Закатное солнце медленно катилось за горизонт, и деревня, как будто под воздействием невидимой руки, начинала окунаться в сладкие сумерки. Казалось, просторы полей и лесов, постоянно бурлящие от дневной возни, замирали, уступая место успокоению и размеренности. Золотистыми пятнами ложились последние лучи на кряжистые заборы, на крыши домов и покосившиеся амбары, они оставляли теплое, мягкое свечение, словно прощающееся с покосом.
На реке гладью прозрачной нежности отражались краски неба, где малиновый свет гнался за сиреневым, а лазурь уступала место фиолетовому покрову ночи.
Мелкие волны под ласковым дуновением вечернего ветерка встречались и растворялись, напевая тихую песнь наступающей темноты. Легкий туман начинал накладывать мягкий полог на неровные поля, наполняя низины туманной россыпью, словно молоком.
Медленно темнела деревенская улица, каждый двор, каждый дом, каждая маленькая лавка замирали в ожидании приближающейся ночи. Деревянные заборы и старинные избушки укрывались в серой полутьме, а светящиеся оконца домов один за другим застывали мерцающими огоньками надежды и тепла. Ветер утихал, и лишь приглушенный шелест листьев стучал по крышам, словно шепот старых сказок, что готовились погрузить всех в мир снов.
Пение птиц затихало, уступая место робкому крику совы, друг за другом стихали даже сверчки, и от этой тишины становилось так ясно слышно, как тук-тук-тук стучит по подоконнику дождевая капля, словно утомленная заботами душа. Луна медленно поднималась над лесом, ее серебристый свет кидал длинные тени, придавая всему окружающему пространству душевные очертания.
И вот, кажется, каждый уголок деревни, каждая травинка и каждый куст начинали дышать успокаивающим ритмом ночи. В эту пору деревня становилась тем заветным местом, где можно было услышать, как дышит земля, как она готовится к новому дню, и каждый вечер словно обещает сбыться своим таинственным чудом.
В домах мало-помалу начинали зажигать свет, что сменял естественное освещение солнца, как вдруг в одном из домов свет неожиданно погас. Подобное на Ромашковом переулке случается крайне часто. Вмиг нарастающую приятную тишину нарушил громкий недовольный женский крик.
– Виталий! – донеслось из детской. – Да почини ты уже эти провода. Сколько можно детей пугать?