Академия Космического Флота: Пограничный филиал

Пролог

– Вивьен Виардо, сожалею, но вы не подходите для Академии Космического Флота.

Вот так разбиваются мечты. Сердце пропустило удар, язык разбух и онемел, словно варёный пельмешек, пальцы мелко задрожали. Слова оглушили, как маска с хлороформом. Ну вот, теперь всё встало на свои места. Как любит выражаться Гардения, я отброс и никому не нужна. Вообще никому.

– Не подхожу? Это из-за… – Сглотнула слюну и всё-таки произнесла вслух: – …Моей особенности, да?

Смуглая женщина в тёмно-синем кителе с золотой офицерской нашивкой рассеянно посмотрела на меня.

– Особенности?

Острая горечь обожгла гортань. Офицер, ещё и издевается? Хочет, чтобы я сказала всё как есть?

– Это из-за моих многочисленных шрамов, ведь так?

– А-а-а… Вы про врождённый дефект кожных покровов, – произнесла майор так громко, что мне захотелось втянуть голову в плечи. Вокруг было слишком много столов с такими же соискателями, как я. Женщина в военной форме зашуршала электронной бумагой. – Нет-нет, у вас просто весьма низкие физические показатели, да и знание теоретических дисциплин хромает. Хотя… – Она задумчиво зависла над одним из листочков. Моё сердце замерло. – Ваши тесты на объём лёгких и устойчивость к перегрузкам очень хороши. Вы, наверное, замечательно плаваете?

– Плаваю? – переспросила растерянно. Нет, она точно издевается. – На Захране нет водоёмов, в которых плавание было бы безопасно для здоровья…

– Ах, ну да, точно. – Женщина поморщилась так, будто надкусила незрелый лимон. – Тогда нет, вы всё же не подходите для Космофлота.

– Совсем-совсем?

Я бы хотела, чтоб мои слова прозвучали не настолько жалобно, но, увы…

– Вивьен, давайте начистоту. Я сама с Танорга, и, когда поступала в Академию, мои баллы были куда выше ваших. Однако первые годы обучения дались мне очень и очень тяжело. Не уверена, что вы справитесь. Конечно, есть ещё один вариант… Могу походатайствовать, чтобы вас распределили в пограничный филиал Академии, который располагается на необитаемой планете на задворках Вселенной. Там тяжёлая атмосфера, постоянные магнитные бури, нарушена инфосвязь с Федерацией. Подумайте сами, оно вам надо? Не лучше ли остаться на Захране? Да, здесь, конечно, далеко не рай, но с каждым годом ситуация меняется к лучшему. Вон орбиту смогли расчистить, космическое и информационное сообщение с мирами Федераций настроить, поставки продовольствия наладить.

– Надо! Мне оно надо!! – импульсивно выкрикнула я, сжимая кулаки и чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

«Надо, потому что в Академии платят стипендию и это будут исключительно мои кредиты. Так что рано или поздно смогу отложить деньги на операцию и заменю кожу на ногах на искусственную – гладкую и очень красивую. Надо, потому что мне осточертело жить на Захране и ежедневно выслушивать упрёки от мачехи и напоминания о том, какая я никчёмная уродка. Просто надо, и всё!»

Эта речь крутилась у меня в голове, но произнести её вслух постеснялась. Слишком стыдно признаваться в таком. Очень, очень стыдно.

Взгляд строгой женщины неожиданно смягчился. Она тронула меня за рукав.

– Скажите, Вивьен, вы хотите в Академию потому, что считаете, что плохо здесь, или потому, что думаете, что будет хорошо там?

– Я… я не знаю, – пробормотала удивлённо, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Нет, я не расплакалась, но была невероятно близка к этому. – А есть разница?

– Ещё какая, – кивнула майор Клинтс. – Давайте так: я поставлю вас в лист ожидания. Ближайший рейсовый лайнер приземлится завтра вечером за чертой города, на площадке, что граничит со свалкой андроидов и прочей техники. Если вы всё-таки решите, что Академия – это то, что вам надо, и согласитесь на пограничный филиал, то приходите. Но учтите, Академия не исполняет мечты и даже не гарантирует дальнейшую службу в Космофлоте. Это всего лишь учебное заведение.

Глава 1. Кафе «Услада»

Тремя днями ранее

Поясницу нещадно ломило из-за того, что весь день провела в неудобной обуви. Тугой пучок волос хотелось распустить ещё днём, а фартук с узкой, давящей на шею полоской дешёвого пластика – просто сжечь. Как же я устала… Как хочется взять выходной и элементарно выспаться. Но нельзя.

– Вивьен, ау! Ты что, спишь на ходу?! – зашептала на ухо Джина. – Сейчас придёт старый пихряк, проверит, как мы работаем, и лишит тебя чаевых, если увидит, что ты зеваешь. Иди вон обслужи столик номер семь. Посмотри, какие там симпатичные ребята! Может, и на чай оставят.

Машинально обернулась. Четверо парней сидели за прямоугольным столом на полосатых диванчиках, обтянутых искусственной кожей. Двое с одной стороны и двое напротив. Чуть более физически развитые, чем большинство посетителей нашего заведения, и да, они действительно имели очень приятный внешний вид: ухоженные руки, гладко выбритые лица, явно уложенные гелем волосы. С другой стороны, имея врождённые дефекты, я любого захухрю, даже с самой заурядной внешностью, считала красивым. Ну и, конечно же, невозможно было не обратить внимание на синие кители гостей с характерными золотыми звёздами на груди.

– Кадеты Космического Флота, – с придыханием произнесла подруга, мечтательно поднимая взгляд к потолку. – Ох, они, наверное, особенные, раз смогли пройти столь строгий отбор!

Демонстративно фыркнула и – то ли из чистого упрямства, то ли из-за накопившейся за смену колоссальной усталости – ответила:

– Если они тебе симпатичны, иди и сама прими у них заказ. Я еле передвигаюсь на этих ходулях.

Джина грустно вздохнула и махнула воняющей дезинфектором синтетической губкой. На упаковке совершенно точно было написано, что предмет относится к классу одноразовых и должен быть утилизирован после использования, однако в руках подруги я видела эту губку уже раз третий как минимум.

– Да я бы с радостью, но Бельмешев сказал, что если не успею навести порядок на всей стойке к его приходу, то он меня уволит. И по камерам проверит, сделала ли это я или кто-нибудь другой. Зря, наверное, в его кофе плюнула.

Рассеянно кивнула в ответ. Казимир Бельмешев мог и не такое устроить. Официальный оклад разносчицы еды в забегаловке с претенциозным названием «Услада» составлял прожиточный минимум – восемнадцать с половиной кредитов. Изначально, когда меня брали на работу, владелец кафе сообщил, что бо́льшую часть заработка составляет не та сумма, что прописана в договоре трудового найма, а чаевые. В принципе, я знала, на что подписываюсь, и морально была готова к тому, что придётся очень много бегать на каблуках и улыбаться клиентам за гроши. Но когда в первый же месяц меня лишили основной части дополнительного заработка из-за того, что я якобы разбила крышку от заварника, это выбило из колеи. С официальной зарплатой Бельмешев подобное сделать не мог, а вот с чаевыми – легко.

Компания космофлотовцев что-то шумно обсуждала, не обращая на нас внимания. Решила, что пара минут у меня всё-таки есть, и впервые за день присела на край стула. Заодно, шипя, скинула правую туфлю и не удивилась, обнаружив в районе ахиллова сухожилия вздувшуюся водяную мозоль. Поморщилась. Шварх, а ведь ещё и до дома надо будет как-то доковылять…

– На, держи пластырь, – с сочувствием произнесла Джина, подавая кусочек искусственного каучука телесного цвета. – Последний. Без антисептика, но всё же лучше, чем ничего.

Благодарно кивнула напарнице и занялась ступнёй.

– Вот думаю, может, послать к швархам эту неблагодарную работу и уволиться?

Подруга посмотрела скептически.

– Ага, ещё скажи, что тебе сделали особо выгодное предложение в другом месте! Даже на эту, как ты выразилась, «неблагодарную работу» есть целая очередь из желающих. Скажи спасибо, что тебя приняли.

– Спасибо, – пробурчала угрюмо, выкинула обёртку от пластыря и направилась к парням, которые уже периодически оглядывались в поисках официантки.

– Ва-а-у-вау, какая красотка! – присвистнул один из них, окидывая меня придирчивым взглядом с головы до ног.

Внутренне скривилась, но послушно растянула губы в приветливой улыбке. Никакая я не красотка. Форма официанток «Услады» была ещё одним пунктом, за который в душе ненавидела эту работу. В юбке чувствовала себя неуютно, а потому всегда надевала под неё плотные легинсы. Сколько бы Казимир Бельмешев ни пытался добиться, чтобы я надела хотя бы простые телесные колготки, каждый день исправно приходила на работу в чёрных легинсах. Но и в них двигалась, как правило, угловато. Боялась, что если свет от диодов упадет под прямым углом, то посетители разглядят ужасные шрамы на моей коже даже через плотную ткань.

Бельмешев недовольно крякнул, когда впервые увидел, что я хожу в юбке, словно новорождённый жеребец, неловко перебирающий копытами. Однако увольнять не стал, лишь хмуро сообщил, что у разных мужчин разные вкусы. Несколько раз пыталась объяснить начальнику, что не случится никакой катастрофы, если я буду носить на работе штаны, но он был со мной в корне не согласен. По его мнению, молодежь, да и люди постарше, заходила к нам именно за атмосферой, а откровенно дрянной кофе, впрочем, как и горелая яичница, на отток посетителей не влиял.

– Добрый день, приветствую вас в «Усладе». Что желаете? – выдала заученную фразу, не обращая внимания на то, как пристально кадеты изучают мою фигуру, в том числе и ступни, закованные в высоченные, неудобные туфли.

Переступила с ноги на ногу, чувствуя себя некомфортно под перекрёстным огнём взглядов. Если бы только шпильки были огромными, а ведь ещё и колодка слишком узкая и подъём стопы высокий. Кошмар.

– Да вот желаю пригласить столь симпатичную крошку на свидание. Что делаешь сегодня вечером? Не хочешь провести время с настоящим мужчиной? – Сидящий ближе остальных ко мне ослепительно улыбнулся и невзначай потрогал золотую звезду на форме Космофлота.

Ну да, этому блондину посчастливилось вырваться с Захрана. Он здесь в увольнительной, навещает родственников и друзей, а затем соберёт шмотки и улетит обратно в космос.

– Спать. Сегодня вечером я буду спать, – ответила грубее, чем хотела, но тут же вновь напустила на себя безразличный вид. – Итак, вы определились с тем, что будете заказывать?

Как же ноют ступни! Эти парни думают, что их флирт доставляет мне удовольствие, но на деле каждая секунда, проведённая в рабочей обуви, делает меня всё более похожей на злого гориллома, не нашедшего себе самку для спаривания в брачный период.

– А? – На лице юноши промелькнуло полнейшее разочарование.

Не сомневаюсь, такие симпатичные молодые люди, да ещё и кадеты, привыкли, что стоит лишь пальчиком поманить к себе любую девушку, как та с визгом бросится им на шею.

– Четыре медовых рафа и четыре бургера с картошкой фри. Один с диетической котлетой, пожалуйста, – вклинился в разговор брюнет, сидящий напротив словоохотливого товарища.

– Медовых рафов нет, есть только с сиропом… – начала было я, но темноволосый не дал мне договорить.

– Давайте эти.

– Сироп просроченный, а молоко порошковое. Не рекомендую.

– А что же тогда посоветуете? – Брюнет удивлённо приподнял брови.

– Простой эспрессо. Он невкусный, но им хотя бы не отравишься.

– Ладно, – усмехнулся гость. – Принесите четыре эспрессо.

Кивнула, записала заказ стилусом в наладонник и отправила его на кухню.

– Соус к картошке фри нужен?

– Да, сырный, пожалуйста, – вежливо ответил кадет.

Стоя спиной к камере, скорчила гримасу, намекая, что сырный соус тоже лучше не брать. Камеры писали без звука, но вот за гримасничанье Казимир легко мог лишить меня премии. Глаза парня насмешливо блеснули.

– Хотя нет, я, пожалуй, передумал. Давайте лучше старый добрый химозный кетчуп из гидропонных помидоров.

Повторила заказ и вернулась к Джине. Подруга тем временем уже вовсю пыхтела, оттирая ножки стойки.

– И как они? Пригласил тебя кто-нибудь на свидание? – Глаза девушки загорелись любопытным блеском.

– Думаю, наши посетители ничем не отличаются от других молодых людей, что живут на Захране, – произнесла я, пожимая плечами.

– Да ты что! – возмутилась напарница. От избытка чувств она даже бросила протирать стойку, швырнув грязную губку прямо на столешницу. – Это же кадеты Академии Космического Флота, а туда абы кого не берут! Они самые умные и сильные ребята во всей Федерации!

Досадливо поморщилась. От пропитанной дешёвым дезинфектором губки исходил прямо-таки тошнотворный запах. Так и хотелось предложить подруге, чтобы та прошлась по поверхности столешницы стерилизующей антибактерицидной лампой. Но я прекрасно понимала: Казимир тот ещё противный тип! Обязательно пересмотрит записи с камеры и придерётся к увиденному.

– Вот здесь пятно пропущено.

Указала пальцем на грязно-коричневый развод на столешнице и, меняя тему, продолжила:

– Мне всё-таки кажется, что надо искать другую работу.

– Ну и куда ты пойдёшь? Разве у тебя есть приличное образование? Думаешь, возьмут хоть где-нибудь просто так? Вивьен, очнись! «Услада» – лучшее, что могло с тобой произойти! – Она понизила голос. – Здесь ты получаешь чаевые, которые официально не внесены в трудовой договор, и можешь оставлять их себе, а не отдавать мачехе! Где ещё найдёшь такую замечательную подработку?

Джина смотрела на меня широко распахнутыми глазами. На её лице отражались искренность и лёгкое недоумение. Она действительно верила в то, о чём говорила. – Здесь можно завтракать и обедать, а если Казимир зазевается, то даже прихватить что-нибудь с собой домой на ужин. Бутилированную воду, импортированные фрукты или мясо он, конечно, не разрешает пробовать, но макароны или кашу – пожалуйста.

Губка на столешнице продолжала отвратительно вонять. Где-то неподалёку за столиком кадетов раздался очередной свист, а за ним последовал взрыв хохота, в котором уже можно было различить и женский голос. Видимо, не дождавшись от скромной официантки должного восхищения своей персоной, блондин решил найти кого посговорчивее среди посетительниц «Услады».

Ноги гудели, пластырь, кажется, отклеился, и водяная мозоль всё-таки лопнула. Меня замутило.

– Эй, Ви! – из состояния заторможенности меня вырвал звучный голос нашего повара. – Всё готово. Долго тебя ждать? Иди, отнеси гостям еду.

Ничего не отвечая Джине, молча поставила на поднос четыре чашки эспрессо, три тарелки с бургерами и ещё одну взяла в левую руку – целиком заказ не помещался.

«Сейчас обслужу седьмой столик, закрою счёт, и можно будет пойти домой. Уже пятнадцать часов на каблуках… Как же я устала…»

Подошла к шумной компании молодых людей, которые на этот раз, занятые беседой с представительницей прекрасного пола, не обратили на меня никакого внимания, и принялась расставлять тарелки.

– Пикси завалил на спарринге! За три минуты! – рассказывал блондин какой-то девушке, усадив её подле себя.

– Что, правда? – восторженно захлопала длиннющими ресницами девица.

– Вот такой приём сделал! – Оратор взмахнул рукой. Миг – и как в замедленной съёмке я вижу, что это движение по касательной задевает последнюю чашку с кофе. Тёмно-коричневая жидкость выплескивается на пол, щедро обрызгивает мой фартук и пространство вокруг, осколки с оглушительным звоном разлетаются по полу, выложенному квадратной плиткой.

На мгновение в кафе воцарилась тишина. На кухне очнулся от спящего режима и загудел штатный робот-уборщик.

– Ой, – произнёс парень, всё-таки обратив на меня внимание, а затем оттолкнул девицу, что сидела рядом с ним, и вскочил на ноги. – Шварх! Я из-за тебя форму испачкал! Смотри, пятно на манжете!

«Вообще-то не из-за меня, а из-за себя, хвастун», – так и вертелось у меня на языке. В этот момент девушка испуганной пташкой выпорхнула из-за столика, несильно задев меня плечом. Всё бы ничего, но как раз в эту секунду я из-за больной мозоли переносила вес на другую ногу и никак не ожидала, что меня толкнут.

Мир покачнулся – и я пребольно брякнулась на попу, кажется отбив себе копчик. В ладони впились крошечные осколки разбитой чашки. Уи-и-и, как же больно-то! Из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Юбка задралась, каблук сломался, несколько осколков разорвали легинсы ближе к лодыжкам. В ту секунду, когда думала, что хуже уже ничего быть не может, старенький робот зашуршал своими гусеницами и принялся старательно размазывать коричневые пятна по полу и на моем пластиковом фартуке.

Ребята притихли. Никто не спешил подать мне руку и помочь подняться, но и о том, что я испортила кому-то форму, тоже уже не вопили. Очевидно, впечатлились моим грандиозным падением и ещё не определились, как вести себя дальше.

Прежде чем я, кряхтя, успела встать с пола, входная дверь забегаловки прокрутилась и внутрь вошёл Казимир Бельмешев. Тучный мужчина осмотрелся по сторонам и остановил разъярённый, не предвещающий ничего хорошего взгляд на мне. Определённо, сегодня не мой день.

– Вивьен! Неуклюжая антилопа! – прорычал этот боров. – Быстро на кухню!

***

Я сняла ненавистную обувь, выкинула в утилизатор единственные легинсы и начала промывать ссадины, стараясь всхлипывать не очень громко. Уговаривала себя не думать о случившемся: о том, как унизительно орал на меня Казимир; о том, что я напрасно рассчитывала на чаевые в этом месяце; о том, как всё несправедливо в моей жизни.

Вода с характерным рыжеватым окрасом текла из крана очень тоненькой струйкой. Приходилось складывать руки лодочкой и ждать, пока наберётся горсть. Это и раздражало, и удивительным образом успокаивало. Позади скрипнула дверь. Джина протиснулась сквозь небольшую щёлку внутрь туалетной комнаты.

– Вив, я принесла твои штаны из гардеробной ячейки. Подумала, – она мельком бросила взгляд на мои ноги, прикусила губу и тут же отвернулась, – что они не будут лишними.

– Спасибо, – кивнула благодарно, – положи на крышку туалета. У меня руки в крови, боюсь, испачкаю.

Подруга, отходя, зашуршала тканью униформы.

– Вив, слушай, ну не всё ж так плохо, а? – произнесла девушка. – С работы тебя не уволили, зарплата осталась прежней, а стоимость разбитой посуды Бельмешев, по его словам, будет постепенно вычитать из чаевых…

– Мою зарплату получает мачеха, – жёстко прервала рассуждения вечно оптимистично настроенной Джины. – С тех пор как Захран вошёл в Федерацию Объединённых Миров, возраст совершеннолетия сместился до двадцати одного года. Мне только-только исполнилось девятнадцать, и я по закону нахожусь под опекой. Ещё как минимум два года придётся до седьмого пота вкалывать официанткой, а зарплата при этом будет поступать на банковский счёт, который тут же опустошается Гарденией! И самое поганое, я не уверена, что и потом мачеха не придумает нечто такое, чтобы заставить содержать её… Я работаю с четырнадцати лет, Джина, с четырнадцати! И что имею? Ни-че-го… У меня даже собственной одежды и зубных капп нет! Абсолютно всё принадлежит опекунше! А что до разбитой посуды, ты прекрасно видела, что то была не моя вина, а этого… этого… аг-р-р-р…

Махнула рукой и сосредоточилась, чтобы набрать новую горсть ржавой воды из-под крана.

О том, что за пять лет работы у меня так и не получилось отложить даже несколько сотен кредитов, чтобы сделать себе операцию по замене кожи, говорить не стала. Это была моя мечта, которой, видимо, не суждено исполниться.

Брызнула водой на ободранную коленку и зашипела от пронзившей боли. Джина с сочувствием передала мне рулон туалетной бумаги, чтобы я промокнула ссадину.

– А что ты предлагаешь, Вив? – тихо спросила подруга. – Какие у тебя планы?

– Не знаю, – пробормотала раздражённо. С помощью туалетной бумаги всё-таки удалось остановить кровь. Теперь я размышляла, как бы аккуратнее надеть штаны. – В крайнем случае сбегу из дома.

– А толку? Уверена, что Гардения не из тех, кто будет сидеть сложа руки. Она мигом подаст заявление в Планетарную Полицию. При первой проверке документов тебя поймают и отправят домой, да ещё и штраф вкатят, который тебе же и придётся отрабатывать…

Морщась от болезненных ощущений, я с трудом натянула одну штанину и принялась за другую. Джина продолжала изучать моё отражение в зеркале. Напарница уселась на крышку унитаза и подобрала под себя ноги, демонстрируя прямо-таки королевскую осанку. Не знаю почему, но то ли необычно спокойная поза девушки, то ли немой вопрос в её взгляде окончательно вывели меня из себя.

– Не знаю, Джина! – взорвалась я. – Не представляю, что делать! Нет у меня никакого плана! Может, вообще с планеты убегу.

Собеседница выразительно подняла русую бровь.

– Вивьен, ты прекрасно знаешь: чтобы выбраться с Захрана и устроиться хоть куда-нибудь, нужно как минимум высшее образование, которое стоит очень больших денег. А в Академию Космофлота ты не поступишь…

«… потому что где ты, а где Академия», – мысленно закончила за подругу.

– Всё, с меня хватит нотаций, – произнесла, застёгивая штаны и надевая кроссовки вместо адской обуви. – Я пошла домой. Спать. Увидимся в следующую смену.

– Погоди! – Джина метнулась куда-то за дверь и почти сразу же вернулась, чтобы всучить мне увесистый свёрток. Сразу даже не поняла, что это такое, пока девушка не пояснила: – Там Пыльник. У него не получилось убрать пол, бедняга только размазал кофе по плитке. Видимо, стал совсем старенький. Казимир пришёл в такую ярость, что приказал тебе выкинуть робота… В общем, вот.

Машинально взяла свёрток в руку и, только сделав пару шагов из туалетной комнаты, поняла, какую подлянку устроил мне шеф. Разумеется! Выкидывать таких объёмных и тяжёлых роботов в мешки с бытовым мусором запрещалось. С тех пор как космическое пространство Захрана стали старательно очищать от всевозможного мусора, и на самой поверхности к утилизации отходов относились с очень большим вниманием. За выброс автоматического пылесоса не на свалку электроприборов, а в ближайший бак бытовых отходов любому захухре назначался внушительный штраф. Конечно же, по закону подлости ближайшая специализированная помойка находилась аж в семи километрах от «Услады», за чертой города. Шва-а-арх!

Чертыхаясь и на чём свет стоит понося Бельмешева, удобнее устроила «подарочек» под мышкой и медленным шагом направилась к дому, решив, что выкину робота тогда, когда буду в состоянии преодолеть эти семь километров.

Шла медленно, стараясь несильно наступать на израненную стопу. Ночной Захран оглушил яркими билбордами, привычной духотой, пронзительными сигналами флаеров и гравибайков, запахами выхлопных газов и серым небом, на котором не было видно ни единой звезды. За последние пять лет орбита Захрана стала существенно чище. Моя родина больше не считалась планетой с синдромом Кесслера, и на неё теперь могли достаточно свободно приземляться корабли Федерации. Однако это никак не способствовало решению других проблем Захрана. Все так же присутствовал парниковый эффект; обширные территории были заражены радиацией; а питьевая вода имелась в ничтожно малых объемах.

Из динамика на фонарном столбе заиграла музыка, а затем её прервал голос диктора:

– Дорогие жители Захрана, спешим сообщить последние радостные новости! На этой неделе было уничтожено пятьсот кубометров радиоактивного мусора, а также очищено триста пятнадцать тонн воды. Наши старшие братья и сёстры с Танорга на следующей неделе пришлют лайнер с новыми роботами, которые будут заниматься фильтрацией воздуха от выхлопных газов…

Проходя мимо трёхуровневой автозаправочной, я на миг переключила внимание на двух мужчин, что заливали бензин в старенький аэрокар, почему-то запаркованный на земле, а не на электрогидравлической платформе.

– Может, всё-таки топливо класса «Г»? – спросил один из них.

– А, мне и это сойдёт, – махнул рукой второй. – Оно все же на полкредита дешевле.

Наручный коммуникатор мигнул сообщением, отвлекая меня от разговора незнакомцев.

«Вивьен Виардо, по трудовому договору 76902-54 на ваш личный счёт поступило три кредита».

Три кредита за пятнадцать часов, проведённых в беготне на каблуках, адской работе на кухне и помощи Джине. Это сообщение выглядело как настоящее издевательство. Для того чтобы скопить полную сумму на операцию, мне потребуется работать три года и при этом не тратить ни единого кредита больше ни на что. Я узнавала: чтобы сделать пересадку кожи, необходимо как минимум две с половиной тысячи кредитов. Восемьсот стоит билет на лайнер до ближайшей хорошей клиники на Миттарии и тысячу семьсот – сама операция. Плюс пребывание в течение нескольких дней в больнице.

Наручный коммуникатор вновь провибрировал.

«Ваш опекун снял три кредита с вашего личного счёта. Текущий баланс составляет ноль кредитов».

С раздражением выключила экран устройства и тряхнула запястьем. Внутри поднималась буря гнева. Гардения за крайне редким исключением никогда и ничего мне не оставляла.

За углом показался высокий, монолитный серый дом. Всё так же медленно добрела до обшарпанного подъезда, поднялась на вонючем лифте на свой этаж и, приложив руку к идентификационному сканеру, отворила дверь в квартиру.

В прихожей сильно пахло жареной рыбой. Желудок моментально спазмировался, напоминая, что сегодня так и не удалось поужинать.

– Я вернулась! – крикнула в сторону кухни и начала неспешно разуваться.

Высокая сухопарая женщина в длинном шёлковом кимоно торжественно выплыла из соседней комнаты. Густые тёмные волосы были уложены в несколько кос, заплетённых короной вокруг головы, на лице красовалась зелёная маска из глины и водорослей, под глазами наклеены гидрогелевые патчи по кредиту за штуку. Гардения практически всё свободное время занималась собственной внешностью и, стоило отдать ей должное, весьма преуспела в сих «праведных» трудах. Для жительницы Захрана она выглядела гораздо моложе своих лет.

– Всего три кредита за сутки! Фу, Вивьен, какой позор! Ты совсем ни на что не годна! Когда я договаривалась с мистером Бельмешевым, чтобы он взял тебя на работу, рассчитывала, что ты будешь приносить хотя бы пять или семь! Похоже, ты даже не способна быть более-менее сносной официанткой! И зачем только мы позволяем тебе жить с нами?

Сглотнула противный ком, резко вставший в горле. Формально Гардения действительно являлась владелицей квартиры и могла выгнать меня из дома. Но на деле она не работала ни дня в своей жизни, а потому представлялось очень сомнительным, что бездельница откажется от статуса опекунши и выгонит падчерицу, которая содержит её. Обычно на такие выпады я молчала, но падение в кафетерии, порванные легинсы, вопли Казимира изничтожили остатки душевного равновесия.

– Это квартира моего отца, и я имею такое же право жить здесь, как и вы с Хлоей.

Удивлению мачехи, казалось, не было границ. Её глаза чуть не вывалились из орбит, и она даже поднесла руки к лицу, чтобы проверить, не слетели ли патчи. При этом воззрилась она на меня с таким видом, как будто хотела убедиться, что эту фразу действительно произнесла я, а не кто-то другой, невесть какими путями забредший в нашу прихожую.

– Вивьен, с каждым годом твой характер становится всё гаже и гаже. – Губы Гардении презрительно изогнулись. – Конечно, подруги предупреждали меня, что не стоит растить ребёнка мужа от другой женщины, всё равно из такого уродца не вырастет ничего путного…

Почему-то когда опекунша заводила речь о моей внешности, меня неизменно начинало внутренне лихорадить. Да, мои ноги ужасны, но я в этом не виновата. И так всю жизнь ношу плотные штаны, чтобы никто ничего не увидел. Я обхватила себя руками за плечи.

– Я не уродина, – пробормотала, пытаясь убедить в этом скорее себя, чем мачеху. – Шрамы можно свести. Существуют технологии…

– Да ты себя слышишь? – громко фыркнула мегера. – У тебя все нижние конечности покрыты, – она демонстративно скривилась, – этой мерзостью. Там не кожа, а сплошные рытвины. Фу! Да кому ты нужна такая? Чтобы исправить столь ужасное недоразумение, нужны новые ноги, но тогда ты превратишься ещё и в мутанта. Я уж не говорю о бешеном количестве кредитов, которое понадобится для операции. Где ты возьмёшь деньги, Вивьен?

Гардения провокационно улыбнулась, уткнув руки в бока. Меня уже трясло от негодования.

– Если бы вы не снимали со счёта заработанные мною кредиты, то я бы, может, уже и скопила необходимую сумму!

– Скопила? Ты всё-таки копишь?! Откладываешь чаевые?! – Глаза женщины сузились, и она вмиг оказалась позади меня, пребольно вцепившись в мои волосы. – Говори! Где деньги?! Где ты их хранишь?

– Нигде!

– Довольно, неблагодарная дрянь! – зашипела мачеха мне на ухо. – Подумай наконец о своей сестре! О Хлое! Ей нужны натуральные витамины и средства, чтобы хорошо выглядеть и удачно выйти замуж. Ведь тебя всё равно никто не возьмёт! Отвечай, где оставшиеся деньги!

Одной рукой опекунша продолжала держать меня за волосы, а второй залезла в карман куртки. Я сжала челюсти, стараясь не расплакаться от второго за день унижения. Именно в этот момент в холле появилась единокровная сестра. Разница между нами составляла три года, но в свои шестнадцать Хлоя выглядела гораздо крупнее меня. Большое круглое лицо, оплывшая талия, пухлые щёки, складочка жира, что образовывалась аккурат в том месте, где заканчивались джинсы. Но при этом у девушки были огромные выразительные глаза и густые волосы. И кожа, разумеется, отличалась чистотой и гладкостью.

– О, а Вивьен уже дома? – удивилась сестра.

Гардения мигом оставила в покое мой многострадальный скальп и широко улыбнулась своей любимице.

– Да, представляешь, уже вернулась, – невероятно нежным голосом пропела притворщица. – Хлоюшка, я же просила тебя не надевать эти джинсы. Ты куда собралась в таком виде?

– Завтра в школу в них пойду, мам, – пожала плечами девочка.

– Даже в школу не стоит одеваться так, – покачала головой Гардения. – Завтра в иллюзионах выходит новый фильм. Я договорилась с соседкой, чтобы её сын пригласил тебя на свидание. Возьми лучше чип, сходи в магазин за новым платьем для себя и сделай маникюр.

– Ой! – Хлоя подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши. – Новое платье! Это я люблю! А можно Вивьен пойдёт со мной?

После пятнадцатичасовой смены и с водяными мозолями на ступнях мне меньше всего на свете хотелось идти с сестрой в торговый центр, чтобы выбирать ей платье. Я уже прикрыла глаза, ожидая «наказания» от мачехи за то, что у меня нет при себе чаевых, но неожиданно услышала:

– Нет, Вивьен ещё надо сходить на свалку и выбросить мусор. К тому же представь, что случится, если она тоже вздумает примерить новое платье. Да весь магазин сбежится посмотреть на её уродства, а потом пойдут разговоры, что ты по отцу сестра «той самой страшилы». Оно тебе надо?

Хлоя стояла в холле, хмуря лоб и обдумывая слова своей матушки, а Гардения тем временем незаметно толкнула меня в спину.