Формула клада

Пролог. Пчелиный клад

– Заберите меня отсюда! – ладонью прикрывая шею от палящих лучей, взмолился парень, ужасно похожий на «юного гения» из комиксов: неровно подстриженные волосы, застиранные до белизны джинсовые шорты, растянутая футболка, и очки с перекошенной дужкой на мокром от пота носу.

Компания по летнему легко и пестро одетых ребят устроилась на полуобвалившейся стене среди развалин то ли хутора, то ли рыбачьей деревушки – на горизонте виднелась ярко сияющая под летним солнцем полоска моря. Вокруг чернели ямы старых подполов, торчали ломанные остовы стен с пустыми оконными проемами. Хотя заброшенным это местечко не было – невдалеке возвышалась бетонная, ярко сияющая новехонькими стеклами громада пансионата, да и сами развалины больше напоминали полигон – поверх ветхих стен набросили длинные доски, через другие перекинули канаты с узлами и веревочные лестницы. Под новехоньким деревянным навесом на грубо сколоченном щите висел… целый арсенал: автоматы, пара снайперских винтовок, гранатомет. Рядом стоял ящик, в котором горкой, как яблоки в супермаркете, лежали гранаты.

– А тебе не кажется, что вот им – хуже? – симпатичная рыжая девчонка, тоже в шортах и завязанном под грудью топе камуфляжной расцветки, кивнула на неровный строй из двух десятков парней и пары девчонок в военном камуфляже.

– Я на их шоу не напрашивался! – отрезал «юный гений».

– Кру-угом! – срывая горло, заорал семнадцатилетний командир «камуфляжников». – Равняйсь! Смирно!

Строй пошушукался, потолкался, уронил правофлангового на кучу битого кирпича, и наконец замер. Бум-бум-бум! – из-под берцев марширующего командира взвилась сухая пыль. Кто-то закашлялся, девчонки принялись брезгливо стряхивать пыль с шортов и юбок.

– Не можете потерпеть? Они же стараются! – рыжая в камуфляжном топе отчаянным усилием сдержала кашель.

– Они очень старательно делают то, о чем их никто не просил, и никому, кроме них, не нужно! – отчеканил другой парень. На встрепанного «юного гения» он походил лишь тем, что тоже носил очки – стильные, ловко сидящие на тонком носу. Он неприязненно глядел в спину марширующему командиру. Тот торжественно прошагал к сколоченной из старых досок зрительской трибуне и вскинул ладонь к виску:

– Пан головный атаман лагеря! Отряд «Славные атаманы» военно-патриотического лагеря при добровольческих батальонах для проведения показательной тренировки построен! Рапорт сдавал Евтюхов Евгений!

Рыжая девчонка в камуфляжном топе трепетно вздохнула.

– Рапорт принят! – немолодой мужик в туго натянутой на пузе камуфляжной рубашке тоже попытался отдать честь, но тут же судорожно вцепился в хлипкие, покачивающиеся при каждом движении перильца трибуны. – Честь подать сигнал к началу предоставляется нашему замечательному хозяину… хозяину замечательного пансионата, который предоставил нам свой пансионат… замечательный… в общем, Валентину Афанасьевичу! – мужик бурно захлопал, из кучки зрителей донеслась пара вялых хлопков. Только рыжая в камуфляже хлопала во всю, не отрывая восторженных глаз от командира «камуфляжников» – словно аплодировала именно ему.

– Что я хочу сказать, ребятки… – новый выступающий и впрямь выглядел эдаким «хозяином»: солидная приземистая фигура, браслет дорогих часов, стягивающих толстое запястье, пропыленный льняной пиджак, натянувшийся на еще сильных, но уже обмякших под слоем жирка плечах. – Пансионат у меня и правда замечательный. Да и вы ребята все неплохие: что из патриотического лагеря, что из летней физ-мат школы. Только поладили не очень, совсем, можно сказать, не поладили.– он с укором поглядел на пеструю стайку зрителей. – Вот мы и посовещались, что с руководством лагеря… – он кивнул на толстенького «пана головного атамана», – …что с преподавателями школы… – кивок на третьего человека на зрительской трибуне – молодого подтянутого мужчину. – И решили, что если были промеж вас какие «терки», так ведь вы ребята молодые, горячие… приглядитесь друг к другу получше, и задружитесь!

– Кое кто уже задружился! – протянул «юный гений», бросая быстрый взгляд сперва на застывшего перед трибуной командира, а потом на рыжую в камуфляжном топе.

– Охрименко, заткнись! – вдруг зло прошипел его стильный приятель.

– Чтоб совсем без претензий, решили возместить… то есть, наградить… особо отличившихся! Тихонова Екатерина! – выкликнул хозяин пансионата. – За учебу и… хм… активную общественную позицию…

– Что-о? – высокая крепкая девчонка, почему-то одетая в тесную и явно слишком детскую футболку с Чебурашкой, аж взвилась. – Это у нее учеба? Тихонов! Вадька, твоя сестра… – накинулась она на стильного «очкарика».

– Завидуй молча. – решительно оборвали ее. Если остальным ребятам было лет по четырнадцать-пятнадцать, то Екатерина Тихонова оказалась младше. На брата она походила не слишком – круглолицая, более плотненькая, но также дорого и стильно одетая. Быстрым, уверенным шагом она направилась к почетной трибуне. Последовало минутное замешательство: девчонка не собиралась лезть на шаткое сооружение, а хозяин – спускаться. Наконец, перегнувшись через перила – трибуна снова заскрипела – он кинул коробку ей в руки.

– …награждается мобильным телефоном! – и захлопал. Аплодисменты подхватил «атаман» лагеря – остальные мрачно молчали.

Девчонка тем временем, не смущаясь, ободрала обертку…

– Не поняла? – раздался ее возмущенный голос. – Ваши бандюги отжали у меня iPhone, а вы мне, типа, дарите, обыкновенный Huaway?

Хозяин начал медленно наливаться краснотой. Парочка полицейских в новенькой черной форме, замершие в ритуально-караульной позе – ноги на ширине плеч, руки за спиной – переглянулась.

– А если она заявление подать захочет? – быстрым испуганным шепотом спросила девушка-полицейский.

– Не наше дело. Пусть в отделение идет. – сквозь зубы процедил напарник.

– Начинаем тренировку! Р-разойдись! – заорал головный атаман.

– Ва-а-а! – камуфляжный строй распался. Поднимая берцами пыль, злорадно ухмыляющиеся парни промчались мимо разглядывающей свой Huaway Катьки. Девчонка фыркнула, сдувая со лба прядь, и направилась к остальным.

– Кать… Что, и правда, отжали? – хмуро спросила ее деваха в футболке с Чебурашкой.

– Вчера в городе. – кивнула та.

– Так тебе и надо! – пробурчала деваха, но в голосе ее слышалось смущение и все-таки сочувствие. – После того, что ты нам устроила… – она с намеком оттянула край слишком маленькой для нее футболки.

– Можно подумать, вы мне устроили меньше. – примирительно пробурчала в ответ Катька.

– Долго нам тут торчать? – тоскливо спросил «юный гений» Охрименко, оглядываясь в поисках хоть клочка тени.

– Пошел! – четверо камуфляжников сорвались с места. Теперь их лица закрывали плотные маски-балаклавы – только глаза блестели в прорезях, а в руках красовались автоматы. – Бегом-бегом!

Протяжно заскрипели доски – парни в камуфляже лихо пронеслись по переброшенным через провал мосткам. Прыжок! Один швырнул гранату в дверной проем и кувыркнулся следом. Бац-бац-бац! – пули звучно впечатались в выставленную напротив мишень.

– Три попадания из пяти! – боец забросил автомат за спину и белкой взлетел по канату на гребень стены.– Пошел! – еще трое кинулись на полосу препятствий, нырнули под низко натянутую сетку, по-пластунски прорываясь к центру. Засевший на гребне самой высокой стены боец прицельными выстрелами пытался отогнать подбирающихся снизу товарищей.

– Евтюхов! Женечка! – рыжая восторженно скакала, так что подпрыгивали «хвостики» завязанного в узел топа и взлетали крылом волосы.

Длинными скачками, будто бежал не по узкой качающейся доске, а по твердой земле, молодой командир пронесся над провалом между стенами. Навстречу ему летел боец с закрытым балаклавой лицом. Столкновение над пропастью казалось неизбежным… Взмах автоматом – дуло-приклад, удар-толчок… противник упал, лишь в последнее мгновение зацепившись за раскачивающуюся доску и повисая. Евтюхов перепрыгнул через него и помчался дальше, с разбегу перемахнув стену…

– Ну разве не красиво? – завопила рыжая.

– Спецэффектов не хватает… – откликнулся «юный гений» Охрименко.

– Ну если не хватает… – лениво ответил Вадька Тихонов…

Затрещало. Евтюхов по-жабьи растопырился в дверном проеме – и заорал! Серебристо-золотые искры запрыгали по развалинам, трескучими букетами расцвели на дулах автоматов, пробежали по канату, заставляя карабкающегося на него парня с воплем отпрыгнуть… и исчезли, словно их и не было.

– Тихонов, признаю… – в наступившей тишине шепот «юного гения» был слышен особо отчетливо. – Гений у нас – ты.

Громко и отчетливо хихикнула Катька.

– Опять ты! – у перил почетной трибуны возник головный атаман – он в упор уставился на Катьку, потом взгляд метнулся на ее брата… – Ты моих ребят… заминировал?

– Он все время с нами был! Мы прогу писали! – немедленно заорал Охрименко, и тут же согласно закивал торчащий рядом круглолицый кряжистый пацан. – Алексей Владимирович, скажите им! – обернулся он к молодому мужчине на трибуне.

– Хватит врать! – хозяин пансионата вскочил, трибуна угрожающе качнулась. – Не хочешь по хорошему, будет по плохому…

– Вы снова угрожаете моим ученикам? – под громкий скрип досок бледный от ярости преподаватель шагнул к нему. – Я согласился на этот фарс, потому что вы обещали мир и спокойную учебу, а вы снова моих в чем-то обвиняете? То они вам туалет сломали, теперь…

– Что вы их слушаете! – отлепляясь от дверного проема, прохрипел Евтюхов. От балаклавы до берцев его покрывала бело-серая пыль. – Понятно же, чья работа… – он гневно сорвал с себя балаклаву… Прижатые балаклавой волосы распрямились как отпущенные пружинки и встали дыбом вокруг физиономии, делая Евтюхова похожим на несколько сумасшедшее, камуфлированное и вооруженное солнышко.

Грянул хохот. Даже у хозяина вырвался короткий смешок, а оравший на него преподаватель смолк и уголки губ у него смешливо задрожали. Евтюхов побелел. Схватился за торчащие дыбом волосы… перевел взгляд на улыбающегося со сдержанным торжеством стильного очкарика и…

– Евтюхов! – первым неладное заметил атаман. – Ты что делаешь? А ну прекра…

Белый… нет, грязно-серый и от пыли и унижения Евтюхов вскинул автомат… и… пули полетели в толпу зрителей!

Первая ударила Вадьке Тихонову в грудь. Парня швырнуло назад, и… на его рубашке расцвело алое пятно.

– Вадька-а! – сестра бросилась к нему. Пуля попала ей в спину, алым плеснуло во все стороны, кровавыми брызгами орошая руки и лица остальных ребят! Девчонка покачнулась… замерла… ноги ее подогнулись, она зашаталась… и гневно заорала:

– Идиот! Это же не отстирывается! Ты знаешь, сколько такая футболка стоит!

– Бац-бац-бац! – Евтюхов стрелял.

– А-а-а-иииии! – девчонки прикрывались от алой краски, кого-то неразорвавшийся шарик ударил по руке, раздался пронзительный крик боли…

– Мочи «физиков»! – заорали парни в балаклавах и новые красящие снаряды полетели в толпу. – Бей их, побратимы! – длинный нескладный парень рванул к сложенному под навесом оружию…

– Не трожь это, «Лесник»! – атаман кинулся к краю трибуны. – Оно же настоя…

Тот, кого назвали «Лесником», вскинул к плечу трубу гранатомета. Атаман завизжал – тоненько и пронзительно, как попавший в волчью пасть заяц… «Лесник» нажал курок…

Но бабахнуло секундой раньше! Перила трибуны треснули – будто выстрел! – и…

– А-а-а-а! – растопырившись, как жаба, атаман полетел вниз…

«Лесник» дернулся, труба гранатомета в его руках задралась…

– Бабах! – окутанная огнем и дымом граната вырвалась из дула… и со свистом пошла вверх, сшибая навес…

– Ба-бах-бах! – разметанные гранатой доски брызнули во все стороны. Прогнивший деревянный настил подломился и стрелок вместе с гранатометом ухнул под землю.

– Трах-тарарах! – трибуна начала заваливаться на бок как подбитый корабль. – А-а-а-а! – зрители посыпались на кучу битой глины и досок… а сверху их накрыло грубо сколоченной платформой.

– Ложись! – заорал Тихонов, и прижимая к себе сестру, рухнул в пыль.

– Вииииии… – Сноп огня расцвел на фоне неба и тут же исчез за облаком пыли, а остовы ветхих стен начали оседать один за другим, словно их сбивал невидимый снайпер. Бах! Бах! Бах! Стенка, на которой еще недавно сидели зрители, осыпалась глиняной трухой и все стихло. С моря потянуло ветерком и облако над развалинами медленно и неохотно начало расползаться.

– Кха! Кха-кха-кха! – надрывный кашель доносился со всех сторон.

Сквозь пыльную пелену проступили две смутные фигуры, грохнула отброшенная доска… и охранники натужно, как репку из грядки, выдернули хозяина из-под кучи глины.

– Настоящее оружие… с ума сошел? – упираясь ладонями в колени и тяжело дыша прохрипел тот.

– Так то ж для выставки, Валентин Афанасьевич! – плачущий голос донесся снизу. По кивку хозяина охранники принялись разбрасывать доски и обломки глины… из-под завала показался круглый живот. Битая глина зашевелилась и атаман сел.

– Статья 263… – черепки захрустели под ногами – поддерживая друг друга, прибрела парочка полицейских. – Незаконное хранение оружия… Или незаконный оборот… – уже сомневаясь, пробормотал парень. – Короче, от двух до пяти лет!

– Кажется… – неуверенно пискнула его напарница.

– Какое незаконно? – атаман вскочил, обрушив лавину глины и пыли. – Побратимы привезли… в подарок!

– И вы решили пострелять из него по детям? – преподаватель ухватил атамана за грудки… поднять не смог и принялся трясти.

– Кто ж знал, что он заряжен? – отбрехивался атаман.

– А проверить? Не судьба?

– Так это… боязно… оружие все ж таки… – вдруг смутился атаман. – Не трогал никто, сюда только взяли – показать. Если бы «Лесник», придурок, не схватился…

– Где этот ненормальный? – рыкнул хозяин.

Пыль расползлась совсем. Руины у стен пансионата превратились в холмистый «пятачок», изрытый ямами, и усыпанный щебнем, обломками, мелкой щепой, ломанной доской… Вадька Тихонов шарил в пыли, видимо, в поисках очков. От его недавней стильности не осталось и следа.

– Повезло, что эту дрянь надели. – оттягивая край вымазанной пылью футболки с Чебурашкой, пробормотала крепкая деваха, ее наряженная в такие же полудетские вещи подружка согласно закивала. Зато Катька всхлипнула, разглядывая свои бриджи.

Парни в балаклавах столпились на другой стороне развалин. Кажется, им очень хотелось убраться самим или на худой конец, убрать пейнтбольные автоматы, но они не осмеливались. Только Евтюхов прижимал к себе автомат словно любимого плюшевого мишку.

– Тут, нашли! – охранники, как две землеройки, закапывались под свежий холмик.

– Пустите меняяяя! – донесся истеричный вопль и охранники выдернули из-под земли «Лесника»: грязного, расхрыстаннного и ободранного. – Взяли, менты позорные?

– Ментов позорных больше нет. – строго сказала полисменша. – Это позорная страница нашего прошлого законч… Ой, а что у него?

«Лесник» держал подмышкой саквояж. Явно старинный, с защелкивающимся замочком, в ветхом тканном чехле, из-под завязок которого проглядывала сейчас перепрелая, а когда-то наверняка великолепная кожа.

– Ты где это взял? А ну дай…

– Не дам! Это я нашел! – заорал «Лесник», вцепляясь в саквояж обеими руками.

Охранники рванули с двух сторон – «Лесник» с рычанием вцепился в ручку… Саквояж кракнул… прогнившая боковинка отвалилась… и в пыль хлынул сверкающий поток. Осыпанные бриллиантами ордена, колье и броши, как орехи из прорвавшегося пакета сыпались драгоценные перстни. На кучку глиняных черепков упала сапфировая диадема. Брызжа огнем бриллиантов, переливаясь сапфирово-изумрудной волной, рдея кровавым пламенем рубинов в пыли лежала груда драгоценностей, самой скромной из которых был отделанный золотом бювар с жемчужиной в защелке.

Казалось, тишину можно было пощупать руками… и даже отломить кусочек.

Захрустела пыль – хозяин вскарабкался на кучу щебня, заглянул под разбитый в щепу настил. У самых его ног открывался глубокий провал – вдоль стен тянулись остатки старых деревянных полок.

– Дом тут был, а это – погреб. – заключил он.

– Дореволюционное. – преподаватель покрутил брошенный саквояж. – С монограммой. – он сощурился, разбирая хитрую вязь букв на замочке. – «М…», «В…»

– Ой! А нам сегодня рассказывали о Мишке Япончике! Ну который Винницкий… – выпалила Катька. – И про атамана Григорьева!

– Думаете, в Гражданскую спрятали? А вернуться не смогли? – Ребята столпились у преподавателя за спиной. Кто-то из девчонок робко потянулся к диадеме…

– Не трожь! – заорал «Лесник», животом плюхаясь на драгоценности и подгребая их под себя. – Мое! Я нашел!

– Здесь моя земля! – рявкнул хозяин. – И что в ней, тоже мое!

– Извиняюсь! – влез атаман. – Мой боец нашел, значит, двадцать пять процентов его! А остальное – государству… на формирование добровольческих батальонов! У нас, вон, вооружение не закуплено, медикаменты…

– Правда, государству? – пискнула девушка-полицейская. – Нам про клады не рассказывали.

– Не наше дело – клады! – перебил ее напарник.

– Вот именно! – рявкнул атаман. – Не боись, «Лесник», мы твои права защитим!

Камуфляжники ответили слаженным гулом.

– Вот вам права! – фига ткнулась атаману под нос. – Забыл, на кого работаешь? Взять! – лающая команда хозяина швырнула его охранников между кучей драгоценностей и претендентами. – Если что – стреляйте, отмажу! – под прикрытиями их спин он опустился на колени, сорвал с себя льняной пиджак и по волчьи кося глазом на конкурентов, принялся сгребать в него драгоценности вперемешку со щебнем и желто-черными трупиками то ли ос, то ли пчел… Наскоро обтер руку об штаны – трупики оказались неожиданно липкими…

Нарастающий гул походил на звук идущих в атаку бомбардировщиков. Хозяин отмахнулся от закружившей перед носом пчелы. Пронзительный девчоночий визг заставил его вскинуть голову. Сперва он не понял, что за темная тучка несется над руинам. Острая боль дернула резко и неожиданно. Хозяин с размаху шлепнул себя по шее… с опасливым удивлением глянул на размазанную по ладони пчелу… и вот тогда туча перестала гудеть и буквально – взвыла! Боль полыхнула во лбу, в щеке, за ухом. Он принялся лупить себя по лицу, выплясывая в туче пчел!

– Бегом в здание! – закричал преподаватель. Вопящая толпа рванула к пансионату – камуфляжники смешались с учениками летней школы. Впереди мчалась девушка в полицейской форме, лишь изредка отставая от рыжей в камуфляжном топе, последним скакал Евтюхов. Зато «Лесник» кинулся назад. Будто в воду, нырнул в пчелиную тучу – заорал от боли и… рванул увязанные в пиджак драгоценностями к себе.

– Стой! – хозяин бросился за ним… пчелы полетели следом. – Держи его, парни!

Охранники неуверенно переглянулись… Пчела впилась одному из них в щеку. Вопя и отмахиваясь, оба сорвались с места. «Лесник» споткнулся, ноги его разъехались на битой глине… налетевший сзади хозяин прыгнул ему на спину, как обезьяна на дерево, и не расцепляя «объятий», оба скатились в дыру старого подпола. Пчелиный рой нырнул следом…

Набежавшие охранник сиганули в подпол – вопли, ругань, звуки ударов… Охранники вынырнули из провала и помчались к пансионату. Между ними, ухваченный с двух сторон подмышки, кулем висел хозяин… прижимая к груди сверток с драгоценностями. Следом летел рой, а за ним, вопя и ругаясь, мчался окончательно ополоумевший «Лесник».

– Сюда! Скорее! – двери пансионата распахнулись, охранники ворвались внутрь, а прямо им в спины впечатался «Лесник». Все четверо кубарем вкатились в холл пансионата… «Лесник» кинулся на хозяина, с рычанием выдирая у него из рук сверток.

– Двееерь! – закричал преподаватель.

– Уберите его! – вопил хозяин, извиваясь всем телом в попытках стряхнуть «Лесника».

Полицейская парочка навалилась на дверь… Охранники вцепились в «Лесника»…

Створка захлопнулась, рассекая рой пополам. Охранник дал «Леснику» в челюсть и тот растянулся на полу. Оставшиеся снаружи пчелы облепили стеклянную дверь, а попавшие внутрь беспорядочно носились по холлу. Вынырнувшая из-под стойки регистраторша размахнулась журналом… и шарахнула по пчеле.

– Бейте их! – хозяин бросил бесценный узел на столик и принялся отмахиваться от жужжащей вокруг пчелы. Люди метались по холлу, вскрикивая от боли и молотя по пчелам чем попало – кроссовками, вьетнамками, валявшимися на столике газетами… Визжали девчонки…

– Прикладом не бей, идиот! – хозяин схватил за плечо Евтюхова, пытающегося ударом автомата вколотить пчелу в стенку.

Царившее в холле безумие стихало. Измученные люди садились где попало – на пол, на диваны. На лбах и щеках взбухали следы укусов. Катька размахнулась… и врезала по затылку продолжающей самозабвенно визжать рыжей. Рыжая икнула… открыла глаза, огляделась… где-то под потолком еще тихонько жужжали недобитые пчелы. Кусаться они уже не думали. Визг сменился тихими всхлипываниями.

– Нужно антигистаминное! – скомандовал преподаватель.

– У меня в кабинете… – начал хозяин… и вдруг метнулся к столику. Зашарил руками по столешнице, словно надеялся, что сверток с сокровищами не пропал, а просто стал невидимым и сейчас он его нащупает. – Где? Где… мой… клад?

– Так может это… – в наступившей тишине пробормотал кто-то. – Пчелы уволокли?