Для пьянства есть такие поводы:
Поминки, праздник, встреча, проводы,
Крестины, свадьба и развод
Мороз, охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Успех, награда, новый чин
И просто пьянство – без причин!
Самуил Маршак, «Эпиграммы»,
В начале июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года, я посетила свой университет последний раз, чтобы получить диплом и попрощаться с нашими преподавателями. Преподаватели пришли не все. Да и понятное дело: они тяжело переносили эти минуты расставания со своими бывшими студентами. Вот и стали мы молодыми специалистами! Чем занимается филолог-германист мы представляли себе смутно. Многие еще в процессе обучения работали переводчиками в «Интуристе» или в «Спутнике». Большая часть выпускников работали в университетской библиотеке и оставались там. И уж совсем немногие планировали отправиться в школу. Я не знала, куда мне пойти. Я не чувствовала в себе никаких особых наклонностей. Мне просто нравился немецкий язык, и я уже вполне себе сносно читала и понимала литературу в оригинале. Мне нравилась романтическая проза Теодора Фонтане, мистические рассказы Генриха Кляйста, деревенская проза Эрвина Штриттматтера и Марии фон Эбнер – Эшенбах. Но больше всего мне нравилась немецкая драматургия начала ХХ века: Бертольт Брехт, Макс Фриш, Петер Хакс, Хайнер Мюллер и опять-таки Эрвин Штриттматтер! В ленинградских театрах шли пьесы Б. Брехта. Его пьесы привозили театры, которые приезжали в Ленинград на гастроли. Очень редко, но иногда к нам приезжали немецкие театры из ГДР и выступали в стенах Ленинградского ТЮЗ-а. Я сидела в зале, абсолютно погруженная в происходящее на сцене, и не замечала течения времени.
Чтобы попасть на преподавательскую работу в школу с углубленным изучением немецкого языка,
надо было побегать, и, кроме того, иметь рекомендации от университетских преподавателей. Некоторые наши выпускники отправились в эти школы. Я почему-то решила не торопиться на преподавательскую работу.
«В обычную школу меня и так возьмут», -думала я. Мне хотелось поработать переводчиком. Чтобы получить должность переводчика, надо было устроиться на какой-нибудь крупный завод или концерн. Так я оказалась на заводе турбинных лопаток, который в 2000-х вместе с АО «Ленинградский Металлический завод», АО «Электросила», АО «Калужский турбинный завод» и ЗАО «Энергомашэкспорт» образовали концерн «Силовые машины».
История завода берет свое начало с 1964 года – со строительства «Северной базы» – крупного специализированного предприятия по производству турбинных лопаток. Чуть позже «Северная база» была выведена из состава АО «Ленинградский Металлический завод». Так был создан «Ленинградский завод турбинных лопаток». Какое-то время он функционировал самостоятельно и обеспечивал лопатками турбостроительную промышленность страны. Развивалась научная база завода, специалисты предприятия освоили новые технологии изготовления уникальных лопаток из титанового сплава. И в 1981 году было образовано ПО «Ленинградский завод турбинных лопаток» имени 50 -летия СССР».
Мне повезло: это было новое, формирующееся предприятие, где нужны были разные специалисты, в том числе и переводчики. В конце лета 1983 года я пришла на этот завод.
Сегодня концерн «Силовые машины» находится на четвертой ступеньке в мировом рейтинге по объему установленного оборудования, имеет крупнейший в РФ инженерно-конструкторский центр и обеспечивает собственную страну и двадцать других государств мира качественным энергетическим оборудованием, в основном лопатками для паровых и газовых турбин. С концерном сотрудничают компании Siemens (Германия),
Alstom Power (Швеция), Ansaldo (Италия) и другие компании и фирмы.
***
В отделе кадров мне сказали: меня возьмут на работу переводчиком только при одном условии, в моей трудовой книжке будет совсем другая запись!
– Что значит «другая запись»? Какая? – поинтересовалась я, округлив глаза.
– Вы будете у нас работать подснежником, – ответил кадровик и широко улыбнулся, видимо, довольный произведенным эффектом, – вы будете числиться инженером, но выполнять обязанности переводчика. Понятно?
– Понятно, – ответила я, – ну, подснежником так подснежником, – тогда я не задумалась, чем это все мне потом аукнется. Так я оказалась на этой «цветочной поляне»!
В нашем отделе работала группа «переводчиков-подснежников» и еще ряд специалистов, которые занимались представительством завода. В отделе работали над изданием книги о заводе, писали статьи, заметки в заводскую малотиражную газету, разбирали фотографии, вели картотеку. Часть сотрудников готовили экспонаты для выставки: документы и предметы; еще отдельная группа специалистов занимались погрузкой-разгрузкой и установкой этих экспонатов на отведенных для этой цели площадях. В наш отдел входила заводская библиотека, где можно было разжиться специальной литературой, отдел изобретений и рационализации производства, а также отдел патентной информации.
Переводчики занимали большой угол в светлом помещении с окном во всю стену на одиннадцатом этаже. Угол был отгорожен от других сотрудников книжными стеллажами, на которых стояли словари и лежали разные папки.
У стены стояли три больших письменных стола, за одним из них сидела Милана Федоровна, переводчица с французского языка. Второй язык у нее был немецкий. Работала она на заводе со дня его основания. Милана полностью соответствовала своему имени, была очень позитивная и симпатичная женщина! Милана сокрушалась, что с французским ей мало удается работать. Французы приезжают редко. Иногда приезжают швейцарцы. Швейцарцы, как известно, говорят на четырех языках, в том числе и на французском. А кроме этого, разумеется, на немецком, итальянском и даже таком редком языке, как ретороманский. А так, работа не пыльная, жить можно.