000
ОтложитьЧитал
Женька оглянулась на дверь. Сердце заколотилось еще быстрее, хотя, казалось, это было уже невозможно. Но если она собиралась действовать, то надо было начинать прямо сейчас. Вытащив из стоящего в крохотной прихожей ящика со всяким скарбом длинный брезентовый ремешок, Женька приоткрыла дверь в комнату, выпуская Тумана. Тяпа тоже намеревался проскользнуть за ним, но Женька цыкнула на него, и он, поджав обрубок хвоста, отошел. Встал боком, обиженно глядя на Женьку.
– Место! – безжалостно приказала она.
Тяпа побрел к креслу, а Женька, прихватив ремешок и веерные грабли без ручки, вместе с Туманом выбежала на улицу. Крадучись спустилась с крыльца и снова побежала, увлекая Тумана за собой. Ежедневно работая в парке в течение нескольких лет, она научилась ориентироваться в нем почти как у себя дома, и найти оставленную кучу листьев, даже в темноте, ей не составило никакого труда. Сдержав дыхание, Женька прислушалась – мало ли, вдруг кто-то еще остался и бродит здесь? Но теперь в этой части парка было тихо, и, решившись, Женька быстро раскидала листья. Незнакомец лежал под ними в прежней позе. Дышал он тяжело, но все-таки был жив. С большим трудом Женьке удалось перевернуть его на спину, после чего она торопливо обвязала его ремешком и закрепила оба конца на ошейнике у Тумана.
– Ну, давай, Туманушка, – тихо сказала она, прежде еще раз тревожно вслушавшись в тишину. – Я помогу тебе.
Быстро сообразив, что от него требуется, Туман потянул вперед. Положив грабли на живот незнакомца, Женька тоже принялась тащить его, вцепившись в пиджак. Самым сложным оказалось сдвинуть бесчувственное тело с места и развернуть его в нужном направлении, дальше дело пошло быстрее. Но, продвинувшись метров на тридцать, Женька остановила Тумана.
– Стоять, Туманушка. Отдохни.
Пес послушно замер, а Женька метнулась назад, прихватив с собой грабли. Вернувшись к куче, она подправила ее, стараясь сделать так, чтобы листья полностью скрыли натекшую кровь, потом пошла обратно по их с Туманом следу, старательно разравнивая граблями траву, примятую протащенным по ней тяжелым телом. Вновь добравшись до Тумана, Женька опять ухватилась за пиджак, и они вдвоем снова двинулись дальше. Так они и пробирались вперед, периодически останавливаясь, чтобы прислушаться и замести за собой следы. Туман устал и высунул язык, а Женька, которой вместо доступных Туману кратких передышек приходилось бегать с граблями туда-обратно, вообще дышала как загнанная. Но чувство близкой опасности побуждало ее двигаться как можно быстрее, и она рвалась к своему домику из последних сил.
Когда до домика оставалось метров десять, не больше, Женькины силы были уже на исходе. Налившиеся тяжестью руки с трудом удерживали выскальзывающий пиджак, лицо и горло горели. И даже страх перед блуждающими где-то у озера бандитами отступил, притупленный усталостью. Но об осторожности Женька все же не собиралась забывать. Оставив высунувшего язык Тумана отдышаться в упряжке, она осторожно прокралась к дому и выглянула за угол, желая узнать, что творится у ворот. Как оказалось, там все было без особых изменений. Автомобиль стоял все на том же месте, только теперь был повернут в сторону построенного на берегу ангара, где зимой хранился пляжный инвентарь. Фары светили в темноту, как два прожектора, и где-то у озера в свете этих лучей бандиты продолжали искать свою жертву.
– Недолго вам осталось мучиться, – с усмешкой прошептала Женька, хорошо знающая повадки лесного озера. – Скоро начнет наползать туман, и черта с два вы в нем что-нибудь увидите. Хорошо, если еще друг друга не растеряете да не подстрелите по ошибке.
Снова скрывшись за углом дома, Женька отперла дверь, после чего вернулась к Туману и шепнула:
– Ну, давай, Туманушка. Осталось совсем немного. Правда, это будет труднее всего…
Снова вцепившись в плотную ткань пиджака, Женька потащила что было сил. Путь, оставшийся до крыльца, пролегал не в такой уж темноте, и стоило кому-то со стороны озера бросить сюда случайный взгляд, как он сразу бы уловил здесь движение. И вряд ли не захотел бы проверить, что же именно тут движется. Ни на миг не забывая об этом, Женька волокла тяжелое тело, вкладывая в этот последний рывок все остатки своих сил и шепотом подгоняя Тумана. До крыльца они добрались с рекордной скоростью. Оставалось преодолеть ступени. У озера один из бандитов снова что-то громко произнес. В пустынной береговой тишине его голос прозвучал так, как будто он стоял рядом с Женькой. Она вздрогнула, замерла. Но оказалось, что это бандиты просто переговаривались по сотовым телефонам и просили своего напарника снова переставить машину. Он сел за руль. Мотор дорогой иномарки заработал так тихо, что Женька почти не услышала звука, а лишь увидела, как машина тронулась, разворачиваясь. Пользуясь случаем, Женька тоже принялась разворачивать незнакомца перед крыльцом, чтобы удобнее было его затаскивать. Упав на колени, она уперлась в него обеими руками, понемногу сдвигая с места. Потом, решив, что уже достаточно, скользнула согнутой тенью на первую ступеньку крыльца, опять занимая свое место рядом с Туманом.
Затащив незнакомца в дальнюю комнату и оставив на полу, Женька в последний раз выскочила из дома с граблями. Пригибаясь к земле, она разровняла последний участок пути, после чего вернулась и на этот раз окончательно заперла за собой входную дверь. Дома Тяпа уже пытался обнюхать незваного гостя, подбираясь к нему на полусогнутых лапах, поджав свой куцый хвост и в любую секунду готовый задать стрекача. Туман же лежал на полу перед порогом дальней комнаты. Дышал он тяжело, язык устало свешивался наружу через брешь, оставленную выбитыми зубами, но все же он выполнял свои обязанности так, как их понимал, не сводя с происходящего в комнате глаз. Женька налила в миску воды, принесла ее и поставила перед Туманом, после чего прошла мимо него к раненому человеку. Окна дальней комнаты, где он лежал, давно заросли снаружи кустами настолько, что их почти невозможно было разглядеть даже зимой, когда не было листьев, но все же сегодня Женька не решилась включить здесь верхнее освещение. Вместо этого, плотно задернув шторы, она установила в кресле настольную лампу, направив ее свет на незнакомца. Теперь необходимо было найти, куда же именно ранен ее вынужденный гость. Прежде всего Женька расстегнула пиджак, ею же самой застегнутый на все пуговицы еще в парке, чтобы не сползал, когда она вцеплялась в рукав и воротник. И как только она раскинула промокшие от крови полы пиджака, то увидела в рубахе дыру. Пробитая пулей дыра находилась слева, пониже сердца, и при каждом вздохе незнакомца из нее вперемешку с кровавыми пузырями то вырывался, то со всхлипом втягивался воздух. Это зрелище заставило Женьку тихонечко чертыхнуться. «Открытый пневмоторакс», – пришли ей на ум слова откуда-то из прошлого. И даже не ее слова, а сказанные бабушкиным голосом. И бабушка, и дед по Женькиной просьбе иногда рассказывали ей истории из медицинской практики. Их радовало, что Женька проявляет к этому интерес, поэтому рассказывали они обстоятельно, надеясь, что и внучка когда-нибудь станет врачом. Надеждам этим не суждено было сбыться, но полученные знания все же сослужили Женьке добрую службу. Они пригодились, когда она притащила домой забитого почти насмерть Тумана, не имея денег на вызов ветеринарного врача. Пришли на помощь и сейчас. Бабушка рассказывала о ранениях грудной клетки так подробно, что, едва увидев хлюпающую кровавой пеной дыру, Женька сразу же поняла, что это такое. А также сразу осознала всю опасность этого ранения. Пуля повредила легкое, и теперь оно, опавшее из-за нарушения герметичности грудной клетки, не могло участвовать в нормальном дыхании, но все же гоняло воздух туда-сюда через образовавшуюся дыру.
«…это наиболее опасно, – говорила бабушка. – И не только из-за не прекращающейся кровопотери, но также из-за того, что такое трепыхание легкого отрицательно сказывается на работе сердца»… Женька ухватила незнакомца за руку. Да, пульс был частый, прерывистый. Совсем не такой, какой способен был внушить надежду на благополучный исход.
– Вляпалась же ты, голубушка, – тихо сказала сама себе Женька. Но отступать было поздно. Умирал незнакомец или нет, но он лежал на полу Женькиной комнаты, притащенный сюда ею же самой, поэтому все, что ей теперь оставалось, – это приложить все силы к тому, чтобы их с Туманом риск и труды не оказались напрасными.
На ходу припоминая, что слышала когда-то от бабушки, Женька принялась шарить в шкафу, где еще после Тумана оставались кое-какие медикаменты. Вытащив все, Женька взяла толстый перевязочный пакет, потом отыскала в доме кусок чистого полиэтилена, потом взяла простыню и свернула косынкой. При открытом пневмотораксе, наиболее опасном из всех, прежде всего надо перевести его в закрытый, вспоминалось ей. Для того, чтобы замедлить потерю крови, а главное – устранить зловещее хлюпанье пробитого легкого. Вооружившись тем, что было, Женька задрала на незнакомце рубашку, положила толстый слой ваты и марли на рану, потом, просунув руку ему под спину, нащупала там второе отверстие от пули. Значит, ранение сквозное, и пуля прошла навылет. Теоретически это должно было являться хорошей новостью, хотя практического толка Женька в этом и не видела. Через оба пулевых отверстия незнакомец потерял немало крови и выглядел сейчас бледнее своей светлой, серебристо-серой шелковой рубашки.
«Умрет ведь, – подумала Женька, подсовывая второй ватно-марлевый слой незнакомцу под спину. – Если уже не умирает…»
Однако, наложив поверх обеих толстых салфеток по куску полиэтилена, чтобы окончательно загерметизировать пулевые отверстия, и зафиксировав все это пластырем, Женька принялась, с трудом ворочая тяжелое тело, обвязывать его простыней. Исхитрившись подстелить середину свернутой простыни незнакомцу под спину, Женька соединила оба ее конца у него на груди, с правой стороны, и принялась туго стягивать их. Покончив с этим, Женька прислушалась, склонившись над незнакомцем. Зловещего свиста из раны больше не было слышно, но и в дыхании левое легкое, похоже, больше не участвовало. И вообще левая половина груди незнакомца, стоило лишь постучать по ней пальцем, издавала глухой, совсем не свойственный наполненному воздухом органу звук. Там наверняка скопилась вытекшая из пробитого легкого кровь, и откачать ее Женька не могла, потому что даже приблизительно не знала, как это можно сделать. Это означало, что ее гостю просто необходима помощь квалифицированного врача. Но как ее получить? Вот в чем заключался главный вопрос. Проще всего было бы вызвать «Скорую», но, во‑первых, вряд ли бродящие поблизости бандиты оставят без внимания подъехавшую к парку спецмашину и выпустят ее отсюда с тем грузом, который она возьмет. А во‑вторых, и вызвать помощь Женька не знала как. Ни на своем доисторическом кнопочном телефончике, который ей дал хозяин для связи, ни тем более на аппарате найденыша, огромном сенсорном монстре, каких Женька до этого даже в руках не держала. Он выпал из внутреннего кармана его пиджака вместе с кожаным портмоне, когда Женька ворочала его, делая перевязку. Она повертела его и отложила в сторону. Взяла свой. Для проверки попыталась набрать вначале «ноль», затем «три», но нажать на кнопку вызова так и не решилась. И звонить хозяину, посвящая его в сегодняшние события и особенно афишируя свое собственное участие в них, Женьке отчего-то совсем не хотелось. Теперь ей оставалось лишь, отложив в сторону бесполезный телефон, действовать на свой страх и риск. Чем она и занялась, сделав незнакомцу несколько уколов из оставшихся после Тумана лекарственных запасов, которыми ее снабдили в больнице знакомые медсестры, когда она обратилась туда со своей бедой. Сроки годности у лекарств, как убедилась Женька, еще не истекли, ну а ситуация была в чем-то сходной. В любом случае больше Женька сделать ничего не могла, как бы ни хотела. А хотелось ей, очень хотелось сделать все возможное для того, чтобы найденыш выжил. И вовсе не потому, что она боялась осложнений для себя в случае его смерти. Если не выживет, уже решила для себя Женька, то она просто выволочет его отсюда подальше, к озеру, снова с помощью Тумана, да и оставит там. На теле и на одежде, насколько ей было известно, отпечатков пальцев не остается, портмоне же с телефоном можно где-нибудь зарыть – и пусть потом кто-нибудь попробует доказать, что она имеет хоть какое-то отношение к этому трупу. Но пока еще у Женьки на руках был, слава богу, не труп, и оставалась надежда, что в ближайшее время он им и не станет. Немного передохнув после всех своих усилий – незнакомец был слишком тяжелым для того, чтобы такая, как она, могла ворочать его, не надрываясь, – Женька решила устроить его получше. Понимая, что на диван она его затащить не сможет, скинула с дивана подушки и разложила на полу. Потом, умудренная опытом за тот год, что проработала санитаркой, расстелила сверху клеенку и лишь потом разложила сверху простыню. После этого, кое-как и с передышками, поскольку здесь ей Туман помочь уже не мог, сумела переместить незнакомца на приготовленную для него постель. Подложила подушки ему под спину и под голову, укрыла одеялом. Тут телефон незнакомца неожиданно ожил: засветился экран, заиграла музыка. Женька вздрогнула от неожиданности, но потом все же подошла к этому хитрому предмету. На экране она увидела надпись: «Варяг». Первым Женькиным побуждением было ответить на этот звонок. Рассказать этому неведомому Варягу, что здесь произошло, и пусть бы он сам после этого обеспечивал помощь своему другу.
«А впрочем, другу ли? – тут же подумала Женька. – Нет ведь никакой гарантии, что это звонит не один из тех, кто его заказал».
Эта мысль сразу же отбила у нее охоту отвечать на телефонные звонки. И, убрав телефон подальше, чтобы больше не зудел над ухом, Женька потянулась к выпавшему вместе с ним из пиджака портмоне. Чувствуя себя не очень-то ловко, как будто совершала нечто постыдное, она все же открыла его – надо было узнать хотя бы, кто этот человек, который так внезапно появился, словно с неба свалившись в ее жизнь. Вдруг Варяг – это его фамилия? Тогда было бы все в порядке: значит, звонил один из членов его семьи. Но первым, что бросилось Женьке в глаза, были не документы, а деньги. Две пачки в двух незастегнутых кармашках, далеко не самые тоненькие, в одной – отечественные купюры, а в другой, как догадалась Женька, ни разу не имевшая дело с иностранной валютой, – наверняка доллары. Женька не стала их вынимать, а лишь отогнула слегка пальцем, чтобы убедиться, что больше там ничего нет, после чего принялась обследовать отделения, застегнутые на «молнии». Там были всевозможные карточки, сделанные, если судить на ощупь, из гибкого пластика, некоторые с фотографиями, но Женька лишь перебирала их, не вытаскивая, пока в одном из отделений не нашла паспорт. Это была единственная вещь, способная ответить на максимум Женькиных вопросов, и вот его-то она и вытащила на свет. С фотографии на нее взглянуло уже знакомое лицо. Вот только сейчас, пока он лежит, такой беспомощный, он гораздо симпатичнее, отметила Женька, и даже выглядит моложе. А так… Выражение лица слишком самоуверенное, на губах усмешка, уж никак не улыбка, и взгляд какой-то… Женька не могла подобрать слова, способного охарактеризовать этот взгляд. Он был подобен прущему напролом танку, который не останавливается ни перед чем. Впервые у Женьки мелькнула мысль, что, может быть, и не зря найденыша пытались убить. Но все же четверо с пистолетами на одного безоружного – это был способ, ясно дающий понять, что враг ничуть не лучше, а, скорее всего, даже гораздо хуже его, Загорова Владлена Валентиновича. Женька прочитала эту фамилию, и она показалась ей знакомой. Где-то она ее уже слышала, только где? По радио? Как будто нет. Сразу и не вспомнить, но слышала точно. Не торопясь утруждать свою память, Женька перелистнула страницу. Адрес у парня соответствовал всему его облику: Западная улица, та самая, на которой стояли у них в городе шикарные многоэтажные особняки, выстроенные далеко не бедствующими жителями. Хозяин «Лесного озера» как-то вскользь заикался о том, что тоже мечтает построить себе дом на престижной улице, вот только возможности пока не позволяют этим мечтам осуществиться. А вот у Владлена Валентиновича возможность жить там уже была, хоть он и моложе. Женька не знала, сколько лет хозяину дома отдыха, но уж наверняка побольше тридцати двух, а именно столько, если верить паспорту, было Владлену. Имя его Женьке не понравилось, как не понравилось и лицо на фотографии. А вот фамилия… Ну где она могла ее слышать? Задумавшись, Женька пролистала паспорт до конца. Военнообязанный. Странно. Мог бы и отмазаться при таких деньгах, какие, судя по всему, у него водились. Женат уже три года, но детей, если верить все тому же паспорту, до сих пор не завел. Поскольку это было все, о чем мог рассказать ей документ, Женька закрыла его и вернула на место, а портмоне убрала к телефону. Экран у телефона светился – снова пытался дозвониться неведомый Варяг. Но теперь у Женьки не было оснований считать его родственником своего найденыша, и она со спокойной душой предоставила телефону возможность играть его музыку дальше.
Утро застало Женьку хмурой и невыспавшейся. Ночью она беспрестанно просыпалась и прислушивалась к дыханию незнакомца, а по истечении срока действия лекарств снова сделала ему уколы. И именно ночью, как ни странно, во время своего очередного краткого отдыха она и вспомнила наконец, почему ей известна эта довольно редкая фамилия – Загоров. Валентин Загоров был одним из крупных местных то ли бизнесменов, то ли чиновников. Чем именно он занимался, Женька, естественно, понятия не имела, поскольку никогда не читала попадавших к ней время от времени газет. Так, просматривала иногда, уделяя внимание разве что кроссвордам, анекдотам да исследовательским статьям, до остального же ей просто не было дела. Но фамилия Загоров настолько часто мелькала на страницах местных изданий, что успела-таки запомниться. Желая проверить свои догадки, Женька откопала в ящике из-под картошки одну из газет. Да, Валентин Иванович Загоров. А этот – Валентинович, значит, скорее всего, его сын. При этом открытии симпатии к нему у Женьки не прибавилось. Но все же, глядя в его бледное лицо, на такие мягкие сейчас его черты, она понимала, что сделает все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Откинув одеяло, Женька осмотрела повязку. Лекарства, судя по всему, подействовали, потому что кровотечение, кажется, прекратилось. Во всяком случае, через салфетки кровь не просочилась, и дыхание не стало поверхностнее. С повязки Женька переключила внимание на постель, но и она была сухой – скорее всего, почкам после массивной ночной кровопотери просто нечего было выводить.
«А ведь ему надо с чего-то восстанавливать эту потерю жидкости», – подумала Женька. Пройдя на кухню, она налила в банку воды. Немного подумав, добавила туда понемногу соли и сахара. На вкус это было довольно противно, но сейчас не до вкуса, важна польза. Собаки, появившись на пороге кухни, вопросительно посмотрели на Женьку.
– Сейчас и вас буду кормить, подождите. – Женька ласково потрепала на ходу пушистые загривки и, вернувшись в комнату, принялась вливать жидкость из банки незнакомцу в рот. Лила за щеку, осторожно, чтобы не угробить собственными же руками после того, как приложила столько сил к его спасению. Он глотал, не давился. Влив все, Женька снова сделала уколы и подложила еще одну подушку ему под спину, чтобы немного изменить положение тела. Потом пошла на кухню разогревать кашу собакам. Пора было идти в парк, продолжать уборку. Важно, чтобы со стороны сегодня все выглядело как обычно и чтобы никто, даже Аля, не заподозрил, что у Женьки происходит что-то неординарное, и уж тем более – что у нее дома лежит с огнестрельным ранением полумертвый сын местного босса.
Прежде всего Женька проверила оставленные накануне вдоль дороги костры, так своевременно обеспечившие вчера дымовую завесу, разгребла золу, а потом отправилась в глубину парка. Там она подожгла уже собранные кучи листвы, и одной из первых – ту, что укрывала ночью незваного гостя, желая уничтожить все следы его пребывания в парке. Потом она принялась сгребать оставшуюся листву, собирать мусор. Ее неудержимо тянуло пройти к особняку, туда, где, как она слышала, врезалась ночью во что-то машина бандитов, но она не решилась сделать это. Невыспавшаяся, с тяжелой головой и вытянутыми в струны нервами, Женька все ждала откуда-то неприятных сюрпризов, а порой как будто еще и ощущала на себе чей-то взгляд. Скорее всего, это была лишь игра ее взвинченного последними событиями воображения, но, завозившись со своим найденышем, она так и не узнала, чем кончились поиски у озера, и не слышала, когда уехали бандиты. Все, что она знала, – это то, что уцелевшего черного внедорожника больше нет возле ворот. Но вот куда его отогнали и не вернулись ли после этого бандиты в парк, чтобы осмотреть его еще раз, при дневном освещении, – этого она знать не могла.
Чья-то фигура показалась на дорожке, заставив Женьку вздрогнуть, но это оказалась всего лишь Аля, отыскавшая ее по дыму разожженных костров.
– Здравствуй, Женечка! – поздоровалась Аля, протягивая ей пакет. – Вот, возьми, я тут твоим собакам собрала, что «орда» не доела.
– Спасибо, Алечка. – Женька взяла пакет. Прокормить собак ей было непросто, ведь Туман по размерам вряд ли уступал теленку. Вот почему Аля, знавшая о ее затруднениях, разбирая оставшиеся после отъезда «орды» продукты, всегда собирала ей со столов и из холодильников то, что уже не считала возможным взять домой. – Как там у тебя сегодня? Работы много?
– Ой, и не спрашивай, – отмахнулась Аля. – Непочатый край. Но, слава богу, хоть уехали наконец. Теперь можно спокойно наводить порядок до следующего раза. А ты бы, кстати, убрала вначале перед особняком, а то вдруг хозяин нагрянет, сделает недовольную физиономию.
– А что там, большой хаос? – Женька внутренне насторожилась, ожидая услышать рассказ про красную машину.
– Да какой-то дурак разбил каменную вазу во дворе, самую большую, ту, что с цветником, – сообщила Аля.
– Вот уж воистину дурак! – согласилась Женька и потом почему-то сочла нужным добавить: – Они тут под конец, после полуночи уже, бесились так, как будто хотели сделать это впрок. Я думала, уже все уехали, подожгла костры и ушла, а потом слышу – нет, кто-то еще здесь. До домика опять доносились отголоски их праздника.
– Да? – Аля как-то искоса посмотрела на Женьку. – Ну зато сегодня точно никого уже нет, кончилось их время. А ты перед особняком все-таки прибери, мало ли…
– Хорошо, – кивнула Женька. – Спасибо, что подсказала.
Аля ушла, а Женька принялась догребать листву с уже почти очищенного участка. Потом, раз у нее появился теперь для этого повод, она сходит к особняку и посмотрит, что там. Каменный цветник разбит, конечно же, врезавшейся в него машиной, но вот сама машина, значит, куда-то исчезла. Не иначе как бандиты под утро забрали ее с собой. Своим ходом или же прицепив к той, черной. По идее, так они и должны были поступить, и ничего в этом странного нет. А вот Аля повела себя сегодня странно. Женька не сразу сумела это понять, лишь что-то подсознательное заставило ее насторожиться. Теперь же, размышляя за своей нехитрой работой, Женька пришла к выводу, что Аля специально наводила разговор на ночные события. Во-первых, она никогда раньше не указывала Женьке, с чего стоит начать уборку. Во-вторых, хозяин недовольной физиономии никогда не делал, если видел, что работа идет своим чередом, а где вначале – в парке или перед особняком – это было ему безразлично, если особняк пустовал. А в‑третьих, Аля впервые пришла сегодня в парк, чтобы вручить Женьке пакет. Обычно она, занятая работой, дожидалась, когда Женька, делая свое дело, приблизится к особняку, и уж там вручала ей все, что считала нужным. Не торопясь с выводами, Женька все же не упускала из виду такой возможности, что кто-то из бандитов заплатил Але, чтобы она расспросила Женьку, что здесь было ночью. Аля всегда была рада возможности заработать. Можно сказать, мысль о заработке стала для нее навязчивой идеей, и ее можно было понять, ведь старалась она ради операции единственному тяжело больному ребенку. Ну а истинных причин своего интереса бандит мог ей и не называть. И представился, естественно, не бандитом.
Покончив с очередным участком, и не раньше того, Женька, как и собиралась, направилась к особняку. Вести себя, решила она, надо очень осмотрительно. Но не успела она еще подойти к пострадавшему цветнику, как Туман неожиданно насторожился.
– Ты что? – спросила у него Женька, стараясь скрыть испуг в своем голосе, и очень своевременно ухватила его за ошейник – на ведущей к особняку дорожке показались двое дюжих молодцов. Направлялись они навстречу Женьке, но тут Туман заявил о себе во весь голос, перемежая рычание басовитым лаем, и заставил их остановиться. Тяпа тоже пытался присоединиться к Туману, но на него Женьке достаточно было цыкнуть. А вот Туман, хоть и поутих, но всем своим видом показывал этим двоим, что они здесь нежеланные гости.
– Держи свою собаку, – крикнул издали один из молодцов, хотя Женька и так вцепилась в ошейник обеими руками.
– А я и держу, – сказала она. – Вам-то что здесь надо? Срок аренды особняка закончился еще вчера, а хозяина здесь нет.
– Нам поговорить надо, – отозвался все тот же.
– Надо – говорите оттуда, – сказала Женька. – Подслушивать здесь некому.
Молодец, похоже, выматерился себе под нос, но второй легонько толкнул его в бок и взял инициативу на себя.
– Слушай, – начал он, – ты тут, пока по парку ходила, нигде такого амбала здоровенного случайно не видела валяющимся? Дружок у нас потерялся. Наверное, перебрал и свалился где-нибудь.
– Нет, – не моргнув глазом, соврала Женька. – Протрезвел, поди, уже ваш дружок, да и сам уполз восвояси. Не первый случай.
– Видишь ли, этот сам протрезветь не мог, – возразил бандит. – Он был, возможно, не совсем здоров.
– Если бы я нашла такого, то давно бы уже вызвала «Скорую», – без запинки ответила Женька. – Мое дело – парк убирать, а не связываться с перебравшими наркоманами.
– Ну ладно, полегче, – одернул ее собеседник.
– А что полегче-то? – повела плечами Женька. – Сами мне только что дали это понять.
Глядя ей в лицо, неприветливое, но равнодушное, мужики поверили сказанному. Женька поняла это по тому, как они переглянулись. Да, задачка у них была не из легких – найти почти двухметрового раненого детину, который словно растворился в воздухе. Но к ней, как было понятно, они никаких претензий больше не имели.
– Ладно, – примирительно обратился к ней говоривший. – Раз ты такая понятливая, то сообрази, что «Скорая» нам ни к чему. Нам бы только его найти, мы бы его сами в чувства привели, без всякой огласки. Так что, если ты вдруг его увидишь, то позвони вот по этому телефону, – достав из кармана блокнот, он вырвал оттуда листочек и написал номер. – И тебе же самой так будет проще, не возникнет потом ни лишнего шума, ни полиции. А мы тебе еще и заплатим. Это, – он приложил к листку купюру, – задаток.
– Не надо, – отмахнулась Женька. – Вот если найду, тогда и заплатите. А номер положите на землю, я после вашего ухода подойду и возьму, а то у меня собаки к чужим не приучены.
– Хорошие собачки, – похвалил бандит. Похвалил неискренне.
Только после их ухода Женька перевела дух. Если бы эти двое только знали, чего ей стоил этот ее угрюмо-равнодушный вид! И как у нее тряслись все поджилки. Благо Туман обеспечил ей хорошую дистанцию с этими собеседничками. Потрепав серого бойца по загривку, Женька подобрала листок с телефоном и пошла к особняку, откуда послышался шум мотора отъезжающей машины. Значит, поняла Женька, они действительно успели переговорить вначале с Алей. Машина промелькнула перед Женькой, серебристая легковушка, ничего общего не имеющая с теми, что были здесь ночью. А вот перед разбитым цветником Женька обнаружила мелкие чешуйки красной автомобильной краски, несколько осколков черного пластика и серебристого стекла. Оглядевшись, она сумела заметить еще и следы колес. Один след, поуже, извиваясь, вел к цветнику, а другой, более широкий, шел к первому под острым углом. Очевидно было, что Владлен, понимая, что ему никуда не уйти от своих преследователей, намеренно притормозил и подрезал их, чтобы они врезались в этот самый цветник. Скорее всего, он появлялся здесь раньше и был знаком с территорией двора, в то время как для бандитов выросшая у них на пути сразу за поворотом огромная каменная ваза стала внезапным и крайне неприятным сюрпризом. И пока они приходили в себя после столкновения, подумала Женька, он, скорее всего, и успел скрыться, выскочив из своей машины, но либо был уже ранен, либо не ушел от пущенной вдогонку пули. Как это было, Женька не знала наверняка, но зато могла сделать вполне определенные выводы о характере своего вынужденного гостя. Отчаянный и вместе с тем хладнокровный, раз не потерял присутствия духа даже в последний момент погони, а действовал с изрядной долей риска и совершенно осознанно. Сделав такое заключение из увиденного, Женька не стала больше мешкать, а принялась собирать в кучу каменные осколки разбитой вазы. Надо будет напомнить Але, чтобы по телефону из города сообщила обо всем хозяину, пусть побеспокоится о ремонте. А еще надо все поскорее убрать, чтобы вернуться домой. Ведь там, живой или мертвый, а все еще лежит тот, кто так отчаянно боролся в этом парке за свою жизнь.