© Натализа Кофф, 2022
Часть 1
Слушай…
Глава 1
– Есть кто живой? – громко крикнула, переступая порог небольшого особняка. В ответ тишина.
– Последний раз спрашиваю, живые есть? – еще громче прокричала, но опять безрезультатно.
Глубоко вздохнув, вторглась в частную собственность. Эх, не любила я это дело, вторгаться то есть. Но пришлось, поскольку дверь была не заперта, и, судя по всему, меня уже ждали.
Я работала в небольшой, но перспективной конторе переводчиком. Я спокойно переводила документы, иногда присутствовала на переговорах. Но это редко. По большей части я перебирала бумажки, днями напролет пила крепкий кофе, вечерами прогуливалась по парку, пару часов в день уделяла племянникам, когда брат с женой хотели провести время вдвоем, и перед сном, когда оставались силы, и появлялось вдохновение, писала песни, Но поскольку времени было мало, да и сил, в общем-то, тоже, все мои композиции дальше стен спальни не выходили. Но я не жаловалась, поскольку жизнь моя меня устраивала. Жила я в доме брата, им не мешала, помогала по хозяйству. Все было отлично. Но, как и все не владеющие своим жильем люди, мне хотелось иметь свой очаг. Небольшую квартирку, уютную, для меня одной. Я откладывала свои сбережения, ибо просить у брата – не хотелось. Он бы, конечно, дал, еще и безвозмездно, но мне хотелось добиться этой цели самой.
И здесь, когда сбережений собралась приличная сумма, я поставила родню в известность, что все, ищу квартирку в приличном районе. И намереваюсь съезжать. Брат насупился, его жена и по совместительству моя подруга, недовольно поджала губы. А племянники-мальчишки, десяти и двенадцати лет, поддержали, мол, круто и все такое.
– Только давай двушку, – потребовал старший. – Будем у тебя после тусы прятаться.
– Я тебе такую тусу покажу! – рявкнул брат.
Детки помогали мне искать подходящую квартиру. Подруга хранила молчание, высказав мнение, что я якобы обиделась на нее, вот и решила быстренько съехать. Спорить не стала. Бесполезно. Потом сама все поймет.
А брат… Ну, прооравшись, он потребовал без него ничего не решать. Мол, только после его одобрения мне позволено приобретать жилплощадь.
И вот, можно сказать, свершилось. Я нашла квартирку, спустя два месяца поисков. Небольшую, но очень уютную. Не в центре, но район вполне приемлем. Остановки рядом, магазины и парк недалеко. К тому же, до работы в самый час пик всего полчаса. Сказка, в общем. Сама жилплощадь меня устроила даже больше, чем ее расположение. Двухярусная квартирка. На первом – просторная гостиная и кухонная зона. Одна большая комната с выходом на балкон. А весь второй ярус занимала спальня. Не большая, зато она была отгорожена просторными раздвижными дверями от первого яруса, а единственное окно выходило на зеленый парк. В общем, сказочное гнездышко. И цена вполне приемлема. Риэлтор сказал, что бывший хозяин хочет срочно продать квартиру по каким-то непонятным причинам. После первого осмотра я искренне поразилась, как можно продать такую милашку, и за столь низкую цену. Но отговаривать хозяина не собиралась. И все шло гладко до тех пор, пока риэлтор не сообщил, что клиент желает договор подписать в его доме, в присутствии, конечно же, нотариуса. А я и согласилась. А что такого? Какая разница где? Брат обещал приехать через полчасика. Деньги были при нем, поскольку мне возить такую сумму он запретил. Мне нужно было только предоставить все документы и прочитать составленный заранее договор, а потом уже, когда большой брат явится, ставить подпись.
– Живых нет, – ответила я сама себе, и двинулась вглубь дома, осторожно закрыв за собой дверь.
Сделав пару шагов, услышала шум справа. Кажется, кто – то копошился, судя по всему, на кухне.
– Здравствуйте! – громко проговорила я, кто знает, может быть, товарищи жильцы староваты и глуховаты, вот и не слышали моего вторжения.
Замерла в дверном проеме, крепче перехватила папку с документами, и уставилась на широкую спину мужчины. Фигура казалась знакомой. Но лица я не видела, ибо его обладатель варил, судя по запаху, кофе на плите в турке, а в ушах наушники. Коротко стриженный затылок поблескивал каплями воды. А сам обладатель стриженого затылка щеголял в полотенце взамен привычной одежды.
– Влипла, – пробормотала я и прикинула, как лучше свалить из дома, и подождать снаружи прихода брата.
Но мой план оказался провальным, поскольку обладатель этого дома, моей будущей квартиры, стриженного затылка и белоснежного полотенца, державшегося на честном слове, обернулся ко мне.
– Привет, Поля, – до боли знакомый голос и лицо с кривоватой улыбкой. Ямочка на одной щеке и пронзительный взгляд карих глаз.
Давид Суворов – самый кошмарный кошмар моей жизни. И боль. И кошмар. Нет, кошмар уже был. Еще и переживания, а также девичьи грезы, которые он растоптал полуулыбкой. Я вообще не видела, чтобы он искренне улыбался, только ухмылка или усмешка. Но даже в такие моменты у него появлялась ямочка на правой щеке, отчего его лицо становилось мягче и симпатичнее, хотя красотой он никогда не отличался. Вот только для меня он был идеальным. Идеальная такая скотина. Скотина, но идеальная.
– Доброго дня, Давид Сергеевич, – постаралась как можно спокойнее проговорить. – Я, кажется, перепутала дома. Извиняюсь.
Но уйти он мне не позволил. Пока я оправдывалась, он успел подойти ко мне. Поднял папку с пола, которая незаметно для меня выпала из моих рук.
– Не перепутала, – сказал Давид и отбросил папку на островок в центре кухни. – Я отдам квартиру, которая тебе понравилась. Кофе?
– Нет, – упрямо ответила я. – Я, пожалуй, пойду, Давид Сергеевич.
– Раньше ты меня не так называла, – задумчиво проговорил мужчина. На его лице вновь появилась полуулыбка. А в глазах стальной блеск, говоривший о том, что хозяин дома просто так не выпустит меня. Хотя, ума не приложу, чего ему от меня нужно.
– Так это было раньше, – пожала плечами, вроде бы непринужденно. – Много воды утекло.
Давид рассмеялся. По-мальчишески так. Задорно. Не замечала за ним раньше такого. Да я его и в полотенце раньше не видела, в основном в костюмах да пиджаках.
– За два года – то? – просмеявшись, поинтересовался Давид. – Пойдем, кофе выпьем.
Мужчина отступил от меня, и сразу дышать стало легче. Но все равно ощущение нереальности не покидало.
Тем временем Дава снял наушники, отцепил их от плеера, и по комнате разлилась приятная музыка. Гад! Скотина, не иначе. Это была моя песня. Моя самая любимая. Я ее написала еще в музыкальной школе, когда училась по классу фортепьяно.
Именно в тот год брат вернулся из армии и обзавелся новым армейским другом. Именно тогда, я поняла, что Давид – предел моих мечтаний. И все мысли и переживания переложила на музыку и в стихи. Правда уже в универе, когда брат подбил меня все-таки записать песню, я доработала композицию. Оформила все на диск, размножила и подарила самым близким: брату с подругой, племянникам, каждому по одному, и последний в коробочке и с памятной надписью маркером – Давиду.
Я четко помнила, когда именно дарила ему диск. А еще я помнила, как он ухмыльнулся тогда. И даже руки не протянул к моему самодельному презенту. Но я по глупости и по неопытности, скромно положив диск на его рабочий стол, призналась, что песня – для него написана. А он молчал. И я молчала. А потом я решилась и, собрав всю храбрость, рассказала, что люблю его, брутального и нелюдимого, именно его, а не образ, который еще в школе нарисовала себе. А он слушал и не перебивал. И только к окну подошел, даже не смотрел на меня. А только руки в карманы брюк спрятал. И молчал, молчал. А я все говорила и говорила. А потом и я замолчала. И только спустя пять минут, он, повернув голову, бросил на меня темный колючий взгляд и ухмыльнулся:
– Это все?
Я кивнула, плакать не собиралась, но слезы все же навернулись на глаза.
– Отлично, у меня совещание через десять минут.
И Дава кивнул на дверь, а сам вновь отвернулся, не сказав больше ни слова. И я поняла – это конец. Он больше не придет к брату в гости. И что самое страшное, мы, скорее всего больше не увидимся.
– Костя не знает, и не говори, – прошептала я уже на пороге его кабинета.
Слышал ли он? Не знаю. Но его колючий взгляд и кривая полуулыбка мне еще долго снились. Все два года. А Дава и вправду больше не приходил в гости к Костику.
– Голодна? – отвлек вопрос Давида меня от воспоминаний.
– Нет, спасибо, Давид Сергеевич, – постаралась не выдать своего состояния. – Мне только кофе с молоком и…
– Без сахара, – не позволил договорить Дава. – Я помню.
Его широкая ладонь легла но мою спину, подталкивая к высоким барным стульям. Не вырываться же мне. Поэтому послушно вскарабкалась на стул, отчего юбка немного задралась, открывая кружево чулок.
– Поражаешь, малыш, – разобрала его голос, но удивиться не успела, передо мной на столе уже появилась чашка с молочником, вазочка со свежими аппетитными булочками. А напротив меня уселся хозяин дома, вальяжно так уселся. И даже не предпринимал попыток накинуть на себя более приличную одежду.
– А вы пугаете, Давид Сергеевич, – пробормотала я, схватившись за молочник, как за спасательный круг и плеснула в чашку молока. Кофе был изумительным. К этому напитку я всегда испытывала слабость. К тому же, сорт кофе мой любимый, тонкий аромат и умеренная горечь.
– Даже так, Полина Аркадьевна? – Дава продолжал полуулыбаться, и весь вид его говорил о расслабленности, словно мы сто лет вот так сидим по утрам.
Давид пил чай, крепкий и из большого бокала. Я точно знала, что в нем пол-литра. Сама его ему дарила. И полдня бегала по рекламным агентствам, поскольку мне либо цвета не нравились, либо кружки, на которых фирмы наносили печать, либо дизайн. В итоге я нашла то, что искала. И подарила мужчине кружку. Четыре года назад.
Появилась мысль: Давид кофе варил, а сам его не пьет. А пьет чай. Да и сварено всего на одну кружку. Странно как-то.
– Сколько на самом деле стоит квартира в том доме? – спросила, глядя на мужчину. Он промолчал. И поймала себя на мысли, что смотрю на него и словно заново вижу. Он изменился. Нет, не постарел. Просто изменился. Волосы такие же короткие, но немного посеребренные сединой на висках. И пара морщинок появилась вокруг глаз. А ему ведь скоро тридцать шесть. Он старше Костика, а у брата уже дети подростки. А с другой стороны, мы не виделись два года. Кто знает, может быть Дава уже и жениться успел.
Замерла и застыла. Появилось чувство, что кто-то должен выйти из глубины дома. И непременно женщина. Не тот Дава мужчина, чтобы в одиночестве жить. И кофе он варил не для меня. Да и кухня выглядела так, словно для хозяйки построена. Для женщины. Плитка в светлых тонах, шкафчики на уровне, удобном для человека среднего роста. Не для Давы.
– Можно я пойду? – словно в школе, отпросилась я. Понимала, нужно срочно уходить, убегать. Не смогу я видеть, как он счастлив с другой. Как улыбается ей. А я ведь только-только успокоилась и начала радоваться жизни, каждому дню. И, кажется, даже брат ничего не заметил.
– Нет, – Дава качнул головой. А за спиной раздались шаги. И я приготовилась, собрала все силы в кулак. И принялась отсчитывать секунды. Нужно, нужно просто пережить этот момент. И квартира мне не нужна, мне уже ничего не нужно. Только бы убежать отсюда, исчезнуть, забиться в дальний угол.
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – и голос Давида был мягким, именно так представляют близких людей, – Поля, это Бродяга.
Моей руки коснулся мокрый нос. И я поняла, что даже на миг зажмурилась, готовясь к худшему. Но худшего не произошло. Я невольно улыбнулась, глядя в черно – белую мордочку пса.
– Бродяга, это Поля, – Дава наклонился, и потрепал пса между ушами. – Я тебе о ней рассказывал, – это уже сказано тише, вроде бы не для меня, но и с расчетом, что я расслышу.
– Не верь ему, малыш, там правды и наполовину нет, – попросила я, поглаживая собаку. В ответ он принюхался к моей ладони и лизнул ее, – приятно познакомиться.
Я ворковала над псом, а он послушно сидел и вилял хвостом.
– Уууу, бессовестный, – погрозил псу Давид, когда тот улегся у моих ног и голову на лапы сложил, словно бы охранял.
– Ничего подобного, – возразила я, – он милый.
Я вернулась на свой стул, допила кофе, а Дава все молчал и смотрел на меня. Нетронутая папка с документами лежала между нами, словно напоминая о причине моего приезда.
– Я передумала покупать квартиру, – вдруг решилась я. – Только Костику позвоню, чтобы не отвлекался от работы и ….
– Поздно, – Давид отпил из кружки, и бросил взгляд через окно, входившее на улицу. Крыльцо четко просматривалось. Значит, Дава знал о моем приезде еще до того, как я вошла в его дом.
– Вот ведь черт, – пробормотала я.
На кухне появился брат. Подошел, привычным жестом взъерошил мою идеальную прическу, над которой я половину утра пропыхтела.
– Дава, – поздоровался брат как-то напряженно.
– Костян, – в тон ему ответил мужчина. И какое-то напряжение сквозило между ними. Минута молчания показалась мне часом.
– Поль, выйди! – попросил брат, и я уже с радостью собралась было ретироваться из комнаты, но меня остановил спокойный голос:
– Останься, – и не попросил, но и на приказ не очень похоже. Я не поверила своим ушам. И на всякий случай моргнула пару раз в надежде, что галлюцинация пройдет.
А Давид не сводил с меня взгляда.
– Бродяга тебе все здесь покажет, – вновь продолжил говорить Дава. – Не уезжай.
Я слезла со стула, неопределенно пожала плечами, до конца не решив, быстренько свалить из дома, или подождать брата.
– Охраняй! – тихо скомандовал Давид и Бродяга, поднявшись на ноги, придвинулся ко мне. И весь будто бы напрягся, даже на Костика посмотрел с угрозой.
Решила не нагнетать атмосферу, и вышла из кухни. Бродяга вальяжно вышагивал рядом, а я услышала первую фразу брата:
– Ты бы оделся ради приличия. Зачем ее лишний раз смущать?
– По делу или поболтать? – тихо спросил Дава.
Больше послушать не удалось, пес утянул меня в другую комнату. Просторную гостиную с мягкими угловыми диванами и стеклянной стеной. Двери в сад были распахнуты, зеленый газон манил, так и хотелось пошагать по травке босиком.
– Погуляем? – предложила я псу. Тот согласно порычал и потопал впереди. А я решила сбросить туфли и пошагать по мягкой травке, пусть и в чулках.
Бродяга оказался игривым псом, и я как-то не сразу заметила, что во дворике появились зрители наших с псом догонялок.
Хозяин дома, уже одетый в потертые джинсы и простую футболку, стоял на террасе у входа в гостиную и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за нами. Он и вправду улыбался. Не так, как раньше, криво, словно выдавливал ее из себя. А искренне и совсем по-мальчишески.
И я запнулась. Бродяга легко налетел на меня. Я не успела увернуться и в следующее мгновение оказалась на траве, ощутимо приложившись затылком и копчиком.
– Фу! – рявкнул Дава. Секунду я размышляла, кому именно был адресован приказ. Пес виновато заскулил. А Давид уже приподнимал мою голову, ощупывая затылок.
– Сколько пальцев? – потребовал Дава ответа, склонившись надо мной.
– Стыд какой, – прошептала я, игнорируя вопрос Давида. – А можно я как будто память потеряла, ты меня в больницу отвез, там оставил и все опять в порядке?
А что, чем не выход? Но Дава только головой покачал. Голову мою ощупывать перестал, но сидел рядом, склонившись надо мной. Подняться не помогал, да и не позволял, стоило мне попытаться сесть.
– Полежи минутку, – приказал он, и вновь четырьмя пальцами перед лицом потряс. – Посчитала?
– Да вы, однако, шутник, Давид Сергеевич, – хмыкнула я. – Кроме самолюбия ничего не пострадало.
Вот только Дава уже не слушал. Встать он не позволил, зато сам ниже склонился.
– Ты упрямо продолжаешь выкать, – его губы растянулись в улыбке и лицо очень близко оказалось от моего.
– Пусти, пожалуйста, – тихо попросила я. Совсем не готова я к такого рода действиям и поступкам. Я еще не свыклась с мыслью, что сегодня встретила его, что он так кардинально поменялся. Теперь я два года буду переваривать эту информацию. Возможно, тронусь умом, хотя, казалось бы, куда уж больше.
– Нет, – ответ он уже выдохнул в мои губы и целовал. Совсем не нежно и ласково, скорее наоборот. Сильно, жестко, жадно, сминал, напирал, словно испытывал неуемную жажду и, наконец, стремился утолить ее.
– Кхм, кхм, – услышала громкое покашливание сверху.
– Свалил бы ты, Костян, – проворчал Дава и совсем не испытывая стыда, вновь принялся целовать меня, уже нежнее, но не менее страстно.
– Э, совесть имей! – прикрикнул Костик, – Она вообще-то моя сестра, на минуточку!
– Можно подумать, я забыл, – пробормотал Давид и, встав, помог подняться мне. А я находилась в ступоре. Как-то мозг совсем не соглашался принять информацию.
– Что все это значит? – наконец подала я голос. К тому времени меня уже усадили в плетеное кресло на террасе. Бродяга тащил мои туфли, а Дава их натягивал на мои ступни, и руки у него были теплые и уверенные.
– Дава наконец решил…., – начал Костик, и его голос источал сарказм.
– Костян! – предостерегающе сказал Давид.
А меня вся ситуация начала злить. Два года назад он и слова не сказал, а сейчас вот что – то решил? Это как вообще понимать? Раньше игнорировал, я ему не подходила, а теперь что, подошла? Я только-только начала жить. Не то, чтобы счастливо, но уже без кошмаров и слез в подушку по ночам. А сейчас что? Все по новой?
– Не трогай меня! – закричала я. – Вообще не приближайся!
И на ноги вскочила, сама не знаю, откуда силы взялись. Еще секунду назад ни одной конечностью пошевелить не могла, а здесь хотелось все крушить и по морде надавать. Всем. Кроме Бродяги.
– Я как дура, – кричала я. – А ты тогда…. А теперь что, все изменилось, да?
– Поля, – тихо проговорил Дава.
– Полька, – одновременно с ним проговорил брат.
– И ты туда же, предатель! – кричала я. – Ненавижу вас. Обоих!
И я развернулась и помчалась через комнаты к входной двери. За спиной слышала шаги, но даже не хотела смотреть, кто именно за мной бежит.
У ворот стояли две машины, одна принадлежала брату. Вышел его водитель, кивнул, открыл дверь для меня.
– Поехали! – попросила я, шмыгая носом и размазывая косметику по лицу.
Водитель секунду ждал, глядя в окно. Оглянувшись, увидела, как брат махнул, разрешая ехать без него, и машина тронулась. А я смотрела назад. Видела, как Дава рвался ко второй машине. Но Костик не пускал, что-то втолковывая другу. Дава оттолкнул его руки от себя, и попытался обойти Костика. Но тот сказал что-то и Давид, схватив друга за ворот пиджака, встряхнул того. А потом развел руки в стороны, выпустил пиджак брата из рук. И опустив голову, слушал, как Костик что-то говорит ему.
Машина свернула с подъездной дрожки и помчалась в центр.
– У вас не будет платка? – шмыгнула носом я, водитель протянул мне пачку салфеток. – Огромное спасибо.
Решила ехать домой. С квартирой не вышло, жаль. А она мне очень понравилась. Милая и уютная. Дава сказал, что продаст ее мне. Вот только моя нервная система не выдержит, если я каждый день, просыпаясь в этой квартире, буду думать о Давиде. Как он жил в этой квартире. Что делал. В общем, забыть его я точно не смогу.