000
ОтложитьЧитал
Посвящается тем, кто не смирился
От автора
Здравствуйте, уважаемый читатель! Здесь всего несколько слов.
Роман «Эспрессо ТВ», безусловно, художественный, хоть и с элементами документалистики. Главный герой имеет своего реального прототипа – но это собирательный образ, и он такой, каким мне хотелось его показать.
В романе много говорят – говорят и в мирной жизни, и в условиях боевых действий – чего, конечно на войне не бывает. На войне все разговоры обычно сводятся к кратким выразительным междометиям и непечатной лексике – но они не подходят для повествования. Мне кажется, роман получился интересным. Уверен, Вы не останетесь равнодушными!
Мне хочется выразить особую авторскую благодарность севастопольскому военному аналитику, блоггеру и публицисту Борису Рожину, его ресурсу http://colonelcassad.livejournal.com/ и его команде, без слаженной и ежедневной работы которой мы бы не узнали, что на самом деле происходит в Крыму и на Украине. Огромное вам всем спасибо! Без вашего материала этот роман никогда бы вышел в свет!
То же самое относится и к интернет-ресурсу «Голос Севастополя» http://voicesevas.ru/ Ребята, вы делаете замечательное и очень нужное дело! Спасибо вам за это большое!
Картавцев Владислав
Часть первая
Крым
Глава первая. Судороги
– Аргун!
– Что опять?
– Включи телевизор!
– Не хочу! Обрыдло смотреть на эти рожи!
– А я хочу! Хочу знать, когда все это закончится!
– Закончится, когда Овощ наконец-то решится их разогнать!
– Ты думаешь, решится? – Яна подошла к кровати, нашарила пульт под одеялом и щелкнула кнопкой. «В эфире «Эспрессо ТВ» внеочередной выпуск новостей. Прямо сейчас – о ситуации на площади независимости! Наш корреспондент Андрий Цокот передает!..»
– Да что ты будешь делать! – Аргун сморщился, как от зубной боли, заткнул двумя пальцами уши и направился в туалет. – И как ей только до сих пор не надоело пялиться на этих приматов!
В туалете он закурил, взял в руки несколько листочков с распечатанным на струйном принтере текстом и стал читать.
«Посвящается обычным гражданам, непреднамеренно оказавшимся в центре уличных беспорядков. Помните – если вы начнете паниковать, если поддадитесь инстинктам, последствия могут быть очень плачевными! Для начала необходимо знать следующее…»
– Сплошная страна советов! – Аргун перевернул первый листок и убедился, перед ним – очередное теоретическое изыскание якобы свидетеля многодневных городских погромов. Их (свидетелей) в последнее время развелось слишком много, и все они страсть как любят рассказывать о своем бесценном опыте.
– Банально, но правда – сохраняйте спокойствие! Как будто и без тебя непонятно, что бегать, как ошпаренному, не стоит, но лучше иметь обоснованный план действий! – Аргун свернул листы и кинул их на книжную полочку.
На полочке стояли несколько томов. Переходящее звание «туалетных книг» (т. е. именно тех, которые читают постоянно) сейчас принадлежало парочке детективов, историческому роману времен Крымской войны и женскому роману «Апостроф ниже пояса» (его читала Яна).
– Что за жизнь пошла! Телевизор смотреть невозможно, и все разговоры исключительно об одном и том же! Сбросят – не сбросят, уйдет – не уйдет! А вот лично мне интересно, почему я своими деньгами (налоги-то вынимают из зарплаты!) должен оплачивать бесчинства этих столичных приматов? Они, значит, за свободу – твою и мою – а всех остальных как будто и не существует! А если я не согласен с этой поганой евроассоциацией? Если я хочу быть с Россией? Что мне тогда – идти на площадь протестующих убивать? Как еще донести свое мнение?
– Аргун! – голос Яны вывел его из задумчивости.
– Что? – Аргун рассеянно посмотрел на истлевший до фильтра окурок в руке и вспомнил, что почти ничего и не выкурил. – Не мешай, сейчас выйду!
– Смотри, по ящику америкосов показывают – целая толпа, сенаторы и дипломаты, приехали поддержать народный протест!
– А чему ты удивляешься? – Аргун вновь щелкнул зажигалкой и на сей раз глубоко и с удовольствием затянулся. – Сначала были послы пожиже, потом гейропейцы – паны, немчура и лягушатники – а сейчас и тяжелая артиллерия подтянулась! Завтра, наверное, главного пришлют – зазывать типа в Европу и в Америку, типа за западными ценностями. Дескать, там у них хорошо – педерасты всех мастей чувствуют себя свободно, дети могут настучать на родителей, и тех быстренько-быстренько упекут в каталажку, а самих детей определят в семьи извращенцев – на потеху! Короче – западные ценности, именно их нам и сватают!
Аргун докурил и кинул окурок в унитаз – и пошел в ванную.
– Однако горячая вода пока еще есть! Чувствую, если эти победят – не видать нам жаркой помывки, не видать! Будем пахать на буржуев всю оставшуюся жизнь – за возможность ходить на работу и дышать воздухом. А таким, как мы, кипяток из крана не положен!
– Да ладно ты! – Яна вошла и закрыла за собой дверь. – Спинку потереть?
– Еще бы! – Аргун сел на дно ванной (еле-еле уместился) и немного наклонился вперед. – Кто ж отказывается от такого – да еще и в воскресенье с утра!
– Все же я думаю, ты слишком негативно настроен! – Яна намылила мочалку и принялась энергично водить ею по спине Аргуна. – Сколько тебя знаю, ты всегда был пессимистом! И почему бы для разнообразия не попробовать пожить с европейцами? Россия-то – вот она, под боком – никуда не денется! А вдруг не все так плохо, как тебе кажется? Ты что, экономист, финансист, менеджер банка на худой конец?
– Это ты для чего спрашиваешь? – Аргун попытался вытянуться, но габариты ванной мешали. Он лишь крякнул от удовольствия. – Типа, ты не в курсе, что по камню я, по камню! Гранит, мрамор, надгробия, памятники! – Аргун громко засмеялся и схватил Яну за талию. – Иди ко мне, моя богиня, сегодня я увековечу тебя в бронзе!
– Ай! Уйди, мокрый! – Яна громко взвизгнула и легонько шлепнула Аргуна мочалкой по голове. – Я ж про то и толкую – привык там со своими гробами общаться, в политике и экономике ничего не смыслишь, а все туда же – выводы делать, прогнозы строить, как будто у нас других дел нет!
– Да не строю я ничего! – Аргун притянул Яну к себе и поцеловал в нос. – Надеюсь только, эти крикуны не доведут страну до цугундера, как уже было не раз!
* * *
– Ну и? Как там наши американцы? – наступило утро понедельника, Аргун сидел за столом и завтракал перед выходом на работу. – Смылись или все еще митингуют у баррикад?
Его Яна, как заправский телевизионный маньяк, уже просмотрела последние утренние новости и теперь была готова провести политинформацию:
– Здесь! Передают, янки-то крутые – особенно этот, главный сенатор! Как его? Ага – Мак-Кряк!
– Кто? – Аргун чуть не подавился молоком. – Тот, что из дядюшки Скруджа что ли? Не Мак-Кряк, наверное, а Маккейн? Контуженный, что во время вьетнамской войны сначала сжег собственный авианосец, а потом три года в яме у вьетнамцев сидел, пока его мормоны не выкупили!
– Наверное! – в голосе Яны звучали скептические нотки. – Только про его военные подвиги никто ничего не говорит, наоборот – превозносят его, как Иисуса Христа, и кричат, что он – олицетворение Америки, и теперь точно – Овощ пойдет на все!
– Зря кричат! – Аргун отставил в сторону молоко и взялся за яичницу. – Федорыч – калач тертый, его на голое постановление не возьмешь! Хотя, черт его знает – может, и дожмут!
– Тертый, тертый! – Яна раздраженно грохнула тарелкой в раковине. – Урка он! Сидел два раза, всю страну подмял под себя! Сыночек как сыр в масле катается, бизнес отжимает, а простому народу как жить? Вот сколько ты на своей работе зарабатываешь? А жильё? Квартира от отца-матери осталась – и больше рассчитывать не на что! А у него, говорят, в имении даже унитазы золотые! Представляешь, из настоящего золота! Вот бы и нам такой один!
– И зачем он тебе? – Аргун закончил с яичницей и пошел одеваться. Спорить с взбалмошной бабой с утра ему совсем не хотелось. Тем более на тему политики. Но одно он знал точно, чувствовал – вся эта возня на майдане не приведет ни к чему хорошему!
«Зачем, зачем! – Аргун хлопнул дверью, услышав напоследок бубнеж Яны. – Переплавила бы в слитки – и за границу! В швейцарский банк – и жить на проценты!»
* * *
Аргун протиснулся в переполненную маршрутку и навис над какой-то толстой теткой, судорожно пытаясь выковырять из заднего кармана джинсов мелочь для оплаты билета. Граждане в микроавтобусе были настроены по-боевому.
– Опять западенцы паршивую кашу варят! – митинговал на заднем сидении какой-то мужик. – И что им не сидится по добру, по здорову? Мы же не выходим на митинги, если нам ихний президент не нравится!
– Не выходим! – поддержала мужика сидевшая рядом женщина. – Может, и зря! Вот отправить бы хлопцев до Киеву поддержать наших, глядишь, по-другому бы все вышло!
– А что по-другому? – к разговору подключилась молодая девушка напротив. – Они же и за нас там на площади стоят, хотят, чтоб все было по-людски, чтоб жили, как люди, чтоб пенсии были восемьсот евро, и в Европу можно было ездить без виз!
– И кто это тебе сказал? – в голосе мужика сквозили ехидные нотки. – Чтоб пенсии столько! Кто ж тебе даст такие деньги?
– Европа и даст! – запальчиво проговорила девушка. – Немцы, французы, поляки! Они уже и помощь сформировали – сто миллиардов долларов, и это только на первый год! Главное, чтоб мы сами решили, с кем мы – с Европой или отсталой Рашкой-парашкой, которая живет исключительно за счет нефти и газа и через год-два сто процентов развалится! А без нас – так и еще быстрее!
– И откуда вы молодые такие умные? – маршрутка тронулась от остановки всего каких-то пять минут назад, а в перепалке участвовал уже весь салон. Сейчас мужик, первым затеявший разговор, уже почти орал. – Начитаются, понимаешь, своего Интернета и начинают агитировать за евро-отсоциацию, как будто мы все тут – бараны! Вот и в 91-м такие же молодые да резвые кричали по площадям: «Даешь свободу! Даешь равенство и частную собственность! Даешь незалэжность!» Типа, как только освободимся, немедленно заживем, как в раю! Типа, все будут богатыми! А что в результате?
– Это потому что в наших генах еще силен ГУЛАГ и сталинизм! – не сдавалась девушка. Она приподнялась с сидения, и Аргун не сомневался – еще немного, и она вцепится мужику ногтями в лицо. – Мы все – порождение человеконенавистнического коммунизма, но сейчас у нас появился шанс обрести достоинство! Победить раз и навсегда и выбрать будущее! Вот за это и стои́т молодежь на майдане, а вы, старики, – уже никто, и звать вас никак!
– Это меня-то звать никак!? – мужик вскинулся, как двадцатикилограммовый карп, заглотивший вместе с макухой толстый крючок. – Да я ж тебя сейчас, шалава!..
Маршрутка резко затормозила, и Аргун с облегчением вырвался наружу, чуть не порвав куртку об острый железный край двери. На душе скребли кошки.
В помещении конторы было темно. Аргун открыл дверь, включил свет и прошел вглубь «Каменной и гранитной мастерской «Малахит» – его основного места работы.
– Гробы, гробы! – он достал сигарету и закурил. – И вовсе я не гробами занимаюсь (разве что иногда надгробиями и памятниками)! Плиточник я и облицовщик. Как будто из камня кроме памятников и изготовить больше ничего нельзя!
Аргун открыл форточку, и в помещение ворвался свежий воздух с улицы. Мастерская располагалась в подвале пятиэтажного дома, и единственной связью с улицей была именно эта форточка – зарешеченная, возле самой земли.
– Не дай бог, случится пожар, так и не выберешься! – иногда думал Аргун. – Но гореть у нас нечему! И даже телевизора нет, который мог бы замкнуть.
Вместо телевизора в конторе было радио – недорогая японская «мыльница» с выброшенным за окно проводом-антенной. Диапазон FM ловит, а больше ничего и не надо!
Рабочий день Аргуна начинался всегда одинаково – он включал радио, подстраивал волну на одну из музыкальных радиостанций и ждал, пока закипит чайник. Заваривал пакетик черного цейлонского, делал первый глоток и приступал непосредственно к работе. Ладони у него были в мозолях, крепкие, как абразивные круги, и даже слегка шероховатые – ладони работяги, привыкшего управляться с молотом, зубилами и стамесками.
Но сегодня Аргун решил изменить своей многолетней привычке – обойтись без радио. Хватит с него политики – а всю последнюю неделю радиостанции только и делали, что безудержно верещали о неспокойной ситуации в стране. И под вечер Аргуну начинало казаться, что политика сочится у него из ушей, пропитывая ворот рубахи и куртку удушливой зловонной субстанцией – от нее тяжело дышать, и опускаются руки.
– Что тебе больше нравится: «Долой тирана!», или «За будущее страны – все на баррикады!»? – Аргун отхлебнул чай, отставил в сторону кружку и, прицелившись, ловко сделал первую зарубку на плоской каменной заготовке. Скоро он снимает слой нужной толщины, обточит и отшлифует поверхность, и очередная плита из натурального камня для облицовки фасада дома очередного олигарха-ворюги будет готова. Впрочем, совсем не факт, что именно олигарха – это может быть особняк начальника отделения милиции, военкома или мелкого чиновника из мэрии!
– Не нравится – ни то и ни другое! А нравится, когда девки веселятся и поют песни! А то докатились – даже музыку не послушать, одни дикие вопли и истерика ведущих!
Работа продвигалась ровно в том темпе, к какому он привык. Раз в час Аргун отрывался на перекур, подходил к форточке и дышал прохладой вперемешку с никотином. Влияние близкой весны чувствовалось во всем – синички тенькали так громко, что казалось, переполошат всех жителей дома. Но никто не обращал на них внимания и никто их не слышал – кроме Аргуна, конечно. Люди спешили по своим делам, строили планы, жарко спорили, пытались доказать друг другу нечто важное – словом, были очень заняты, и какое им дело до каких-то синичек?
– Скажи, птичка божия! – Аргун набрал полные легкие дыма и медленно выпустил. – Говорят, вы – пернатые создания – к Нему ближе и можете заглядывать в будущее! По крайней мере, когда-то моя бабушка была в этом уверена! Скажи, свергнут президента или нет? – Аргун громко рассмеялся, представив, как синичка важно раскрывает клюв, надувает зоб и, трепеща крылышками, вангует (от Ванга – предсказывает): «Завтра, завтра, Аргун Владиславович, произойдет государственный переворот – к власти придут честные и бескомпромиссные борцы с коррупцией, а лично тебе повысят зарплату в четыре раза, и махнешь ты белым лебедем сразу в Майами – смотреть на тамошних сексапильных мулаток и слушать джаз энд блюз!»
Аргун подмигнул толстой синичке, долбившей клювом асфальт напротив (вероятно, нашла крошку, вмерзшую в лед), и прикрыл форточку. Настроение у него поднялось – хотя ответа он так и не получил.
Сообразно настроению спорилось и дело. Аргун и не заметил, как пришло время перекусить – руки автоматически точили, долбили и шлифовали, в голове бродили светлые мысли, не имевшие никакого отношения ни к майдану, ни к разбуженным революцией киевлянам, ни к лозунгам оппозиции, ни к визитам высоких иностранных командировочных. А на обед у него был борщ из термоса и кусок ржаного хлеба с маслом. А потом – незаменимый чай с сигаретой.
Аргун посмотрел на часы – вскоре должен прийти напарник – молодой парень, ученик на полставки (они с Аргуном станут ворочать большие каменные глыбы и тесать их согласно пожеланию заказчика). А пока – в запасе законные полчаса отдыха, он отдохнет на вот этой продавленной старой кушетке в углу.
Аргун сел на нее и почувствовал, как пружины колют спину.
– Вибромассаж! – он усмехнулся и выбрал положение поудобнее. Закрыл глаза – если заснет, ничего страшного. Мишка разбудит – Мишкой звали напарника.
* * *
– Здоро́во! Заснул? – Аргун открыл глаза. Мишка дергал его за рукав.
– Привет! Да – что-то утомился!
– А у меня новость! – в голосе Мишке звучало радостное возбуждение. – Завтра уезжаю!
– Куда? – Аргун заученно выхватил из пачки очередную сигарету и задымил. – У тебя же работа!
– Не! Поездка необходима! – весь вид Мишки свидетельствовал – он уверен в своей правоте. – Ты новости по телевизору смотришь?
– Ну!
– Вот и ну! Мы с ребятами подумали и решили – рванем все вместе в Киев на подмогу нашим – «Беркуту» и другим. Если бандерлоги думают, что они смогут просто так захватить власть – то пусть сначала с народом потолкуют!
– Это ты что ли народ? – Аргун затушил окурок о край стеклянной банки и поднялся. – А хозяину что скажешь? А как же заработок? – Аргун обвел рукой мастерскую. – И что я без тебя делать буду?
– Да ничего! – Мишка ухватил руками тяжеленую каменную глыбу и натужно поставил ее на верстак. – Я всего-то на недельку! Возьму отпуск за свой счет – а ты пока с мелкими заказами разберешься!
– Понятно! – Аргун помрачнел. – А скажи, кто ж тебя надоумил? И почему именно ты?
– А кто? – Мишка беззаботно рассмеялся. – Во-первых, достали западенцы, нужно показать, что не только они имеют право на эту землю, во-вторых, серьезные люди сверху пообещали всю поездку оплатить – причем, щедро! И в-третьих, это ж развлечение, экскурсия – постоять в массовке, может, кому-нибудь морду набить! А я, ты знаешь, в последнее время что-то заскучал!
– А не боишься? – вообще-то Аргун всегда считал, что каждый мужчина должен сам принимать решения, и поэтому редко когда пытался кого-то переубедить. Но Мишка ему все-таки друг (пусть и непутевый) и напарник! Да – он молод, гормоны играют, мускулы налиты силой, и в возможность печального исхода не верится совсем. Но Аргун-то намного опытнее и гораздо осторожнее!
– А чего бояться! Мы своих защищаем! Пусть они боятся! – Мишка, наверняка, под «ними» имел в виду тех – из Галичины (в последнее время совершенно распоясовшихся). – И пусть знают – на любую силу найдется еще более сильная сила, мы им обязательно покажем!
– Ладно! – Аргун быстро обтесал одну из поверхностей камня. – Переворачивай! И заявление не забудь!
* * *
– Яна! – ответом ему была тишина. Яна ушла – наверное, поболтать с подружками. На столе Аргуна ждал холодный ужин и записка: «Подогрей! Вернусь часам к девяти!»
– Отлично! – Аргун повеселел. Ему хотелось немного побыть в одиночестве – и первые полдня наедине с камнем не смогли удовлетворить эту его жажду. В последнее время он чурался громкого людского общества – и даже подруга напрягала.
– Ну что, Витек, чокнемся! – Аргун достал из серванта рюмочку и налил в нее перцовки. Витек – его боевой друг по Афгану уже четыре года как спал в земле, а сегодня у него был бы день рождения. Их забросили «за речку» уже под самый конец – в январе 1988 года сразу после учебки. И сразу – в мясорубку. Так вышло. Тогда Витек спас ему жизнь – подставив под пулю духа себя. Повезло – пуля прошла навылет чуть-чуть ниже ключицы, слегка зацепив легкое. Военврачи подрихтовали – но впоследствии рана дала о себе знать. Здоровье Витька стало ни к черту.
– Да, брат! Не дожил ты срока! – Аргун звякнул стопкой о бутылку и выпил. – Вместо тебя небо копчу – видать, есть для чего!
Аргун почти никогда не спрашивал, почему Витька его спас. Поступок он воспринимал нормально – поступок, достойный боевого товарища и друга. Он бы сделал точно так же. Угрызения совести не мучили Аргуна совсем – вот и сейчас он просто представил Виктора рядом и заговорил с ним, как с живым.
– Знаешь, брат! Сколько живу на свете, но так и не научился понимать этих баб! Наверное, я просто волк-одиночка, а они слишком многого хотят. И вечно во всем обвиняют – то денег мало, то хата без ремонта, то машины нет, то служба не устраивает! Поэтому и не могу решиться на женитьбу – чувствую, не мое это – не тянет! А что мое – так пока и не понял! Ну, будь здоров!
Аргун выпил и крякнул. Закусил куском копченой колбасы и пошел на балкон – перекурить. Внизу на лавочке митинговал домовой актив. Дед по прозвищу Махно громко орал на бабу Клавдию, доказывая, что чем жить с москалями, лучше утопиться в Ла-Манше.
– Почитай, триста лет они нас неволят! – Махно с ненавистью вскинул руки к небу. – Всё наше отобрали – земли, деньги, нефть, газ! А сейчас придут американцы – так мы с ними ого-го! Они, знаешь, какие богатые, дура старая! Сразу нам и денег дадут, и кредитов, и защиту!
– Сам ты старый козел! – злобно огрызалась баба Клавдия. – Иди проспись! Я уже двадцать пять лет слышу, что кто-то придет и денег даст! И что? Пенсия – тысячу сто гривен, что мне с ними делать, когда за квартиру шестьсот отдай и иди клади зубы на полку и помирай!
– Эх ты, курица! – еще более распалялся дед Махно. – Я сам читал, у американцев – и МВФ, и всемирный банк! И еще они долля́ры печатают быстрее, чем твой петух яйца несет! У них долля́ров, как у собаки вшей – а ихний главный так и сказал: «Украина – часть цивилизованного мира, и я сделаю всё, чтобы поддержать порыв украинцев к свободе!» Подсказывает нам, как правильно жить! Учит!
– Пускай он бабе своей подсказывает, как борщ варить! – не выдержав натиска Махно, бабка Клава соскочила со скамейки и замахнулась на деда клюкой. – Или как детей делать! Тоже мне нашлись горлопаны – Америка, Америка! Когда мой отец Берлин брал, где были эти американцы? А когда мой дед революцию делал, где были эти американцы?
А теперь, видите ли, меня учат, как жить! Пусть оставят в покое – больше мне от них ничего не надо!
– Темнота! – Махно на всякий случай отбежал подальше от разъяренной бабки. – Ты есть совковая темнота. Нам с тобой не по пути!
– И кому это – нам? Посмотри на себя, пустобрех! – баба Клавдия в сердцах плюнула в сторону Махно и медленно пошла в подъезд. Аргун ей симпатизировал, он чувствовал – во всей этой евроассоциации есть какой-то подвох. Хотя, ну что от него зависит?
– Вот так, друг Витька! – он налил себе еще и снова чокнулся с бутылкой. – Жалко, не сможешь увидеть, чем все это закончится! Вот бы посмеялся!..
* * *
Два дня прошли, как обычно – по заведенному графику. Работа – дом, потом опять работа – наедине с материалом и в тишине, прерываемой только ударами по камню. Но дома было не так спокойно – Аргун, как ни старался, не мог удержать Яну от просмотра новостей. А они становились все тревожнее и тревожнее.
– Митингующие требуют немедленной отставки президента! – истошными голосами вещали дикторы. – Европа готова выступить посредником и никогда не допустит применения силы против народа!
– Лидер крымско-татарской общины в Москве в эфире Общественного телевидения России назвал русских потомственными рабами! – с замиранием сердца цитировала телевизионная нимфетка, и широкая улыбка расползалась по ее лицу. Уж она-то точно, себя рабыней не считала!
– Юлия Тимошенко выступила против бесперспективных переговоров оппозиции с президентом. Она заявила: «Янукович намерен выторговать себе время, чтобы укрепиться, а потом пролить еще больше украинской крови».
На каждую новость подружка Аргуна Яна реагировала всё эмоциональнее и эмоциональнее – и вскоре совсем забросила домашние обязанности и перестала обращать на происходящее непосредственно вокруг нее всякое внимание. Аргун пытался пару раз привести ее в чувство, но она была, как зомби – в общем, разговора не получилось.
– Да и хрен с тобой! – в итоге терпение Аргуна лопнуло, и он решил вовсе не появляться дома – по крайней мере, пока все это не закончится! А конец, судя по всему, был уже близок.
На третье утро он собрал большой баул – положил в него сменное белье, кой-какую одежду, бытовые и гигиенические принадлежности, продукты и концентраты, написал Яне записку, чтоб не ждала, и обосновался в мастерской. А что – кровать есть, плита, чайник, СВЧ-печь, неподалеку – баня, кроме того, имеется санузел – для сносной жизни вполне достаточно!
– Была б моя воля, я бы всех этих политиканов упрятал пожизненно в кутузку, чтоб не отрывали нормальных людей от работы! – Аргун заточил зубило на абразивном круге, примерился и ловко наметил профиль будущей чистовой обработки. Красиво!
Неожиданно и немного зловеще завибрировал мобильник. Аргун вздрогнул – внезапно нехорошие предчувствия овладели им.
– Если Яна, пошлю ее на три буквы! Ведь предупреждал – на работу не звонить! – у него еще оставалась надежда, что беспокоит подруга. Но оказался хозяин:
– Привет! – голос у Богдана Ивановича был напряженным. – Аргун, беда у нас!
– Что случилось? – Аргун медленно положил зубило и сжал зубы.
– Мишка! – чувствовалось, хозяину не по себе.
– Что Мишка? – у Аргуна перехватило дыхание.
– Пожгли твоего друга! – Богдан Петрович шмыгнул носом. – Привезли его сейчас в ожоговую, врачи говорят, вряд ли выживет!
– Где? – внутренности Аргуна словно окаменели. – Где лежит?
– На проспекте 50-летия ВЛКСМ, 54-Б, палата 16! Поедешь?
– Конечно! – Аргун закрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь успокоиться – разгорающийся в нем гнев грозил затопить все вокруг. Он еще успеет дать ему волю, а пока – ему нужно увидеть Мишку!
– Хорошо! – хозяин секунду помолчал. – Только план по дневной выработке с тебя никто не снимал! Ты уж будь добр!
– Понятно! Само собой! – Аргун повесил трубку и поймал себя на мысли, что хочет приставить дуло автомата к толстому брюху этого хохла и медленно нажать на курок – так, чтоб кишки в разную сторону! Мишку пожгли, а этот урод все о бабках думает!
* * *
– Ну вот, Аргун! Вот пришло и к тебе! – он стоял на крыльце и молча глотал слезы. Он глотал их уже третью сигарету подряд, но они все шли и шли, они не останавливались.
Аргун глотал свое горе. Он не думал, что отреагирует так.
Когда-то он был на войне. На войне гибли солдаты. Они горели, их разрывало гранатами, их дырявило пулями и осколками. Но все они были внутренне готовы к смерти – и их товарищи тоже.
В мирной жизни по-другому. В мирной жизни даже случайная авария с ранениями воспринимается, как трагедия. А то, что сегодня увидел Аргун, не имело определения на людском языке.
Мишка еще дышал, но любому было понятно – он не жилец. В Киеве в него кинули коктейль Молотова – намеренно, приняв за «беркутёнка». Хотя, наверное, тем, кто бросал, было без разницы. Они просто жгли врагов. Жгли беспощадно, целенаправленно и умело. И они сожгли Мишку.
Аргун посмотрел на истлевший окурок и выбросил его в урну. Мимо, рыдая и дергая плечами, прошли две женщины – наверное, родственницы. И не обязательно Мишки – вместе с ним лежало еще шестеро парней, двое уже умерли.
Аргун чувствовал – в нем зародилась ненависть. Такого он раньше не испытывал – даже к ду́хам в Афгане он относился просто как к врагам, у них были автоматы и гранатометы, они резали горло пленным – или заставляли принимать ислам, чтобы потом вновь обращенные сами резали горла бывшим однополчанам. Ду́хи были страшны в своей лютой ненависти к «шурави», но и Аргун не боялся. Рядом с ним плечом к плечу стояли его товарищи, он мог на каждого положиться, а что касается оружия – так его было не в пример больше, и оно было не в пример лучше. А самое главное, он знал, куда стрелять и откуда ждать выстрела.
И вот – война вновь вернулась к нему, сделав круговой оборот в четверть века. И забрала еще одного его друга – молодого веселого парня, младше Аргуна почти на двадцать лет.
– Интересно, смогу я сейчас, как и прежде, собрать и разобрать АК за тридцать секунд? – Аргун посмотрел на свои руки и криво усмехнулся. Улыбка далась ему нелегко – вернее, это была гримаса. Маска, через которую все еще сочились слезы, по вкусу похожие на кровь. – Думаю, да!