Северный клан

Глава 4. Шепот пепла

Каравелла «Дивайн», космическая зона ОСП

Выйдя из зала совещаний, где только что беседовал с проекцией Акрама Баргуди, Андре направился в свою каюту. Он чувствовал себя вконец измотанным. Головная боль не стихала, а усталость напоминала о том, что он давно не юнец. Почти пятьдесят часов он провел на ногах, лишь изредка выкраивая жалкие пятнадцать минут для бестолкового сна. Тело потихоньку сдавалось, но ясность и острота мысли никуда не делись ‒ служба в Разведывательном управлении закалила нервную систему в горниле шпионских страстей, интриг и убийств.

Когда дверь за спиной закрылась и щелкнул электронный замок, он стянул пиджак и ослабил галстук. Каюта на «Дивайн» всегда ему нравилась: большая, светлая и обставлена со вкусом. Мягкий белый диван с релакс-функцией, рабочий стол, техника, мини-бар. Андре покосился на глянцевую дверцу мини-бара. Руки чесались достать охлажденный стакан, положить пару кубиков льда и налить виски. Но он не пьет. Это все клятая усталость…

За последние двое суток Андре побывал в трех звездных системах, провел десятки совещаний и посетил уйму «Объектов» корпорации. Осмотрел завод, которому доверили производство оружия против Сущностей и лично опробовал винтовку «Блэк соул» в симуляторе. А еще переговоры. Одни, другие, третьи… десятые… К вечеру минувшего понедельника он сбился со счета. Политики, лоббисты и представители правящих элит ждали указаний от корпорации. И нет бы, отправить сообщение по закрытому каналу, так Баргуди решил, что о подобном стоит говорить с глазу на глаз. Роль гонца Андре принял нехотя, но перечить магнату не отважился. Все чаще он вспоминал то прекрасное время, когда у него был один начальник ‒ Колман. Теперь же начальников, что голубей на городской площади, и все норовят нагадить на голову.

Подключившись к закрытому каналу, он набрал номер. Проекция возникла сразу, но контуры дрожали, силуэт собеседника рябил: то заходился пылью помех, то светился, будто в фосфор обмакнули. Только после настройки и фильтрации в каюте «Дивайн» появился Виктор Иртэ.

‒ Доброе утро, ‒ поздоровался Виктор, а сообразив, что Андре на корабле, исправился: ‒ Вернее, вечер.

‒ Ничего. У меня можно сказать утро. Вторые сутки как утро. Затянутое и абсолютно сумасшедшее.

Виктор сухо кивнул, у Андре невольно вырвался вздох разочарования. Сколько можно? Виктор Иртэ ‒ старый друг и верный соратник ‒ мог хотя бы подобие сочувствия на лице изобразить, или на худой конец улыбнуться. Но нет, это не про Виктора. Не человек, а каменный голем. Андре мысленно усмехнулся ‒ определение подобрал как нельзя лучше, Виктор действительно голем: извечно угрюмый и молчаливый, с грубыми чертами лица и мириадами морщин, он словно камень, обтесанный огненным ветром войны.

‒ Что с поисками «Зевса»? ‒ спросил Андре.

‒ «Посейдон» проверил систему Гаарта. Ничего. «Зевс» будто испарился, скорее всего, дернули в темную зону, туда, где даже ретрансляторов нет. Но Аллерт не сможет прятаться вечно, рано или поздно он обозначится.

‒ Э-э-э нет… ‒ покачал головой Андре. ‒ Виктор, я хочу, чтобы ты усвоил одну вещь: Рэйн Аллерт либо сидит тихо, либо обозначается как на станции Рассвет. А мне подобные феерические появления ни к чему. Он что-то задумал и сигнал в Гаарте ‒ спланированный ход. Аллерту ничего не мешало отключить преобразователь корвета и войти в систему на двигателях, ни один спутник не засек бы возмущения полей темной материи. Но он этого не сделал.

Андре принялся прохаживаться по каюте, заложив руки за спину. Развязанный галстук болтался на груди, норовя съехать на пол. Виктор молчал. Каждая беседа с ним превращалась в монолог, что раздражало Андре не хуже галстуков и хронического недосыпа. Остановившись возле проекции, он вопросительно посмотрел на друга.

‒ Есть еще кое-что, ‒ спохватился Виктор. ‒ Я установил слежку за членами семей команды «Зевса», и если кто-то попытается выйти на связь, а соблазн велик, то мои люди тут же отреагируют. Может, стоит нажать?

‒ Не думаю, что сработает. Мы не знаем, что случилось с командой «Зевса». Возможно, некоторые полегли на станции Рассвет. Ты ведь получил копию отчета ‒ там была настоящая бойня, Сущности никого не жалели. Мне нужен только Аллерт. А удастся ли выманить его таким способом? Сомневаюсь. Разве только ты отыщешь Василису де Воль… Но я готов поклясться, что девчонка прячется в его постели, ‒ усмехнулся Андре. ‒ Так что, не трать время даром, Виктор. Следи, а если кто-то из команды объявится: допросить и устранить.

– Сделаю. Что-нибудь еще?

– Да. Есть задание, для «Посейдона» и Фрэнсиса Блэквуда. Нужно раздобыть одну вещицу.

‒ Что за вещица?

‒ Камень, если быть точным. Мощный источник темной энергии, тщательно оберегаемый дрогийцами. Его называют «Пепел».

‒ Блэквуд должен его украсть?

‒ Нет-нет, ‒ возразил Андре. ‒ Красть ничего не придется. Отправь «Посейдон» на Дрогис, в назначенное время Блэквуда будут ждать, и не кто-нибудь, а кузен самого новоиспеченного Императора. Нужно убедиться в подлинности камня, думаю, Блэквуду это удастся без труда, эспиритуалы его за милю чуют. Если все в порядке, то стоит передать пламенный привет Алвахту. Ты ведь знаешь, как для дрогийцев ценны родственные узы?

Намек не остался незамеченным, глаза Виктора вспыхнули, он будто помолодел на десяток лет.

‒ Я мог бы лично отправиться на Дрогис.

‒ Нет. Хочу понять на что способен «Посейдон» и его капитан. А ты мне нужен здесь. Работай, Виктор. Конец связи.

***

Система Аяф, космическая зона Дрогийской Империи

Серебристый корвет вышел из преобразовательного прыжка. В фиолетово-желтом свечении газового облака корабль напоминал стального дракона: корпус переливался, будто чешуя, длинный хвост выхлопов разрезал черноту, орудия топорщились боевыми шипами на теле.

Чужая звезда ‒ красный карлик Аяф ‒ встретила не гостеприимно. Раскаленная поверхность солнца заходилась вспышками, выбрасывала радиацию и бурлила, словно расплавленная в тигеле медь. На фоне пылающей звезды корабль казался песчинкой; маленькой серой точкой, попавшей во власть гравитации. Корвет зашел на маневр. Серебристый корпус подернулся рябью, как озерная гладь в непогоду, а затем почернел. Темный матовый фюзеляж не отражал света и не отдавал тепла, что делало корабль незаметным для снующих вокруг спутников и зондов.

Шлюз открылся. Из брюха корвета вылетел шаттл и понесся к планете Дрогис. Под спойлером виднелся рисунок ‒ синий трезубец Посейдона.

***

Город Дара́ус-Мали́, планета Дрогис, система Аяф

После дождя высокие своды Зала Смирения сочились влагой. Мелкие капли стекали по стенам из черного оникса, оставляя мокрые извилистые полосы, отчего казалось, будто камень плачет. Сенатор Маор Ядох неспешно двинулся вглубь освещенного факелами зала. Внешность дрогийца как нельзя лучше говорила о его аристократическом происхождении: высокий, стройный, с длинными изящными руками и бледной кожей. Белоснежные волосы ниспадали на плечи и струились по черному плащу, украшенному брошью с изображением ощетинившегося волка-кебласа.

Маор остановился возле круглого алтаря и преклонил колени для молитвы. Сквозь арочное окно проникал тусклый свет Аяф ‒ никчемного, бледно-красного солнца Дрогиса, ‒ и падал на черную гладь алтаря, усыпанную пеплом. Сейчас сезон солнечных вспышек, но вскоре активность Аяф сойдет на нет, и тогда Дрогис накроет мрак. Как долго им осталось?

В Имперском Сенате предлагают бросить агонизирующий мир на растерзание приливов времени. Шепчутся об этом, прячась в черноте коридоров; украдкой переглядываются на заседаниях, думая, что их взгляды молчат. Заговорщики встречаются на тайных собраниях и планируют, планируют, планируют… А потом идут в храм и просят прощения.

Это предательство.

Маор окунул руки в бронзовую чашу с дождевой водой, затем положил ладони на алтарь. Пепел под пальцами превратился в кашицу и прилип к коже, по телу пошел жар. Священное место пропитано темной энергией, и сенатор надеялся, что голос предков поможет обрести силы, потому как совершить задуманное он боялся. Всем сердцем Маор любил Дрогис и желал лишь одного: спасти родную планету, защитить свой дом. И сейчас он молился. Горячо и отчаянно просил Великих пощадить Дрогис.

За спиной послышались тихие шаги.

‒ Сенатор, посланник прибыл, ‒ доложил страж.

Маор поднялся с колен и пошел к воротам. На ониксовых стенах висели гобелены, изображающие великих правителей Дрогиса. Среди них был портрет Алвахта. Под надменным взглядом нынешнего императора Маору сделалось не по себе. В памяти всплыла главная площадь столицы, где с озорным визгом малышня носилась по брусчатке, выпуская в небо белые ленты, а грациозные дрогийки шли к Источнику Жизни, неся в руках красивейшие из ритуальных кувшинов. Народ готовился к празднику Длиной Ночи и воспевал императора. Вспомнив об этом, Маор сжал кулаки. Дрогийцами правит предатель, Алвахт ведет покорных слепцов к краю бездны.

Последний из гобеленов открыл взору древнюю битву: дрогийский воин сражается с Сущностями. Черный туман ‒ квинтэссенция зла, страшнейший из кошмаров. От одного взгляда на Сущности по спине Маора пополз холод. Как вышло, что его кузен, его кровный амако́р² ‒ Алвахт, обрек Дрогис на гибель, призвав эту мерзость? Маор решил, что помешает ему любой ценой, но душу все равно терзали сомнения. Любовь к брату и любовь к своему народу оказались на разных чашах весов, и не будь этого, он бы ни за что не согласился на встречу с посланником «Экзо матрикс».

Пятеро стражей ‒ личная охрана сенатора ‒ выстроились у ворот. Облаченные в черные плащи, поверх легких доспехов, молчаливые и суровые ‒ они напоминали статуи. Импульсные винтовки наизготове, «жезлы боли» закреплены на поясах. Маор искренне надеялся, что встреча с посланником пройдет без сюрпризов, и в оружии не будет надобности. Однако не забывал, что имеет дело с людьми.

Широкие украшенные ковкой ворота открылись, загремев механизмом. Столп тусклого света прорезал зал, и в проеме возникла темная фигура. Человек приближался. От волнения Маор почувствовал слабость в коленях. Он собирался предать брата… Может, еще получится все исправить? Отменить сделку, поговорить с Алвахтом и если понадобится ‒ умолять его не выпускать Сущностей?

Но Маор понимал, что обратного пути нет. Он должен прекратить это безумие.

Посланник остановился в нескольких шагах, и теперь Маор смог хорошо его рассмотреть. Высокий жилистый мужчина с белоснежными, как у дрогийца, волосами. Длинная косая челка падала на лоб, прикрывая белые брови, глаза незнакомца смотрели с хитрым прищуром. Одет, как и все люди, не пойми во что. Кажется, это форменная одежда военного, но знаков различия Маор не заметил, а темно-синий цвет ни о чем не говорил. Полная безвкусица.

‒ Вы посланник? ‒ спросил Маор, на что человек должен был ответить заготовленную агентами фразу. Но тот молчал.

‒ Посланник? ‒ громыхнул голос стража. Рука великана легла на «жезл боли».

‒ Я ‒ вестник перемен, ‒ ответил беловолосый кодовую фразу и учтиво поклонился.

‒ Назовитесь, ‒ приказал Маор.

‒ Фрэнсис Блэквуд.

Удовлетворенный ответом, Маор кивнул, приглашая Блэквуда в зал. Странно, вроде все идет, как задумано, но облегчения он не испытал. Наоборот, внутреннее напряжение нарастало. Стоило беловолосому войти, как Маор понял: он ‒ Одаренный. Эспиритуал, как говорят люди. Это усилило тревогу.

Они неспешно шли к арке главного зала. Следом полуночными тенями скользили стражи, с гобеленов на процессию с укором взирали великие правители Дрогиса.

‒ Почему Балатье не явился лично? ‒ поинтересовался Маор.

‒ К сожалению, у господина Балатье слишком много дел. Он просил передать извинения и пламенный привет, ‒ Блэквуд улыбнулся, но глаза оставались холодными настолько, что оторопь брала. ‒ Где камень? ‒ спросил он, когда бездушная ухмылка сползла с лица.

Маор замялся. Сомнение по-прежнему не давало покоя.

‒ Камень здесь, ‒ кивнул Маор, и невольно покосился на алтарь, где спрятал ларец. ‒ Но сначала я хотел бы получить доказательства, о которых мы говорили с Балатье.

Блэквуд коснулся хромированного браслета на запястье и вынул из слота хэндкома КС-накопитель. На этом чипе запись беседы Алвахта с покойным советником Колманом, где они обсуждают убийство Императора Аллода Ях и возможность для восхождения Алвахта на трон. Это неоспоримые доказательства, и заполучи их Маор ‒ мир дрогийцев навсегда изменится. Алвахта, его кровного амакор, казнят, власть в Сенате перейдет сторонникам Маора, и тогда не будет никакой войны. Не будет Исхода, не будет Сущностей.

Маор протянул руку, чтобы взять КС-накопитель:

‒ Сначала «Пепел», ‒ остановил беловолосый.

‒ Блэквуд! Вы забываетесь! ‒ гаркнул страж.

‒ Нет. Я просто беру свое.

Не успел страж осадить зарвавшегося гостя, как случилось немыслимое. В долю секунды Блэквуд содрал с руки браслет и швырнул на пол перед стражем. Из браслета вылетел зеленый светящийся шар, вздрогнул и разорвался. По залу со свистом прошлась энергетическая ударная волна, едва не сбив Маора и стражей с ног. Вспышка ослепила. Вокруг Блэквуда появилось дрожащее защитное поле. Страж попытался пробить барьер, но тут же с криком повалился на пол.

Фрэнсис Блэквуд стоял в «коконе» барьера и перебирал пальцами, улавливая энергетические потоки. Он использовал свою силу.

Послышался гул, будто рядом пронеслась эскадра истребителей. Своды Зала Смирения задрожали, по каменному полу поползла трещина и добралась до стоящей рядом колонны ‒ та не выдержала и обрушилась. Поднялось облако пыли. С потолка упал камень, а за ним еще и еще…

…булыжники летят в стражей. Ударяют в грудь, сшибают с ног, и разбивают головы. А посреди зала стоит Фрэнсис Блэквуд и управляет этим безумием: непринужденным движением руки сносит древние колонны, взглядом поднимает в воздух камни. Вокруг Блэквуда ни пылинки.

Маора охватил ужас. Неужели, один человек способен на такое?! Неужели, Блэквуду подвластен телекинез?!

С потолка по-прежнему сыпался каменный град. Маор с криком упал навзничь и скрутился, прикрыв голову в попытке уберечься. Гобелены слетали со стен и кружили по залу, словно хищные птицы. Пыль набилась в ноздри, Маор ничего не чувствовал кроме запаха камня и озона ‒ так пахнет темная энергия.

Один из стражей смог прорваться сквозь энергетический барьер и с боевым кличем бросился на Блэквуда. Тот развернулся и взглядом пригвоздил храбреца к стене. Из руки стража выпал «жезл боли». Повинуясь силе телекинеза, жезл легко скользнул в ладонь Блэквуда. Он снял блокировку и направил жезл на стража. Синий луч импульса вырвался из наконечника, проткнув беспомощное тело, и спустя мгновенье на пол с глухим стуком упали обугленные кости, черными клочьями посыпалась горелая одежда. Больше от стража ничего не осталось.

Через мгновенье стены перестали дрожать, каменный град стих. После канонады звуков тишина казалась слишком гулкой, болезненной.

Маор сдавленно застонал. Происходящее походило на кошмар: кругом трупы и разгром, потоки темной энергии молчат. Он пополз в сторону, в надежде добраться до оружия, которое лежало в паре метров, но Фрэнсис Блэквуд уже стоял перед ним. В руке он держал пистолет.

‒ Ничего личного, сенатор Маор, ‒ произнес Блэквуд, и нажал на спусковой крючок.

Выстрел эхом заметался под сводами Зала Смирения. Боль разрубила грудь Маора, и последнее что он увидел, это силуэт склонившегося над ним беловолосого человека.

– Вот спасение Дрогиса, забирайте, – сожалеющее кивнул тот, и вложил в ладонь Маора КС-накопитель. После чего пошел к алтарю.

Глава 5. Будни пирата

Рейдер Торговой Гильдии, система Бета-Прайм, ОСП

− К стене! Руки за голову!

− Не дергаться, а то пристрелю!

Рэйн наблюдал как Дрейк с Бьянкой сгоняют команду инкассаторского рейдера в темный грузовой отсек. Двенадцать человек с мертвенно-бледными лицами смотрели на него и бойцов полными злобы глазами. Боятся? Ненавидят? Пожалуй, и то и другое. Они безоружны, кто-то и вовсе в исподнем, или того хуже. Вон ту блондинку вытащили из койки инженера в чем мать родила, а ее горе-любовник стоит рядом в одних трусах и трясется от холода – в грузовом отсеке чуть выше ноля. Должно быть, мужик проклял пиратов дважды: за нападение на рейдер и за обломанный секс.

Зевсовцы ворвались на корабль стремительно, по прикидкам Рэйна это оказался самый быстрый абордаж за последние несколько рейдов. У противника не было шансов, они застали команду инкассаторов врасплох: сразу по выходу из преобразовательного прыжка, глубокой ночью по бортовому времени. Жестко дали понять, что это ограбление и не оставили времени даже осмыслить случившееся.

− Стоять! – прикрикнул Дрейк на зыркающего в сторону шлюза пилота.

Оперативник обвел заложников лучом фонаря, закрепленного на стволе винтовки. Люди щурились от яркого света, наклоняли в бок головы, чтобы не слепило. Подошла Бьянка и проделала тоже самое в попытке рассмотреть получше их лица и прочесть во взглядах мысль о побеге прежде, чем кто-то решится воплотить ее в реальность. К счастью пока никто не осмеливался.

Говорят, что пиратская жизнь – это пропитанная адреналином романтика, незабываемые приключения и флирт со смертью. Чушь полнейшая. Рэйн не видел в пиратстве даже намека на воспеваемый мечтателями набор. Был только адреналин, и то не всегда, в остальном обычная работа: ты делаешь свое дело, а противник – свое. Сегодня удалось выследить инкассаторский рейдер, а значит удастся недурно разжиться наличкой. И вроде бы ограбление шло своим чередом, но Рэйн почему-то ощущал себя как перед заведомо проигранным боем. Шестое чувство шептало: что-то не так. Что-то случится. Возможно погибнут люди.

Будто в подтверждение догадок, в наушнике раздался голос Инквизитора:

– Капитан, у нас всего семь минут.

– Ждем, – ответил Рэйн.

Время поджимало. Клятые секунды утекали слишком быстро, приближая катастрофу. Нужно поторопиться, но Рэйн с каменным лицом стоял посреди отсека и держал на прицеле экипаж рейдера. Справа возвышался бронированный сейф, подле которого копошился Лоренсо. Сегодня аферист возился с инкассаторской дрянью дольше обычного, что настораживало.

Инквизитор с Бобби дежурили в ангаре у шлюза: присматривали за мембраной, которой наспех залатали дыру от взрыва в корпусе рейдера. Сквозь похожую на мыльный пузырь оболочку медленно ускользали остатки кислорода… А Лоренсо все возился с сейфом.

– DomineDeus³. Осталось всего пять минут. Больше мембрана не выдержит, – сообщил Инквизитор.

Рэйн прикинул варианты: сейчас они либо разгерметизируют ангар и закончат начатое, приговорив двенадцать человек к смерти; либо уйдут ни с чем, испортив репутацию, которую он тщательно создавал «Зевсу». Над имиджем пришлось поработать: три недели погонь, семнадцать громких грабежей, и ни единого выстрела, ни одного трупа. Чистая работа. Так призраки появляются из астрала, берут что нужно, и снова исчезают в иллюзорном мире. Слава о корвете-призраке и его «черной» команде шла далеко за пределы торговых путей, об этом слышал каждый пират в свободной космической зоне. А сейчас все может покатиться к чертям, и новость об ошибке «черного капитана» разлетится быстрее, чем сигнал с центрального ретранслятора. Как ни крути, а выбирать придется.

Колебался Рэйн не больше секунды.

– Лоренсо, у тебя минута, – сказал он.

В наушнике послышалось недовольное:

– Мы не можем уйти пустыми! Я почти там… еще немного.

Сейф с новейшей системой защиты оказался для Лоренсо Грина вызовом, и вскрыть его – дело чести. Аферист кружил подле бронированной коробки, будто шаман вокруг ритуального костра. Что он делал, и какие заклинания шептал – Рэйн даже знать не хотел. Он был готов скрутить Грина и выволочь к шлюзу, иначе тот вечность потратит на поиски нужной отмычки. Только запаса кислорода на пресловутую вечность ему не хватит. А у команды рейдера он закончится итого раньше, через…

– Четыре минуты, – вынес приговор Инквизитор.

Рэйн выругался.

– Уходим, – отдал он приказ. – Лоренсо, ты слышал?

– Капитан, еще пару минут! Сейчас… Чуточку…

Рэйн схватил Грина за руку и выкрутил запястье – пальцы Лоренсо разжались, отмычки посыпались на пол. Рэйн вцепился в афериста и потащил к шлюзу ангара.

Поняв, что захватчики уходят, люди запаниковали, никто не хотел застрять на корабле, где почти не осталось воздуха, и капитан все же сделал глупость – он бросился с кулаками на Бьянку.

Девушка грациозно отскочила в сторону. Развернулась, и ударила нападающего прикладом в затылок. Застонав, капитан повалился на пол.

Громыхнул выстрел – Дрейк выпустил пулю в потолок. Экипаж умолк. Рэйн одной рукой тащил Грина, а второй держал винтовку, направив ствол на желающих испортить без того поганое дело. Лоренсо тут же воспользовался послаблением и толкнул в бок, вывернулся ужом и понесся обратно. В руке Рэйна осталась только перчатка от скафандра.

– Черт! Грин!

Рэйн бросился вдогонку.

На таймере визора зловеще мигнули цифры – три минуты.

Рэйн подскочил к сейфу и собрался оттащить Лоренсо, но рука так и замерла над его плечом. Поздно. Аферист сидел на корточках и уже сунул руку в вырезанное лазером отверстие, нарушив защитный барьер. Локтем он зажал кончик блокирующей датчики «нити», которая белой полоской терялась в стальном боку ящика. Второй рукой он держал отмычку-иглу, направив луч на чувствительную матрицу сейфа.

Рэйн замер. Боялся даже дышать – одно резкое движение, один громкий звук, и в сейфе сработает детонатор. Лоренсо погибнет. Возможно, там ловушка и взрыв окажется сильным, и тогда порвется мембрана в ангаре. Разгерметизация прикончит экипаж, бойцов «Зевса» покалечит и вышвырнет в космос, а там – как свезет.

По лбу потекли струйки пота. Рэйн медленно поднял руку, подав знак Дрейку с Бьянкой застыть. Соратники поняли без слов, на лицах читалась тревога. Напряжение нарастало. Оставалось надеяться, что экипаж не дернется, что у них хватит мозгов не повторять подвига своего капитана, что никто из этих недоумков не решит вдруг умереть и с грохотом завалиться на пол. А ведь командный отсек, где все еще работает система жизнеобеспечения, совсем рядом…

Первым не выдержал пилот. Он резко развернулся и побежал в сторону шлюза. Дрейк прицелился, красная точка лазера запрыгала на затылке мужчины, и было бы верным его пристрелить, но звук от выстрела активирует взрывчатку. Поэтому Дрейк медлил.

Пилот налетел на дверь. Занес кулак, чтобы ударить.

Рэйн невольно зажмурился. Нельзя стучать! Нельзя!

Глухой стук пронесся по отсеку, за ним плелось эхо.

Датчик сейфа пронзительно запищал.

Три, два…

Лоренсо вмиг вдавил отмычку в матрицу и перехватил рукой «нить». Увел вниз под углом в девяносто градусов. Раздался хлопок. Замок щелкнул, дверца сейфа поддалась.

– Готово, – сипло прошептал Лоренсо.

– Работаем! – скомандовал Рэйн.

Дрейк подскочил к сейфу и достал из бокса разгрузки черную «шайбу». Хлопнул по ней ладонью, и та развернулась – превратилась в большой тканевый ящик с ручками. Оперативник потянул за клапан и ткань загрубела, теперь она крепче стали. Рэйн открыл дверцу сейфа и наспех сгрузил в ящик все, что там было. Без разбору, без пересчета.

Тем временем Бьянка согнала экипаж в командный отсек. Люди жадно хватали ртами воздух и кашляли, пилот плакал. Рэйн отыскал взглядом капитана и сунул ему хэндком с выставленным на шесть часов таймером.

− Зачем это? – сипло спросил капитан.

Рэйн ничего не ответил. Ровно шесть часов осталось у команды, прежде чем аварийные системы рейдера откажут. Если они воспользуются хэндкомом, то смогут вызвать помощь. Времени хватит. Всегда хватало.

А вот у команды «Зевса» его не осталось.

– Кэп, у нас пятьдесят секунд, – раздался голос Дрейка.

Прекрасно понимая, что это значит, Рэйн заблокировал командный отсек и побежал к шлюзу. Стоило проскочить в пропускную зону, как тело сделалось легким: руки поднялись сами собою, ноги оторвались от пола. Невесомость.

Он нажал кнопку на ремне боевого скафандра. Пыхнула маневровая турбина, и тяга понесла Рэйна через ангар. Он подлетел к шлюзу и отключил тягу, ботинки тут же примагнитились к полу, не дав парить как лист на ветру. Вокруг летали инструменты и металлическая стружка, коричневыми кляксами плавал пролитый кофе, который остался без чашки и теперь жил своей жизнью. Рэйн вдруг понял, что вокруг темнота, но он отчетливо видит эти мелочи… Отчетливо различает детали, не используя визор и режим ночного видения!

Рэйн зажмурился и тряхнул головой, отгоняя наваждение. Не помогло. Он по-прежнему видел в темноте без привычной оптики.

Дрейк нырнул в проделанную в обшивке дыру, закрытую прозрачной мембраной. Полимер облепил его тело, будто желе, пропустил наружу и снова затянул вход. Бобби отправил туда ящик и прыгнул следом. Только Лоренсо почему-то все еще стоял как вкопанный.

– Давай! Времени нет! – гаркнул Рэйн, но Лоренсо не отреагировал.

Тогда Рэйн подскочил к парню и схватил за плечо. Даже сквозь перчатку он почувствовал, что Лоренсо бьет дрожь. Зубы афериста стучали так, что в наушнике было слышно. Рэйн глянул на его руку.

– Твою ж налево…

Правую кисть Лоренсо покрывали ожоги, кожи почти не осталось, лишь красное мясо с черными пятнами гари. Все-таки ловушка в сейфе была.

Не раздумывая, Рэйн снял свою перчатку и натянул на руку афериста. Лоренсо завопил, когда перчатка коснулась раны. Рэйн дернул шлейки его скафандра, восстановив герметичность, пристегнул свой карабин к поясу, чтобы удержать парня, и толкнул Грина в дыру.

Мембрана с глухим чваканьем стала стягиваться, как только они оказались в космосе. Инквизитор держался магнитами за корпус рейдера и тут же распылил полимер. Серая пленка покрыла мембрану и дыра исчезла. В тот же миг щелкнул таймер – время вышло.

***

В лазарете пахло стерильностью и чем-то таким, чем пахнет исключительно в больницах. На дисплеях скакали разноцветные волны, тихо гудели приборы. Убаюкивающий гул нарушал писк анализатора, который никак не желал затыкаться, сколько бы Рэйн не стучал пальцем по панели. Пятнадцать мучительно долгих минут он провел в медицинском кресле. Правую руку он держал на столе, по локоть погрузив в емкость с регенерирующим раствором.

– Оставь анализатор в покое, – обронил Бобби, доставая из шкафчика пузырек с синей жидкостью. Покрутив его в руке, с осторожностью передал Лиле, и девушка тут же влила половину содержимого в раствор. Рэйн поморщился – руку будто в криосмесь сунули.

– Как дела у Лоренсо? – спросил Рэйн.

– Спит. Вколол ему обезболивающее со снотворным. Пока не выращу кожу для пересадки, пускай лучше похрапывает. Больно нежен паренек. Когда сухожилия ему восстанавливал, столько интересного узнал… Ты матерные стихи Лоренсо когда-нибудь слышал?

Рэйн усмехнулся.

– Представь, что будет, если он пулю поймает? Наверное, сонет сочинит.

– Надеюсь, не поймает, – ответил Бобби. – А ты-то как? Обезболивающее подействовало? Ты вообще в курсе, что поступил как идиот, сняв перчатку? Развернись «Зевс» немного левее и солнце Бета-Прайм тебя бы здорово поджарило. Нет, конечно, поступок благородный, но теперь у меня два пациента вместо одного.

– Да знаю я, знаю… Но что было делать? Лоренсо – картежник и взломщик, для него руки главная ценность, он на них молится. Излучение, декомпрессия и вакуум его бы доконали. Мне-то все равно как на спусковой крючок нажимать, и какими пальцами чеку гранаты выдергивать. И «Зевс»…

– Чушь собачья, – перебил Бобби. – Ты не знал, что попадешь в «тень» корвета. Так ведь?

Бобби смотрел на Рэйна как учитель на провинившегося подопечного, еще немного и в угол поставит, или будет читать нотации до тех пор, пока не услышит правду. Рэйн понял, что придется объясниться и покосился на Лилю.

Бобби с нежностью взял девушку за руку:

– Лиля, глянь, как там наш герой-взломщик. Наверное, ему пора сменить повязку.

Лиля улыбнулась, поправив черную прядь волос, выбившуюся из тугого пучка. Девушка Рэйну нравилась: вежливая, исполнительная, лишнего не болтала и ничего не требовала – ни денег за работу, ни увольнительных, чтобы расхаживать по магазинам. С Бьянкой и Дариной было сложнее. Обе с характером, и спорить с ними – все равно, что бегать у подножья извергающегося вулкана, пытаясь уговорить огненную гору заглохнуть.

– Позовешь, когда понадоблюсь, – ответила девушка, и перевела взгляд на Рэйна. – Капитан, поправляйтесь.

– Спасибо.

Бобби уселся в кресло напротив и снова уставился своим сверлящим взглядом. Ему бы следователем работать, а не белый халат таскать.

– Ну? Ничего не хочешь рассказать? – спросил Бобби, когда Лиля скрылась в палате.

– Я не знал, прикроет ли «Зевс» от излучения, а запросить данные было некогда. Мне вообще плевать на излучение, ожоги, и прочие неудобства, поджидающие в космосе. Рука не болит, и если ее отрезать бензопилой, то при определенных условиях я этого даже не замечу.

– Значит…

– Да, Бобби. Я – синтет. Чертов киборг, сраная жестянка. Кусок дерьма, которым так боялся стать в ВКС.

Бобби смотрел куда-то в сторону и задумчиво почесывал подбородок.

– Теперь ясно. А я думал, что сканер накрылся, когда пытался тебя обследовать. И какова часть искусственных элементов? На что ты способен?

Рэйн пожал плечами.

– Почти все искусственное, но точно не знаю. А способности… тут тоже ничего не ясно. Есть отменная регенерация, еще могу не спать, иногда совсем не чувствую боли и усталости. Ничего не чувствую… Сегодня видел в темноте без визора. И я понятия не имею, откуда это берется. Оно просто появляется, само по себе. Будто что-то щелкает в мозгу, а потом так же умолкает, – Рэйн тяжело вздохнул. – Бобби, я чувствую себя спятившей корабельной установкой, у которой погорели микросхемы. Хочу – стреляю, не хочу – тоже стреляю.

– Тебя нужно осмотреть.

– Ты хотел сказать «изучить»? – хмыкнул Рэйн.

– Разве ты не хочешь понять свою природу? Понять, что кроется за этими внезапными «включениями» и научиться ими управлять?

– Я просто хочу быть человеком.

– Значит, отторгаешь свою истинную сущность, – покачал головой Бобби. – Аллерт, тебе нужен психиатр.

– Мне нужен виски и отдых.

Бобби полез в шкафчик, достал оттуда бутылку янтарного виски.

– Я это и сказал. Сейчас разберемся, что там у тебя на душе, – усмехнулся Бобби, наполняя стаканы. – И вытащи уже руку из раствора, а то разлезешься.

***

Рэйн ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь заснуть. В последнее время бессонница стала постоянной спутницей, и эта стерва не отступала ни перед виски, ни перед снотворным. Встав с кровати, он впотьмах побрел в гостиную. Налетел на тумбочку, и стукнулся коленом.