Обманутая

Глава 5

– Эти деревья были посажены в Пирфилде первыми Норткоттами, – сообщила тетя Джована, показывая на ряд деревьев за домом. – Нам повезло, что они выросли такими крепкими. Они защищают дом от ветров зимой и создают некое естественное уединение.

– Да, но я невольно заметила, что они пропустили кусочек, – пошутила я, показывая на разрыв в ряду там, где шла утоптанная тропа.

Леди Норткотт засмеялась:

– Мы сами убрали одно дерево около двадцати лет назад. Эта тропа позволяет нам легко добраться туда, где на наших землях работают люди, а земли начинаются сразу за деревьями. Завтра будет хлебный день, и ты сама увидишь важность этого.

Я не знала, что такое хлебный день, но предположила, что утром все выясню. Скарлет сжала мою руку, требуя внимания. Она улыбалась, и я видела, как она старается поддержать меня, успокоить. Этан шел в нескольких шагах позади нас.

Ему наверняка незачем было обходить собственные земли, но, похоже, мне не дозволено бродить по ним без его бдительного взгляда. Может, он думал, что я наброшусь на их особняк с топором или что-то в этом роде? Подниму занавес и магически создам некую армию? Я вздохнула, безуспешно пытаясь не обращать на него внимания.

– А когда мы обойдем дом сбоку, откроется прекрасный вид на наш сад. Видишь ли, мы высадили большие кусты по его краям, чтобы сдерживать ветер, и это помогает цветущим растениям. Они чудесно выглядят в это время года.

Я с тоской смотрела на цветы. Ох как я скучала по садам Керескена! Ведь они были моим тайным убежищем…

– Может, нарвем немного? Чтобы поставить на стол во время обеда? – предложила тетя Джована, заметив желание в моих глазах.

– А можно?

– Конечно!

Я посмотрела на ее густые волосы.

– У меня идея получше… – Я взяла ее за руку и увлекла в глубину сада, ища скамью. – Отлично… Скарлет! Нарви самых красивых цветов и принеси мне.

– Слушаюсь, капитан! – пошутила Скарлет, направляясь к высоким стенам оранжереи.

Этан остановился у высоких кустов, скрестил руки на груди и внимательно наблюдал за всем.

Я предложила тете Джоване сесть и начала вынимать шпильки из ее волос.

– Что это ты затеяла? – со смехом спросила она.

– Будет отлично, – заверила ее я. – Посидите спокойно.

Я начала заплетать ее волосы в косы, как заплетала косы Делии Грейс. И думала при этом, кто заботится о ней теперь… Я гадала, скучает ли она по мне, она или Нора. Боль потери родных и Сайласа до сих пор изгоняла из моих мыслей подруг, но теперь они вернулись, и мне хотелось обнять их обоих хотя бы на мгновение.

Скарлет вернулась с цветами, голубыми, как флаг Изолта, и я вплела их в корону, сложенную из кос, а тетя Джована смеялась. Когда мы закончили украшать ее волосы, я вколола цветы в свою прическу и в прическу Скарлет и еще оставила немного для матушки.

Если нам предстоит сражаться, то мы должны иметь то, за что стоит сразиться. За свободу самим выбирать собственный обед или скакать так далеко, как вздумается. За надежду на завтрашний день или за цветы в наших волосах. За великое и малое – все имело значение.

Я заметила, что Этан теперь смотрит не на меня, на свою мать. И на его губах появился намек на улыбку, хотя он все так же стоял, скрестив руки и слегка наклонив голову набок.

Взяв цветок из отложенного букета, я пошла к Этану и была уже на полпути, когда он увидел меня, и тут же все изменилось. Он колебался, он был настороже. Я протянула руку и молча вставила цветок в петлицу на его груди. Он нахмурился, покосившись на цветок, а потом уставился на меня своими серовато-голубыми глазами, но не выдернул цветок и не произнес ни слова.

Я кивнула и вернулась к дамам, радуясь прогулке по саду и по другим владениям Норткоттов.

Уже какое-то время я стояла в одной ночной сорочке у открытой двери моей спальни. В Изолте ночами было холодно, мне нужно было разжечь огонь в камине. Если горничные не желали этого сделать, ладно; я и сама могу. Но все дрова, что были в моей комнате, уже сгорели, а где взять еще, я не знала.

Наконец я, обхватив себя руками, подошла к двери комнаты Скарлет и постучала. Не услышав ответа, я рискнула заглянуть внутрь, но Скарлет в спальне не было. Однако в ее камине огонь горел, рядом с ним лежали всего два полена, я не могла их взять.

Закрыв дверь, я пошла к соседней, пустовавшей комнате, надеясь, что там, возможно, найдется несколько поленьев. К несчастью, не нашлось. Похоже, лишь под пристальным взглядом тети Джованы слуги, когда готовили для меня комнату, принесли и дрова.

Я бы попросила тетю Джовану распорядиться, но не знала, где ее комнаты или комнаты матушки. В общем, я была в растерянности.

Глядя через коридор на дверь комнаты Этана, я вздохнула. И спросила себя, что я предпочту: поговорить с ним или отморозить пальцы на ногах?..

Спрятав подальше свою гордость, я пересекла коридор и постучала в дверь. Я слышала, как он резко встал, и удивилась тому, как стремительно он распахнул дверь.

– Что случилось? – требовательно спросил он.

На мгновение меня отвлекло то, что рубашка на нем была не заправлена, не завязана на шнурки и наполовину сползла с одного плеча. Я сразу заметила не меньше трех шрамов на его груди, видимо оставшихся от того времени, когда он был солдатом.

– Да все в порядке, – ответила я, вскидывая руки. – Ничего срочного.

Он испустил протяжный вздох и кивнул, словно ему необходимо было успокоиться. На долю секунды он допустил наихудшие предположения и теперь справлялся со вспыхнувшей тревогой. Такие чувства я слишком хорошо понимала.

– Просто… – начала я, но замялась.

– Выкладывай!

– Горничные не принесли мне дров, а я не знаю, где их взять. Могу я попросить немного у тебя?

Ух… Как бы мне хотелось стереть самодовольную усмешку с его лица!

– Значит, могучая леди Холлис нуждается в услуге?

– Не надо так, Этан. – Я постаралась набраться храбрости при таком унижении. – Представь, как я должна была замерзнуть, если решилась обратиться к тебе с просьбой. Пожалуйста, дай мне немного дров!

Последовала долгая пауза, и я ждала, что он вот-вот захлопнет передо мной дверь.

– Входи, – наконец произнес он, и я вошла в его комнату, сдерживая дыхание.

Мне казалось, что в ней должен царить беспорядок, но все выглядело очень аккуратно. На письменном столе лежали три открытые книги, на столике у кровати стояло несколько чашек, похоже, он из них уже пил, но никакой разбросанной по полу одежды, никакого запаха грязи.

– Протяни руки! – приказал он, и я повиновалась.

Он начал складывать мне на руки тонкие поленья, а я смотрела на них, стараясь держать руки так, чтобы избежать заноз.

– Дрова лежат за домом, сложены между двумя деревьями. Можешь запастись ими завтра.

– Так и сделаю, – кивнула я.

– И ты передо мной в долгу. Я вправе потребовать от тебя чего-нибудь.

Я вздохнула и наконец подняла глаза:

– Этан, я не… – Я осеклась на полуслове, увидев нечто настолько и незнакомое, и знакомое одновременно, что на мои глаза навернулись слезы.

На стене, прямо над камином, висел меч с большой треугольной щербиной на лезвии.

– Что? – резко спросил Этан.

Я промолчала и прошла мимо него, чтобы получше рассмотреть меч.

– Эй, куда это ты? – бесцеремонным тоном спросил Этан, следуя за мной.

Я остановилась перед камином, глядя на меч. Я словно ощутила присутствие Сайласа здесь, рядом…

– Ты что делаешь? – довольно громко произнес Этан. – Неужели я должен напомнить тебе, что это моя комната?

– А знаешь, когда я впервые услышала твое имя, Этан? – шепотом спросила я. – Сайлас рассказывал мне о том, как начал работать с металлом, и о мече, который сделал для своего кузена. Сказал, что, хотя его работа была ужасной, ты сражался этим мечом в течение всего турнира.

Я ухитрилась сдерживать слезы достаточно долго, чтобы посмотреть на Этана. В его взгляде была осторожность, когда мы оба повернулись и уставились на поврежденный меч на стене.

– Он почти пришел в негодность, – мягко произнес Этан. – Если я еще раз ударю им, то он сломается, да и рукоять у него слишком ненадежная. Но я не могу его выбросить. Даже до всех тех событий я не в силах был с ним расстаться. Сайлас был так горд…

Я кивнула:

– Я восхищалась его гордостью… – кивнула я, продолжая глядеть на работу Сайласа, стараясь дышать, хотя моя грудь болезненно сжималась. – Мое первое впечатление о тебе сложилось из подслушанного разговора с юношей, которого мне не положено было знать, и ты казался прямым, честным и великодушным. – Теперь я посмотрела на него. – Ты совершенно не тот, о ком рассказывал Сайлас. И даже не тот, о ком говорит мне Скарлет. Здесь ты превратился в некоего незнакомца… Почему?

Этан долго молчал.

– Уйди из моей комнаты.

– Я действительно хочу понять. Что вызывает в тебе такой холод, когда все твои родные твердят мне, что ты совсем не такой?

– Я сказал, уходи! – Он показал на дверь, и, поколебавшись, я повиновалась.

В коридоре я обернулась. Во взгляде Этана теперь сверкали и лед, и огонь.

– Тебе не кажется, что ты уже получила достаточно? – спросил он. – Возвращайся домой!

Я покачала головой:

– Не знаю, как еще тебе это показать, Этан. Я здесь ради моей семьи. И я не покину ее.

Хлопок двери, которого я ожидала ранее, наконец прозвучал, и мне самой было неприятно то, что я хотела снова увидеть ее открытой, просто чтобы взглянуть на ужасный меч Сайласа. Но я вернулась к себе и с помощью свечи разожгла огонь в камине.

Я села к нему как можно ближе, вертя в пальцах висящее на цепочке обручальное кольцо и плача. И, учитывая то, что я могла слышать, как Этан гневно ворчит в своей комнате, он наверняка тоже слышал меня.

Глава 6

Ранним утром следующего дня я узнала, что такое хлебный день. Дважды в неделю в доме Норткоттов пекли огромное количество хлеба для семей, работавших на их землях. Это означало, что все повара, часть горничных и сама тетя Джована собирались в кухне сразу после рассвета, готовили тесто и пекли целый день. Это было гарантией того, что все, кто работал на семью, пусть даже он заболел, имели какую-то еду. И это была одна из самых щедрых и простых идей, о каких я когда-либо слышала, и я горела желанием принять участие в деле.

Если бы только желание можно было перевести в умение!

Скарлет стояла рядом, когда мы наблюдали за тем, как поварихи месят тесто столь агрессивно, что я подумала, не появятся ли на нем синяки. Мы пытались подражать им, но ни одна из нас не была так же сильна, как женщины, занимавшиеся этим десятки лет. Даже тетя Джована ошеломляла нас, когда поднимала ком теста и швыряла его на стол. А я боялась, что оно просто вылетит из моих рук, если я попытаюсь сделать нечто подобное.

Но даже если бы меня не устрашало мастерство поварих, вечно наблюдающий взгляд Этана, видевшего мою беспомощность, делал все во сто крат хуже.

– Сынок, если уж ты пришел сюда, почему бы тебе не помочь нам? – спросила тетя Джована, бросив взгляд на Этана, сидевшего на одном из кухонных столов и громко жевавшего яблоко.

– Не-а. Я просто хочу побыть рядом с Энид, вот и все, – заявил Этан.

Прядь волос небрежно упала на его лоб.

– Вот только не надо этой ерунды! – воскликнула крупная женщина рядом со мной.

Но я видела, что ей нравятся заигрывания Этана. А я тем временем просто терялась от его поведения.

– Энид, ты любовь всей моей жизни! Без тебя я умру! – воскликнул Этан, хотя его рот был набит яблоком.

Женщины засмеялись. Я, безусловно, находилась в помещении, полном поклонниц Этана. Это сбивало меня с толку. Был ли сейчас Этан таким, каким бывал, если я не оказывалась рядом? Был ли он обаятельным от природы? И если уж говорить о том, что не имело к этому никакого отношения, почему я не способна понять, как нужно раскатывать тесто?

– Дайте-ка мне это, – сказала Энид, отбирая у меня ком теста. – Если сделаете неправильно, хлеб не поднимется.

– Прошу прощения… – пробормотала я и оглянулась через плечо.

Этан наблюдал за мной, покачивая головой. Если все так легко, почему он сам этим не займется?

– Энид печет хлеб с тех пор, как подросла настолько, что могла дотянуться до стола. У нее многому можно научиться, – сказала тетя Джована, кивая на повариху.

Та уже занималась моим комом теста. Энид улыбнулась в ответ на похвалу хозяйки, но не так радостно, как на комплимент Этана.

– Мне бы очень хотелось, – тихо сказала я, надеясь, что эта женщина поймет: я лишь пытаюсь помочь.

Она никак не отреагировала, но продолжала месить. Руки у нее были крупнее, чем у всех виденных мною мужчин. Я огляделась по сторонам, желая найти себе другое занятие. Я подошла к мешку с мукой, чтобы отмерить новую порцию для себя. К несчастью, этот огромный мешок стоял как раз рядом с Этаном. С минуту я топталась у мешка.

– Четыре, – сказал Этан.

– Знаю, – соврала я, погружая в мешок мерную чашку. – Но если ты сам знаешь так много, почему не поможешь мне?

– Потому что намного смешнее наблюдать за тем, как ты барахтаешься, вот почему.

Я фыркнула, взяла свою миску и отнесла на стол. И остановилась, глядя на остальные ингредиенты и стараясь припомнить, что я должна взять теперь. Воду? Яйца? Я заметила, что замерла неподвижно среди общей энергичной деятельности. Даже Скарлет, чье тесто выглядело еще хуже моего, выслушивала терпеливые объяснения одной из помощниц поварих.

Слова Этана подтвердили то, что уже демонстрировало поведение других: мне здесь не рады. Но это не имело значения, если нашей общей целью было накормить людей, которые ничего не имели, однако мой вклад оставался нежелательным. Когда я взглядом искала помощи, женщины лишь на мгновение поднимали голову и тут же возвращались к своему занятию, игнорируя меня.

Я оставила миску и молча пошла к лестнице. Единственным, кто вообще мог это заметить, был Этан, но и это было не важно. За мной никто не пошел.

В своей комнате, смывая в тазу для умывания сырое тесто с пальцев, я старалась не плакать. Я могла бы принять то, что в Изолте на меня смотрели бы как на другую. Но неожиданной оказалась агрессия, связанная с моей инаковостью. Мне было тяжело.

Слезы подступали, когда я чувствовала, что неприязнь изолтенцев снова и снова бьет меня в сердце. И хотя я была рядом с единственными оставшимися в живых родными, я чувствовала себя более одинокой, чем могла бы вообразить прежде. Меня окружала странная и ненужная жестокость, добавлявшаяся к тому, что знали все в доме: я потеряла все.

А потом хлынула новая волна слез, теперь уже по другой причине.

Да, я полюбила человека из Изолта. Я полюбила его семью. Я полюбила их королеву. Но полюбила только тогда, когда узнала их. Я смеялась над одеждой Скарлет в тот первый день, когда она вошла в Парадный зал, и мне не понравилась Валентина, потому что она показалась мне такой же бездушной и холодной, какими считали всех изолтенцев. Теперь я любила их, но поначалу осуждала. А мне бы следовало быть умнее. И хорошенько подумать.

Я ведь лишь принимала то, что мне с радостью предлагали. Может, они об этом не знали, а может, все было не так очевидно, но все равно так же постыдно.

И когда я поразмыслила обо всем, мне стало совершенно ясно: или я заслуживала такого обращения, или никто не заслуживал. Вот так.

Как бы мне хотелось поговорить с Сайласом! Он всегда умел наладить мир, всегда умел думать, он бы знал, что делать. Я смахнула слезы и закрыла глаза.

– Что бы ты сказал? – прошептала я. – Как бы ты сложил все это вместе?

Ответа не было, но я ощутила странную уверенность в том, что он не захотел бы, чтобы я пряталась. Я высоко подняла голову и прошла по длинной дорожке к лестнице для слуг. Я ощутила жар кухни задолго до того, как подошла к ней, вдохнула аромат пекущегося хлеба.

Первое, что я увидела, были глаза Этана, и в них читалось удивление.

– А, Холлис! Вот и ты. Мы… Как ты себя чувствуешь? – спросила тетя Джована.

Я бросила отчаянный взгляд на Скарлет, которой пришлось извиняться за меня.

– Просто иногда я начинаю вдруг плакать… Слишком тяжело после… после…

– Конечно. Ладно, Холлис, вставай к столу. Ничто так не облегчает собственную боль, как помощь другим, которым тоже тяжело.

Я подошла ближе, послушавшись тетю Джовану, и снова заняла место рядом с Энид; ее мощные руки все еще слегка пугали меня.

– Думаю, вы, скорее всего, правы, мисс Энид, – сказала я, глядя на женщину снизу вверх. – Поскольку теперь здесь моя семья, я действительно должна научиться все делать правильно. Вы не покажете мне еще раз?

Она не улыбнулась, даже не сказала «да». Она просто взяла другую миску и поставила передо мной, повторяя прежние объяснения. Делия Грейс всегда давала мне понять, что я ужасная ученица; и это по-прежнему было так. Но я с упрямым вниманием наблюдала за руками Энид. Если она намерена мне все показать, охотно или нет, я намерена научиться.

А Этан все это время пальцем не шевельнул и слова не сказал, он просто наблюдал, словно ожидая, когда я ошибусь. Не думаю, что я снова совершила ошибку, но никто ничего не сказал, и этого уже было достаточно на первый раз.

Я была полна решимости пройти испытание, а потому оставалась в кухне, пока не закончили выпекать первую партию хлеба. К тому времени, когда мы ставили последние миски с тестом, чтобы оно подошло, несколько женщин, работавших на землях Норткоттов, уже направлялись к задней двери кухни, чтобы получить свой хлеб.

Как и говорила тетя Джована, теперь я видела смысл в промежутке между деревьями. Он позволял пройти короткой дорогой тем, кто нуждался в помощи хозяина, не нарушая безупречности лужаек перед домом, которым следовало быть ухоженными и закрытыми. Тропа огибала их, так что все было продумано.

Тетя Джована уделяла время каждой пришедшей, расспрашивала о семье и отдавала хлеб. Она знала все имена, все семейные истории. Она осматривала детей и обещала разобраться с проблемами, на которые кто-то жаловался. Я следила за ней в безмолвном благоговении.

– Удивляешься? – спросил Этан, взглядом показывая на свою мать, раздававшую хлеб и мудрость.

– Да, – призналась я, наблюдая за тем, как тетя Джована сжимает руки женщины в тусклом коричневом платье и смотрит на нее так, словно разница в их положении была просто воображаемой. – Хотя и не следовало бы. Не уверена, что есть еще кто-нибудь такой же добрый и мягкий, как твои родители. И это заставляет меня гадать, как они умудрились произвести на свет такого злюку.

– Я не злой. Я осторожный.

– Ты просто заноза, – сообщила я ему.

– Знаю, – кивнул Этан.

Я рискнула посмотреть на него. На его лице отразилось нечто вроде покорности, или я чего-то не поняла.

– Ты мог бы с легкостью это изменить, – предположила я.

– Мог бы. Только не ради тебя, – ответил он со вздохом. – Нам всем приходится чем-то жертвовать. Я должен следить за тобой, как ястреб, мама должна трудиться до изнеможения, а мой отец? Ты знала, что сегодня его день рождения? Но мы не будем праздновать.

Я встала прямо перед Этаном, чтобы завладеть его вниманием.

– Его день рождения?

– Да.

– Тогда почему, объясни, мы не готовим праздничную еду? И не танцуем? Или еще что-нибудь?

– Потому что есть куда более важные дела, чем какая-то вечеринка.

Тон Этана подразумевал, что я полная идиотка, если не понимаю этого.

– Для семьи, в которой люди умирают слишком быстро, нет ничего более важного, чем отпраздновать то, что один из нас прожил еще год, – огрызнулась я.

Что-то изменилось в глазах Этана, в этих его холодных глазах, пристально наблюдавших за мной. Казалось, что он, возможно, соглашался со мной.

– Какая главная традиция в Изолте? Мы с Сайласом никогда не говорили о днях рождения, так что я не знаю.

– Сладости, – фыркнул Этан. – Мы готовим маленькие пирожные, чтобы пожелать человеку сладкого будущего года.

– Отлично! Мы как раз в кухне, так что это идеально. – Я стала оглядываться по сторонам, пока не нашла взглядом крупные руки главной поварихи. – Мисс Энид, – начала я, заставляя ее повернуться ко мне, – вы знали, что сегодня у лорда Норткотта день рождения?

– Знала.

– Тогда не будете ли вы любезны помочь мне приготовить для него соответствующие сладости? Те, что приняты у вас в таких случаях?

Она посмотрела на Этана, потом усмехнулась, глянув на меня:

– Вы что, еще не наработались сегодня?

– Не настолько, чтобы это помешало мне устроить праздник для того, о ком я забочусь. Так что… если вас не затруднит…

Она покачала головой:

– Пять чашек муки. Я принесу сахар.

Я с волнением принялась за дело. Была ли я хорошим пекарем? Абсолютно нет. Но я отлично умела создавать веселое настроение и именно этим намеревалась заняться.