Mona Kasten
SAVE ME
Copyright © 2018 by Bastei Lübbe AG, Köln
Cover design: © Sandra Taufer Grafikdesign
Cover image: © Shebeko / shutterstock
Перевод с немецкого Алины Приймак
© Приймак А., перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
* * *
Посвящается Люси
I was the city that I never wanted to see,
I was the storm that I never wanted to be.
GERSEY, ENDLESSNESS
1
Руби
Моя жизнь поделена на цвета.
Зеленый – важное!
Бирюзовый – школа.
Розовый – организационный комитет Макстон-холла.
Фиолетовый – семья.
Оранжевый – питание и спорт.
То, что я должна сделать сегодня: фиолетовым (сфотографировать Эмбер в новом прикиде), зеленым (купить ручки), бирюзовым (попросить у миссис Уэйкфилд учебные материалы для работы по математике). Самое приятное на свете занятие – отмечать галочкой в моем списке то, что сделано. Иногда я специально записываю задания, которые давно закончила, чтобы вечером их отметить. Для этого я использую незаметный светло-серый цвет, чтобы не чувствовать себя совсем жуликом.
Если открыть ежедневник, можно увидеть, что мои будни состоят из зеленого, бирюзового и розового цветов. Но ровно неделю назад, в начале нового учебного года, я стала использовать особую ручку:
Золотой – Оксфорд.
Первая задача, выделенная новым цветом, звучала так:
Взять у мистера Саттона рекомендательное письмо.
Я провела пальцем по блестящим буквам. Остался всего лишь год. Последний год в колледже Макстон-холл. Мне совсем не верится, что впереди меня ждет что-то новое. Пройдет каких-то 365 дней, и я буду гордо сидеть на семинаре по политологии и слушать самых образованных в мире людей.
Во мне все кипит от волнения при мысли о том, что уже совсем скоро я пойму, исполнится ли моя самая заветная мечта. Справлюсь ли я, смогу ли учиться. В Оксфорде.
В моей семье еще никто не получал высшего образования, но я-то знаю: напрасно родители неохотно улыбнулись, когда я впервые объявила им, что хочу изучать философию, политологию и экономику в Оксфорде. Мне тогда было семь.
Но и сейчас – десять лет спустя – мои намерения не изменились, а до цели уже и рукой подать. Мне по-прежнему кажется, что я сплю, ведь все зашло так далеко. Я то и дело ловлю себя на мысли, что до сих пор боюсь вдруг проснуться и осознать, что хожу в свою старую школу, а не в знаменитую Макстон-холл – самую престижную частную школу в Англии.
Я взглянула на часы, висящие в классе над массивной деревянной дверью. Еще три минуты. Задания, которые мы должны сегодня выполнить, я сделала вчера вечером, и теперь мне оставалось только ждать конца урока. Я нетерпеливо дрыгала правой ногой, за что моментально получила кулаком в бок.
– Ай. – Я зашипела и хотела ударить в ответ, но Лин была проворнее и увернулась. У нее невероятные рефлексы. Думаю, все благодаря тому, что она еще с начальной школы брала уроки фехтования. Там ведь так и надо колоть – быстро, как кобра.
– Прекрати дергаться, – сказала она в ответ, не отрывая взгляда от своего исписанного листа. – Ты дико нервируешь.
Это меня удивило. Лин никогда не нервничает. По крайней мере не настолько, чтобы в этом признаться или как-то это показать. Но сейчас я и впрямь заметила в ее глазах какую-то тревогу.
– Прости, я уже не могу. – Я продолжила гладить кончиками пальцев золотые буквы. За последние два года я сделала все, чтобы держаться вровень с одноклассниками. Чтобы стать лучшей. Чтобы все увидели, что я достойна учиться в Макстон-холле. А теперь, когда начался процесс подачи документов в университеты, я просто умираю от волнения. И то что с Лин, по-видимому, творится то же самое, немного радует.
– Ну что, плакаты наконец доехали? – спросила Лин. Она покосилась на меня, и черная прядь волос упала ей на лицо. Она нетерпеливо смахнула ее со лба.
Я отрицательно покачала головой:
– Еще нет. Сегодня после обеда обязательно привезут.
– О’кей. Развесим их завтра после биологии?
Я указала на соответствующую розовую строчку в моем ежедневнике, и Лин удовлетворенно кивнула. Я опять посмотрела на часы. Еле удержалась, чтобы снова не начать дрыгать ногой.
Вместо этого принялась потихоньку раскладывать разноцветные ручки. Они все должны лежать ровно в ряд, и это занятие занимает меня на какое-то время.
Но золотую ручку я не убрала, а засунула под узкую резинку ежедневника. Я повернула ее колпачок, чтобы он смотрел вперед. Только так я чувствовала, что все правильно.
Когда звонок наконец прозвенел, Лин быстро вскочила с места. Я с удивлением взглянула на нее.
– Не смотри так, – сказала она, вешая сумку на плечо. – Ты первая начала!
Я ничего не ответила, лишь ухмыльнулась и собрала свои вещи.
Мы с Лин первыми вышли из класса. Быстрым шагом пересекли западное крыло Макстон-холла и свернули налево в коридор.
В первые недели обучения я постоянно путалась в огромном здании и не раз опаздывала на уроки. Мне было ужасно стыдно, хоть учителя и уверяли меня, что такое в Макстон-холле случается со всеми новенькими. Школа напоминала замок: пять этажей, южное, западное и восточное крыло и три отдельных корпуса, в которых проходили уроки музыки и информатики. Бесконечные повороты и ответвления, в которых легко заблудиться. А тот факт, что не каждая лестница приведет тебя на соседний этаж, некоторых мог привести в отчаяние.
Но, поплутав несколько раз по школе, теперь я знала ее как свои пять пальцев.
Я уверена, что смогла бы найти дорогу к кабинету мистера Саттона с завязанными глазами.
– Мне тоже надо было попросить мистера Саттона написать рекомендательное письмо. – Проворчала Лин, пока мы шли вдоль коридора. Высокие стены справа от нас были украшены венецианскими масками – арт-проект выпускников прошлого года. Я уже как-то останавливалась, чтобы полюбоваться этими затейливыми вещами.
– Почему? – спросила я и мысленно наметила, что надо попросить убрать эти маски в надежное место, потому что в выходные мы развесим здесь афиши для вечеринки «Снова в школу».
– Мистер Саттон хорошо к нам относится с тех пор, как мы в прошлом году организовали выпускной вечер, и он знает, какие мы активные и как вкалываем. И к тому же он молодой, амбициозный, и сам не так давно закончил Оксфорд. Господи, по щекам бы себя отхлестала за то, что эта идея не пришла в голову раньше.
Я похлопала Лин по плечу.
– Миссис Марр тоже училась в Оксфорде. И вообще, мне кажется, что там выше ценится рекомендация от учителя, у которого побольше опыта, чем у мистера Саттона.
Она недоверчиво покосилась на меня.
– Ты уже жалеешь, что обратилась к нему?
Я пожала плечами. Мистер Саттон в конце прошлого учебного года случайно узнал, как сильно я мечтаю попасть в Оксфорд, и предложил спрашивать у него все, что меня интересует. И хоть его специализация отличалась от той, к которой я стремлюсь, он смог дать мне уйму полезной информации, которую я жадно впитывала и аккуратно заносила в свой ежедневник.
– Нет, – ответила я наконец. – Уверена, он знает, что надо писать в рекомендательном письме.
В конце коридора Лин нужно было сворачивать налево. Мы договорились созвониться позже и быстро попрощались. Я посмотрела на часы: 13.25, и прибавила хода. Прием у мистера Саттона назначен на половину второго, и мне совсем не хотелось опаздывать. Я понеслась вдоль высоких ренессансных окон, сквозь которые в коридор сочился золотой сентябрьский свет, и протиснулась через группу учеников, одетых, как и я, в темно-синюю школьную форму.
Никто не обращает на меня внимания. Так заведено в Макстон-холле. Хоть мы все и носим одинаковую форму – юбки в сине-зеленую клетку для девочек, бежевые брюки для мальчиков и темно-синие пиджаки для всех – невозможно не заметить, что я тут совершенно не к месту. Они все ходят в школу с дизайнерскими сумками, а мой рюкзак цвета хаки в некоторых местах прохудился настолько, что вот-вот порвется. Я делаю вид, что мне все равно, и стараюсь не замечать, что многие здесь ведут себя так, словно школа принадлежит им лишь потому, что они родились в обеспеченных семьях. Для них я невидимка, и я делаю все для того, чтобы так оно и было. Только не привлекай к себе внимания. До сих пор это работало.
Опустив глаза, я прошла мимо школьников и повернула направо. Третья дверь слева – кабинет мистера Саттона. Между двумя дверьми в коридоре стояла массивная деревянная скамья. Я перевела взгляд с нее на свои часы и обратно. Оставалось еще две минуты.
Будучи не в состоянии выдержать ни секунды больше, я решительно разгладила юбку, поправила жакет и проверила, на месте ли галстук. Затем подошла к двери и постучалась.
Ответа не последовало.
Вздохнув, я уселась на скамью и стала смотреть по сторонам. Возможно, он решил принести себе что-нибудь перекусить. Или пошел за чаем. Или за кофе. На это предположение меня натолкнула мысль, что утром мне не следовало переедать. Я и без того была слишком взволнована, но мама наготовила слишком много, не хотелось ее обидеть… Когда я снова посмотрела на часы, то увидела, как трясутся мои руки.
Половина второго. Минута в минуту.
Я снова оглядела коридор. Никого.
Может быть, я постучала недостаточно сильно. Или (от этой мысли у меня участился пульс) ошиблась. Вдруг наша встреча назначена не на сегодня, а на завтра. Я лихорадочно расстегнула молнию рюкзака и достала оттуда ежедневник: все верно.
С некоторым недоумением я закрыла рюкзак. Обычно я не такая рассеянная, но мысль, что при подаче заявления что-то пойдет не так и из-за этого я не поступлю в Оксфорд, сводила с ума.
Я заставила себя успокоиться, затем решительно встала, подошла к двери и снова постучала.
На этот раз я услышала шум. По звуку было похоже, будто что-то упало на пол. Я аккуратно открыла дверь и заглянула в комнату.
Сердце у меня остановилось.
Я правильно услышала.
Мистер Саттон был на месте.
Но… он был не один.
На письменном столе сидела девушка и страстно целовала мистера Саттона. Он стоял у нее между ног, прижимая к себе ее бедра. В следующей миг он схватил незнакомку крепче и притянул ближе, на край стола. Она тихо застонала, когда их губы снова слились, и зарылась руками в его темные волосы. Я не могла понять, где заканчивается один из них и начинается другой.
Я очень хотела отвести взгляд. Но не получилось. Не получилось, когда он залез руками ей под юбку. Не получилось, когда я услышала его тяжелое дыхание и когда она застонала «Боже, Грэхем».
Когда я наконец опомнилась от шока, то не могла вспомнить, как передвигать ногами. Я споткнулась о дверной порог, и дверь распахнулась и ударилась об стену. Мистер Саттон и девушка отпрянули друг от друга. Он резко обернулся и увидел меня испуганную. Я открыла рот, чтобы быстро извиниться, но единственным, что смогла выдать, был сухой кашель.
– Руби, – ахнул мистер Саттон. Волосы у него были растрепаны, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, лицо красное. Он показался мне таким чужим, совсем не похожим на моего учителя.
Я почувствовала, как краснеют щеки.
– Я… простите. Я думала, мы договорились…
Тут девушка повернулась, и фраза застряла у меня в горле. Я раскрыла рот, и леденящий холод пронзил мое тело. Я уставилась на нее. В ее бирюзовых глазах читалось не меньшее удивление. Она резко отвернулась, потом посмотрела на свои дорогие туфли на шпильке, скользнула взглядом по полу и наконец беспомощно остановилась на мистере Саттоне – Грэхеме, как она только что называла его и стонала.
Я знала девушку. Особенно ее золотистый, идеально завитой хвост, постоянно болтающийся передо мной на уроках истории.
На уроках мистера Саттона.
Школьница, которую только что тискал мой учитель, была Лидия Бофорт.
Моя голова закружилась. Кроме того, я боялась, что в любой момент меня могло стошнить.
Я таращилась на них обоих и пыталась стереть из головы эти последние минуты – но это было невозможно. Я прекрасно все понимала, мистер Саттон и Лидия тоже все понимали, это стало видно по их шокированным лицам. Я сделала шаг назад, протянув руку, мистер Саттон тоже шагнул ко мне. Я снова споткнулась о порог и еле-еле удержалась на ногах.
– Руби, – начал он, но шум в ушах становился все громче.
Я развернулась и бросилась прочь. Я слышала, как мистер Саттон снова окликнул меня, на сей раз громче. Но я просто бежала. Дальше. Еще дальше.
2
Джеймс
Голова у меня раскалывалась, как от грохота отбойного молотка.
Это было первое, что я почувствовал, постепенно просыпаясь. Второе – голое теплое тело, рукой лежащее на мне.
Я глянул в сторону, но все, что смог увидеть – копну медово-русых волос. Не помню, чтобы я с кем-то уезжал с вечеринки Рэна. По правде сказать, я вообще не помню, чтобы уезжал с вечеринки. Я снова закрыл глаза и попытался воссоздать картину прошлого вечера, но все, что вспомнил, было какими-то бессвязными обрывками: я пьяный на столе. Громкий смех Рэна, когда я падаю и оказываюсь на полу. Предостерегающий взгляд Алистера, когда я танцевал с его старшей сестрой, прижимаясь к ней сзади всем телом.
Ох ты, черт.
Я аккуратно поднял руку и отвел волосы со лба девушки.
Черт.
Алистер меня убьет.
Я резко подскочил.
Голову пронзила острая боль, и в глазах на мгновение потемнело. Элейн пробормотала что-то невнятное и повернулась на другой бок. Тут я понял, откуда шел звук отбойного молотка – на тумбочке вибрировал мой телефон. Игнорируя его, я принялся искать на полу одежду. Один ботинок лежал возле кровати, второй – прямо у двери под моими черными брюками с ремнем. Рубашка валялась на кожаном кресле. Натянув ее на себя и попытавшись застегнуть, я заметил, что не хватает нескольких пуговиц. Я взвыл. Оставалось надеяться, что Алистер уже ушел. Нельзя, чтобы он увидел разодранную рубашку и красные царапины, которые Элейн оставила на моей груди своими розовыми коготками.
Телефон снова начал вибрировать. Я посмотрел на экран – звонил отец. Прекрасно. Сейчас почти два часа дня, моя голова вот-вот треснет, и у меня определенно был секс с Элейн Эллингтон. Чего мне не хватало, так это голоса отца. Я сбросил.
А вот душ бы не помешал. И свежая одежда. Крадучись, я вышел из гостиной Рэна и максимально тихо закрыл за собой дверь. Спускаясь вниз я находил свидетельства прошлой ночи – бюстгальтер вместе с другой одеждой висел на перилах, в фойе повсюду разбросаны стаканчики, бокалы и тарелки с остатками еды. Воздух был пропитан дымом и парами алкоголя. Сразу понятно: несколько часов назад здесь закончилась вечеринка.
В большом зале я обнаружил Сирила и Кешава. Сирил зевал на дорогом белом диване родителей Рэна, а Кеш сидел на кресле у камина. У него на коленях удобно устроилась девушка, запустив руки в его длинные черные волосы, они страстно целовались. Оба выглядели так, словно вечеринка еще продолжается. Ненадолго оторвавшись от девушки и заметив меня, Кеш запрокинул голову и засмеялся. Я на ходу показал ему средний палец.
Роскошные стеклянные двери, ведущие в сад Фицжеральдов, были широко открыты. Я вышел на улицу и зажмурил глаза. Солнце светило особенно ярко и отзывалось острой болью у меня в висках. Я осторожно огляделся. Снаружи было не лучше, чем внутри.
На шезлонгах у бассейна я обнаружил Рэна и Алистера. Они закинули руки за головы, глаза были скрыты под солнечными очками. Немного помедлив, я побрел к ним.
– Бофорт, – обрадовался Рэн и поднял очки, усадив их на черные кудрявые волосы. Хотя он и улыбался, я заметил, какой бледной казалась его идеальная кожа. У него, должно быть, как и у меня, изрядное похмелье. – У тебя была славная ночка?
– Толком ничего не помню, – ответил я и отважился посмотреть в сторону Алистера.
– Пошел ты, Бофорт, – сказал тот. Его волосы сияли в золотом свете полуденного солнца. – Я говорил тебе, чтобы ты держался подальше от моей сестры.
К этой реакции я был готов и равнодушно поднял одну бровь:
– Я не заставлял ее лезть ко мне в постель. Не делай вид, что она сама не может решать, с кем ей заниматься сексом.
Алистер измученно скривил лицо и неразборчиво что-то проворчал.
Надеюсь, он успокоится и не затаит обиду навечно, в конце концов, я не могу все отмотать назад. И вообще, нет никакого желания оправдываться перед друзьями. Этого и дома хватает.
– Увы, ты разбил ей сердце, – немного погодя сказал Алистер и взглянул на меня сквозь зеркальные стекла «авиаторов». Хоть я и не мог видеть глаз, но знал, что взгляд его был не разъяренным, а скорее смиренным.
– Элейн знает Джеймса с пяти лет, – вставил Рэн. – Наверняка ей хорошо известно, чего можно от него ожидать.
Рэн был прав. Мы с Элейн оба понимали, к чему все приведет. И несмотря на то что я почти ничего не помню, в ушах у меня до сих пор стоит ее дрожащий голос: Только разочек, Джеймс. Один-единственный раз.
Алистер не хочет этого видеть, но его сестра примерно такое же «непорочное дитя печали», как и я.
– Если твои родители узнают, они тут же объявят о помолвке, – забавляясь добавил Рэн.
Я недовольно скривился. Родители давно мечтали о моей помолвке с Элейн Эллингтон – или с какой-нибудь другой девушкой из богатой семьи с наследством. Но в восемнадцать лет определенно есть дела поинтереснее, чем тратить время на раздумья, кто или что мне подойдет после окончания школы.
Алистер презрительно фыркнул. Казалось, он тоже не хотел видеть меня принятым в свою семью. Я прикинулся оскорбленным и прижал руку к груди.
– А ты как будто не хочешь, чтобы я стал твоим свояком.
Он поднял очки и сверкнул глазами. Медленно, как хищник, Алистер поднялся с шезлонга. Несмотря на его худощавую фигуру, я знал, каким он может быть сильным и ловким – не раз испытал это на своей шкуре на тренировках.
По взгляду я понял, чего он хочет.
– Предупреждаю тебя, Алистер, – прорычал я, отступая на шаг назад.
Я и глазом моргнуть не успел, как он уже стоял прямо передо мной.
– Я тоже предупреждал, – ответил он. – Но тебя это не особо интересовало.
И тут он сильно ударил меня в грудь. Я пошатнулся и упал прямо в бассейн. От удара об воду вышибло воздух из легких, и я потерял ориентацию в пространстве. Вода залилась мне в уши, а пульсирующая головная боль под водой только усилилась.
И все же я не стал сразу всплывать. Я расслабился и замер в одном положении – лицом вниз. Уставившись на расплывчатый узор плитки на дне бассейна, я мысленно считал секунды. Потом закрыл глаза. Наступила почти умиротворяющая тишина. Через полминуты воздух был на исходе, а давление на грудь нарастало. Я испустил последний драматический пузырек воздуха, выждал еще немного, и тут…
Алистер прыгнул в бассейн и схватил меня. Рывком потянул на поверхность. Когда я открыл глаза и увидел его испуганный взгляд, внутри все разрывало от смеха и я одновременно хватал ртом воздух.
– Бофорт! – растерянно крикнул он и, накинувшись, ударил меня в бок – черт возьми, удар у него получился сильный. Он попытался сделать захват шеи сверху. Но поскольку ростом парень был меньше, это не сработало так, как он хотел. Мы продолжали бороться, удача явно была на моей стороне. Я с легкостью поднял его вверх и отбросил как можно дальше от себя. С громким плеском он пошел ко дну, донесся смех Рэна. Когда Алистер вынырнул, то посмотрел на меня с такой злостью, что я снова засмеялся. У Алистера, как и у всех Эллингтонов, было ангельское личико. Даже когда он хотел выглядеть грозно, этого просто не получалось – из-за прелестных светло-карих глаз в сочетании с белокурыми локонами и до тошноты идеальными чертами лица.
– Ну ты и поганец, – сказал он и обдал меня водой.
Я вытер рукой лицо.
– Прости, черт возьми.
– Ладно, фиг с тобой, – ответил он, продолжая брызгаться.
Я развел руки в стороны и подставился под брызги. В какой-то момент Алистер остановился, а когда я посмотрел на него, он лишь со смехом покачал головой.
Значит, мы все уладили.
– Джеймс? – послышался знакомый голос.
Я обернулся. На бортике бассейна, заслоняя собой солнце, стояла моя близняшка-сестра. Вчера на вечеринке ее не было, поэтому я сначала подумал, что она хочет задать мне трепку из-за того, что мы с ребятами сегодня прогуляли уроки. Но затем я присмотрелся, и холодок пробежал по спине: вялые плечи, руки обессиленно висели вдоль тела. Она смотрела себе под ноги.
Я как можно быстрее подплыл к ней и выбрался из бассейна. Мне было все равно, что я весь мокрый, я встряхнул ее и заставил поднять на меня глаза. Тут внутри все перевернулось. Лицо у Лидии оказалось красное и опухшее. Она определенно плакала.
– Что случилось? – спросил я и сильнее сжал руки. Она попыталась отвернуться, но я не дал ей этого сделать. Держал ее за подбородок, чтобы она не могла отвести взгляд.
В глазах у нее блестели слезы. У меня пересохло в горле.
– Джеймс, – прошептала она охрипшим голосом. – Что я натворила.