Первая глава
С середины октября в Кейптауне становится достаточно тепло для вечерних прогулок вдоль набережной. Хотя внезапно возникающий и так же быстро исчезающий южный холодный ветер Антарктиды никогда не позволяет туристам и жителям города полностью расслабиться, чтобы в полной мере насладиться нарастающими прелестями весны. Возможно, именно поэтому с наступлением сумерек многие с фешенебельной набережной Виктории и Альфреда перебираются в уютные кафе и рестораны старого порта Уотерфронт, переделанного в центр развлечений, или попросту отправляются по домам. Набережная пустеет, бухта и склоны, словно елочная гирлянда, подсвечиваются разноцветными огнями. Оттого огромный прибрежный город становится еще более загадочным и волнующе таинственным.
Время перевалило уже за полночь, когда мимо отеля «Лонг Бич», бережно отреставрированного в начале двадцать первого столетия, в сторону моря проследовал молодой человек высокого роста лет тридцати. Его неспешная походка выдавала туриста, а одежда и некоторые трудно объяснимые признаки лучше всякого паспорта свидетельствовали скорее в пользу гражданства России, нежели против него. Трудно сказать, какая необходимость заставила его покинуть отель или гостевую виллу, но вскоре он подошёл к берегу моря и остановился в глубокой задумчивости, скрытый от посторонних глаз хозяйственной будкой смотрителя территории. Если бы рядом оказался кто-нибудь, возможно, любитель поздних прогулок вёл себя совсем иначе, поскольку неожиданно стал размахивать руками подобно дирижеру симфонического оркестра, как будто бы руководил невидимыми музыкантами в морской пучине.
Он так увлёкся, что не заметил подъехавший автомобиль «БМВ» третьей модели, столь распространенный в Южной Африке, и не увидел двух его пассажиров, которые не направились непосредственно к побережью, а лишь отошли немного от автомобиля. Наш не вполне обычный любитель пеших прогулок не услышал начала ссоры, вспыхнувшей между теми двумя людьми. И обернулся на звуки лишь, когда услышал женский крик. Шум прибоя не смог заглушить ни его, ни хорошо различимые слова женщины, произнесенные громко и четко:
– Let it belong to nobody![1]
Громкую ругань мужчины, хлопок выстрела и всплеск от падения в воду небольшого, но тяжелого предмета достигли слуха нашего героя практически одновременно. Любитель пеших прогулок у моря вышел из-за будки и тут только заметил автомобиль. Возле него никого не было. Однако стоило ему приблизиться и обойти «БМВ» справа, как он чуть не споткнулся о тело молодой девушки в белом свитере, ворот которого, как и соломенные волосы были испачканы кровью. Она еще дышала, и, увидев незнакомца, округлила красивые серые глаза от удивления. И тут же с облегчением, похожим на радость умирающего от прихода священника, выдохнула:
– Вы русский?
Наш герой утвердительно кивнул головой и метнулся к автомобилю в поисках аптечки, но девушка махнула рукой и с трудом выдохнула:
– Оставьте! Ранение смертельно…
Она пыталась приподнять голову, из уголков рта показалась розовая пена:
– Дайте записную… книжку. В сумочке.
Мужчина быстро выполнил просьбу, и девушка, вырвав из миниатюрного блокнотика листок с единственной записью, с трудом вымолвила:
– Позвоните… телефон… в Риме.
– Что я должен сказать?
– Все, что видели… как это случилось, когда и где. Вас поймут. А сейчас… немедленно уходите… уходите… до прихода полиции. И еще… я выбросила в море…
Хрип вырвался из горла девушки вместе с потоком крови. Она откинула голову набок и затихла. Мужчина бросился зачем-то к автомашине, затем огляделся в поисках телефонной будки, отступив на несколько метров, как вдруг из-за поворота, визжа тормозами, на высокой скорости вылетела патрульная полицейская машина. Два темнокожих гиганта в форме, выскочив чуть ли не на ходу из автомобиля, наставили на незадачливого пешехода огромные стволы:
– Don’t move![2]
* * *
– Фамилия – имя – профессия – цель пребывания в стране – для чего находитесь в Кейптауне – с какой целью оказались ночью на месте преступления? Вопросы следовали один за другим, как из пулемета, иногда повторялись и часто тасовались, как карты в колоде. Хорошо, лейтенант предложил отличный кофе, ведь по местному времени было около трёх часов ночи.
– Матвей Крылов? – загорелый крепкий офицер с забавной шкиперской бородкой, невысокий, но широкоплечий, переспросил и улыбнулся, – это Ваш предок писал смешные басни?
– Вы не только хорошо говорите по-русски, но неплохо знаете нашу литературу, – отреагировал с ответной улыбкой Матвей, – хотя фамилия эта у нас широко распространена. Впрочем, мое генеалогическое дерево своими корнями уходит очень глубоко, это так. Простите, Питер, запамятовал Вашу фамилию.
– Лейтенант Питер Рипперт, – уточнил офицер, – простите, господин Крылов, у нас мало времени. Давайте по делу. Повторяю вопрос, как Вы можете объяснить: почему в столь поздний час оказались на месте убийства?
Пожалуй, именно здесь самый удобный момент сделать паузу и представить читателям нашего героя хотя бы кратким языком полицейского протокола. Задержанный – Матвей Крылов. Тридцать один год. Гражданин Российской Федерации. Место постоянного проживания – город Москва. Профессия – частный детектив. Цель пребывания в ЮАР – туризм. И добавить: рост один метр восемьдесят три сантиметра, вес восемьдесят килограммов. Крепкого телосложения, симпатичный шатен с серыми глазами, холост. Образование высшее юридическое. Пожалуй, пока хватит, прозвучал вопрос, и надо отвечать.
– Случайно, совершенно случайно, – честно признался Матвей, – я третий день в городе и никак не могу приспособиться к разнице во времени. Вышел подышать…Что делал у моря? Стихи читал. Волошина. Лермонтова. Мандельштама. По нелепому совпадению, повторяю, там оказался.
– И так же случайно наткнулись на труп, – продолжил лейтенант, – рядом лежал «Магнум» – орудие убийства, на котором, кстати, не обнаружилось никаких отпечатков пальцев. Другое обстоятельство. Согласитесь, русских в Кейптауне, несмотря на разгар туристического сезона, не так много. То, что убитая Ваша соотечественница, пусть бывшая, наводит на определённые и достаточно серьёзные размышления.
– Насчет соотечественников – не удивлюсь. Где их теперь только нет! Про отпечатки. Часто ли бывает, чтобы на оружии находились четко пропечатанные «пальчики», а преступник или преступники дожидались полицейских на месте убийства, – съязвил Матвей, – вот вы упомянули вездесущую русскую мафию. Разве она настолько глупа, чтобы так поступить? Если бы я стрелял, неужели не успел бы свалить…
– Свалить? – переспросил лейтенант, – что есть свалить? Непонятное слово.
– То есть убежать, скрыться, – пояснил Матвей, – это русский сленг. Я думаю, убитая не случайно оказалась в этом месте. С одной стороны, она не хотела встречаться в ресторане или кафе. Одним словом, не выразила никакого желания светиться…
– Светиться? – перебил Питер.
– Да. То есть выявить своего знакомого или знакомых, как-то обозначить для широкой публики, выставить на всеобщее обозрение что ли, – подробно объяснил Матвей, – с другой стороны, эта девушка не побоялась привезти своего попутчика или попутчиков на своем личном автомобиле в относительно безлюдное место в поздний час.
– Но это не совсем так, – возразил лейтенант, – ее могли заставить изменить маршрут. Например, угрожая оружием.
– Верно! – согласился Матвей, – но зачем? Кстати, я заметил дорогие швейцарские часы на потерпевшей, золотой браслет и сережки с камешками. Это не ограбление. И еще. Я слышал крики, причем, девушка кричала не по-русски.
– Вот как! Вы уверены?
– Да! Абсолютно уверен!
– Она звала на помощь? Что именно вы слышали? – спросил лейтенант.
«Сказать?» – мелькнуло в сознании Матвея, – «пожалуй, нет». Он не понял, что за чёртик возник вдруг в нем, и было ли в этом бесовском создании больше простого любопытства, авантюризма или профессионального интереса, но молодой человек просто пожал плечами:
– Знаете, лейтенант, – я не так хорошо владею английским. К тому же находился у самого моря, и шум его не позволил понять, что именно она крикнула. Но это был английский, ручаюсь.
– Плохо знаете язык? – Питер Рипперт не смог скрыть своего раздражения, – позвольте вам не поверить – сержант, который доставил вас в участок, утверждал обратное. Ладно, не хотите помочь следствию – ваше дело. Возможно, вы не были знакомы, никогда не встречались ранее и вообще не знали убитую Серафиму Фогель. Возможно, вы случайно там оказались. И хочется верить, в нашей стране вас, как обычного туриста из России, интересует лишь наше знаменитое вино, Столовая гора, пингвины, перевал Чампенз Бей, сафари в резиденцию Кагга-Кхама и Аквариум с океаническими рыбами…
– Стандартный набор туриста, – но мне не только это хотелось бы здесь посмотреть. Например, музей русского искусства «Marlot museum» – единственный в Южной Африке, – улыбнулся Матвей, – назовите еще раз мне имя погибшей?
Лейтенант повторил.
– Я где-то слышал эту фамилию, – задумчиво произнес Матвей, – кажется, ее муж, крупный бизнесмен из Германии, вложил большие деньги в горнодобывающую промышленность Южной Африки.
– Именно так, – подтвердил офицер, – информация точная, поэтому с нашей полиции по этому делу будет особый спрос.
* * *
Матвей с аппетитом поглощал суп из креветок и лобстеров в ресторане отеля, где остановился, и приводил в порядок свои мысли. Наверное, звонок из российского посольства в Претории сделал свое дело. С него взяли подписку о невыезде, и к обеду он был на свободе. Наши дипломаты сработали четко и эффективно, всегда бы так, думал Матвей.
Однако ночное происшествие не шло из головы, как и последние слова погибшей Серафимы.
Матвей сидел и размышлял. Ничего себе отдохнул – подальше от Москвы и повседневных дел! И почему ему так не везет! Собрался в позапрошлом году съездить в Грецию – там как раз в это лето случились невообразимые лесные пожары! Взял было тур в Тайланд – как на беду цунами! И вот теперь такое приключение! Притягиваются они к нему что ли? А ведь все так прекрасно начиналось! Как понравился ему Кейптаун! Столько здесь интересного!
«Интересного и опасного! Даже очень», – подумал он. Перед ним встало лицо Серафимы. О чем просила умирающая девушка? Позвонить, только позвонить и рассказать! Надо выполнить ее просьбу и непременно набрать эти цифры телефона в Риме, написанные беглым почерком на смятом листке бумаги из блокнота.
Он хотел вернуться к себе в номер и поступить так с учётом того, что занимал отдельные апартаменты. Однако не относительная дороговизна такой услуги, а плохо объяснимое и непреодолимое опасение подтолкнуло его поступить иначе. Матвей вышел из отеля на улицу. Прошел квартала два по направлению к Национальному ботаническому саду Кирстенбош, и точно удостоверившись, что никто за ним не наблюдает, вошел в будку телефона-автомата. Так будет надёжнее!
К его удивлению на другом конце провода сразу же сняли трубку:
– Buongiorno![3]
– Buona sera! – ответил Матвей, посмотрев на часы, – scusi per il disturbo. Mi dispiace molto[4]…
– Давайте перейдем на родной язык, – голос невидимого собеседника выдавал некоторое волнение, – ведь вы – русский?
– Да! Матвей Крылов из Москвы.
– Очень приятно. Простите, сейчас не могу назвать свое имя. Я так понимаю: что-то случилось!
– Да! С Серафимой. Ее…убили… ночью у моря. Я совершенно случайно оказался рядом и перед тем как…
– … так и знал! Странно, что она сообщила вам мой номер телефона.
– Должен рассказать, как это произошло. Она крикнула…
– Слушайте меня внимательно, – голос из Рима приобрел металлическое звучание, – ради вашей же безопасности не говорите сейчас больше ничего. Уходите. Лучше посидите где-нибудь в кафе, в любом людном месте, хотя и там не вполне безопасно… Я завтра прилечу в Кейптаун, найду вас. И тогда вы мне всё расскажете при встрече. И никому не говорите о нашей беседе. Поверьте, это действительно очень опасно. Где вы остановились и когда возвращаетесь на родину?
Матвей ответил. В трубке зазвучали длинные гудки.
* * *
Матвей повесил трубку и весьма озадаченный побрел в отель. Сегодня по программе экскурсий запланировано посещение музея естественной истории Кейптауна. Он присоединился к соотечественникам и примкнувшей к ней части украинцев, рассеяно слушая объяснения экскурсовода о самобытных племенах, населявших Южную Африку, о ее колонизации и борьбе за независимость. Потом, оказавшись от шопинга, попрощался с основной группой, сославшись на головную боль. Шагая по знаменитой улице Адерли, всматриваясь в яркие и броские витрины, пытался отвлечься, сосредоточиться на чем-то ином. Однако ни многочисленные исторические памятники, ни красивейшая растительность, ни свежий океанский ветерок не отвлекали от тревожных мыслей, связанных с ночным происшествием.
По всему выходило: надо терпеливо ждать приезда неизвестного собеседника из Италии. Он не раз бывал в этой стране, был очарован Венецией и Флоренцией, будучи обыкновенным туристом. И возможно, именно та, первая поездка на родину Рафаэля и Микеланджело послужила толчком к изменениям в жизни и смене работы. Он оставил должность оперуполномоченного в районном отделении полиции. Устроившись в столичную фирму по продаже кондиционеров, которая налаживала контакты с Италией, усиленно штудировал итальянский, брал частные уроки, пытался читать итальянского поэта Джоаккино Белли в оригинале и наслаждался первыми успехами, когда удавалось вполне объясниться с заезжим носителем языка.
Фирма была создана при большом заводе кондиционеров, как дочерняя, и благодаря родственным связям на уровне высокого руководства, естественно, процветала. Поставки кондиционеров в жаркие страны неуклонно росли. Матвей попал, что называется, «в струю», проявив себя энергичным и предприимчивым сотрудником, точнее, менеджером по сбыту. Так его должность обозначили в трудовой книжке, но он ненавидел слово «менеджер», понимая, что так много управляющих, в дословном переводе с английского языка, в стране быть не может. Если все будут управлять, кому же тогда работать? Матвей не был первой ласточкой, полетевшей на Апеннины, но он быстро сумел адаптироваться и работал не хуже старого Бориса Моисеевича, давно уже обосновавшегося в курортном городе Римини.
Тот передал молодому помощнику все свои наработанные за два года связи и, не будучи в силу почти пенсионного возраста легок на подъем, охотно посылал молодого сотрудника в самые отдаленные городки Италии для маркетинга или заключения сделок. Матвею такие командировки пришлись по душе, поскольку они как нельзя лучше способствовали изучению всех глубинных уголков полюбившейся ему страны. Крылов скоро обнаружил в чертах характера многих итальянцев что-то родное и свойственное русским: ту же открытость, готовность помочь, а взрывной темперамент и вспыльчивость некоторых потомков римлян уже не казались настораживающим фактором.
Вскоре Матвей понял, что больше всего объединяет его и коренных жителей Апеннин: как и они, он любил Родину и одновременно ненавидел свое государство. Такая диалектика показала первые ростки в студенчестве, но окончательно утвердилась в сознании с первых месяцев работы в полиции, когда по звонку одни дела ускоренно двигались, а другие столь же быстро разваливались. Он нервничал и не понимал, отчего уходит от наказания один, в то время как за то же самое противоправное деяние на всю катушку раскручивают второго гражданина.
Спустя полтора года Матвею было присвоено звание старшего лейтенанта. Однако не только поездка во время очередного отпуска в Италию, но в значительно большей степени неприятный, даже можно сказать трагический инцидент при задержании опасного преступника заставил уволиться из органов. Это произошло морозным январским вечером. Лейтенант получил оперативную информацию о местонахождении разыскиваемого по ориентировкам подозреваемого в совершении опасного преступления, взял из сейфа табельное оружие, сделал необходимые звонки и немедленно направился туда до приезда группы захвата, чтобы оценить обстановку и определить наиболее оптимальный план действий.
В этом районе преобладали промышленные предприятия, склады и ангары. Матвей сразу сообразил: в таком месте очень удобно скрываться – ведь все подходы к предполагаемой «лежке зверя» просматривались. Он поздно сообразил это, позвонил командиру подразделения с целью оцепить район. Но группа задерживалась, увязнув в очередной автомобильной пробке. Тут и произошло непредвиденное. Заметил, как из одного заброшенного промышленного здания метнулась тень, и, повинуясь охотничьему инстинкту, выхватил пистолет Макарова.
О произошедшем трагическом случае впоследствии Матвей долго жалел. Откуда ему было знать, что у трижды ходившего на зону уголовника при себе не оказалось никакого оружия, ни перочинного ножика, ни банальной «заточки». Матвей бросился за подозреваемым, но зацепился за торчащую арматуру. Опер упал и, отчётливо понимая: уголовник скроется за углом, выстрелил по ногам беглеца. Потом в воздух. Наоборот он просто не успевал, как и озвучить положенное по уставу заклинание. Инструкцию надо соблюдать. Хотя бы настолько, насколько это в данной ситуации возможно и целесообразно.
Матвей не попал. То есть попал. Но не туда, куда хотел. Пуля пробила лёгкое беглеца, он упал, и был «задержан», но, попросту говоря, отправлен на операционный стол.
А потом было много бумаг. Жалобы от родственников и адвокатов «беззащитной жертвы полицейского произвола», объяснительные руководству и последующий выговор. Хорошо, как сказал ему начальник отдела, жизнь уголовника оказалась вне опасности, а то не сносить лейтенанту головы. На самого бы уголовное дело завели!
Что ни делается, все к лучшему. Эту пословицу Матвей часто вспоминал в связи с тем дурацким эпизодом. Отец, если был бы жив, сильно бы сокрушался – он всегда мечтал, чтобы сын пошел по его стопам кадрового военного. Но старший Крылов трагически погиб. Зато матушка Матвея была очень довольна, что после увольнения из органов по собственному желанию единственный сын не задерживается в прокуренном кабинете, не сидит по ночам в засадах и не рискует каждый день на улицах драгоценной жизнью.
Матвей побродил по городу, окончательно решив для себя: ждать!
Он решил посвятить остаток дня знакомству с красивейшим городом мира, а потом воплотить в реальность давнюю мечту прокатиться на канатной дороге и посмотреть Кейптаун с высоты птичьего полета. Как все-таки здорово, что удалось приехать сюда!
Этот день и начало следующего было наполнено потрясающими впечатлениями, которые просто переполняли его. Матвей не успевал поворачивать направо и налево свой цифровой фотоаппарат, понимая, что даже самые качественные снимки не способны в малой мере отразить, и буйство весенней растительности, и неповторимый воздух с моря и его эмоции. Он ловил в объектив величественный образец старинной архитектуры – здание Парламента, а потом стены старой крепости и вдруг в объективе среди обступивших гида туристов увидел… Серафиму.
Конечно, померещилось! Надо хорошенько выспаться, и все пройдет. Разумеется, ему показалось! Тем более, когда он внимательно оглядел толпу, никого из женщин, даже отдаленно похожих на убитую девушку, не было.
Вечером Матвей прокручивал в номере отеля сделанные снимки и от этого испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие. Какие редкие виды! А какие великолепные краски! И тут он вновь испытал шок: на цифровом снимке, сделанном у старой крепости, среди туристов он явственно разглядел убитую девушку. Сомнений быть не могло – тот же строгий овал лица, носик с небольшой горбинкой, высокий лоб, соломенные волосы и тонкие губы. Она как будто посмотрела в его сторону. Или ему показалось? Одновременно у Матвея возникло ощущение, выработанное за годы оперативной работы: за ним ведётся скрытое наблюдение.
Телефонный звонок вывел его из оцепенения.
– Алло.
– Господин Крылофф?
Матвей узнал голос лейтенанта полиции Кейптауна Рипперта.
– Да!
– Добрый вечер! Так говорят у вас в России? Хотя для нашей полиции он не совсем добрый. Только что на шоссе обнаружен труп одного почтенного гражданина. Он был убит выстрелом в лоб. И, представьте, тоже ваш соотечественник.
– Сочувствую, но для чего вы мне это сообщаете? Я здесь не причем, господин лейтенант! – Матвей не сумел сохранить хладнокровие и скрыть внезапно подступившее раздражение, – вы теперь все убийства русских в Кейптауне будете связывать с моей скромной персоной?
– Нет, что вы, – голос в трубке был спокоен и несколько холоден. – Ни в коем случае. Но одно досадное обстоятельство не позволяет оставить вас в покое: в бумажнике убитого профессора Архангельского, прилетевшего сегодня из Рима, обнаружен листок бумаги. Причем, не только с названием вашего отеля, но и с вашей фамилией. Как вы можете это мне объяснить?
Матвей молчал. Он на самом деле не знал, что ответить.
– Хорошо! Я прошу вас никуда не отлучаться из отеля и надеюсь на ваше благоразумие. Полагаю, нам будет полезно побеседовать завтра утром в полицейском участке, – жестко закончил Питер Рипперт, – и не заставляйте меня прибегать к тому, чтобы доставить вас туда силой.
Матвей повесил трубку и хотел уже распахнуть настежь окно номера, так душно вдруг ему стало, но услышал настойчивый стук в дверь. Горничная или полиция? А если за дверью некто с весьма зловещими намерениями, и Матвея ждет участь несчастной девушки, убитой у моря, и профессора Архангельского, с которым так и не удалось встретиться? Впрочем, с пятого этажа не спрыгнешь…
Он приготовился к самому худшему:
– Войдите!
Дверь открылась. На пороге стояла… Серафима.