цезаря, в один миг разрушила чаяния на мир и процветание Египта и Рима, что же теперь будет? Чего ждать? Клеопатра поднялась со своего места и взяла с полки хроновизор и напялив на себя шапку управляющую этим прибором, зажгла экран монитора. Среди вязи латинских строчек инструкции по работе с устройством, разыскала код связи оставленный Знахарем, на случай непредвиденных ситуаций. Прочитав его, она повторила в мыслях шифровку символов, мгновенно сформировалась мысль отклика:
“Кшатр, на связи!”
“Приветствую, Кшатр! Обращается Клеопатра Седьмая, нужна неотложная помощь! – и не сдержав себя, почти прокричала мысленно, – Помоги мне Знахарь?!”
“Ожидай меня, и ничего не бойся, я уже отправился к тебе!” В одно мгновение яркая вспышка осветила пространство хранилища редких артефактов, и Кшатр в белой тунике с мерцающим украшением в виде звезды на левой части груди появился перед царицей. Вспышка на несколько мгновений ослепила глаза Клеопатры, она зажмурилась, и открыв глаза, тут же услышала своего спасителя:
– Да знаю я все, но поддержать тебя, моя маленькая подопечная дочка, есть моя святая обязанность! И вот я здесь.
– Что же мне делать, Знахарь?!
– У тебя есть последний и удачный ход событий, который ты должна выполнить, и ты знаешь об этом.
– Мне по началу не нравился Цезарь, но от него исходила такая обаятельная сила ума и нежности, что не любить его я не могла. Он очаровал меня, до него у меня никого не было, он, когда меня узнал очень удивился этому.
– Да, я предупредил владелицу школы гейш, чтобы она проследила за тобой при обучении соблазну и риторике вести диалоги, чтобы практика не заходила далеко от установленных правил школы.
– Мне не были понятны чувства, которые испытывал мой отец, развлекаясь с его рабынями любовными утехами, это вызывало у меня отторжение и не приязнь к подобному роду услад, до того момента, пока я не узнала Юлия, а сейчас на меня навалилось такое одиночество и состояние души, как будто я перестала жить?
– Ну это состояние уйдет с моментом близкого знакомства с Марком Антонием. Он бесшабашный, глуповат немного, но до безрассудства смел и не боится трудностей. Поверь мне ты будешь счастлива с ним, но только после завершения своей миссии. В Райской обители тебя с ним ждет прекрасный дом и вечный покой и счастье, поверь мне…, – Кшатр говорил, а царица вслушивалась в его слова, с уважением и взглядом полным осознанного внимания воспринимала сказанные им слова, и когда Знахарь завершил свою речь словами, – Смело иди на встречи с этими последними испытаниями и ничего не бойся, тебя отныне охраняет проведение и будущность с Марком Антонием!
– Да, уважаемый Знахарь, я только сейчас поняла, что как распорядится проведение, так и случается в нашей жизни, и никак не иначе!
– И стоит ли боятся этого, когда за тебя решает все твое, именно, твое проведение. Вот Марк Антоний подсознательно и чувствует то самое проведение и бесшабашно идет навстречу опасностям. Так что, ты после постройки увеселительного корабля с нимфами и танцами на нем прибудешь к нему, не сходи на берег, пусть он явится к тебе на корабль, это будет значить, что он под твоим полным влиянием, в дальнейшем, когда вы будете с ним вместе и перед вами откроется вечность, вам будет интересно вдвоем, ибо у вечности множество есть занятий, чем увлечь каждого из нас, да так, что совсем практически недостает времени что-либо довести до конца, не начав новое увлечение. Ну вот я кажется тебя убедил снять с повестки дня отчаяние и отдаться бесстрашно в руки проведению!
– Благодарю, мой учитель, я выполню последнюю миссию, как ты мне напророчил! И до встречи в Райской обители, где мы с Антонием в будущем будем зализывать свои раны!
Кшатр на последние слова Клеопатры загадочно улыбнулся, и склонив голову перед царицей, правой рукой прикоснулся к мерцающей звезде на левой стороне груди…
Глава 2
18 марта 44 года до нашей эры, Марк Антоний у себя в доме вел подготовку к похоронам прославленного полководца, раздавая распоряжения ответственным служащим, задействованным в траурной процессии, которая должна пройти завтра 19 марта. Когда дошла очередь до офицера разведки Марк Антоний сказал:
– Тебе Квинт Деллий поручается поджечь погребальный костер, возьмешь себе помощника и прибудете на марсовое поле у театра Помпея Великого в одеждах рыбаков с восковыми факелами к середине церемонии, для причастности к воинскому сословию подвяжетесь боевыми мечами, чтобы все видели, что вы воины из народа, и бились в свое время под божественным командованием прославленного полководца Цезаря.
Квинт Деллий, выслушав Марка, спросил:
– Как быть с Клеопатрой?!
– В тех папирусах, которые я изъял в доме Кальпурнии из соображений безопастности, нашел завещание Цезаря, которое он написал перед нашей военной компанией в Северной Европе. – Антоний, порывшись в кипе бумаг на столе извлек свиток папируса скрепленным сургучовой печатью Гая Юлия, – Вот смотри я не распечатывал завещание! – передавая Квинту Деллию, подумав про себя: “Вовремя избавился от нового свитка, где почти все состояние завещано царице Египта и наследнику Цезариону! Как вовремя, ах как вовремя, а эта красотка, чертовски привлекательна и ей бы одной досталась империя, и что тогда было бы с ней и ее наследником в заложниках в Риме, еще два трупа, да и смуты не миновать, а так будет лучше и для нее, и для меня, невероятно красивая и Египет останется цел и невредим?!” В мыслях оправдывал свое сокрытие последнего завещания Цезаря, Антоний. С мысленных почестей себе, Антония вывел Квинт Деллий:
– А, что Цезарь с тех пор не переписывал завещание на новое?
– Нет, – уверенно соврал Антоний, – среди ценных бумаг, подготовленных для оглашения в сенате нового завещания, не было! – твердо сказал он, – А что касается Клеопатры, то думаю, что в существующем завещании Цезаря, когда он его писал у него никакой Клеопатры еще не было, так что имеет силу быть вот это завещание, которое я вскрою и зачитаю на похоронах! – придерживаясь своего сочиненного на ходу ответа, твердо проговорил Антоний, при этом ни один мускул на его лице не дрогнул от неправды.
– А, можно вскрыть сейчас и посмотреть в него? – не сдавался Квинт Деллий.
– Это противоречит правилам гуманного этикета к усопшему такой величины человеку! – цинично выговорил Антоний, не смущаясь содеянным поступком сокрытия важнейшего для Клеопатры документа. А в прочем, может это и к лучшему, так как Рим косо смотрел в сторону Египта и египетской царицы, не погнушавшись придать смерти столь значимого для будущей Римской Империи прославленного полководца Гая Юлия Цезаря. С этим, окончательно убедившись в обозначенной дате похорон, Квинт Деллий ускакал на своем боевом коне на виллу Цезаря, где с нетерпением дожидалась известий Клеопатра VII. Прибыв к царице Квинт не высказал свои предположения и догадки, а сказал лишь то, что Марк Антоний зачитает завещание на церемонии похорон полководца, которые будут проходить завтра у стен театра Помпея Великого. На следующий день с раннего утра 19 марта, вскочив на своего коня, офицер разведки служивший долгое время у Цезаря, ускакал в сторону порта Остии. Порт находился в месте впадения Тибра и сейчас в это время года река была спокойной и полноводной, поэтому дно у берега пришвартованного корабля Клеопатры сохранялось довольно глубоким и чистым от речных наносов. Квинт Деллий спешился у пирса “Афродиты”, отдал уздцы коня часовому, охраняющему вход на корабельный трап и по трапу, быстро сбежал на корабль. На палубе в это время нес службу Титаник, смешно и непривычно, как-то по-детски сидело на нем военное облачение в котором были рослые легионеры. И щит, и кольчуга были меньше размерами, чем на легионерах, а детский с виду боевой лук за спиной, казался игрушечным, короткий боевой меч по размерам его роста непомерно длинным. Титаник по уставу службы доложил о состоянии корабля, количеству солдат, наличию провианта и зарядов для метательных машин.
– Вижу, что ты отменный воин Титаник, достоин своего имени! – похвалил Квинт Деллий.
– Имя мое никак не сочетается с внешностью, но дух воина требует борьбы, а не дежурств изо дня в день скоро будет два года здесь, как мы толчемся на этом чертовом пирсе.
– Сдай немедленно дежурство, и быстро в мою каюту за новым заданием?! – почти скороговоркой скомандовал командир разведки, и скрылся в трюме корабля. Титаник быстро поднялся на мостик капитана, там доложил распоряжение своего командира капитану корабля, и после этого, появился в каюте Квинта Деллия. Каково было удивление Титаника, когда он увидел своего командира переодетого в коричневую тогу рыбака подпоясанную ремнем боевого короткого меча, который болтался у него на правом боку:
– Вот твоя одежда, – указывая на рыбацкую тогу и боевой меч, сказал командир, – переодевайся! – в крайнем расстройстве, удрученно говорил офицер, сдерживаясь от непонятной для Титаника, обиды, – Мы выдвигаемся в Рим к театру Помпея Великого. – Квинт Деллий умолк, сделав глубокий вздох, затем добавил, – Наш военачальник сегодня будет гореть на погребальном костре, и пока еще это стадо баранов, которое сделало непоправимое в своей никчемной жизни не разбежалось, мы должны его достойно предать погребению, понимаешь Титаник, чтобы никто из них больше не смел прикоснутся к прославленному полководцу и не придал его тело бродячим псам на растерзание! – Квинт Деллий отвернулся к иллюминатору каюты, где у самого круглого окна плескалась спокойная гладь моря.
– Цезарь, наш император, мертв?! – не сдерживая эмоций, всегда хладнокровный и владеющий собой Титаник воскликнул в негодовании.
– Четыре дня, как убит прямо в сенате заговорщиками! – больше Квинт Деллий ничего не ответил. Титаник некоторое время стоял шокированный новостью. Затем, как во сне стал снимать с себя облачение легионера и набрасывать на себя тогу рыбака, когда с этим было покончено, Квинт Деллий сказал:
– Я приказал для тебя приготовить лошадь, вот два факела, мы зажжем их, когда прибудем на место погребения. – Он снова глубоко вздохнул, – Идем! – прихватив с собой древки факелов, они вышли из корабля спустились на пирс порта. Две оседланные лошади ждали уже их у военных складов. Когда Квинт Деллий и Титаник прибыли к месту погребения Цезаря, их взору открылась картина толпившихся у постамента, наспех сколоченного из досок и подручного деревянного материала, на котором возлежал император, названный так простым народом, Император Рима Гай Юлий Цезарь, окруженный толпой знатных горожан, женщин и мужчин, купцов и простых торговцев. Цезарь для них представлял обожествленный образ славы и почета, бога, живущего на земле вместе с ними. Здесь было не мало и сослуживцев Гая Юлия Цезаря, боевых солдат с оружием, пришедших проводить в последний путь своего прославленного военачальника и боевого товарища, и никто из них не решался зажечь прощальное пламя погребального костра. Квинт Деллий и Титаник появились с зажжёнными восковыми факелами толпа угрюмо расступалась, давая проход к лежащему на постаменте Цезарю, укрытому окровавленной красной тогой, кровь на, которой, уже засохла, и превратилась в темные пятна, обозначая места смертельных ран на теле прославленного полководца. Квинт Деллий начал кружить вокруг постамента поджигая хворост факелом с разных сторон. Титаник поддерживал огонь своим факелом, все больше разжигая пламя. Когда костер разгорелся в него полетели магические амулеты со всех сторон и оружие однополчан, служивших вместе с Цезарем, символизируя боевую солидарность и славу отдавая последние почести прославленному полководцу. Квинт Деллий незаметно дал знак Титанику, и они скрылись, бросив догорать факела в пылающий погребальный огонь… После возвращения на “Афродиту” Квинт Деллий приказал Титанику, находится на судне, следить за всем, что происходит на корабле и какие разговоры ведет команда, выявлять провокаторов и вовремя докладывать ему, для принятия мер. Он так же проинформировал Титаника о том, что как только стемнеет царица с Цезарионом и с нянькой, в его сопровождении прибудут на “Афродиту” и корабль в то же время покинет порт Остии и выйдет по направлению Александрии.
– Доложишь капитану, чтобы была подготовлена каюта для Клеопатры с младенцем и нянькой. Уже все решено в содержании завещания, царице больше нечего делать в Риме, мы с тобой, мой боевой товарищ, на горизонте больших перемен, и надо будет быть готовым ко всему, что может произойти в любую минуту!
– Что, мой командор, первый раз что ли? Мы люди военные и нам не первый раз рисковать, быть битыми, гореть в огне и тонуть в морском сражении?! – отвечал Титаник.
– Мне нравится твой запал, и я пью этот горячительный напиток, этот кубок пальмовой водки, за тебя! – Квинт Деллий налил полных два кубка из кувшина, стоящего на столе рядом с кубками, и один поднес к своим губам.
– Я пью за тебя, мой командор! – сказал Титаник, взявший свой кубок.
После, Квинт Деллий в вечерних сумерках ускакал с привязанными к его коню двум оседланным скакунам на виллу Цезаря собрать Клеопатру к отплытию в Египет.
С раннего утра, в день похорон Цезаря, Клеопатра не находила себе места. Все валилось у нее с рук, бралась читать старинные свитки, которые привезла с собой, но перед глазами стоял Гай Юлий Цезарь. Клеопатра ожидала, что скажет Квинт Деллий после завершения похорон, ведь Цезарь внес в новое завещание ее, как царицу империи Рима, а себя изобразил императором, и такое завещание давало ей право на трон Римской империи, а Цезарион автоматически становился наследником. Разве могла она спокойно дожидаться в доме виллы своей судьбы, когда судьба ее вершилась в эти минуты у погребального костра ее поклонника и названного ею мужа Императора Рима. Уже вечерние сумерки спускались над садом и виллой. Охрана обходила и устанавливала посты вокруг оград виллы, готовясь к ночному дозору, а Квинта Деллия все еще не было. Появилась в комнате Олабизи с младенцем:
– Царица, Цезарион просит молочка? – Олабизи подошла ближе к ней, осторожно вручила младенца Клеопатре.
– О, мой маленький принц, иди, иди сюда, мама даст тебе вкусное и сладостное кормление! – она расстегнула блузку на своей небольшой и полной молока груди и поднесла сосок к ищущим губам младенца. Он тут же начал жадно пить грудное молоко царицы, блаженно закрывая глаза. Клеопатра немного пришла в себя от материнского чувства, которое разлилось по всем клеткам ее тела покоем умиротворения, приводя мысли в порядок, а рассудок в холодное чувство реальности. И снова в комнату вошел неожиданно Квинт Деллий. Клеопатра на этот раз встретила его спокойно без испуганного раздражения, быстро передав ребенка Олабизи, и подождав, когда она выйдет из комнаты, с нетерпением спросила:
– Что с завещанием?
– Как я и думал, Марк Антоний прочел то завещание, которое хранилось у Цезаря и было написано им перед походом в Испанские земли, никаких упоминаний о тебе царица и о твоем Цезарионе не было упомянуто ни слова, как будто вас и не существует. – Отвечал Квинт Деллий.
– Вот негодник, он просто уничтожил переписанное Цезарем завещание, и прочел то, что было на хранении в архиве папирусов в доме Императора Рима.
– То, что озвучено принято Римом, как закон, поэтому я здесь, нас ждет “Афродита” в порту Остии, а для вас с нянькой две оседланные лошади. Собирайтесь, и под покровом ночи мы уедем отсюда, в течении часа доберемся к Остии и взойдем на корабль.
– Марк Антоний Дионис, лишил меня даже надежды на трон Римской империи! – в негодовании воскликнула Клеопатра, успокоившись сказала, – Ну, что ж, ожидай нас в комнате для гостей, мы скоро соберемся, надеюсь на “Афродите” все готово к нашему отплытию?
– Не беспокойся, царица, там ждут нас и готовы тут же пуститься в плавание, наденьте с нянькой простую одежду, чтобы тебя и ее не заподозрил ночной патруль, кем ты на самом деле являешься, я же буду изображать, что Олабизи моя супруга, ты моя дочь с внуком, ездили к родственникам в Рим на похороны Юлия Цезаря, сейчас возвращаемся в Остию. – Квинт Деллий поклонился и вышел. Через час Олабизи с младенцем в переносной кроватке и Клеопатра вышли во двор Виллы. Высоко над ними светила яркая Луна, было видно, как днем, хоть иголки в стогу собирай.
– О! Какой чудесный вечер, тут в Риме на этой вилле в саду уже набухли почки на деревьях, скоро настоящая весна придет в эти края. – С какой- удрученностью и скорбью в голосе говорила царица. На ней был надет черный балдахин с капюшоном, точно так же была одета и нянька Цезариона. Малыш спал в переносной кроватке, и чтобы его не разбудить Клеопатра говорила почти шепотом, но слух Олабизи улавливал все слова, которые говорились царицей. У ворот стояли два охранника и с ними Квинт Деллий, он что-то говорил им. Три оседланные лошади, фыркая стояли, как судьбоносные призраки, описанные в Севелиновых книгах, примет и предсказаний богов, освещенные лунным сиянием и шерсть на их расчесанных гривах чуть блестела, отражая сияние луны. Квинт Деллий увидел приближающихся женщин, взял за уздцы лошадь, предназначенную для царицы, подвел к Клеопатре:
– Креон! – подозвал одного из охранников.
Легионер поспешил к нему, приблизившись, подошел к лошади с левого бока поближе и наклонился до самой земли у свисающего стремени седла, подставляя спину царице. Квинт Деллий взял Клеопатру за руку:
– Становись левой ногой на его спину и влезай в седло, впереди седла есть специальная подставка для переносной кроватки, я подам младенца с кроваткой установишь на подставку и тебе править лошадью не придется я привяжу ее за уздцы к своему седлу и в связке с моим конем мы поедем к Остии.
Клеопатра ловко взобралась в седло, видно было, что ей это не в первый раз садится в седле. Затем приняла кроватку с младенцем. Олабизи без помощи Овидия, смело стала на спину легионера и быстро очутилась в седле. Квинт Деллий прикрепил уздцы лошади Клеопатры к своему седлу и лихо, бряцая оружием, вскочил на коня. Он был в полном обличии офицера легионеров консула Марка Антония Дионисия, перешедшего в подчинение Марку вместе с конными легионами Юлия Цезаря. Красная тога, как плащ развевалась на легком ветру, дорогие доспехи и шлем, все говорило о высоком ранге воина, и было в это неспокойное время хорошим пропуском в ночи, отпугивая бродяг, которые не прочь поживится всем, что подвернется под руку…