Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

Глава 4

Фрэнку Салерно было сорок шесть лет, рост – 188 сантиметров, вес – 100 килограммов, и его яркие светло-карие глаза, казалось, могли видеть все вокруг насквозь. В правоохранительных органах Лос-Анджелеса он был легендой. Его прозвали «Бульдог», поскольку, вцепившись во что-то, он уже не разжимал хватки. Заядлый спортсмен, стрелок и ценитель огнестрельного оружия, охотник и рыболов, он обладал еще одной страстью, помимо поимки убийц – утиной охотой, о чем красноречиво свидетельствовали стены его дома, украшенные трофеями.

Для поддержания формы Салерно каждый день плавал в бассейне на заднем дворе своего дома. Широкоплечий, с накачанными мускулистыми руками, он двигался неторопливо и уверенно, как боксер-тяжеловес в расцвете сил.

Бассейн Салерно построил на премию за сверхурочную работу, полученную за руководство оперативной группой по поимке Хиллсайдских душителей: над этим делом он работал семь дней в неделю в течение почти четырех месяцев, и с 31 октября 1977 года по 17 февраля 1978 года спал всего несколько часов в сутки.

Как выяснилось, Хиллсайдскими душителями на самом деле оказались два двоюродных брата, Анджело Буоно и Кеннет Бьянки, которые, выдавая себя за полицейских, похитили, пытали, изнасиловали и убили десять женщин, чьи обнаженные тела бросили – часто в непристойных позах – на склонах холмов в разных районах Лос-Анджелеса. Несколько тел обнаружили в Глендейле, где у Анджело Буоно была мастерская по обивке салонов автомобилей. Именно Фрэнк Салерно нашел в веке первой жертвы крошечный кусочек нитки, совпадавший с обивочными тканями в мастерской – благодаря чему в конечном итоге удалось связать Буоно с преступлениями.

Фрэнк женился на подруге детства Джейн, и у них было трое детей – дочь Терри и два сына, Фрэнк-младший и Майкл. Фрэнк-младший пошел по стопам знаменитого отца: служил заместителем шерифа и надеялся в один прекрасный день стать детективом по расследованию убийств.

Сын итальянских иммигрантов, Салерно никогда не помышлял стать детективом. Хорошего ученика и отличного спортсмена после окончания средней школы благодаря футбольной стипендии приняли в Университет Нотр-Дам. Семья им очень гордилась. Однако в престижном учебном заведении он чувствовал себя не в своей тарелке, ужасно скучал по Джейн и решил вернуться в Лос-Анджелес. Там он поступил в двухгодичный колледж Вэлли и женился.

Когда Джейн забеременела, финансовые проблемы вынудили Фрэнка бросить учебу и пойти работать на семейное предприятие по обивке мягкой мебели. Однако это дело показалось ему скучным и однообразным. Именно тогда он прочел в «Лос-Анджелес таймс» объявление о вакантной должности в офисе шерифа, обещавшей хорошую зарплату, гарантированную пенсию и интересную работу. Фрэнк подал заявление, его приняли, и он начал профессиональное обучение.

Для занятия должности заместителя шерифа Лос-Анджелеса соискатель должен был минимум год отработать охранником в тюрьме округа Лос-Анджелес. Опыт, полученный кандидатами в тюрьме, помогал им понять человеческую природу и менталитет преступников, что необходимо для хорошего полицейского.

После того как Салерно прослужил тринадцать месяцев в тюрьме, пришло время перевести его в полицейский участок. От него потребовали заполнить формуляр со списком трех районов, где он хотел бы работать. Во всех вариантах он указал полицейский участок Восточного Лос-Анджелеса.

Два дня спустя ему позвонил сержант и сказал:

– Послушай, Фрэнк, ты уверен, что хочешь в Восточный Лос-Анджелес?

– Да, я уверен, хочу именно туда.

– У них там очень суровый начальник смены.

– Ничего страшного, спасибо, что спросил.

Первым напарником Салерно был темнокожий Уилли Хилл. Ростом 175 сантиметров, Уилли был очень мускулистый, решительный и бесстрашный. В Восточном Лос-Анджелесе часто происходили драки и жестокие стычки в барах – в ход шли трубы, бейсбольные биты и разбитые бутылки, – а Фрэнку и Уилли Хиллу приходилось их пресекать без колебаний. Уилли бросался в замес, порой с участием десяти и более человек, и в мгновение ока все у него лежали на полу, кроткие и сговорчивые.

Благодаря производимым задержаниям Салерно стал часто встречаться с детективами. Те сталкивались с настоящими преступлениями, и общение с ними вызывало у Фрэнка сильнейшее желание стать одним из них.

Чтобы стать детективом, необходимо произвести множество успешных задержаний за уголовные преступления. Фрэнк Салерно начал развивать сеть уличных информаторов, завел черную книжечку с их именами, подробностями и деталями того, что им известно. К своим информаторам он всегда относился с уважением, держал данное им слово. И постепенно с помощью этой сети доносчиков, развитой благодаря личному обаянию, он начал производить множество задержаний за уголовные преступления, большинство из которых подтверждались в суде. Детективы стали замечать Фрэнка Салерно.

В августе 1966 года Салерно впервые приступил к обязанностям детектива в полицейском участке. Ему очень понравилось, и он сообщил жене, что нашел дело своей жизни.

Его смены начинались в пять часов вечера, потом шли ночные дежурства с двенадцати до восьми. Чаще всего он занимался делами, связанными с несовершеннолетними преступниками и уличными бандами, хотя забот было полно всегда: всю ночь случались самые разные преступления.

В итоге ночные часы работы стали для Фрэнка проблемой: к тому времени у него было трое детей, которых он очень редко видел, и это сильно его беспокоило.

Оптимизировать свое рабочее время и при этом по-прежнему работать детективом он мог, только став сержантом. Фрэнк усердно учился, в январе сдал экзамен, и его имя внесли в список кандидатов, сказав, что назначат на должность, как только появится вакансия.

Бобби Пендленд, его коллега из Восточного Лос-Анджелеса, рассказал ему, что в подразделении по борьбе с наркотиками открылась вакансия. Салерно предпочел бы работать с ограблениями и убийствами, но узнав, что служба предполагает исключительно дневную смену в полицейском участке Восточного Лос-Анджелеса, а все выходные будут свободны, он не мог отказаться.

Вскоре Салерно начал заниматься проблемой наркотиков в Восточном Лос-Анджелесе. Назначение случилось еще до чумы кокаинового крэка, и большинство произведенных им арестов были связаны с героином, марихуаной, барбитуратами, амфетаминами и всевозможными таблетками.

В сентябре 1967 года Фрэнка Салерно произвели в сержанты, – мечта стать полноценным детективом наконец сбылась. Его назначили начальником подразделения по борьбе с наркотиками из восьми человек, в котором занимались сбором информации – выясняли, кто и где продавал, а также вели тайно наблюдения. Это было захватывающе и сложно, и Фрэнк получал от работы удовольствие… однако в глубине души он все еще хотел быть детективом по расследованию убийств в самом уважаемом отделе департамента шерифа.

В том же году создали новое подразделение по борьбе с наркотиками для решения проблем с наркотиками в Малибу и каньоне Топанга. Фрэнка спросили, не хотел бы он его возглавить. Он подумал, что смена обстановки может быть полезна, и стал со своими людьми следить за Малибу и Каньоном, подбирая информаторов. Чаще всего они арестовывали мелких дилеров, одним из которых был Чарльз Мэнсон.

По выходным и почти все свободное время Фрэнк брал сыновей на охоту и рыбалку, а в отпуске уезжал с ними в горы. Иногда брал Джейн и Терри, но в основном только сыновей.

Фрэнк очень рано научился не приносить работу домой. Дом был его убежищем, приносящим душевный покой, и тому, что он видел на работе, на улице, в доме Салерно не было места.

– Когда я въезжал на подъездную аллею и глушил двигатель машины, я выключал все это внутри себя. Я не хотел, чтобы мои дела когда-либо вошли в мою семейную жизнь, – говорил он позднее.

В 1971 году Салерно перевели в бюро департамента шерифа по делам о серьезных правонарушениях. Они производили аресты крупных наркодилеров и проводили большую работу под прикрытием, слежку и проникновение в банды. Все это его увлекало, и им регулярно удавалось перехватывать фунты и килограммы героина и кокаина – последний тогда постепенно становился популярным наркотиком. Если бы не новый капитан, с которым Салерно не поладил, он мог бы проработать в бюро по делам о серьезных правонарушениях до пенсии. Но он перешел в Службу собственной безопасности – отдел департамента шерифа, контролирующий его заместителей и детективов – и проработал там полтора года.

Такая работа ему не слишком понравилась, и он попросил перевести его в убойный отдел. Он хотел разыскивать убийц – преступников, которых считал самой большой угрозой для общества. Отдел по расследованию всегда искал ярких звезд, а Салерно, вне всякого сомнения, был таковым. Как раз открылась вакансия – сержант Фил Брукс из третьего подразделения получил повышение – и на его место пришел Фрэнк Салерно.

Тридцать семь убийств спустя, на следующий день после Хэллоуина 1977 года, Салерно досталось убийство женщины по имени Джуди Миллер. Ее обнаженное тело нашли на холме в Ла-Кресента, и она оказалась второй жертвой в деле Хиллсайдских душителей. Так началась одна из крупнейших в истории Калифорнии полицейских операций, которую возглавил Фрэнк Салерно.

Когда Каррильо рассказал Фрэнку об убийствах Вероники Ю и Дейл Окадзаки и о попытке похищения в Монтебелло, Фрэнк внимательно его выслушал. Он уделил Каррильо такое пристальное внимание, что заставил его почувствовать себя единственным человеком в комнате, несмотря на пятьдесят усердных детективов вокруг. Салерно предложил Каррильо обратиться к отчетам о преступлениях, сказав, что если мужчина, лишивший жизни Окадзаки и Ю действительно серийный убийца и насильник, он вполне мог совершить и другие преступления, которые тем не менее никто еще с ним не связал. Также он предложил Каррильо присмотреться к недавно освобожденным из-под стражи сексуальным преступникам.

– Человек, – сказал Салерно, – не становится убийцей в одночасье.

Каррильо начал внимательно изучать полицейские отчеты, ища подозреваемого, который был бы одет в черное, слушал хэви-метал, имел револьвер 22-го калибра, был сексуальным извращенцем и любил убивать людей.

Читая отчеты, Каррильо пытался понять, почему мужчина в черном оставил Марию Эрнандес в живых – ему казалось, что это вполне могло стать ключом к раскрытию дела. При плохом освещении Марию можно легко спутать с азиаткой. Возможно, подумал он, убийца – озлобленный психопат-ветеран Вьетнамской войны, и поначалу принял Марию за азиатку, а когда понял, что ошибся, желание ее убивать ослабло.

Чем дольше Каррильо размышлял, тем меньше сомневался, что это – новый монстр, блуждающий по Лос-Анджелесу: хитрый, смертельно опасный индивид, страдающий атавистической извращенной сексуальностью, несущей его, как потерявший управление локомотив.

До конца марта все было тихо, пока Каррильо не прочел телетайпный отчет о мужчине в черном, следившим за двумя молодыми женщинами и пытавшимся затащить одну из них к себе в машину – темный BMW. Девушки записали номер, и выяснилось, что автомобиль принадлежал некоему Полу Сэмюэлсу. Каррильо проверил, есть ли у него приводы в полицию – их не оказалось. Тем не менее Сэмюэлс был ветераном, высоким и худым, с черными волосами. Гил запросил и разрешение на наружное наблюдение за Сэмюэлсом – руководил им сержант Ларри Брейкбуш.

В пятницу, 28 марта, группа наружного наблюдения из департамента шерифа Лос-Анджелеса начала слежку за BMW Пола Сэмюэлса, быстрой машиной, за которой детективам было трудно угнаться. В ту ночь Каррильо не работал, но он не хотел пропустить операцию наружного наблюдения, поэтому на своем восьмиметровом передвижном доме-фургоне «Риквуд» он поехал в участок. Вместе с двумя другими детективами, Майком Бамкротом и Джимми Мерсером, он слушал переговоры группы наружного наблюдения по радио и понял, что группа наблюдения теряет Сэмюэлса.

Вплоть до конца слежки Сэмюэлс вел себя странно – сдавал назад на улицах с односторонним движением, приставал к явно несовершеннолетним девочкам. С точки зрения Гила, он демонстрировал явные признаки сексуального хищника.

На следующий вечер офис шерифа снова вел наружное наблюдение за Сэмюэлсом. Тот поехал в центр города и зашел в несколько секс-шопов. Теперь, они почти не сомневались, что убийца – Сэмюэлс. Они пытались сфотографировать его, чтобы показать фото Марии Эрнандес, но Сэмюэлс ехал слишком быстро, а стекла машины были тонированы.

Группа наружного наблюдения заметила, что он заговорил с проститутками, и ей, наконец, удалось его сфотографировать. Фото немедленно показали Марии Эрнандес, и та предварительно опознала нападавшего.

В среду утром люди департамента шерифа арестовали Пола Сэмюэлса и обыскала его дом, нашли большую коллекцию порнографии и револьвер, но 38-го, а не 22-го калибра. Провели процедуру опознания, но ни Мария Эрнандес, ни Хорхе Гальегос, ни Эдит Аль-Кааз, ни Джозеф Дуэнас, ни трое молодых людей, похищенных и изнасилованных мужчиной в черном, Сэмуэльса не опознали, и тот был быстро отпущен.

– Он урод, – сказал позже Гил. – Просто он не наш урод.

Сэмюэлс – это единственный подходящий подозреваемый, который у них был.

Гил не сомневался, что убийца нанесет еще один удар, причем очень скоро, но в этот момент следователю оставалось только ждать, пока он нанесет удар, и надеяться на его ошибку.

В ту пору ни Каррильо, ни Салерно еще не знали, что убийства Окадзаки/Ю были лишь началом серии преступлений, не имеющей равных в криминальной истории.

Глава 5

После убийств Дэйл Окадзаки и Вероники Ю он много думал о том, кто он такой и что ему делать, и решил целиком отдаться доминированию над людьми. Убивать. Акт убийства для него стал высшим наслаждением, для него в этом теперь была его жизнь. Он верил, что чем более отвратительными и жестокими будут его нападения, тем больше будет рад Сатана и дарует ему свои пламенные благословения.

У него были планы украсть достаточно денег, купить домик в тихом месте и устроить в подвале комнату для пыток, где он сможет утолить свою жажду садистского секса и убийства в полной уединенности. Он также мечтал снимать свои победы на пленку и, возможно, даже продавать фильмы, зная, что такое пользуется спросом.

Восемь дней спустя после убийств Окадзаки и Ю, 26 марта, он вновь отправился на охоту, выехав на шоссе Сан-Гэбриэл-Ривер на другой угнанной «Тойоте». Ехал он, как всегда, наугад; жажда убийства обжигала его нутро как тропическая лихорадка.

Внезапно он вспомнил ограбленный им годом ранее дом в Уиттиере, – тамошние обитатели казались таким богатыми – и повернул обратно. Уиттиер был богатым городком представителей высшего класса с населением 70 тысяч, основанным в 1881 году квакерами, и известным как центр выращивания цитрусовых, авокадо и грецких орехов. Он был назван в честь квакерского поэта Джона Гринлифа Уиттиера, в нем же родился Ричард Никсон.

В два часа ночи убийца выключил фары, двигатель и бесшумно остановился перед домом Винсента и Максин Заззара на Стронг-авеню. Ночь была темной и облачной. Серп луны едва светил на небе.

Машин, за исключением его угнанной «Тойоты», на улице не стояло. Тишину прерывал разве что шелест листьев и стрекот случайного сверчка. Он медленно вышел из машины и чутко, подобно крадущемуся коту, огляделся. Беззвучно закрыл дверь.

Резиденция Заззара представляла собой одноэтажное кирпичное строение на участке в пол-акра ^[5]. Перед домом белый забор в стиле ранчо, а по обе стороны от дома росли апельсиновые, лимонные и грейпфрутовые деревья. Два больших эркера выходили на Стронг-авеню. В левом окне горел свет.

Убийца, чье сердце билось, как у бегуна, с выступившим на лбу по́том, подошел к освещенному окну и увидел Винсента Заззара, спящего на клетчатой кушетке. Работал телевизор. Перед диваном стоял круглый стол из черного стекла, на нем – растение с ярко-красными цветками. Мистер Заззара явно задремал при просмотре телевизора. Винсент Заззара, веселый и общительный бухгалтер на пенсии, ныне был владельцем двух пиццерий.

Убийца пошел на задний двор, стараясь ни на что не наткнуться. На полпути заглянул во второе окно и увидел, что в постели крепко спит 44-летняя Максин. При виде женщины он сексуально возбудился. Он пошел дальше и попытался снять сетки, но не смог – все окна были закрыты и заперты.

Он прошел дальше во двор, повернулся и внимательно осмотрел задний фасад дома, увидел небольшое окно в юго-восточном углу, расположенное выше остальных. Он подошел к нему, но оно было слишком высоко, чтобы дотянуться и снять сетку, а под рукой у него ничего не было. Он вернулся во двор, ища, на что встать. Заметив пустую пластмассовую канистру, поставил ее под окно, взобрался на нее, протянул руку и снял сетку. Затем он распахнул окно, подтянулся и попал в небольшую комнату со стиральной машиной и сушилкой. Он нагнулся, развязал шнурки и снял обувь. В носках он пошел по направлению к ничего не подозревающему, крепко спящему Винсенту Заззаре, доставая из-за пояса револьвер 22-го калибра.

Добравшись до передней части дома, он поднял револьвер и, держа его в боевом положении, устремился в комнату спящего Заззара. Он тщательно прицелился и выстрелил ему в левую часть головы, чуть выше уха. В состоянии шока, истекающий кровью, Заззара попытался встать и схватить злоумышленника за ствол револьвера, но пуля малого калибра зигзагом прошла сквозь мозг, порвав сонную артерию, и он утратил способность двигаться. Его умирающее сердце продолжало биться, из раны струей хлынула кровь, забрызгав стену в метре от него.

При звуке выстрела Максин Заззара, вздрогнув, проснулась, и, когда убийца ворвался в комнату и направил на нее ствол, ее глаза были широко открыты. Она закричала. Он ударил ее и произнес:

– Заткнись, сука! И не смотри на меня! Где деньги? Где украшения?

Максин потребовала, чтобы он ушел.

Он избил ее, повторяя: «Не смотри на меня», заставил лечь на живот и связал руки галстуком, взятым из соседнего шкафа. Он заткнул ей рот, отключил телефоны, и принялся лихорадочно обыскивать спальню – открывать шкафы и ящики в поисках ценностей – бриллиантов, золота, наличных.

Максин Заззара знала, что под кроватью лежит дробовик, муж купил его в прошлом году после ограбления, и говорил, что если грабитель вернется, Винсент разнесет его на куски.

Она была женщиной с сильной волей, адвокатом, и не робкого десятка. Для самообороны она носила в сумочке автоматический пистолет 45-го калибра. По хриплому дыханию мужа она поняла, что он умирает, и знала, что ее ждет то же самое, когда убийца закончит поиски ценностей. Максин не собиралась сдаваться. До 45-го калибра ей было не достать, но не до ружья под кроватью. Она изо всех сил пыталась развязать связывающие запястья узлы. Убийца занимался обыском, складывая все приглянувшееся в наволочку. Так стремившийся добраться до женщины, он настолько увлекся поисками, что не увидел, как Максин освободила руки, быстро скатилась с кровати и потянулась за тяжелым вороненым дробовиком.

Максин Заззара была женщиной религиозной. Она бесплатно вела бухгалтерию в баптистской церкви Тринити в Дауни и пела в церковном хоре. Однако у нее не возникло тени сомнения в своей правоте. Она вынула дробовик, встала и направила его на обливавшегося потом мужчину в черном, разбрасывавшего их пожитки. Он стоял к ней спиной. Он услышал шум, обернулся и увидел, что она наставила на него крупнокалиберный дробовик.

Он уклонился влево и потянулся к револьверу в штанах.

Она нажала на курок, раздался лишь металлический щелчок. Дробовик был не заряжен. У него от лица отхлынула кровь. Его охватила ярость. Максин не знала, что Винсент вынул патроны из дробовика, потому что в выходные к ним приходили внуки.

– Сука! Дрянь! – сказал он, поднял пистолет 22-го калибра, выстрелил в нее три раза, и она упала.

Он бил ее, пинал, хлестал, в ярости от того, что она выразила неповиновение – хотела его убить. Он метнулся на кухню, нашел острый десятидюймовый разделочный нож, уложил ее тело на кровать, задрал пурпурную ночную рубашку и попытался вырезать ей сердце. Но не пробился сквозь грудную клетку и оставил разрезы в виде зияющего перевернутого креста, над и под левой грудью.

Он остановил выбор на ее глазах, так он хотел заполучить частичку ее души. Быстро, но осторожно, он отрезал ей веки, вынул оба глаза и, смеясь, положил их в найденную тут же маленькую шкатулку для драгоценностей.

Потом он ударил ее ножом в живот, в горло и лобок.

Он хотел войти в нее, но был так шокирован тем, что она целилась в него из дробовика и нажала на курок, что он не смог. Он собрал все ценное, что нашел – видеомагнитофон, видеокамеру, украшения, часы и кольца, и поспешно сложил в наволочку. Он нашел пистолет Максин 45-го калибра и еще один дробовик – последний он взял, а пистолет оставил на кровати рядом с Максин.

В доме был потайной сейф, но он его не нашел. Не обнаружил он и коллекции дорогих монет в коробках в гостиной рядом с семейным пианино. В коробках с монетами лежал спортивно-целевой пистолет 22-го калибра.

С залитыми кровью Максин Заззара штанами он вышел через парадную дверь, подошел к машине и сел. Дробовик он зажал между ног, шкатулку с глазами поставил на пассажирское сиденье и поехал к повороту, спеша попасть на шоссе, что всего в двух кварталах.

Он очень злился на себя за то, что позволил ей наброситься на него, и поклялся, что подобного больше никогда не допустит.

Вдруг сзади появилась полицейская машина.

Еще раньше он наклеил на задний бампер стикер с надписью «Люби Америку или уматывай из нее!», зная, что большинство полицейских – патриоты и с меньшей вероятностью остановят водителя, столь открыто заявляющего о любви к стране. Обычно это помогало. Помогло и в тот вечер: не остановленный, он доехал до шоссе и выехал на него.

Сначала он приехал в свой отель, в номере смыл кровь и переоделся. Потом направился к дому своего главного скупщика. Встретились они год назад на автовокзале, и с тех пор он приносил ему плоды своих трудов в обмен на наличные, как правило, вручаемые на месте, без каких-либо вопросов. Скупщик не знал его настоящего имени, он не знал настоящего имени скупщика. Таковы законы улицы. Скупщик был всегда рядом и встречал его кривой ухмылкой и наличными. Это был невысокий коренастый мужчина с жестким лицом боксера. Он тусовался в парке Макартура и в бильярдных в центре города. Убийца продал ему украшения и оружие Заззары, положил деньги в карман и поехал по центру Лос-Анджелеса в поисках проститутки, все еще сексуально возбужденный насилием.

Проститутку он нашел на 6-й улице, недалеко от Бродвея. Они сговорились о цене за оральный секс, и она села в машину. Он припарковался на тихой улице, но не мог добиться эрекции. Он попросил поиграть с ее стопами – это был его фетиш. Нехотя и без энтузиазма она ему разрешила. Он заплатил ей и высадил там, где подобрал.

Он поехал в Голливуд, там бросил машину, сел в автобус до центра Лос-Анджелеса, и до шести утра гулял по его улицам. Потом вернулся в кишащий крысами отель «Сесил» на Мэйн, зашел в свой номер, смотрел на глаза Максин Заззары и смеялся.

В 8:45 вечера 31-летний Бруно Франсиско Поло въехал на подъездную дорожку дома Заззары. Машины Максин и Винсента Заззары стояли в гараже, и Поло заметил, что в комнате с телевизором горит свет. У него был обычай завозить выручку пиццерии в Уиттиере, которой он руководил на протяжении последнего года. До этого он работал в магазине Винсента в Дауни. Он был другом семьи Заззара и в том году был у них на обедах в честь Дня благодарения и Рождества.

Поло открыл пиццерию в Уиттиере в 11 часов утра и закрыл в восемь часов вечера. Обычно он ехал домой мимо дома Заззары. Деньги у него были в сложенном коричневом бумажном пакете, на котором карандашом была написана сумма и дата. Он заметил, что входная дверь приоткрыта, а дверь с сеткой не заперта, что было необычно. Он позвонил в колокольчик, ответа не последовало. Он позвал Винсента по имени, ответа опять не было. В некотором смятении он положил деньги в почтовый ящик на входной двери и ушел.

На следующее утро Поло вернулся к дому Заззары. Из-за полуоткрытой двери и из-за того, что накануне вечером Винсент не ответил на его стук, звонок и последующие телефонные звонки, у него возникло плохое предчувствие. Когда Поло увидел, что входная дверь все еще приоткрыта, мурашки забегали по его спине. Он позвонил в колокольчик, постучал и позвал Винсента по имени – безрезультатно. Он понял, что что-то не так, и вернулся к своему пикапу. Один он заходить в дом не хотел. Поло подумал позвонить сыну Винсента, Питеру, но не знал, что ему сказать. Вместо этого он быстро поехал в пиццерию в Дауни, что в двадцати минутах езды, и сказал Аль Персико, что дверь Заззары открыта, а Винсент не отвечает.

Персико сказал Поло, что подъедет вслед за ним к дому Заззары. Когда по пути Персико остановился на красный свет, и Поло приехал первым, припарковался, вышел из пикапа, снова подошел к входной двери и позвонил. Ответа не было. Осмелев от осознания того, что скоро приедет Аль, он открыл сетчатую дверь, медленно и нерешительно вошел в дом и двинулся влево, в сторону комнаты с телевизором.

– Винсент… Винсент, ты здесь? Винсент? – крикнул он.

Войдя в комнату, он первым делом увидел босые ноги Винсента на подлокотнике дивана, они казались странного цвета, белыми и восковыми. Когда он увидел засохшую кровь вокруг уха Винсента, он подумал, что Винсент в наушниках, поэтому не отвечал на его звонки и стук в дверь. Он подошел ближе и вдруг понял, что он видит кровь и что Винсент мертв.

Бруно повернулся и побежал, лицо его побледнело. Внезапно мир перевернулся. Он сел в свою машину и бросился уезжать, проехал двадцать метров, но понял, что ехать ему некуда. Он был в шоке. Он сдал назад, вылез из пикапа и в панике принялся расхаживать взад и вперед. Подъехал Аль, и Бруно побежал к нему и рассказал, что он обнаружил. Аль ему не поверил и сказал, что он, должно быть, ошибся.

– Иди, посмотри и убедись! – сказал Бруно.

Аль вошел в дом, направился прямо в комнату с телевизором и сразу понял, что Винсент мертв. Пройдя в спальню, он взглянул на Максин и поспешно вышел на улицу к расстроенному Бруно Поло. Бруно сказал, что звонит сыну Винсента, Питеру. Но в дом Заззары он возвращаться не хотел, он торопливо перешел улицу, зашел к соседям и спросил, можно ли ему позвонить, поскольку тут произошла ужасная, ужасная трагедия. Бруно связался с Питером Заззарой и вкратце рассказал о случившемся. Питер сказал, что позвонит в полицию и приедет.

Первым на пожарной машине прибыл капитан пожарной команды Карл Аллен, следом шла «Скорая». Почему приехала пожарная машина, не пояснили, но и она приехала тоже. Аль в общих чертах обрисовал, что увидел, и капитан Аллен с двумя своими людьми вошел в дом, взглянул на Винсента Заззару, тотчас вышел и вызвал полицию.

Первым прибывшим полицейским был заместитель шерифа Лос-Анджелеса Пол Аршамбо. Он вошел в дом, увидел Винсента, Максин, сразу вернулся к патрульному автомобилю и сообщил об убийствах. Потом желтой лентой оградил переднюю часть дома. Стали собираться соседи. Приехали заместители шерифа, Питер Заззара, его гражданская жена и маленькая дочь. Бруно и заместитель шерифа Аршамбо рассказали об увиденном. Питер захотел войти в дом, но теперь он стал местом преступления, и внутрь, кроме сотрудников отдела убийств, никого не пускали.

Детективы убойного отдела Расс Улот и Дж. Д. Смит из Четвертого подразделения, приняли вызов и приехали в 12 часов дня. Рассу было под пятьдесят, щеголеватый, высокий и стройный, со светлыми волосами. Смит был ростом 172 сантиметра, среднего телосложения, со светлыми волосами и веснушчатый. Они вошли внутрь вместе с начальником Аршамбо, быстро вглянули на тела, их раны и оценили, что кто-то перевернул весь дом. Детективы вышли на улицу, и Джей Ди Смит по автомобильной рации вызвал криминалистов из отдела шерифа. Повсюду были улики, которые требовалась собрать.

Они обошли вокруг дома, сразу заметив во внутреннем дворике оконную сетку и пустую канистру с четким следом обуви убийцы. Аккуратно ступая, они подошли ближе и увидели дюжину следов обуви на клумбе, прямо под окном, через которое преступник проник в дом. Фактически следы были двух видов: одни принадлежали Винсенту Заззара, а другие – убийце. Заметили они и два следа взлома на оконной раме и окне. Обойдя дом по периметру, жадно оглядывая его, они обнаружили еще больше следов обуви у восточной стены, откуда убийца впервые увидел Максин.

Приехали Генри Ляпорт и Джон Гаррисион из криминальной лаборатории шерифа и под руководством детектива Улота сфотографировали находки. Криминалист Стив Рентериа сделал гипсовые слепки обоих видов следов обуви под окном проникновения.

Приехал Сэм Лорка из судмедэкспертизы, внимательно осмотрел раны, нанесенные Винсенту и Максин, и подтвердил предположения Улота и Смита. Глаза Максин были вырезаны. Это заставило Улота и Смита призадуматься. Такое – случай редкий, и они спрашивали себя, что это значит. В почтовом ящике вместе с большим количеством писем они нашли оставленные Бруно пакеты с наличными, датированные 27, 28 и 29 марта. Они передали пакеты убитому горем Питеру Заззаре.

В тот день никто не связал убийства Заззара с другими нападениями убийцы. Для этого не было оснований. Между ними еще не нашли ничего общего. Убийство Винкоу расследовал департамент полиции Лос-Анджелеса, и произошло оно более пятнадцати месяцев назад. Дженни Винкоу стала просто еще одной жертвой в статистике, дело было официально открыто, но не двигалось с места.

Улот и Смит оставались в доме Заззары до двух часов ночи. Они опросили друзей и членов семьи Заззара и понятия не имели, кто совершил злодейское двойное убийство. Тем не менее они установили, что убийца носил кроссовки «Авиа» 44,5 размера и у него при себе были карие человеческие глаза.

Они узнали, что Винсент Заззара сидел в тюрьме, но не имел никаких связей или деловых отношений с организованной преступностью, о чем и Рассу Улоту, и Полу Аршамбо сообщил Питер Заззара.

Детективы знали, что убийца судорожно обыскивал дом. В доме был сейф с кучей денег, и убийца, предположили они, мог о сейфе знать. Но тогда это было бы делом рук своих. О сейфе знали Персико, Бруно и семья Заззары, и на тот момент детективы никого не исключали.

Вырезанные глаза добавляли преступлению зловещий оттенок. «Почему, – спрашивали они друг друга, – убийца вырезал глаза? Что, черт возьми, все это значит?»