Религия Денег. Духовно-религиозные основы капитализма

Не можете служить Богу и мамоне.

Мф. 6:24

Введение

Сегодня мы живем в мире недомолвок и умолчиваний. Вроде бы у нас свобода, а человек понимает: есть темы, которые нельзя затрагивать, нельзя даже задавать вопросы. Наступил век «политкорректности» и «самоцензуры». Во все времена люди задавали вопрос: «В каком мире я живу?» и пытались на него ответить. Нынче вопросы типа «В каком мире мы, русские, оказались в начале XXI века?» звучат крайне редко, и ответы на них чаще всего бывают невразумительными. Власть на такие вопросы ответов не дает и откровенно их боится.

Даже в советском «тоталитарном» обществе руководители партии и государства не стеснялись ставить такие вопросы. Например, один из последних руководителей Советского Союза Андропов Ю. В. признавал: «Мы не знаем общества, в котором живем». И ставил задачу – понять, что это за общество. Мы сейчас не собираемся оценивать, насколько искренним было желание советского руководителя познать тогдашнее общество и насколько советские обществоведы успешно решали такие задачи. В данном случае мы лишь хотим подчеркнуть, насколько «зашоренным» оказывается общественное сознание в современной «демократической» России даже по сравнению с «тоталитарным» Советским Союзом.

В политическом лексиконе для обозначения социально-экономической идентичности современного российского общества употребляется набор набивших оскомину штампов: «демократия», «новая Россия», «свобода», «права человека», «рыночная экономика», «свободное предпринимательство», «правовое государство», «социальное государство», «республика» и т. п. Некоторые из этих понятий никак не расшифровываются, другие являются просто лозунгами (не имеющими никакого отношения к реальной жизни), третьи просто демонстрируют невежество тех, кто их запустил в оборот.

^{Аристотель}

Мне, как экономисту, скажем, представляется абсурдным такое понятие, как «рыночная экономика». Ведь «экономика» – слово греческого происхождения и в переводе на русский означает «домостроительство». То, что мы по привычке продолжаем называть «экономикой», сегодня уже никак не назовешь домостроительством. Экономику давно вытеснило то, что в том же греческом языке называется хрематистикой – искусством накапливать богатство. Термин «хрематистика» был введен в оборот еще Аристотелем. Этот древний философ показывал, что экономика и хрематистика – антиподы, и что хрематистика губительна для общества. По сути, она ведет к уничтожению «экономики», т. е. фактически она может быть названа «доморазрушением». Философ всячески предупреждал человечество об опасности, исходящей от хрематистики. Сегодня мы и в мире, и в России имеем не экономику, а хрематистику (спекуляции на товарных рынках, финансовые пирамиды, развитие рынка ценных бумаг и игра на фондовой бирже, ложные банкротства, рукотворные кризисы и т. п.). Хрематистика – слово мудреное, поэтому ее можно заменить термином «экономика казино»^[1]. В любом случае употребление слова «экономика» желательно с использованием кавычек для подчеркивания условности и некорректности этого термина в современных условиях.

Не менее абсурдным является другое слово в словосочетании «рыночная экономика». Современная «экономика» – царство монополий частных транснациональных корпораций и банков. Плюс государство как крупный (или крупнейший) хозяйствующий субъект-монополист. Там, где монополия, конкуренции нет, а где нет конкуренции – нет и рынка. Формально «независимые» компании малого и среднего бизнеса интегрированы в монопольные структуры и живут по правилам, которые диктуют гиганты бизнеса. Рынок – это, образно выражаясь, прошлогодний снег, которого на дворе XXI века давно уже не осталось. Таким образом, термин «рыночная экономика» (который стал ключевым в разных политических документах, учебниках и научных монографиях последних двух десятилетий) является идеологическим изобретением, рассчитанным не на шибко грамотных его «потребителей»^[2].

Но вернемся к нашим размышлениям о том, что собой представляет современное российское общество с социально-экономической точки зрения. Представляется, что для описания этого общества необходимы другие слова. Например, слово «капитализм». Однако в нашей стране это слово не употребляется часто. Представителями власти – никогда. Это и понятно: разве можно заставить людей идти за властью, если она будет призывать строить «светлое капиталистическое будущее»?

Отдельные оппозиционные политики иногда упоминают, что мы живем при капитализме. Однако произошедший переход от социализма к капитализму они представляют как смену одной модели экономики на другую, более эффективную. А критике подвергают не сам капитализм, а «отдельные недостатки» его экономического механизма (например, олигархическую структуру экономики, механизм выпуска денег, недостаточность или, наоборот, переизбыток государственного вмешательства в хозяйственные процессы и т. п.).

Между тем мы имеем дело с радикальной сменой всего устройства общества: не только экономики, но также политики, идеологии, морали. По большому счету речь идет о смене цивилизации, а не о какой-то экономической реформе. А глубокого осмысления этого разворота исторического развития России ни с научной, ни с духовной точки зрения до сих пор нет.

Устроители капитализма в России прекрасно понимают: те радикальные «реформы», которые были проведены в последние два десятилетия (достаточно вспомнить, что большая часть государственной собственности за этот период была приватизирована), нельзя считать необратимыми. И это их очень беспокоит. Они понимают, что гарантией необратимости «реформ» является перенастройка духовно-нравственного «кода» людей. А этот «код» у большинства людей до сих пор (несмотря на бешеные усилия устроителей капитализма) не перенастроен. Если использовать марксистскую фразеологию, то можно сказать: «экономическую надстройку» сменили довольно быстро (приватизация государственной собственности, ликвидация государственного регулирования экономики), а «духовно-нравственный базис» общества изменениям поддается с большим трудом – с этим «базисом» устроителям капитализма еще надо возиться и возиться.

По большому счету вопрос о смене цивилизации должен быть осмыслен не только учеными, но и нашей Церковью. Потому что «полная и окончательная» победа капитализма возможна лишь при полном уничтожении в народе христианских духовно-нравственных ценностей и замещении их мировоззрением не просто атеистическим (или агностическим), а сугубо антихристианским. Наша Церковь (имеется в виду, конечно, Церковь как земная организация), к сожалению, до сих пор несколько дистанцируется от осмысления процессов втягивания России в капитализм, ссылаясь на то, что вопрос этот «специальный», относящийся к одной из сфер светской материальной жизни (экономика). Нет, это вопрос не частный и не «специальный» – это вопрос жизни и смерти (в первую очередь духовной) всех членов самой Церкви! Не без основания также говорится, что мы устали от всяких измов, что следует смотреть глубже, а не довольствоваться примитивными схемами и шаблонами. С этим нельзя не согласиться. Действительно, «за вывеской капитализма» скрывается определенная модель не только и не столько экономической жизни, сколько духовного устройства общества. Модель, имеющая явные признаки религии и церковной организации. И здесь, как мне кажется, многое еще надо осмыслить. А осмыслив, попытаться внести существенные коррективы в свою жизнь, поставив жесткие заслоны проникновению этой невидимой религии в душу.

Кратко сформулирую следующие основные идеи (тезисы) данной книги. Современный капитализм представляет собой, прежде всего, не экономическое, а духовное явление. Он имеет все признаки религии, его отличие от других традиционных религий заключается в том, что это де-факто существующая религия, официально не объявляющая о своем существовании. Эта нелегально (точнее сказать, незримо) существующая религия по своим основным установкам диаметрально противоположна христианству. Ее можно назвать «религией денег». Такое широкое понимание современного капитализма является условием эффективного соборного противостояния нашей Церкви нашествию религии денег. Это и условие личного спасения каждого члена Церкви. Наконец, это условие предотвращения окончательного превращения России в отсталую периферию мирового капитализма. Спасение России, Третьего Рима, – важная задача, ибо на нее Бог возложил особую миссию в земной истории.

Часть I
Капитализм – не только экономика

Производство прибавочной стоимости или нажива – таков абсолютный закон этого способа производства.

 

К. Маркс, Капитал, т. I

Три источника и три составные части капитализма: деньги, деньги и деньги.

Неизвестный автор

Капитализм – рабовладельческий строй с «человеческим лицом».

Неизвестный автор

Капитализм – азартная игра на деньги.

Неизвестный автор

Глава 1
Что такое капитализм?

Капитализм: история понятия

Напомним, что слово «капитализм» было введено в обращение не так давно – в XIX веке. Оксфордский словарь утверждает, что впервые слово «капитализм» использовал английский романист Уильям Теккерей в 1854 году. Считается, что по-настоящему популярным слово стало в 1867 году после выхода в свет первого тома «Капитала» Карла Маркса. Однако, как ни парадоксально, Маркс, у которого «капитал» и «капиталист» были ключевыми категориями его исследования, крайне редко использовал слово «капитализм». Вместо него он прибегал к терминам «буржуазный строй», «буржуазное общество», «буржуазный способ производства», «капиталистический способ производства» и т. п. По мнению французского историка экономики Ф. Броделя, впервые слово «капитализм» для обозначения определенного типа экономики употребил французский социалист Луи Блан в 1850 году, примерно в то же время этим словом стал пользоваться другой французский социалист – П. Ж. Прудон. Однако это были единичные случаи использования слова. Тот же Бродель полагает, что слово «капитализм» стало по-настоящему популярным после выхода в 1902 году книги немецкого экономиста и социолога Вернера Зомбарта под названием «Современный капитализм»^[3]. У нас есть сомнения в верности данного заключения маститого французского ученого. По нашим данным, российские марксисты уже в конце XIX века активно использовали слово «капитализм» в своей партийно-политической деятельности. Достаточно в качестве примера привести выпущенную В. И. Лениным (под псевдонимом Владимир Ильин) в 1899 году книгу под названием «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности»^[4]. А в следующем году вышла книга «легального марксиста» С. Булгакова «Капитализм и земледелие»^[5].

^{Обложка первого издания «Развитие капитализма в России»}

Более или менее широко и активно слово «капитализм» в политической и научной литературе на Западе использовалось всего несколько десятилетий. В СССР термин активно эксплуатировался на протяжении всех десятилетий существования советской власти – как в научных, так и пропагандистских целях. Несколько поколений советских людей изучали в вузах в качестве обязательной дисциплины «Политическую экономию капитализма». Советские обществоведы «по полочкам» и «косточкам» разложили весь капитализм. Все формулировки и определения, относящиеся к категориям капитализма, были с ювелирной точностью выверены, и никакие «импровизации» и «творчества» в области политической экономии капитализма не приветствовались. Строгость была не меньшая, чем в догматическом богословии. Приведем утвердившееся в СССР определение капитализма из Большой советской энциклопедии: «Капитализм – общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наемного труда капиталом; сменяет феодализм, предшествует социализму – первой фазе коммунизма. Основные признаки К.: господство товарно-денежных отношений и частной собственности на средства производства, наличие развитого общественного разделения труда, рост обобществления производства, превращение рабочей силы в товар, эксплуатация наемных рабочих капиталистами. Целью капиталистического производства является присвоение создаваемой трудом наемных рабочих прибавочной стоимости»^[6].

Мы еще будем анализировать с разных сторон капитализм, поэтому воздержимся сейчас от детального комментирования и анализа данного определения. В целом с ним (с некоторыми оговорками^[7]) можно согласиться. Отметим лишь, что в указанном несколько пространном определении вся суть капитализма заключена в следующих взаимосвязанных моментах:

а) отчуждение свободного работника от средств производства (земля, орудия производства, сырье);

б) превращение свободного работника в наемного работника;

в) эксплуатация наемного работника капиталистом-работодателем, присвоившим средства производства;

г) получение капиталистом в результате эксплуатации прибавочной стоимости.

Пожалуй, к перечисленным выше моментам следует добавить еще один, пятый момент (из приведенного выше определения): «наличие развитого общественного разделения труда». Выражаясь современным языком, речь идет о высокой степени развития рыночных отношений. Поэтому капитализм часто и называют «рыночной экономикой».

Рынок и торговля существовали всегда, даже в самых древних обществах. Но в условиях так называемого «традиционного» хозяйства (преимущественно натурального хозяйства) рыночные отношения играли минимальную роль в жизни общества и человека. Лишь при капитализме основную часть жизненно необходимых предметов человек стал приобретать в результате рыночных обменов. Без рынка капитализм невозможен, поскольку капиталист стремится получить прибавочную стоимость не в натурально-вещественной форме, а в виде денег. А это возможно лишь через реализацию произведенного продукта труда на рынке. Итак, за короткий срок после старта капитализма кардинальным образом изменились экономические отношения в обществе:

– в «традиционном» обществе они были сконцентрированы в «малом социуме» (семья, община, поселение и т. п.) и строились преимущественно на безденежной основе; рыночные отношения («большой социум») с использованием денег играли вспомогательную роль в жизни обычного человека;

– при капитализме экономические отношения переместились в «большой социум» – рынок (региональный, национальный, международный) – и стали строиться исключительно на денежной основе; «малый социум» стал играть вспомогательную роль^[8].

Обратим внимание на то, что в приведенном выше определении из БСЭ капитализм рассматривается исключительно как социально-экономическое явление, причем многие тонкие моменты в приведенной грубой схеме не видны. Акцент делается на эксплуатации и социальной несправедливости. Но не уделяется, например, внимание проблеме отчуждения труда и работника при капитализме. Она вытекает из того, что продукт труда принадлежит капиталисту-работодателю, а не работнику. Отсюда и отсутствие мотивации к творческому труду, что делает капитализм крайне неэффективным даже с экономической точки зрения. Кстати, это противоречит популярным мнениям о том, что, хотя капитализм «социально несправедлив», он тем не менее демонстрирует высокую экономическую эффективность. Вот что писал один из наиболее глубоких знатоков капитализма А. Г. Махоткин об этой особенности наемного труда: «Но главное зло и бесчеловечность капиталистического распределения состоит даже не в его несправедливости, а в отчуждении. Считается, что если работнику не принадлежит ни сырье, которое он обрабатывает, ни орудие его труда, то ему изначально не принадлежит ни продукт труда, ни сам его труд, воплотившийся в этом продукте. Пока с этим соглашаются все, в том числе и сам работник, его труд – это не его, чужой для него труд. Отчужденный от него в пользу нанимателя. Он и относится к нему, как к чужому. Поэтому наемного работника к труду надо принуждать – постоянным контролем, штрафами, угрозой увольнения. Наемный труд принудителен и не может быть иным. Работник в его результате не заинтересован, поэтому его надо искусственно заинтересовывать… премиями… и т. п. стимулами, заранее вычтя их из основной суммы заработной платы. Кстати, стимулом в Древней Греции называли заостренную палку, которой погоняли быков»^[9].

Вопросы, связанные с этикой и духовно-религиозной стороной капитализма, тем более не рассматривались в марксизме как существенные. Старшее поколение помнит чеканную формулу марксистско-ленинской философии: «Бытие определяет сознание человека». Вульгарно-материалистическое мировоззрение, исходившее из примата экономики над политикой, идеологией, духовной жизнью общества, препятствовало формированию в советском обществе целостного представления о капитализме.

Уже к середине XX века у общества, именовавшегося «капиталистическим», выявилась масса «болезней», капиталистический строй успел продемонстрировать свою социально-экономическую несостоятельность (мировые войны, жесточайший экономический кризис 1929–1933 годов, другие экономические и социальные проблемы). Особенно ярко недостатки капитализма высвечивались на фоне Советского Союза, который неуклонно укреплял свои экономические и политические позиции в мире. Слово «капитализм» приобрело устойчиво негативный оттенок. С учетом этого идеологи и политики западных стран пришли к выводу, что подмочившему свою репутацию «капитализму» следует дать новое имя.

Несмотря на титанические усилия «экономической науки», доказывать «прогрессивность» капитализма стало сложно: эта общественно-экономическая формация достаточно себя дискредитировала. Процесс дискредитации достиг своего апогея в период затяжной депрессии 1930-х годов. Об этом достаточно откровенно на излете своей длинной жизни написал Джон Кеннет Гэлбрейт (1908–2006 гг.), американский экономист, который, между прочим, большую часть своей жизни выступал последовательным апологетом этого самого капитализма.

В своей последней книге «Экономика невинного обмана: правда нашего времени» он констатирует: «Слово „капитализм“ по-прежнему употребляют лишь наиболее радикальные и откровенные защитники капиталистической системы, да и то не часто»^[10]. В послевоенное время в марксистской литературе появился даже термин «общий кризис капитализма». Официально понятие «общего кризиса капитализма» было введено в обращение на XXII Съезде КПСС, оно вошло в третью программу партии.

^{Д. К. Гэлбрейт}

Что понималось под «общим кризисом капитализма»? Третья программа КПСС перечисляет следующие признаки:

– отпадение от капитализма все новых стран;

– ослабление позиций империализма в экономическом соревновании с социализмом (в 1950-1960-е годы темпы роста советской экономики значительно превышали темпы роста ведущих капиталистических стран, хотя к 80-м годам ситуация изменилась);

– распад колониальной системы империализма (советские идеологи надеялись, что освободившиеся государства пойдут если и не по пути социализма, то, по крайней мере, по «некапиталистическому пути»);

– обострение противоречий империализма с развитием государственно-монополистического капитализма и ростом милитаризма;

– усиление внутренней неустойчивости и загнивания капиталистической экономики, проявляющееся в растущей неспособности капитализма использовать полностью производительные силы (низкие темпы роста производства, периодические кризисы, постоянная недогрузка производственных мощностей, хроническая безработица);

– нарастание борьбы между трудом и капиталом;

– резкое обострение противоречий мирового капиталистического хозяйства;

– небывалое усиление политической реакции по всем линиям, отказ от буржуазных свобод и установление в ряде стран фашистских, тиранических режимов;

– глубокий кризис буржуазной политики и идеологии.

В программе КПСС отмечалось, что «общий кризис капитализма» начался в результате Первой мировой войны и образования первого социалистического государства – Советского Союза (первый этап). Второй этап начался после Второй мировой войны и образования социалистического лагеря. Наконец, с конца 1950-х – начала 1960-х годов, «общий кризис капитализма» перешел в следующую стадию (третий этап), связанную с окончательным крахом колониальной системы и переходом ряда развивающихся стран на путь некапиталистического развития.

Мы не будем подробно комментировать перечисленные выше признаки «общего кризиса капитализма». Отметим лишь, что в целом программа партии вполне объективно отражала ситуацию, которая сложилась в начале 1960-х годов в капиталистических странах и в мире в целом. Достаточно сказать, что понятие «общий кризис капитализма» стали использовать в некоторых случаях даже немарксистские авторы. Еще следует отметить, что марксизм как вульгарно-материалистическое мировоззрение отражал лишь экономическую и политическую стороны капитализма на тот момент времени, не затрагивая его духовную сторону. А именно духовная сторона – фундамент («базис») капитализма, и именно в духовной сфере кризис капитализма проявлялся наиболее остро.