Люди и природа. Литовские народные сказания, притчи и рассказы

Памяти Эрны Васильевны Померанцевой, приобщившей меня к профессиональной фольклористике.

Б.К.

ŽMONĖS IR GAMTA

Lietuvių liaudies sakmės patarlių ir pasakojimai

Parenge˙ ir tekstus išverte˙ Bronislava Kerbelyte

Издание осуществлено при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках реализации государственной программы Российской Федерации «Развитие культуры и туризма»

В оформлении переплета и шмуцтитулов использованы иллюстрации из книги Feliksas Marcinkas «Lietuvos ir pasaulio popieriaus karpinių menas» – Vieversių medis; 31 pav. J. Daniliauskienės karpinys „Vilnius – pasakų miestas”; Tatjana Damulienė „Žuvys” и иллюстрация Julija Daniliauskienė “Metų laikai. Pavasaris. I” © Šiauliai. Aušros muziejus

© Кербелите Б., составитель 2019

© Издательство «Редкая птица», 2019

Издание не подлежит маркировке в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1 ФЗ № 439-ФЗ

Предисловие

В книге представлены переводы на русский язык 554 текстов литовских сказаний (прозаических произведений нескольких жанров), в которых иллюстрируются правила общения людей с природой, с историческими памятниками и друг с другом.

Сюжетные произведения, в которых рассказывается об отношениях людей с силами природы и животными или о взаимоотношениях людей с людьми и животных с другими животными, группируются по иллюстрируемым правилам поведения. Несюжетные тексты дополняют эти группы или располагаются по тематике.

Предания, в которых рассказывается о возникновении или судьбе озер, особых камней, замковых гор или замков, группируются по памятникам природы или истории.

Каждый из четырех разделов предваряется небольшой вступительной статьей составителя книги.

Отсутствующие в оригиналах, но облегчающие понимание слова пишутся в скобках, а пояснения составителя – в квадратных скобках курсивом.

В конце книги прилагаются Комментарии. Вслед за названиями или только номерами сюжетных текстов приводятся номера соответствующих типов по структурно-семантической классификации Б. Кербелите, а вслед за номерами рассказов о странных людях – по тематической классификации того же автора. Если сюжет сказки или басни представлен в международном каталоге сказок (АТ), указывается второй номер типа произведения. Несюжетные тексты, в которых говорится о памятниках природы или истории, номеров типов не имеют.

Для читателей, которые интересуются памятниками старины, представлены имеющиеся сведения по их истории. Для исследователей фольклора публикуются сведения о рассказчиках и собирателях, указываются источники текстов, сообщается о количестве аналогичных вариантов или об их варьировании. Прилагается Указатель жанров публикуемых текстов.

Сборник предназначен для специалистов по фольклору и для широкого круга читателей. Он создан, чтобы способствовать воспитанию уважения к природе и ответственности людей за ее будущее.

Человек и природа

Введение

В старину люди ощущали себя частью окружающей их природной среды, все животные и даже хищные звери были их соседями, а густые и темные леса служили им домом. Мясо промысловых зверей дополняло пищу, из их шкур изготовляли одежду и обувь. Те же звери и птицы становились вредными соседями, когда они искали себе пропитание возле жилищ и на возделанных человеком полях и лугах. Наблюдая за разными животными, деревьями и другими растениями, люди знали, которые из них вредны и даже опасны, а которые обладают особенно полезными свойствами. В те времена, как и в наши дни, человек ощущал свою зависимость от солнца, дождя или ветра.

О тесной связи людей с природой свидетельствует многовековая устная культура любого народа мира. Были даже праздники, посвященные зверям, животным или птицам. Например, римляне в древности, а южные славяне даже в начале XX века отмечали праздник волков, а литовцы до сих пор помнят праздник аистов. В ожидании прилета птиц приводятся в порядок гнезда аистов, на деревья вешаются новые скворечни.

В произведениях большинства фольклорных жанров изображаются или хотя бы упоминаются животные, небесные тела или силы природы. В литовских народных песнях часты обращения к кукушке, к соколу, к коню, к дубу или клену; люди сравниваются с ними. Животные и явления природы загадываются в загадках. Прислушиваясь к голосам птиц или животных, люди как будто слышали слова своей родной речи: в Литве записаны звукоподражания 57 птицам и 18 другим обитателям природы.

Взаимоотношения животных и их отношения с людьми изображаются в произведениях архаичных жанров литовского повествовательного фольклора: в сказках о животных, в волшебных сказках, в этиологических и мифологических сказаниях, в баснях, а также в сравнительно новых реалистических рассказах.

Основной материал первого раздела книги – литовские мифологические сказания, в которых изображаются столкновения людей с животными, с их мифическими хозяевами, с силами природы. В переведенном на русский язык сборнике (Цветок папоротника. Литовские мифологические сказания. Составитель Норбертас Велюс. Вильнюс, 1989) таких текстов немного. Составитель сборника расположил тексты по изображаемым или упоминаемым мифическим персонажам. Нас интересует назначение произведений – как в сказаниях внушаются правила поведения людей при отношениях с природой. Поэтому мифологические сказания и сюжетные произведения других жанров интерпретируются семантически и группируются по поведению героя (человека или животного) единственного или главного элементарного сюжета. Несюжетные тексты относятся в группы, сюжеты которых они дополняют информацией.

В литовских сказках и сказаниях изображаются знакомые представители местной фауны. В рассказанные литовцами произведения издалека «забрел» только король зверей лев. Литовцы даже называют его заимствованными у соседей именами: levas< лев, Ий1аз<лютый.

Образы тех же животных и поведение людей при общении с ними зависят от жанра повествовательного фольклора. В европейских сказках о животных представители фауны, общаясь с людьми и друг с другом, пользуются человеческой речью. Не означает ли это, что создатели архаичных произведений считали животных своими близкими? В этих сказках ярко выражена тенденция поддерживать более слабых участников конфликтов. Например, когда лиса сталкивается с волком, она хитра и почти всегда одурачивает более сильного зверя. Даже человек пользуется советом хитрой лисы, когда ему приходится спасаться от медведя или волка. В действительности, как показали наблюдения зоологов, волк гораздо умнее лисы. Столкновения лисы с мелкими лесными зверями, птицами или с домашними животными обычно кончаются ее поражением. Люди – персонажи сказок о животных почти всегда побеждают зверей. Они пользуются хитростью, а порой даже поступают нечестно. Например, человек обещает наградить лису целым мешком куриц за то, что она помогла ему спастись от медведя, но приносит мешок собак. Так он выполняет и сходное обещание волку. Не всегда честно поступают и персонажи этих сказок – звери. Например, человек освобождает придавленного деревом змея или попавшего в капкан льва, прячет от охотников волка, а те намереваются съесть своего спасителя. Такие же отношения людей с дикими животными изображаются и в аналогичных сказках других народов.

В сложных сюжетах сказок выделяются, а в несложных обнаруживаются самостоятельные элементарные сюжеты, которые мы отнесли к типу 1.1.2.9. Герой улучшает состояние антипода. В литовских сказках о животных нами обнаружены лишь три элементарных сюжета этого типа. В одном из них голубь спасает тонущего муравья (записан один вариант этой сказки). Во втором элементарном сюжете человек здоровается с тремя встреченными путниками. Когда его спрашивают, которому из них он выразил почтение, человек указывает на ветер, так как он самый страшный с виду (записан 41 вариант этой сказки). Лишь в третьем элементарном сюжете человек помогает диким животным: он делит добычу между спорящими львом, вороной и муравьем. Этот самостоятельный сюжет отнесен к сказкам о животных (АТ159*); в Литве записан лишь один его вариант. Но тот же элементарный сюжет имеется в сложных структурах 42 вариантов двух литовских волшебных сказок (АТ 300/К1.1.1.24.; АТ 302/K3.1.0.13.).

Элементарные сюжеты типа 1.1.2.9. очень часто используются в волшебных сказках разных народов. В 17 сюжетах литовских волшебных сказок герои-люди спасают жизнь различных животных (прикрывают от дождя или града птенцов, змей или червяков; извлекают из огня змею; возвращают в воду выброшенных на берег рыб или раков; вытаскивают из воды муравьев; не наступают на муравьев; выкупают собачку и кошку, которых хотели утопить их хозяева, и т. д.). В 8 сюжетах люди освобождают пойманных ими или кем-то плененных животных. В 18 сюжетах герои-люди кормят голодных птичек, рыб, ящерицу, ужа; герой отдает своего коня волку на съедение, кормит раненого орла и т. д. В 5 сюжетах герои очищают речку от упавших листьев, сжигают мусор, выполняют просьбы яблони, коровы, собаки и других встреченных существ.

В сложных структурах сказок обнаруживается один главный элементарный сюжет (два или три главных бывают в соединениях сюжетов) и несколько второстепенных. Главные элементы структур наиболее стабильны в вариантах того же сюжета, а второстепенные элементы заменяются другими, дополняются или опускаются. Поэтому можно предположить, что главные элементарные сюжеты архаичнее второстепенных.

Рассмотрим, какова роль элементарных сюжетов интересующего нас типа в сложных сюжетах литовских волшебных сказок. Оказалось, что в единственном сюжете (АТ403А/ К1.1.2.9.) и в соединении сюжетов (АТ403А/К1.1.2.9. + 1.2.1.10./1.2.1.12.) элементарный сюжет данного типа является главным или одним из двух главных элементов сложных структур. В остальных произведениях элементарные сюжеты типа 1.1.2.9. – второстепенные элементы структур. Такое постоянство роли данного типа позволяет предположить, что идея мирного общения человека с дикой природой не является очень архаичной.

В наше время кое-кто полагает, что все сказки интересны только детям. Но дети не всегда глубоко понимают волшебные сказки. Сюжеты, в которых изображаются строгие (иногда даже жестокие) испытания, в древности использовались для обучения парней и девушек зрелого возраста, а другие произведения этого жанра рассказывали и слушали взрослые люди. Сложные сюжеты волшебных сказок разных народов формировались в результате длительного процесса превращения коротких назидательных произведений в длинные художественные. Большинство сказок о животных остались несложными по структуре назидательными произведениями. Видимо, в более стабильных сказках о животных отражается сознание еще слабо вооруженных древних людей. Они понимали, что многие дикие звери превосходят их силой, и внушали веру в превосходство своего ума. В волшебные сказки были привнесены воззрения людей, которые уже пришли к выводу, что все живые существа и силы природы существуют рядом, поэтому должны иметь не только противоположные, но и общие интересы.

В баснях изображаются взаимоотношения животных, но произведения воспринимаются людьми как аллегории. В них животные очень похожи на людей: они разговаривают, как люди, и сталкиваются с проблемами, которые актуальны и для людей. Поэтому мудрые высказывания и поступки персонажей басен осмысляются как назидания людям.

В волшебных сказках звери и домашние животные, общаясь с людьми, также пользуются человеческой речью, как и в сказках о животных. Однако образы тех же животных в произведениях двух жанров различны. Например, в волшебных сказках литовцев и соседних народов волк – очень умный зверь. Человеку, который накормил волка или не стал в него стрелять, зверь помогает советом, даже дает своих детей для охраны. Но волк или ожившее его изображение (железный волк) бывает и опасным; герои сказок едва убегают от него или с трудом его побеждают. Волк и медведь выступают как очень строгие, но справедливые испытатели молодых людей. Белый волк, уж, змея, лебедь, лягушка и другие существа становятся мужьями девушек и женами юношей, а в конце сказок и сами превращаются в людей. Волшебные сказки свидетельствуют о том, что люди давно мечтали о возможностях, которыми обладают птицы и звери. Не случайно создатели летательных средств учились у птиц, а подводных лодок – у рыб и дельфинов.

В этиологических сказаниях повышенное внимание обращается на реальные признаки и повадки животных. Когда люди сами видят эти признаки, объяснения их происхождения кажутся более достоверными. В мифологических сказаниях иногда указываются места, в которых происходят необыкновенные события, и имена их участников. Веру в достоверность таких повествований усиливают ссылки на авторитетных людей, от которых они переняты. Поэтому даже в недавних записях сказаний обнаруживаются утверждения, что все излагаемые в них события – сущая правда.

Персонажи сказаний животные, общаясь с людьми, уже не пользуются человеческой речью. Змеи без слов наказывают похитителя короны их короля (см. № 65), волки поздно вечером слышат обещание человека, а утром забирают обещанного им кабана (см. № 24). Правда, бывают исключения: змея не только просит человека спасти ее из горящего леса, но и подробно объясняет, что она будет полезна спасителю, предупреждает, чтобы он никогда не причинял зла другим людям (см. № 22). Человеческой речью пользуется полевая змея, желая, чтобы человек передал от нее весть домашней змее (см. № 63, 126).

Хозяева или покровители живых существ показываются в облике людей. Общаясь со своими подопечными, а иногда – и с людьми, они пользуются человеческой речью. В людей превращаются и силы природы. Ветер – человек тогда, когда он не занят своей работой (загорает на солнце, спит или находится в своей избушке). Вихрь движется – это столб пыли, а в дальнем городе он – человек, упрекающий парня за то, что тот ранил его, когда бросил нож в вихрь (см. № 72). Персонификация воскресного дня неделя отличается от обычных людей изуродованным лицом или неожиданно жестоким поступком. Неделя признается, кто она такая, объясняет причину странной внешности или своей жестокости. В дальней стране аисты – люди, которые лишь едой отличаются от обычных людей.

Представление, что животные организованны, что о них заботятся мифические хозяева, пастухи или покровители, в литовских сказаниях обнаруживается редко. Во многих вариантах сказаний присутствует только король змей, в нескольких вариантах – заботящийся о волках старик или заменивший его покровитель волков святой Юргис. В единственном варианте странный человек назван пастухом рыб. Голос, требующий вернуть его свинью (пойманную человеком рыбу), скорее всего, тоже принадлежит хозяину, сторожу или пастуху рыб. Сторожа рыб и хозяина или жителя конкретного озера рассказчики часто называют чертом.

Попытки людей заставить силы природы повиноваться им лишь изредка кончаются мирно. Например, парень остановил вихрь, заставил его работать, а потом отпустил (см. № 44). За претензии или упреки ветер / вихрь разрушает человеческое жилье, а солнце даже проклинает девушек, которые осмелились просить его еще не заходить (см. № 105).

Нарушители обычаев также едва спасают свою жизнь или даже погибают. Людей, которые работают, купаются, ловят рыбу или выходят на охоту в воскресенье, часто упрекают или наказывают сами звери, рыбы, женщина неделя. Можно полагать, что о соблюдении обычаев заботятся те, кто заинтересован хоть в праздничный день не бояться, что рыбаки их поймают, охотники убьют, а работающие в воскресенье люди поранят их лица (см. № 96, 98). Нередко животные (не только объекты охоты) наказывают людей, которые не соблюдают обычаев Сочельника. Даже мертвая кобыла встает, чтобы наказать мужчину за попытку охотиться этим вечером (см. № 91).

Сочельник (лит. Kucios – ср. восточнославянское слово кутья) – это не только канун христианского праздника Рождества. Сочельник совпадает с днем зимнего солнцеворота. Записи литовских обычаев XIX в. и даже современные обычаи свидетельствуют о том, что этот день в старину был последним днем года. В XIX в. и в первой половине XX в. в Сочельник хозяева расплачивались с батраками, люди старались отдать все долги. Взрослые по разным приметам гадали, каким будет весь следующий год, а молодые люди хотели узнать о будущей женитьбе или даже старались повлиять на то, чтобы в наступающем году она состоялась. Литовцы называют Рождество словом Kaledos. Оно восходит к латинскому слову Calendae / Kalendae (название первого дня месяца у древних римлян, ставшее международным словом календарь). Возможно, что литовцы переняли это слово через славян; ср. у славян колядка (обрядовая песня зимнего праздника), каледары, календары (участники праздничного обхода домов).

Для понимания сказаний важны и другие литовские обычаи Сочельника. В этот день люди старались жить мирно не только друг с другом, но и с природой. Литовцы не охотились, даже не ели любой пищи животного происхождения. На стол, за которым ужинала вся семья (обязательно приглашали одиноких соседей, путников, бродячих нищих), под скатерть клали, а кое-где и теперь кладут сено. Мешок с сеном крестьяне клали под стол даже в середине XX в. В конце XIX в. под стол клали и лошадиную сбрую. Сено со стола и из мешка, часть всех кушаний ужина людей несли в хлев и делили между животными. В Литве почти забыт обычай приглашать на ужин диких зверей и силы природы. Редкие записи противоречивы: приглашать ветер полезно, а приглашать мороз – вредно (см. № 17, 56). Но немало сведений о таком обычае собрано у восточных славян.

Опираясь на обычаи Сочельника, мы пришли к выводу, что ужин этого вечера в старину понимался как совместная еда людей и животных, зверей, сил природы. Герои сказок – люди тоже нередко делятся своей пищей со встречными людьми, животными или мифическими существами; те становятся близкими героев, их верными помощниками. Поэтому в Сочельник люди угощали животных и силы природы своей пищей, а сами имитировали, что кушают пищу животных (сено). Поскольку в Сочельник запрещалась охота, можно полагать, что совместная еда служила и своеобразным мирным договором людей со зверями, на которых они охотились.

Странно, почему в многочисленных вариантах литовского сказания именно кобыла заботится о соблюдении запрета охотиться в Сочельник. К ткачихе или пряхе, работающей в ночь на воскресенье, приходит не только неделя, черт, но и женщина с ногами лошади. Нарушения этих обычаев не затрагивают интересы лошадей. Не о своих интересах заботятся и другие персонажи литовских сказаний. В редких записях сказаний уж наказывает девушку за собирание ягод в воскресенье (см. № 95), погибает человек, который игнорировал предупреждение перкунаса (громовика) никогда не стрелять в человека (см. № 8), змея насмерть жалит даже своего спасителя за то, что вопреки ее предупреждению он собрался нечестно поступить со своим соседом (см. № 22). Не сходны ли эти персонажи по своей значимости?

Вполне вероятно, что в древней Литве Перкунас почитался как языческое божество (ср. Перун в Древней Руси). На мысль о том, что лошадь / конь и змея литовцами некогда особо выделялись, наводят их названия, которые в современном литовском языке легко этимологизируются. Название лошади arklys однокорневое со словами arklas, arti – соха, пахать, а литовское соответствие слова конь – zirgas созвучно со словом zergti – сесть верхом. До сих пор литовцы в плуг или в повозку запрягают лошадь (arklys), а для верховой езды берут коня (zirgas).

Распространенное в современном литовском языке название змеи – gyvate однокорневое со словом gyvas – живой / живучий. Когда этимологии названий прозрачны, можно предположить, что это сравнительно новые замены более архаичных имен. Литовские лингвисты полагают, что в древности литовцы называли кобылу asva. Видимо, более архаичное название змеи angis сохранилось только в юго-западной Литве.

На основе единственного и сравнительно поздно записанного варианта, в котором змея заботится о взаимоотношениях людей, невозможно ответить, почитали ли древние литовцы змею или только ее очень боялись. Больше сведений имеется о почтительном отношении литовцев к лошади. В сказаниях подчеркивается, что над останками лошади не следует подшучивать (см. № 54, 55). В конце ХХ в. записаны два несюжетных текста, в которых говорится, что по холке можно опознать короля лошадей. Такую лошадь не следует покупать: если она умрет, то уведет за собой еще двенадцать лошадей (LTR 4868/147,397/). Записаны утверждения, что лошади предчувствуют беду или смерть своего хозяина. В сказании о том, как ночью Сочельника хозяин подслушивает разговор своих животных, обычно он слышит разговор лошадей, а очень редко – быков или коров (этого сказания имеются 104 варианта; см. № 39, 86).

У разных народов отмечено стремление не произносить, заменять другими словами настоящие имена особо почитаемых или опасных существ. Например, в литовских сказаниях вместо слова velnias (черт) часто употребляются замены kipsas, vokietukas (молодой / маленький немец) и др. Вместо слова черт русские староверы Литвы употребляют слова шут, нечистый, он и др. Популярная замена слова перкунас – dundulis (гремящий). В литовских заговорах даже вместо слова gyvate (змея) употребляются различные обращения (напр., aukseli-sidabreli, paukstele – золотце-серебро, пташка). В литовских сказках вместо слова zaltys (уж) или вместе с ним как синоним употребляется слово kirmelele (червячок).

Добрые отношения людей с домашними и дикими животными весьма часто изображаются в позднем жанре фольклора – в реалистических рассказах. Даже странно, что в записях доминируют рассказы о людях, которые помогли самым опасным представителям местной фауны – волку, медведю, змее. Животные умеют без слов выразить благодарность людям: за доброту женщин змеи приносят подарки их младенцам (см. № 18, 19), волк лижет руку спасителя волчат, а волчица дарит ему овцу (см. № 28, 29).

Отсутствуют записи рассказов о людях, наказавших волков за украденных овец или медведя за разоренную пасеку. В одном рассказе человек только упрекнул волчицу за то, что та с волчатами съела его свинью. Волчица поняла слова упрека и возместила ущерб (см. № 147). Животные даже помогают людям. Оказавшись в одной яме с человеком, медведь показывает ему, что он должен освободить его, а потом не оставляет человека в беде (см. № 2).

Все-таки волки наказывают людей, которые жестоко поступили с их детенышами или без нужды пугали их самих. Мстит и аист за разрушенное гнездо и выброшенных детей. Рассказчики упрекают не животных, а людей. Как и в волшебных сказках, в реалистических рассказах на положительных и на отрицательных примерах воспитывается доброе отношение людей ко всем обитателям природы.

Произведения фольклора свидетельствуют о том, что люди не сразу и нелегким путем пришли к выводу, что надо мирно общаться с окружающей природой. Невольно возникает вопрос: не забудут ли этот вывод современные люди, которые так упорно стремятся к удобствам и так щедро платят за них сбережениями природы?