Глава 1
Думаю, настоящих друзей, как и семью, не выбирают. В один день вы просто сталкиваетесь и понимаете, что это навсегда.
Моё навсегда меня не всегда устраивает. Вернее, в основном не устраивает, потому что подруга мне досталась проблемная. Дружбу, конечно, она ценит, но – увы! – не жалеет. Совсем не жалеет. И вот глядя на вибрирующий мобильный, я всё больше в этом убеждалась.
С такой настырностью Соня звонит лишь в одном случае: она хочет разбавить мою и без того нескучную жизнь сплошными неприятностями.
И это я не пустословлю.
Захотелось как-то Соньке маленькую обезьянку, вот прям приспичило. Она и объявление о продаже нашла. Голова бедовая, прости господи… Примчалась, значит, Соня ко мне и виновато потупила взгляд. Вина относилась к тому факту, что стукнуло ей не впервые и ждать от меня радости не приходилось.
– Кто тебе нужен? – и действительно ошарашенная я поперхнулась чаем. Никак не привыкну к хотелкам подруги.
– Обезьянка нужна.
– Зачем?
– Нужна.
– Да зачем?
– Нужна!
Голову Соня опустила ещё ниже. Стало ясно: подробностей я не дождусь. Но воспротивиться всё же попыталась.
– Не нужна она тебе.
– Нужна, – Соня пыхтела, шаркала ногой по полу, а после всё-таки осмелилась поднять на меня взгляд. – Ева, мы едем. И не смей спорить. Едем и точка.
Решимость на лице подруги была убийственной. Предугадывая последствия, я плюхнулась на стул.
Дело в том, что на Соню слишком часто накатывают вот такие причуды. А они, я вам скажу, нервозатратные, потому что происходят по единой схеме. Я вынужденно соглашаюсь, мы делаем условный шаг к очередной мечте и всё идёт не так. Каким таким образом – загадка. Но неприятности магнитом притягиваются. Это меня и напугало.
«Что, опять? Ведь только всё поутихло. Только зажили без напряга».
– Соня, давай подумаем, – повторно воззвала я подругу к разуму. – Не нужна она тебе. Ты её не хочешь! – Что стало грубой ошибкой.
Я бы назвала Соньку черепашкой. Спокойная, не выносящая суеты, причём перед любой опасностью (наверное, тактика такая). Но вот напирать на неё нельзя ни в коем случае, это лишь распалит желание. А уж если она чего-то настолько захочет, как черепашка будет плыть против течения.
– Едем, – повторила в свою очередь она. Тон ровный, но приказывающий. И смотрела подруга на меня так, словно гадала, прямо сейчас я перейду на сторону врагов или ещё побарахтаюсь в никчёмном сопротивлении.
Размышляя, чего бы такого весомого ответить, я прилипла губами к кружке и снова поперхнулась чаем. «Нет, это никуда не годится, – подумалось мне. – Что за очередная блажь?»
– Куда едем? – откашлявшись, я завопила. Соня запоздало хлопнула меня по спине. – Да отстань ты, дура! Лучше объясни нормально: зачем тебе обезьяна?
– А нечего объяснять. Едем. – Посверлив меня взглядом, Соня отвернулась и добавила несчастно: – У тебя Глеб есть, а я одна. И вечерами мне скучно.
«Ну вот, запела…»
Одна бывает Соня чуть ли не по графику. Любовь у неё живёт от силы три месяца. Должно быть, сказывается причуда. Перерыв, как правило, тоже непродолжительный, но загрустить она успевает и давит мне на жалость. Вот как сейчас, например.
Я закатила глаза, сдерживая стон недовольства.
– Тогда давай собаку возьмём, – предложила вполне миролюбиво и придвинулась к подруге. – Или кошку. С ней гулять не надо. А хочешь попугая? Орать его научим: «деньги, трупы, пушки на пол». А? Будет весело.
– Не хочу. Хочу обезьянку.
– Может, всё-таки попугая? Ну куда нам обезьяну? Волос на голове много?
– А это тут при чём?
– При том. Говорят, они цепляются, что фиг оттащишь.
Соня задумалась, почёсывая затылок. Я обрадовалась, но оказалось поспешно.
– Нет, обезьяна, – твёрдо выдала она.
– Да почему обезьяна-то? – всплеснула я руками. – Что за хотелка такая?
– Они забавные.
– Тогда давай мужика? Ну такого… чтобы надолго. Они тоже бывают забавными.
Не стоило этого говорить. Соня повернулась, лицо покрылось розовыми пятнами.
– И не стыдно тебе? – чуть не зарыдала она.
– Ну я же не это имела в виду…
Что имела в виду, сама смутно понимала, поэтому оправдывалась вяло. В итоге плюнула, побросала через левое плечо несколько щепоток сахара, и мы поехали за обезьянкой.
Не помогло.
Естественно начался очередной круговорот бед и несчастий. Проблемы камнями посыпались, Глеб едва не придушил нас.
– Как вы умудрились? – схватился он за голову, мечась по квартире раненым зверем.
Мы с Сонькой дружно вздохнули. Даже чистосердечно. Подруга вдобавок неопределённо пожала плечами, а я пихнула её локтем в бок. Края-то надо знать. Овечка невинная. Из-за кого умудрились?
– Они же вас наизнанку вывернут. Идиотки… Как? Поверить не могу! Ну что за кровопийцы? Чтобы шагать без меня не смели… Да что шагать? Чтобы не одна дурная мысль не проскочила мимо меня! Понятно?
Он кричал, стучал по столу, тряс нас за грудки. Мы поняли. Как не понять, когда красота на кону? И голова, конечно же.
А зло заключалось вот в чём. Обезьянка оказалась сироткой с сюрпризом. Бывший хозяин прелестного животного скоропостижно скончался от пули в голову, а мужчиной он был непростой. И друзья у него такие же. Погони, перестрелки, бриллианты… Жизнь грозилась пересытиться событиями. Лучше бы на попугае остановились: «деньги, трупы, пушки на пол» слушали.
По сути ничего нового, но Глебушка немного поседел, выручая нас. Обезьянку он потом устроил у хороших людей, видеть её не мог, а мы вторично подверглись ору. Соня лишилась пособий, интернета, после чего ещё оказалась заперта в квартире для профилактики.
Вот так. Это не шутки.
Конечно, с тех пор многое случилось. Например, с Глебом мы расстались. Точнее, он грозился убить меня, попадись я ему на глаза, что совсем не романтично. И такое бывает. Сложные у нас отношения.
Разумеется, жаль. Но что поделать?
Я теперь птица вольная.
В общем-то, это стало главной причиной моего нежелания отвечать на звонок подруги. Она точно не изменилась. Я отвечу, мы вляпаемся, а без Глеба не выберемся.
Нет, чего бы Соня вновь не захотела – обойдётся.
Глава 2
Какое-то время я стойко бродила по квартире. Я ушла, а лучше пропала. Испарилась. Вот сию минуту. Нет меня. Пусть хоть лопнет от надобности, не отвечу.
Да. Всё верно!
Разумеется, хватило меня ненадолго. Я остановилась, посмотрела на новенький мобильный и матерно выругалась, потому что врала. Ладно бы кому-то, а тут себе. Конечно, отвечу и примчусь. Нет в жизни радости. Вся хвалёная выдержка, причём хвалёная только мной (от Сони поддержки я не получила), отправлялась псу под хвост. И сердце за себя разболелось.
Ну как так?
Повод лишь замаячил, а я фантазировать принялась. Ждёт меня Глеб и в объятия заключит. Ага. Конечно. Три раза догонит и пять обнимет. Вот что застой в интиме с человеком делает!
С разнесчастным видом я покрутила телефон и показала Соньке язык. Она может ещё немного подождать, а чай нет. Но на кухне душевного спокойствия я не обрела.
Хочется вернуться, но нельзя. Гордость, слава богу, осталась. Да и явился бы сам! Что он там говорил?
«Ты единственная…»
Ага, поверила. Нашёл дуру. Такая единственная, что ни разу не поинтересовался, как я живу. А ещё замуж звал. Правда, красиво всё устроил, чертяга. На секунду возник соблазн согласиться.
Дорогущий ресторан, приглушённый свет, тихая музыка, обворожительный он. Даже бабочку нацепил. Столик в центре и ни единого постороннего шума. Ну мне так казалось, будто в тот момент все затаили дыхание, на нас точно пялились.
– Ева, выходи за меня, – держа коробочку с кольцом, сказал Глеб. Голос чуть дрогнул, еле заметно. Разволновался любимый, хотя был уверен, что я не откажу. На лице лёгкая улыбка, он сжал мою ладонь в ожидании ответа.
А я взяла и удивила.
Замотала головой, хмуро рассматривая несостоявшегося жениха. Он, конечно, не сразу сообразил, почему я головой трясу. Молчал, только пауза затягивалась. Всем требовалась развязка, люди уже перешёптывались, кто-то хихикал. До окружающих быстрее дошло, чем до Глеба. А когда до него стало доходить, тут я уже подленько разулыбалась и закинула ногу на ногу, а он наоборот посуровел. Глаза хоть и голубые, но не сверкали добром.
Наверное, всё-таки не стоило мне улыбаться.
– Ты чего головой трясёшь? – зашипел он, а ладонь мою сжал до боли, но я терпела, улыбаясь. – Если это твои шуточки, то прекращай. Иначе отхватишь звездюлей! Я ударю тебя. Поняла? Не хочу, но ты получишь. А теперь повторяю ещё раз: выйдешь за меня?
Это была не шутка. И причина имелась весомая, не думайте, будто это месть за обезьянку или Соню. Он меня сильно обидел. Я нарочно потянула с ответом и прошептала, чуть склонившись к столу:
– Не выйду. Можешь не переспрашивать.
После спокойненько выпрямилась и высвободила руку.
Отодвинувшись от стола, Рокотов сдержанно покашлял. От моей выходки, конечно, обалдел. Видимо, подразумевалось, что от предложения выйти замуж я запрыгаю, сверкая глазами, зубами и иными доступными местами, а тут такое. Я до сих пор наслаждалась его реакцией. С лица не стиралась усмешка.
Народ вокруг оказался поумнее меня. Все поостереглись повторно хихикать, никому не хотелось проблем, ведь Глеб в силах не только их решить, но и предоставить. Уважаемый в городе человек (в определённых кругах), что меня не испугало. Обида затмила всё.
Я поднялась из-за стола, женишок вновь схватил меня за руку.
– Какого хрена происходит? Что ты задумала? И куда, чёрт подери, собралась?
Пришлось присесть со вздохом.
– Глебушка, вопросов многовато. Ты бы поспрашивал вон ту дылду, – тут я указала на барную стойку, за которой официантка последние две минуты натирала один бокал, не сводя глаз с моего мужика. Как мне казалось моего. От номерочка он не отказался, когда она любезно написала его на салфеточке. Так что он явно не мой. Вот и причина.
– Ева, ты вроде умная баба…
– Вроде. А может и нет. Мозги меня не очень беспокоят. Удачи тебе.
Я предприняла попытку отцепиться, встала, но он тоже поднялся. Взмахнул рукой, посуда со стола полетела на пол, люди заохали. В ту же секунду Глеб дёрнул меня на себя, а я, перепугавшись получить по лицу, успела схватить букет роз подаренный мне и сама отхлестала его по морде, чтобы быть первой, раз на то пошло.
Оказалось, бить меня он не планировал, но это я поздно поняла. Ойкнула, втянула голову в плечи, а вот он покрылся красными пятнами и заорал:
– Какого чёрта?!
Злополучный букет полетел в неповинного мужчину за соседним столиком. Приложив ладонь к груди, я извинялась. Конечно же не перед Глебом. А он, несмотря на мою занятость, потащил меня прочь от любопытных глаз. Я еле за ним поспевала и по пути потеряла туфлю. Бежала, прихрамывая, била Глеба по руке, но он лишь крепче сжимал. В холле встряхнул меня и толкнул на софу с новым ором:
– Что ты вытворяешь?
Я неуклюже уселась и запечалилась, поправляя платье:
– Ну вот, туфлю потеряла…
Он стоял, сцепив зубы. Смотрел на меня так, точно собирался стереть в порошок. Я же с невозмутимым видом сняла вторую туфлю и вертела её в руках, пока он не отобрал.
– Да я тебе этих туфель накуплю!
– А мне не надо других, – бесстрашно заявила я. – Дылде своей купишь. И я, между прочим, красивее этой мадам. Странный у тебя размен.
– Дура ты, Ева. Ревнивая дура!
– Сам такой. У меня даже в мыслях не было этого чувства. Ревновать тебя… Мне за себя обидно. А теперь отдай. – Туфлю я забрала, надела и зашмыгала носом. – И дурак из нас – ты. Ясно? Это же надо было додуматься… При мне! Совсем обнаглел. Дурак! – повторила я в бессилии и указала пальцем на стеклянную дверь: – Вторую туфлю мне принеси.
– Ничего не принесу, пока ответ не дашь.
– Какой ответ?
– Вообще-то я предложение сделал, а ты меня прилюдно отхлестала. Ладно, пусть поржут, но повторять такое не советую.
– Рокотов, ты идиот? – внимательно приглядываясь к нему, спросила я. – И где были мои глаза? Господи…
Поправляя ремешок от сумочки, встала, тут и плащ мне подали.
– Куда ты собралась? – Женишок крутился рядом, пока я одевалась, и потирал лицо. – Выслушать меня не хочешь? Устроила балаган.
– Выслушать? Не хочу. Пусть дылда слушает и весь ресторан.
Он наблюдал за мной, вздыхая, но не пытаясь оправдаться. Хотя мог, я же молчала.
– Думаю, ты достаточно повеселилась, а теперь пошли, – сказал внезапно, а после также внезапно закинул меня на плечо.
– Что ты делаешь? – кряхтя, я била его по спине, но он хорошенько шлёпнул меня по заднице, отчего я залилась краской. – Глеб, немедленно отпусти! Тут люди. Стыд-то какой, унижаешь меня.
– А бить по морде не стыдно?
– Стыдно, но самую малость! Это другое.
– Ничего себе… другое.
Стол повторно накрыли, осколки убрали. Ситуация тоже повторилась.
– Выйдешь за меня? – спросил он, только твёрже. Протянул коробочку с кольцом, а я заорала:
– Не выйду!
Заорала, потому что дылда подходила к нашему столику.
– Глебушка, – пропела она сладким голоском, и я начала задыхаться от людской бесстыжести.
– Глебушка, значит… Какой ты для неё Глебушка? – И влепила ему пощёчину.
Посуда звякнула, все посетители разом охнули и замолчали. Тишина страшная. Рокотов смотрел на меня таким взглядом, что я поёжилась. Вцепилась в сумочку и решила уйти по-английски. Но тут он резко поднялся, наклонился ко мне, насколько это возможно. Наклонился и прошипел по-змеиному, глядя в глаза:
– Я тебе кто? Шут или поезд проходящий? В мужья не гожусь? Или нравится вертеть мужиками? Свободы захотела? Разыграла глупую бабскую ревность! Фигушки тебе, а не свобода. Поняла? Я насквозь тебя вижу!
Что он там видел?
Я похватала ртом воздух и смогла наконец возмутиться, обращаясь к народу:
– Каков нахал! Вы поглядите на него… Это я ещё и виновата? Мало букетом по морде надавала. Подлец… Нет. Мерзавец!
– Не беси меня.
– Не беси меня, – передразнила я. – Ты самый настоящий мерзавец. И бабник!
Глеб закивал, но явно не от согласия. Скорее он размышлял, как бы меня проучить.
– Ну и кто он? – спросил злобно. Бахнул кулаком по тарелке, та раскололась. – Где успела?
– Где успела, там всё и осталось. Так что фигушки – тебе!
Не знаю, куда пропали остатки ума, раз я болтала невообразимые вещи. Глеб рассмеялся, а я опять поёжилась, потому что смех был невесёлый. Собралась вновь уйти, как бы незаметно, путь ржёт себе на здоровье, но ничего не вышло. Он вскинул руку, схватил меня за шею так, что задыхалась я теперь по-настоящему.
– Пусти, дурак. Задушишь же.
– Говори. Когда и с кем?
Говорить я могла с трудом и еле прохрипела:
– В прошлом месяце. С твоим дружком. Лёва, кажется. Лёвушка… А он ничего такой. А вот ты в мужья не годишься. Понял? Идиот. Да я таких, как ты…
– Заткнись! – на счастье прервал он. Продолжения у меня не было, да и воздуха не хватало. – Мокрого места бы не оставить. – Глеб качал головой, я закрыла глаза, ожидая участи. И тут он обрадовал: – Ещё раз увижу, убью. Вон пошла.
Ушла я мигом, подобрала утерянную туфлю и прикатила к Соне. Рыдая, пожаловалась ей, а она возьми и скажи:
– Да это он в сердцах. Ты его сильно оскорбила. И унизила. Редкий мужик такое стерпит. Вот зачем надо было врать?
– Что? – Я даже перестала лить слёзы. – Ты за меня или за него? Тебе кого припомнить? Обезьянку? Он тебе всего лишь бывший сосед, а я подруга! И первый начал он. Я только подхватила. Пусть почувствует себя в моей шкуре.
– Тут не соглашусь. Он мне тоже друг. С детства вместе и всё такое…
– Соня!
– Ты, конечно, на первом месте, – усердно закивала она.
Только я успела обидеться. Умчалась в кухню, плюхнулась на стул, отвернувшись от входа. Соня приплелась следом, замерла у порога.
– Ева, ты не злись, – заговорила она таким спокойным голосом, что я закатила глаза. Она с кем говорит? С сумасшедшей? – Я же как лучше хочу. Вы оба для меня важны, а ты ставишь перед выбором. Нехорошо. – Отвечать я не собиралась, она выждала и вздохнула: – Чем он плох? Вот скажи мне. Вертится вокруг тебя, а ты? К бабам ревнуешь? Так они сами. Что с этим поделать? Хоть и не блондин, но такой он… Популярный. Там подмигнут, тут захотят потрогать. – Я напряглась, а она торопливо добавила: – Но ведь он не позволяет. Каждой не объяснишь, что не свободен.
– Пусть объясняет. Должен объяснять! – не согласилась я.
– И чего? – усмехнулась подруга, и я почувствовала себя не очень умной. – Объяснит, и? Для многих это не проблема. Ты как маленькая. Раз сказал, два сказал… Он ведь джентльмен. Обижать не хочет, да и надоело. Легче номерок взять, улыбнуться, а после его выбросить. Тебе жалко, что ли? – Соня подсела ко мне, склонила голову к моему плечу. – Он наверняка выбросил номер. – После чего ненадолго замолчала и повторила: – Выбросил. Точно.
А я громче зарыдала:
– Даже ты в это не веришь. И меня обижать, по-твоему, можно?
– Что значит «даже ты»?
– То и значит, Соня! На самом деле я ему не нужна. Он мной не дорожит. И ты говоришь его словами: «Раз сказал, два сказал…» Предательница!
Всё завершилось тем, что мы с Соней уехали за триста километров от родного городка. Она противилась, не хотела, но одну меня не оставила. Правда, за моими вещами ни в какую не потопала, пришлось мне. И перед отъездом я всё же увиделась с Глебом.
Глава 3
Рокотов поджидал меня в квартире, чего я совершенно не подозревала, а должна была сообразить – пришла ведь к нему. Но мне представлялось, будто он страдает где-нибудь в другом месте и в чужих объятиях. Или не страдает. В общем, подвоха не чувствовала, занятая своим паршивым состоянием.
Включила свет в прихожей и тут увидела его ботинки. Ночь была поздней, а вид у меня неважный: наревелась на Сонькиной кухне. Мне бы сразу уйти, но я привалилась к стеночке, надеясь на везение. Не повезло. Глеб не соизволил показаться, раскинув руки. Я повздыхала и крикнула:
– Рокотов, глаза закрой и попридержи охоту меня размазывать. Я только вещи соберу. Закрыл? Я вхожу.
Шагнув в спальню, нащупала выключатель, свет вспыхнул. Я зажмурилась, а когда открыла один глаз, то увидела женишка. В отличие от меня глаз тот не закрывал, полулежал на кровати, скрестив руки на груди. Пиджак валялся на полу, рядом стояла начатая бутылка коньяка.
Бабник и пьяница.
– Я же предупреждала, – промямлила я, пытаясь сообразить, что делать. Выгоднее бежать или на помощь звать? Или всё-таки рискнуть?
– Ну и где ты шлялась? Нашла очередного осла? Или оленя? Как правильно? – Глеб потянулся к бутылке, но на полпути вдруг отмахнулся.
– Откуда мне знать? – нахмурилась я, поняв, в чём меня обвиняют.
– Правда не знаешь?
– Идиот.
– Ага, – рассмеялся он. – Я идиот, а тебе не помешает язык укоротить. Ещё врать отучить. Пожалела бы нашу с Лёвой дружбу.
– А тебе мозгов побольше. Сам поверил, вот и мучился.
Злость придала смелости. Я подошла к шкафу, достала сумку и принялась запихивать туда вещи. Если честно, очень хотелось остаться. Объяснил бы всё, мол, дурак, взял номер, но тут же выбросил и вовек такого более не сотворит. В прошлом это, люблю и всё в таком духе. Не факт, что поверила бы, но и ничего похожего не услышала.
Зато скрипнула кровать. Глеб приближался, я чувствовала. От возможного развития событий холодок скользнул по спине. Вещи я теперь запихивала медленно, готовясь сорваться с места в любой момент.
Шаг. И вот ещё один. Успею?
Я бросила в него сумку, только Глебушка оказался проворнее. От сумки увернулся и в два счёта добрался до меня. Схватил за плечи, впечатал в шкаф, я охнула. «Плохи дела», – подумалось мне, потому что его глаза были совсем рядом и этот взгляд мне не понравился. Я спрятала лицо в ладонях, надеясь сохранить красоту. Побои не случались, но в тот момент, казалось, могли.
– Я тебя ни разу не бил и пока не собираюсь, – обрадовал он. Я выдохнула, но руки не убрала. – Объясняй, где была. И открой уже лицо.
– А я тебе не верю, – из вредности заявила я. – Открою, а ты мне надаёшь.
– Если бы хотел, то давно бы надавал.
– На словах мы все… Я тоже могу многое наболтать. И ты теперь не всему поверишь.
– Ева!
– Нет.
– По-хорошему прошу.
– А я по-хорошему отвечаю. Нет.
– Что за… – вспылил он, а затем вдруг умолк. Взял меня за запястья и мягче повторил: – Убери.
Я посмотрела на него сквозь пальцы. Заманивает, что ли?
– Не уберу. Давай так поговорим.
– По-хорошему, – с нажимом сказал он. Это мне тоже не понравилось, так точно до побоев дойдёт, рискую.
– Драться не будешь?
– Не буду.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Ладно, – через паузу согласилась я. – Но смотри, если наврал, я Соньке пожалуюсь. Она найдёт на тебя управу.
Руки наконец убрала. Глеб смотрел на меня со странным интересом.
– Что? – не поняла я.
– Ничего, – улыбнулся он и неожиданно заправил прядь волос мне за ухо. Осторожно так. Я застыла в растерянности.
Что это с ним? Где его рык? С неприятелями только так общается. Список я вроде пополнила. Или повезло и мы ещё дружим?
– Так где была?
– У Соньки, – от той же растерянности призналась я.
– И чем занимались?
Я пожала плечами:
– Как обычно. Болтали. Тебя обсуждали.
– Точно у Сони? – Глеб слегка прищурился и опять прилип к моим волосам. – А почему она мне не позвонила?
– А должна? Вот так новость! То есть перед тобой, барин, отчитываться обязаны.
– Не начинай. У тебя случайно не задержка, нет? – внезапно спросил он, а я больше прежнего растерялась. – Есть задержка? Чего молчишь?
– Думаю.
– О чём?
– С чего ты взял, что у меня задержка.
– Так её нет?
– Разумеется, нет. Я на противозачаточных.
Было неясно расстроился он или обрадовался, что определённо расстроило меня. Поэтому момент захвата себя в плен я проморгала. А Глеб взял меня в охапку и бросил на кровать. Очнувшись, я запиналась. Против близости ничего против не имела, только сначала хотелось услышать заветные слова, но он не был настроен на разговор.
«Нет, так нет», – рассудила я и активнее запиналась, что ему не понравилось.
Он взял меня за ноги, повернул на живот. На четвереньках я поползла к краю, но с Рокотовской помощью вернулась обратно. Он утянул меня под себя, устроился на моих ногах, чтобы я не шибко пиналась, и взялся за платье. Швы затрещали, я завизжала, по-прежнему лёжа на животе. В таком положении руками особо не помахать.
– Скажи, что не хочешь меня, и я остановлюсь, – сказал Глеб мне на ухо, вжимая в матрас. Я оглянулась, тяжело дыша. Он тоже пыхтел. – Что? – испугался паузы. – Не хочешь?
Самоуверенный осёл.
– Хочу, – чуть ли не рыдая и ругая себя за слабость, ответила я. Будь он другим в постели, отказалась бы, а он обо мне заботится. Хорош, очень хорош. Если напоследок, то ведь ничего страшного?
Прощальная близость.
В общем, я позволила ему сделать себя счастливой.