1 глава
Первая встреча
Мы не знали, куда деться от этой бабки! Она, казалось, преследовала нас везде.
– Опять набедокурили! – ругалась Мария Тимофеевна. – Всю клумбу ногами помяли, архаровцы!
Тщетно пытались мы ей объяснить, что клумбу помяли вовсе не мы, а пацаны из соседнего двора.
Но бабка не унималась.
– Опять шумите! Взять бы ваш мяч и выкинуть на мусорку, чтоб не играли в футбол под окнами.
Мы начинали объяснять Марии Тимофеевне, что мы не играли в футбол, а просто перекидывались мячом, но она нас и слушать не хотела.
– Знаю, как не играете! Так не играете, что аж уши трещат от вашего футбола! – возмущалась она, перебивая наши объяснения.
Совсем достала нас бабка!
Однажды мы, не выдержав возмущений Марии Тимофеевны, решили подложить к ней на подоконник петарду. Сделать это нам не составляло труда: баба Маша жила на первом этаже одного из пятиэтажных домов.
Нам удалось осуществить свой коварный замысел: правда, подложили петарду лишь мы вдвоем с Женькой; остальные ребята из нашей компании в тот день уехали с родителями в город (живем мы в военном городке в сорока километрах от Екатеринбурга), поэтому, к сожалению, не смогли поучаствовать в зловещей, но очень важной для нас операции.
Положив петарду на подоконник, мы начали убегать.
Следует сказать, что жили мы не во дворе Марии Тимофеевны, а все в разных дворах, нас объединяло увлечение футболом (в который мы играли только на нашем школьном стадионе и больше нигде).
Но при этом мы очень любили собираться и играть в различные другие игры («Казаки-разбойники», «Московские прятки») в разных дворах, и нигде на нас так не ругались, как ругается на нас здесь эта ненормальная баба Маша!
Непонятно, отчего она такая злая? Может, она просто одинока? Дети живут у неё в других городах. Дочь, вообще говорят, занесло в Москву. Все о ней забыли. Бедная баба Маша.
Но жалость к Марии Тимофеевне всегда была у меня относительной. Как никак, но эта женщина определенно мешала нам жить, дружить, играть… А это очень плохо!
В тот момент, когда Женька подложил на подоконник петарду, у меня предательски развязался шнурок.
Я опустился на корточки и стал завязывать его. Женька в это время спрятался в небольших кустах, расположенных чуть подальше окон Марии Тимофеевны.
Раздался взрыв. Несколько стекол упали на подоконник.
Не знаю, что со мной произошло, но я не побежал вслед за Женькой в кусты. Хотя прекрасно услышал его шепот:
– Бегом сюда, ко мне!
Как полный дурак, я уставился на разбитое нами окно и не мог оторвать от него свой взгляд.
Что-то неприятное должно было произойти, и я быстро-быстро всё начинал представлять.
Вот баба Маша выходит на улицу, вот берет меня за ухо, вот ведет к родителям… Боже мой! Что я стою!?
– Женька, я сейчас!…
Но было поздно. Уже открылась дверь подъезда. Сердце мое заколотилось!
На улицу выскочила не недовольная бабушка, которая постоянно любила делать нам замечания, а девочка лет десяти-двенадцати с пышными кудрявыми волосами.
Волосы девочки были завязаны яркой красной резинкой. Глаза незнакомки были голубые-преголубые, щёки розовые, а взгляд безумно сердитым.
Я оторопел сразу от двух вещей: во-первых, от безумного гнева девочки, во-вторых, от её красоты.
Вместо того, чтобы убежать, я уставился на девочку.
Незнакомка деловым шагом подошла ко мне, засунув свои руки в карманы шортов (она была одета в шорты и футболку).
– Ты что хулиганишь? – думал я, спросит она меня сейчас.
Но вместо этого услышал другое:
– Это ты сделал, или тот, кто рядом тут… бегал?
– Что сделал?
Неожиданный страх овладел мной, я почти не мог говорить.
– В окно ты бросил что-то… взрывчатое?
Девочка внимательно посмотрела мне в глаза.
От её взгляда мне стало ещё страшнее.
– Что ты? Что?
И вдруг словно кто-то крикнул за меня:
– Не я! Не я! Оно мне надо твои окна разбивать! Я знать тебя не знаю! И вообще…отстань!
Девочка развернулась, захотела уйти обратно в дом, я схватил её за руку, что было неожиданно для меня самого: я всегда стеснялся девчонок.
– Как тебя зовут? – крикнул я девочке в ухо.
– Я не глухая. Меня зовут Саша, – ответила девочка.
– Саша?
Я удивленно повторил. Такую красивую девочку, могли звать только Маргаритой или Розой!
– Сашей. А что?
– А ничего.
Я насупился, не зная, что ещё говорить.
– Я пойду, – сказала мне девочка.
– Зачем?
– Домой.
– Не надо!
Я понял, что, если сейчас отпущу девочку, то потеряю её навсегда. А этого мне жутко не хотелось!
– Надо. Бабушка скоро с рынка вернется, об окне узнает…
– Может не сразу узнает.
Я тут же спохватился: что я такое говорю?
– То есть это… Ты что к бабе… к Марии Тимофеевне на каникулы приехала?
– Да. Я приехала с одной своей знакомой из Москвы. Она сейчас тут, гостит у своих родственников, а я у бабушки. Потом она меня заберет и поедем с ней вместе домой. А что?
– Ничего.
– Ну, тогда я пойду.
Девочка начала вновь уходить.
– Стой! – снова громко крикнул я.
– Чего ещё? – недовольно произнесла девочка.
– Хотел спросить…
Неожиданно я понял, что совсем не знаю, о чём ещё спрашивать девочку.
– Ты не знаешь, кто такой … зеленый свин?
– Нет.
Девочка на мои вопросы отвечала коротко, меня начинало это раздражать. Но сдаваться я не был намерен.
– Это такая свинюшка…
Я начал запинаться.
– Свинюшка, игра, нравится…
Девочка высокомерным взглядом оглядела меня.
– Я не играю в компьютерные игры! – сказала она.
– Как?
– А вот так. Мне некогда. У меня младшему брату полтора года, я с ним нянчусь, и в двух школах учусь. Времени нет!
– Странная какая-то, – подумал я и уже начал в ней разочаровываться.
Когда человек в её возрасте не играет в компьютерные игры, да и вообще в любые игры – это явно ненормально.
– Я пойду!
– Стой!… А как зовут твоего брата?
Как зовут её брата – я сам не понимал: на черта мне это нужно знать!?
– Моего брата зовут Игорь. Он такой хорошенький, умный…
Внезапно девочка оживилась, начала что-то рассказывать мне о брате, говорить о том, какой он у неё умный, добрый и «всё-всё понимает», хотя плохо разговаривает.
– Меня он знаешь, как зовет? Алексой, мне так нравится!
Я расхрабрился.
– Тогда я тебя тоже буду звать Алексой!
– Зови, если хочешь, – опять весьма ленивым голосом отозвалась девочка.
Мы не знали, о чём ещё поговорить, и начали молчать.
Мне вновь вспомнилось разбитое окно.
Я начал ощущать неловкость, теребить майку.
Но Алекса словно ожидала от меня следующего шага.
– Пойдем ко мне! – предложил я девочке. – Поиграем в «Зеленого свина».
Черт побери! Что я говорю, она же не играет в игры!?
Я ожидал, что Алексе моё предложение не понравится, но она, к моему удивлению, улыбнулась.
– Не могу сейчас, – сказала она мне. – Бабушка скоро вернется с рынка, а ключа у неё нет.
– Тогда пока!
– Пока!
Алекса дружелюбно помахала мне ладошкой. Её прежнее недовольство, казалось, было забыто.
Я пошел домой.
2 глава
Ссора
Женька, притаившийся до этого в кустах, выпрыгнул оттуда.
– Ну что, как тебе девочка? – спросил он у меня с насмешкой в голосе.
Как приличный пацан, я должен был заехать Женьке по уху: во-первых, за то, что он меня кинул в минуту опасности, а, во-вторых, за то, что он теперь беспощадно насмехается надо мной.
Но после общения с Сашей мне было приятно, спокойно на душе, поэтому, я тихо отозвался:
– Ничего. Красивая.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Женька. – Втюрился по уши! Ха-ха-ха!
– С чего ты это взял!?
Мне сразу стало противно, оттого, что Женька кругом прав и кругом победитель: ведь именно он бросил петарду противной бабке в окно, а не я, именно он умело скрылся с места преступления, а не я, и именно он раскрыл мне страшную тайну, о которой я только-только начинал догадываться.
Я замахнулся и ударил Женьку по носу. Женька дал мне сдачи.
Мы начали кататься в траве, бить друг друга.
– Гад ты Женька! Ненавижу тебя! – кричал я в сердцах человеку, которого ещё рано утром считал не то, что своим лучшим другом, а своим родным братом.
– Подумаешь, влюбился, влюбился и, как баба себя ведёшь, признаться боишься даже себе в этом!
– Не боюсь я, не боюсь!
Освободившись от цепких Женькиных рук, я поднялся с травы.
– Ничего я не боюсь! Просто у меня больше нет к тебе доверия!
– Ах, вот оно как!
– Да, ты предатель, подлец, кидаешь меня одного и… вообще, это моё дело – кого мне любить, а кого нет. Тебя это не касается. Понял?!
Женька растерянно посмотрел на меня.
– Прости, – пробормотал он. – Я, правда, подставил тебя. Я не хотел…
– Да, да, все вы не хотите, и все подставляете меня. А как плохо вам, так все сразу ко мне… Игру у Тольки Мишка спёр, вы соврали, что я, стучали в дверь к Костылевым все, вы наврали на меня. Достали вы меня все, не хочу больше с вами дружить! Не нужны мне такие друзья – подставлялы!
Женька молча смотрел на меня, сказать что-то против моих слов ему было нечего.
– Я пошёл домой, – небрежно проговорил я и направился в сторону своего дома.
Женька бросился меня догонять.
– Коля, Коля, извини. Коль, я согласен насчет игры. Но ведь Мишка потом признался.
– Потом, когда его родители уже обозвали меня «вором», «малолетним преступником», – безжалостно напомнил я Женьке.
– А с Костылевыми вообще недоразумение. Ты же сам помнишь.
– Недоразумение!?
Я шёл вперед, не оглядываясь.
– Ну да, недоразумение…
– Знаешь, что?!
Я остановился, внимательно посмотрел Женьке в глаза.
– Знаешь, мне кажется недоразумением другое.
– Что?
Женька растерянно посмотрел на меня.
– Наша дружба, вот что!
Женька уныло взглянул на меня, после чего крикнул, отчасти обманывая самого себя:
– Да и не надо мне твоей дружбы, нужна она мне больше. Катись к своей… новой подружке! Иди отсюда!
Я ничего ему не ответил.
3 глава
За гранью обычного мира
Только я зашёл домой, как тут же услышал мамин недовольный голос.
– Ты где бегаешь? Сколько тебя можно ждать!? Я уже устала греть борщ!? Три часа, а ты обещал придти домой к половине второго! Ну сотовый телефон есть, не в двадцатом веке живем! Ты что, за временем не следишь!?…
Когда мама на кого-то сердилась, она начинала говорить очень много.
Можно было смело затыкать уши, чтобы не слышать бесконечных маминых речей, но, учитывая, что я был не посторонний человек, а родной сын, приходилось терпеливо выслушивать мамины замечания.
Выговорившись, мама становилась прежней: доброй, спокойной, ласковой.
Такой я любил свою маму больше всего.
В такие минуты мне хотелось залезть к маме на колени, обнять её, сказать ей, какая она у меня хорошая.
Но проявлять подобные чувства я уже стеснялся: в августе мне должно было стукнуть двенадцать лет. Уже не маленький мальчишка.
С удовольствием проглотив две тарелки борща (мне очень нравился борщ, который готовила мама), я ушел к себе в комнату, включил компьютер, залез в Интернет, зашёл на сайт «В контакте», начал бессмысленно просматривать страницы своих друзей.
Вот мы на дне рождения у Мишки, поехали вместе с ним и его родителями в город, поиграли в «Боулинг», я три раза подряд выбил мячом все-все фишки, Мишкин папа похвалил меня, сказал, что я «настоящий снайпер».
Я чуть-чуть улыбнулся, вспомнив тот веселый день.
Посмотрев страницу Мишки, я зашел к Толику. На главном фото у Толика были мы втроем: я, Мишка и он сам. Мы стояли на нашем стадионе, счастливые, жизнерадостные: в тот день мы обыграли в футбол команду из другого городка.
Я выключил компьютер, мне стало грустно.
– Неужели я жалею о том, что поругался с Женькой? – подумал я. – Ну подставили меня пару раз, с кем не бывает.
– Не бывает только с тобой. Ты никого никогда не подставляешь, – сказал мне мой внутренний голос.
Я рассмеялся.
Ну почему всегда, когда тебе хочется что-то понять, в чем-то разобраться, обязательно возникает тот, кто всегда РЯДОМ и дает тебе советы, в которых ты, действительно, нуждаешься, хоть и не осознаёшь этого до конца.
Иногда мне казалось, что я схожу с ума, давая себе самому советы, хотя я слышал, что тот, кто РЯДОМ есть у всех, просто не все любят к нему прислушиваться или вообще не обращают на него внимания.
От мыслей о том, кто со мной рядом, я вновь вернулся к мыслям о сегодняшней ссоре.
– Наверное, я был не прав! – подумал я.
– Прав, прав, – услышал я вновь ЕГО голос. – Хоть раз их надо проучить, хватит быть дипломатом!
Что такое «дипломат» я вспомнил с трудом, после чего лег на диван и, утомленный летней жарой и сегодняшней ссорой, тут же уснул.
Сквозь сон я почувствовал, как мама заботливо накрыла меня одеялом и чмокнула меня в щёку.
– Солнышко моё! – сказала она мне.
Я улыбнулся во сне.
Через некоторое время я увидел зеленую огромную поляну с цветущими на ней одуванчиками.
Я рвал эти одуванчики и беспощадно сдувал с них пух, отчего головки их становились голыми, а мне становилось неудобно перед одуванчиками, что я их лишал таких роскошных пышных платьев.
