Барон Маннергейм в 52-м драгунском (18-м гусарском) Нежинском полку. Азиатская экспедиция 1906–1908

© А. А. Карский, 201 8

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018

Предыстория

Барон Карл Густав Эмиль Маннергейм (4.6. 1867 ст. ст. – 27.1. 195 1 н. ст.) происходил из финляндских дворян лютеранского вероисповедания. Ранее считалось, что его предки имели корни в Голландии, откуда в XVII веке перебрались в Швецию. Однако в 2 007 году финско-голландская группа исследователей опубликовала сообщение о том, что в архиве Гамбурга была обнаружена церковная книга, согласно которой старейший из известных предков, Хинрих Маргейн (Hinrich Marhein), был крещён в церкви Святого Якоба в Гамбурге 28 декабря 1618 года. Из записи о рождении следует, что его отцом был Хеннинг Маргейн (Henning Marhein), получивший гражданство города Гамбурга в 1 607 году.

Существует документ, из которого видно, что Хинрих Маргейн, который в Швеции стал зваться Генрихом, после переезда основал на новом месте железоделательный завод. Его сын в 1693 был возведен в шведское дворянство, при этом он сменил свою фамилию на Маннергейм. В 1 768 году Маннергеймы были возведены в баронское достоинство, а в 183 5 году майор шведской службы Карл Эрик Маннергейм (1 759–183 7), прадед героя этой книги, становится уже графом. После этого старший сын в семье всегда носил титул графа, а его младшие братья, равно как и представители младших генеалогических ветвей, оставались баронами. Дед будущего маршала и президента Финляндии барона К. Г. Э. Маннергейма, Карл Густав Маннергейм (1 797–1854), занимал высокие государственные должности: несколько лет он губернаторствовал, затем служил президентом надворного суда (гофгерихта) в Выборге. При этом он был известен и как учёный-энтомолог, специалист по жесткокрылым (в 182 7 году его избрали членом-корреспондентом Императорской Академии наук). Отец – барон Карл Роберт Маннергейм (183 5–19 14), крупный промышленник, в лучшие времена вел свои дела с широким размахом, мать – Хедвига Шарлотта Хелена, урожденная фон Юлин, родила в браке семерых детей. Карл Густав Эмиль был третьим по порядку.

Семейство проживало в некогда приобретенном графом Карлом Эриком Маннергеймом имении Лоухисаари, неподалеку от Турку. Родным языком, по-видимому, был шведский, но владели также и финским. Очевидно, понимали и русский язык, так как коммерческие интересы связывали Карла Роберта Маннергейма с российским рынком (с 1809 года Великое княжество Финляндское на правах автономии входило в Российскую Империю). Французское воспитание матери и англофильство отца обеспечили детям разностороннее образование.

В 1880 году, когда Карлу Густаву было 1 3 лет, отец разорился и, бросив семью, уехал в Париж. В январе следующего года умерла мать. Наступили тяжелые времена.

Из «Мемуаров» К. Г. Э. Маннергейма:

«Мне исполнилось 1 5 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере. Однако в восемнадцатом веке почти все мужчины моего рода выбирали эту карьеру».

Финляндский кадетский корпус в городе Хамина имел прекрасную репутацию. Это учебное заведение дало немало выдающихся военных и государственных деятелей. «Преподавательский состав менялся очень редко, и многие наставники отличались оригинальностью» («Мемуары»). О порядках, заведенных в корпусе, маршал впоследствии вспоминал:

«Для кадетского корпуса были характерны усердный труд и железная дисциплина. Малейшие отклонения от правил пресекались драконовскими мерами, в первую очередь лишением кадетов свободы. Дисциплина в младших классах зависела также от товарищеского суда, который был создан из учащихся двух старших классов с правом вынесения наказаний. У каждого младшего кадета был также и так называемый опекун, обязанный следить за его учебой и поведением».

В 1885 году руководителем кадетского корпуса стал генерал Карл Энкелль, выслужившийся в штабе генерал-лейтенанта М. Д. Скобелева на Русско-турецкой войне. Порядки в заведении стали еще суровее. И, тем не менее, в один из пасхальных вечеров 1886 года кадет Маннергейм решился на самовольную отлучку. Кара последовала незамедлительно: он был исключен из корпуса.

Суровое наказание привело к осмыслению необходимости воинской дисциплины и только усилило стремление сделать военную карьеру. Юный Карл Густав решил непременно получить образование в знаменитом Николаевском кавалерийском училище, находившемся в столице Российской Империи. В течение года он усиленно занимается в Гельсингфорском лицее, где 14 мая 1887 года получает аттестат зрелости. Перед подачей документов в Николаевское кавалерийское училище пришлось с помощью преподавателя за несколько месяцев подтянуть русский язык. Прикомандирован к училищу с 2 сентября и через две недели, 16 сентября, зачислен юнкером рядового звания. На основании п. 1 74 Устава о воинской повинности служба считалась с 1 октября 1887 года. Приказ № 83 Главного Начальника военно-учебных заведений об определении К. Г. Э. Маннергейма в Николаевское кавалерийское училище датирован 1 7 октября 1887 года. В унтер-офицерское звание юнкер был произведен 1 июля следующего года.

После двух лет обучения барон Карл Густав Эмиль Маннергейм окончил курс военных наук по первому разряду и 10 августа 1889 года был произведен в офицеры. Офицерское собрание Кавалергардского полка одобрило кандидатуру корнета барона Маннергейма, однако свободной вакансии в полку не оказалось. Пришлось выбирать другой полк. Выбор барона пал на 1 5-й драгунский Александрийский полк, расквартированный в городе Калиш (Царство Польское).

В декабре 1890 года мечта барона Маннергейма начинает сбываться: корнет прикомандировывается к Кавалергардскому полку, почетным командиром которого была сама императрица Мария Феодоровна. Прибыл в полк 7 января 189 1 года, а Высочайшим приказом от 2 7 июля того же года он уже окончательно переводится в этот полк, где получил должность младшего офицера первого эскадрона.

Весной 1892 года состоялась женитьба успешного, красивого и статного, молодого кавалергарда на Анастасии Николаевне Араповой (1872–193 6), дочери московского обер-полицмейстера генерала Н. У. Арапова, при этом было получено солидное приданое. С той поры барон Маннергейм начал заводить дорогих породистых лошадей, которые брали призы на смотрах и скачках, причем зачастую наездником выступал он сам.

14 мая 1896 года поручик барон К. Г. Э. Маннергейм в качестве младшего ассистента участвовал в коронации Николая II и Александры Фёдоровны. Хорошо известна фотография, на которой он наряду с другим кавалергардом, бароном фон Кноррингом, шагает с обнаженным палашом в центре торжественной процессии в Кремле, непосредственно перед золотым коронационным балдахином.

2 сентября 1897 года барон К. Г. Э. Маннергейм Высочайшим приказом «назначен и. д. состоящего по особым поручениям при управляющем Придворною конюшенною частью». В течение нескольких последующих лет он побывал в Германии, Австро-Венгрии, Бельгии, Англии, где знакомился с методами селекционной работы конных заводов и условиями содержания лошадей в лучших конюшнях. При этом барон оставался в списках Кавалергардского полка и 2 2 июля 1899 года был произведен в штабс-ротмистры, а 6 декабря 1902 года за выслугу лет – в ротмистры (со старшинством с 10 августа 190 1 г.).

29 мая 1903 года ротмистр барон К. Г. Э. Маннергейм прикомандирован к Офицерской кавалерийской школе, причем на основании Высочайшего повеления от 10 января 1904 года он оставлен состоящим для особых поручений при управляющем Придворной конюшенной частью. Высшая кавалерийская школа располагалась в Санкт-Петербурге неподалеку от комплекса зданий Кавалергардского полка, тоже на Шпалерной улице, в бывших Аракчеевских казармах. Начальником школы был генерал-майор А. А.Брусилов. Барон Маннергейм пишет о нем в своих «Мемуарах»:

«Он был внимательным, строгим, требовательным к подчиненным руководителем и давал очень хорошие знания. Его военные игры и учения на местности по своим разработкам и исполнению были образцовыми и донельзя интересными».

С такой основательной подготовкой ротмистр барон К. Г. Э. Маннергейм встретил начало Русско-японской войны. Как известно, в ночь с 2 6 на 2 7 января 1904 года японские миноносцы атаковали русские военные корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура. 2 7 января барон присутствует на церемонии официального объявления Николаем II войны. Первые недели войны запечатлелись в истории морскими сражениями, бомбардировками прибрежных русских крепостей, постановками мин и подрывами на них боевых кораблей. Отправлять на Дальний Восток гвардейские части не предполагалось.

Развертывание сухопутной Маньчжурской армии было завершено лишь к 1 5 марта. Она состояла из двух авангардов, Восточного и Южного, и общего резерва, который располагался в районе города Ляоян. Ни у кого не оставалось сомнений, что скоро грядут и масштабные сражения на суше. Ряды российской армии ускоренно пополнялись охотниками и вольноопределяющимися. Многие офицеры подали рапорты с просьбой перевести их в воинские части, назначенные для ведения боевых действий.

Подобное прошение подал и прикомандированный к Офицерской кавалерийской школе ротмистр барон К. Г. Э.Маннергейм. Он пишет в «Мемуарах»:

«Мою службу в офицерском кавалерийском училище прервала русско-японская война, на которую я записался добровольцем. Генерал Брусилов не одобрил мой поступок. Он считал совершенно бесполезным участие в такой незначительной войне и уговаривал меня отозвать прошение … Однако я не сдался, поскольку твердо решил попробовать свои силы в настоящей войне».

Существует обширная литература о бароне К. Г. Э. Маннергейме, однако его прошение о переводе в действующую армию в опубликованном виде мне на глаза пока не попадалось.

Возможно, оно покоится в недрах какого-нибудь архива и всё еще ждет своего обнародования. Поэтому пока не стану даже строить предположения, каким числом оно датировано. Только подчеркну, что Высочайший приказ по Военному ведомству о зачислении барона К. Г. Э. Маннергейма в штат Офицерской кавалерийской школы, с оставлением в списках Кавалергардского полка, подписан 3 1 августа 1904 года в Петергофе (опубликован в № 19 1 «Русского Инвалида» на следующий день, 1 сентября). Ротмистр был назначен командиром учебного эскадрона и членом учебного комитета школы. Вскоре, видимо, и был дан ход прошению его на Высочайшее имя о переводе в действующую армию …

Часть I
Русско-японская война
1904 год

1. Отправка 2-й Отдельной кавалерийской бригады в Маньчжурию

52-й драгунский Нежинский полк, расквартированный в Ельце, и 51-й драгунский Черниговский полк, расквартированный в Орле, составляли 2-ую Отдельную кавалерийскую бригаду. Штаб бригады находился в губернском городе Орле. Начальником бригады в 1901–1905 годах был генерал-майор Николай Петрович Степанов.

Телеграммы о мобилизации были получены в Орле и Ельце 25 апреля, причем из них стало известно, что полки выступят в поход в начале июня. Следует заметить, что до прибытия этих двух полков в Маньчжурской армии имелся всего один драгунский полк – Приморский. А основную массу конницы составляли казаки, главным образом из тех земель, которые были ближе к месту событий: Амурские, Уссурийские, Уральские, Оренбургские, Сибирские и Забайкальского казачьего войска (Аргунские, Верхнеудинские, Нерчинские, Читинские). Сформированная в конце марта Кавказская конная бригада (2-й Дагестанский и Терско-Кубанский полки) прибыла к местам боев в середине июля. Только в середине октября появилась на фронте 4-я Донская казачья дивизия (19-й, 24-й, 2 5-й и 2 6-й полки).

С начала мая к 2-й Отдельной кавалерийской бригаде было приковано повышенное общественное внимание. Нет сомнений, что и барон К. Г. Э. Маннергейм был хорошо осведомлен из газет о торжествах в Орле. В этот город 6 мая для проведения смотра прибыл сам царь вместе со своим братом, Великим Князем Михаилом Александровичем, тогда официально считавшимся наследником престола (до рождения Алексея Николаевича, Наследника Цесаревича, оставалось еще около трех месяцев). Событие это оказалось особенно знаменательным, поскольку именно 6 мая был день рождения Императора – ему исполнилось 3 6 лет. Улицы на всем пути следования кортежа, от вокзала до Петропавловского собора, были украшены государственными флагами, цветами, гирляндами зелени, коврами и щитами с вензелями Николая II. Особенно роскошно были декорированы Московские ворота и здание Городской Думы.

Газета «Орловские Губернские Ведомости» через два дня, 8 мая (№ 66), так описывала прошедшее событие:

«На смотровом поле с 7-ми часов утра выстраивались прибывшие, вместе с обозами, в походной парадной форме, полки 2-ой отдельной кавалерийской бригады: 5 1 Черниговский Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и 52 Нежинский, фронтом к Елецкой платформе… Около 8 часов утра на смотровое поле прибыл верхом генерал-инспектор кавалерии, Великий Князь Николай Николаевич и объехал фронт полков, здороваясь с драгунами. В 8 часов от Елецкой платформы верхом на коне, в сопровождении штаба, показался Августейший командующий войсками Московского военного округа Великий Князь Сергей Александрович. Встреченный командиром бригады, генерал-майором Степановым, Его Высочество объехал фронт войск и здоровался с полками… В 8 часов 15 минут Императорский поезд тихо подошел к Елецкой платформе. Государь Император в сопровождении Государя Наследника вышел из вагона и был встречен и. д. Губернатора, К. А. Балясным, и вице-губернатором. Сев на коня, Его Величество шагом изволил отбыть на смотровое поле… Раздалось громовое ура; трубачи на правом фланге Черниговцев заиграли поход. Его Величество был встречен Августейшим командующим войсками и генерал-инспектором кавалерии. В сопровождении Государя Наследника, Великих Князей и свиты Государь Император начал объезд линии войск, здороваясь с полками. Протяжные звуки похода сменились народным гимном, штандарты склонились и могучее перекатное ура драгун приветствовало Державного Вождя».

Затем состоялось церемониальное прохождение драгун под марш Черниговского полка, сперва поэскадронно, развернутым строем, а второй раз – резервной колонной. При этом на правом фланге следовали командующий войсками округа Великий Князь Сергей Александрович, генерал-инспектор кавалерии Великий Князь Николай Николаевич и командир XVII корпуса генерал от кавалерии Бильдерлинг. «Орловские Губернские Ведомости» продолжают повествование:

«По окончании церемониального марша войска снова выстроились в одну линию. Государь Император, выехав на середину фронта и поблагодарив драгун за отличный смотр, изволил поздравить полки с походом и в самых милостивых выражениях высказал уверенность, что драгуны поддержат старую боевую славу своих полков. Затем Государь Император благословил полки иконами Св. Николая Чудотворца, писанными по эмали. На оборотной стороне икон, на серебряной дощечке помещена надпись: “Благословение от Их Императорских Величеств 5 1 – му драгунскому Черниговскому полку. Мая 6-го дня 1 904 г.” Такая же надпись помещена на иконе, подаренной Его Величеством 52-му Нежинскому полку. Громовым ура отвечали драгуны на напутственное приветствие своего Венценосного Вождя».

Такое внимательное отношение Императора ко 2-й Отдельной кавалерийской бригаде, несомненно, произвело впечатление. Поэтому неудивительно, что офицеры и вольноопределяющиеся, горевшие желанием послужить отечеству и набраться военного опыта, стали добиваться перевода именно сюда. Так, в 52-й драгунский Нежинский полк были переведены: из 2 2-го драгунского Астраханского полка поручик Кургоко Дударов и корнет Григорий Фертов, из 24-го драгунского Лубенского полка корнет Андрей Фрейганг, из лейб-гвардии Уланского полка корнеты Николай Стасюлевич и барон Василий Каульбарс.

Что касается вольноопределяющихся, то после завершения выпускных экзаменов в учебных заведениях пополнение ими нижних чинов Нежинского полка оказалось весьма существенным. Из Александровского лицея прибыли граф Кирилл Канкрин, Владимир Уваров и Алексей Хрипунов, а из Императорского Училища Правоведения – Всеволод Аннибал, Евгений Измайлов, Георгий Лонгинов, Борис Романов и князь Андрей Трубецкой. Были добровольцы и из других учебных заведений.

Следует обратить внимание на то, что к началу мая, когда царь лично делал смотр назначенным к отправке на войну частям, с Дальнего Востока стали доходить известия одно тревожнее другого. После ряда катастроф на море, начались неудачи и на суше. 18 апреля в бою на реке Ялу 1-я японская армия генерала Т.Куроки нанесла поражение Восточному отряду генерал-лейтенанта М. И. Засулича. Это обеспечило с фланга высадку на Ляодунском полуострове 2-й японской армии генерала Я. Оку, которой вскоре удалось перерезать железную дорогу на Порт-Артур. Война приобретала крайне неблагоприятные очертания для Российской Империи.

За неделю до отправки на фронт, 3 июня, состоялись еще два смотра. Проститься с полками прибыл командующий Московским военным округом Великий Князь Сергей Александрович с супругой. Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, как известно, была Августейшим шефом 5 1-го драгунского Черниговского полка. Великокняжеская чета начала своё посещение с Орла. Тут на смотровом поле были выстроены шесть эскадронов Черниговцев, они же и прошли церемониальным маршем в развернутом строю. Затем командующий подъехал к фронту вновь построившихся драгун и обратился к ним с прощальным приветствием. А от Августейшего шефа полка было получено благословение иконой во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

В Ельце в то время еще не было городской газеты, а «Орловские Губернские Ведомости» не осветили должным образом смотр Нежинского полка. Губернская газета на следующий день (№ 88 от 4 июня) лишь поместила краткое сообщение об отъезде Великого Князя в уездный город:

«В час дня Его Высочество в сопровождении адъютанта, капитана Джунковского, генерал-майора Шейдемана и полковника Стремоухова изволил отбыть на вокзал для дальнейшего следования в г. Елец, где расположен 52-й Нежинский полк – тоже отъезжающий на Дальний Восток».

Нет сомнения, что и прощание с Нежинцами прошло по тому же сценарию, с такими же построениями и церемониальным маршем, с благословением иконой, с пожеланиями благополучного пути и возвращения с победой. Барон К. Г. Э. Маннергейм мог узнать подробности этого последнего смотра, разумеется, гораздо позже, уже в Маньчжурии, от новых сослуживцев.

Отправка Нежинских драгун на Дальний Восток заняла три дня. В пятницу, 1 1 июня, ушли первые три эшелона (1-й, 2-й, 3-й эскадроны и часть обоза), 12 июня – еще три (4-й и 5-й эскадроны, штаб полка и другая часть обоза), а в воскресенье – последний эшелон, с 6-м эскадроном. Из-за трудностей с продвижением по одноколейной Транссибирской магистрали, да еще с конным маршем вокруг Байкала, до места назначения добирались больше месяца. Лишь 16 июля первые два эшелона (с 1-м и 2-м эскадронами) прибыли на станцию Янтай, в 20 верстах к северу от Ляояна. На следующий день появились 3-й и 4-й эскадроны, а затем, через такой же временной интервал, были благополучно доставлены 5-й и 6-й эскадроны со штабом и обозом. В те же дни на станции Янтай выгружались и эскадроны Черниговцев. Таким образом, в воскресенье, 18 июля, вся бригада оказалась в сборе, и вечером того же дня полки выступили походным порядком в южном направлении. Так началась для драгун военная страда.

2. Офицеры 52-го драгунского Нежинского полка

Готовясь к поездке на Дальний Восток, барон К.Г.Э.Маннергейм, вероятно, навел кое-какие справки о своих будущих однополчанах. В большинстве своем они не имели реального боевого опыта. Это и неудивительно: ведь Россия давно не сталкивалась с крупными военными конфликтами.

Впрочем, имелось несколько офицеров, как говорится, понюхавших пороху. Так, подполковник персидский принц Али Кули Мирза (р. 2 мая 1854 г., Шуша, Нагорный Карабах) вскоре после окончания Тифлисского кадетского корпуса (в 1875 г.) принял участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. в составе 1 64-го пехотного Закатальского полка, был ранен в кисть левой руки. За отличие в боях награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». После войны перешел в кавалерию, в 1 7-й драгунский Северский Его Величества Короля Датского полк, затем, по окончании курса Офицерской кавалерийской школы, направлен в Орел для прохождения службы в 5 1-м драгунском Черниговском полку (ВП от 1 2 ноября 1896 г.). И уже оттуда он был переведен в Елец, в 52-й драгунский Нежинский полк (ВП от 2 6 июля 1903 г.). К этому времени у него появился еще ряд наград: ордена Св. Станислава 3-й и 2-й степеней, орден Св. Анны 3-й степени, орден Св. Равноапостольного князя Владимира 4 ст. с бантом и персидский орден «Шири Хуршид» («Льва и Солнца»). Персидский принц Али Кули Мирза был незаурядной личностью: он любил книги, изучал языки, увлекался верховой ездой, охотой и особенно фотографией.

Двум другим подполковникам, Николаю Николаевичу Мирбаху и Владиславу Валериановичу Нарбутту, помощнику командира полка по хозяйственной части, повоевать в своей жизни не довелось. Своего положения они достигли обычным усердием и исполнительностью. В Елец они попали в разное время: В. В. Нарбутт вместе со своим эскадроном 18-го драгунского Клястицкого полка при формировании нового драгунского полка, 52-го Нежинского, в 1896 году, а Н. Н. Мирбах – по переводу из 24-го драгунского Лубенского полка в мае-июне 1903 года. Таким образом, штаб-офицеров в полку было достаточно. Но это по штатному расписанию мирного времени. С наступлением войны открывались дополнительные вакансии. Это и способствовало попаданию барона К. Г. Э. Маннергейма в списки полка.

Перед самой отправкой на фронт, 8 июня 1904 года, к 52-му драгунскому Нежинскому полку был прикомандирован полковник Генерального штаба Сергей Петрович Ванновский, сын генерала от инфантерии П. С. Ванновского (182 2–1904), военного министра в 188 1–1898 годах и министра народного просвещения (190 1–1902) Российской Империи. Этот тридцатипятилетний штаб-офицер успел проявить себя в боях на границе с Афганистаном, а совсем недавно, в 1900 году, уже в звании подполковника, принял участие в Китайском походе. После того он состоял правителем дел по учебной части Офицерской кавалерийской школы. Барон К. Г. Э. Маннергейм, конечно, был с ним хорошо знаком, ведь больше года их пути пересекались в этой школе. Возможно, именно поэтому барон и пожелал попасть именно к Нежинцам.

В полку был еще один офицер с серьезным боевым опытом – ротмистр Алексей Яковлевич Загорский. В двадцатилетнем возрасте, будучи еще унтер-офицером, он принял участие в Русско-турецкой войне. За мужество и храбрость в боях под городом Филиппополем (3, 4 и 5 января 1878 г.) был награжден Знаком отличия Военного ордена 4-й степени. Затем окончил Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище, Высочайшим приказом от 14 января 1881 года произведен в корнеты. Долго служил в 9-м гусарском (2 7-м драгунском) Киевском полку. В сентябре 1896 года его эскадрон был выделен на сформирование 52-го драгунского Нежинского полка, где он вскоре был произведен в ротмистры (ВП от 1 5 марта 1897 г.) и утвержден командиром 5-го эскадрона. Из наград за всё прошедшее время появилась только светло-бронзовая медаль в память Русско-турецкой войны и орден Св. Станислава 3-й степени за выслугу лет.

Остальные ротмистры, судя по их послужным спискам, боевого опыта совсем не имели. Командир 1-го эскадрона Илья Иванович Смирнов, начав в 1883 году службу корнетом в 3 0-м драгунском Ингерманландском полку, был переведен штабс-ротмистром в 52-й драгунский Нежинский полк (ВП от 12 ноября 1896 г.) и вскоре тут стал ротмистром (ВП от 1 5 марта 1897 г.). Но выше по служебной лестнице не продвинулся.

2-й эскадрон был принят штабс-ротмистром Константином Васильевичем Дараганом (р. 14 мая 1875 г.) в начале 1904 года, три месяца спустя, 1 2 апреля, двадцативосьмилетний офицер был произведен в ротмистры.

Командир 3-го эскадрона ротмистр Николай Петрович Коломнин (р. 2 6 мая 1863 г.) посвятил военной службе всю свою жизнь. Выпускник Орловской Бахтина военной гимназии (188 1 г.), он в 1883 году окончил по первому разряду полный курс наук в Николаевском кавалерийском училище и затем прошел путь от корнета до ротмистра в 24-м драгунском Лубенском полку. В октябре 1895 года его командировали в Офицерскую кавалерийскую школу, однако ввиду перехода школы на новое положение в августе следующего года его отчислили и вернули обратно в полк. А вскоре, в октябре 1896 года, вместе со своим эскадроном он был отправлен на формирование 52-го драгунского Нежинского полка. И с тех пор никакого продвижения по службе.

Командир 4-го эскадрона ротмистр Александр Дмитриевич Дросси (р. 28 августа 1866 г.) был утвержден в этой должности 16 мая 1900 года. По окончании в 189 1 году Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища направлен корнетом в 18-й драгунский Клястицкий полк. В 52-й драгунский Нежинский полк переведен штабс-ротмистром 5 января 1897 года. Через два года был произведен в ротмистры (ВП от 1 5 марта 1899 г.) и 9 октября принял эскадрон.

И командир 6-го эскадрона, поляк Карл-Болеслав Тупальский (р. 16 апреля 1870 г.), выпускник Николаевского кавалерийского училища (189 1 г.), тоже попал в 52-й драгунский Нежинский полк из 18-го драгунского Клястицкого. Случилось это при формировании полка в октябре-ноябре 1896 года. После этого он перебывал на разных должностях: хозяина офицерского собрания, заведующего полковой учебной командой. Приходилось ему временно командовать и 1-м, и 2-м, и 3-м, и 4-м эскадронами. Наконец, он был произведен в ротмистры (ВП от 12 июня 1902 г.) и в том же году 8 июля утвержден в должности командира 6-го эскадрона.

Все ротмистры, кроме А. Я. Загорского, носили всего лишь по одному скромному ордену Св. Станислава 3-й степени, разумеется, без мечей и банта. У некоторых имелась еще серебряная медаль в память царствования Императора Александра III. И это – всё! Отсутствие боевых наград красноречиво говорило об отсутствии боевого опыта.

Зато у командира Нежинцев полковника Павла Александровича Стаховича (р. 14 января 1865 г.) вся грудь была в орденах и медалях. Карьера его складывалась весьма успешно: он был, что называется, баловнем судьбы. В 9 лет его зачислили пажом к Высочайшему Двору, после обучения в Пажеском корпусе – производство в корнеты, в Кавалергардский Ее Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полк (14 августа 1884 г.). Через три года был зачислен в Николаевскую Академию Генерального штаба. Курс наук в Академии окончил по 1-му разряду и был причислен к Генеральному штабу. Потянулись будни штабной работы, разнообразие в которые внесло недолгое цензовое командование эскадроном в 3-м драгунском Сумском полку да прикомандирование на полгода (в 1899 г.) к 52-му драгунскому Нежинскому полку для ознакомления с общими требованиями управления и ведения хозяйства. Затем началась более интересная жизнь: числясь делопроизводителем в канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба, полковник П. А. Стахович побывал в командировке в Южной Африке, где наблюдал за действиями британских войск на первом этапе Англо-бурской войны. Вследствие этого в 190 1 году получил от короля Великобритании Эдуарда VII памятную медаль. Следует заметить, что к этому времени он собрал уже довольно значительную коллекцию отечественных наград: ордена Св. Станислава и Св. Анны, оба 3-й степени, орден Св. Владимира 4-й степени, серебряную медаль в память царствования Императора Александра III и еще две медали в память коронаций 1883 и 1896 годов. Иностранные регалии тоже не обходили стороной: был пожалован офицерский крест французского ордена Почетного Легиона (1897 г.), болгарский орден Св. Александра 3-й ст. (1898 г.), бухарский орден «Золотой звезды» 2-й ст. (1902 г.). Удивительно! Награды сыпались, хотя герой ни в одном сражении не участвовал. 6 декабря 1903 года полковник получил очередной орден – Св. Владимира, более высокой, 3-й степени. А через две с половиной недели, 24 декабря, он был Высочайшим приказом назначен командиром 52-го драгунского Нежинского полка. Правда, к месту нового служения он отправился только 19 января 1904 года, прибыл же и принял полк 2 3 января. До внезапной атаки японцев на Порт-Артур оставалось три дня …