К вечному миру

Иммануил Кант – известный немецкий философ, живший и творивший в XVIII веке. Его идеи были популярны и после его смерти; даже признаётся некоторое влияние на теорию демократического мира или на либеральное направление в целом. Поэтому передо мной встала задача – изучить политическую мысль философа. Долгое время я упорно избегала сочинения Иммануила Канта, так как ранее была знакома с его учением вкратце, и понимала, что у него сложная концепция, которая заставляет потрудиться и потратить намного больше времен на изучение. Концепция Канта тесно связана с его же философией, поэтому анализ учения о праве, морали и государстве в целом представляется долгим, порой даже муторным и сложным (в силу того, что его философские труды не читала, просто наслышана о некоторых максимах Канта). Я остановилась на его эссе «К вечному миру». «К вечному миру» – это небольшое письмо, которое повлияло на многие стороны жизни людей в будущем – и на устав ООН, и на либеральное течение, и на теорию демократического мира, и на философию в целом. Как я уже сказала ранее, для меня это будет достаточно сложный путь познания без знания его основных работ, но постараюсь остановиться на положениях, имеющие значение и заставившие задуматься.О чём эта книга?Прежде стоит сказать, что же такое «вечный мир», так как это невыдуманное Кантом название. Вечный мир (perpetual peace) – утопическая идея Эпохи Просвещения, подразумевающая установление мира в глобальном масштабе, в радиус которого попадают все государства без исключения, которое регулируется международным правом и договорами. Это – своеобразный «проект мира». Авторство термина «вечный мир» не принадлежит Канту, но именно благодаря ему идея о «вечном мире» получила своё распространение. Хотелось бы отметить один интересный факт по поводу названия, узнала его из одной статьи. С немецкого «Zum ewigen Frieden» переводится как «вечный покой», и некоторые предположили сатирический смысл эссе. Данное политико-философское эссе представлено в виде международного мирного договора – присутствуют преамбула, шесть предварительных (т. н. прелиминарные, если говорить на языке договоров) статей, три окончательные статьи, тайная статья, добавления и приложения. Представление эссе в виде мирного договора – неудивительное явление в силу того, что Кант постоянно отсылает читателя к мирному договору между народами, государствами в своём учении. Именно на этом он останавливается. Данная композиция ещё больше предрасполагает меня как читателя к этому произведению. Что представляют из себя эти шесть предварительных статей? Кант определяет их как запретительные: некоторые из них – строгие, «имеющие значение при любых обстоятельствах и нуждающихся в немедленном осуществлении»; другие – есть отсрочка на исполнение. Это – условия для вечного мира, которые стоит выполнять государствам, чтобы установился данный проект. Теперь же стоит посмотреть и понять эти статьи и решить, возможны ли они для реализации. Первая статья гласит, что если после заключения мирного договора остаётся разлад между государствами, который может привести к новой войне, то это вовсе и не мирный договор. Я бы назвала это лишь уступкой, желание закончить всё то, что разворачивается во время войны – разруху, голод, банкротство, кредиты и государственные долги. Кант же называет это перемирием, временным прекращением военных действий. Стоит посмотреть на «мирные» договоры Первой мировой войны, заключение которых длилось аж 3 года (первый договор – Версальский – был заключён в 1919 году, «окончательные» соглашения по миру между государствами были заключены в 1922 году – однако и это не последние переговоры по поводу мироустройства после войны). Мирный договор должен уничтожать все имеющиеся причины для будущей войны. Я не припомню таких чётких мирных договоров в XX веке, которые бы не заключали уловки для победителей, которые позволили бы использовать побеждённого; т. е. есть несправедливость, а из-за этого будут причины войны, как мне кажется. Реализуема ли эта статья? Как бы люди не стремились к миру в последнее время (эта черта стала заметна после двух мировых войн), всё же будут конфликты, которые отнюдь не способствуют «вечному миру». Люди продолжают стремиться к миру, но достигнут ли они желаемой точки благодаря этой статье? Сомнительно, всё же это – утопическая идея, но такая приятная для человека. Вторая статья отмечает, что самостоятельные государства вне зависимости от размера не должны быть отданы другим по наследству, обмену, купле или в виде дара. В его время подобное положение – совершенная утопия, когда всё ещё существовали династические браки. Сейчас же мы видим, что государства не продаются, по наследству не передаются (и слава богу), не обмениваются (если только территории). Так что можно сказать, что данная статья реализуема, если, конечно, Кант не подразумевает в этой статье тайный смысл в виде равенства государств. Тогда это совершенно другой вопрос. «Государство – сообщество людей, повелевать и распоряжаться которыми не должен никто, кроме него самого» (теория суверенитета в полной красе, почти, как и у Жан-Жака Руссо). Третья статья, болезненная для нашего времени, – это нецелесообразность постоянной армии у государств. Уже тогда Кант осознавал (да и не только он, Габриэль Мабли тоже), что большие армии могут обанкротить государства. Из-за таких армий возникают большие расходы на её содержание. Где потом добывать деньги? Конечно же, через налоги. Эти налоги становятся обременительными, чем короткая война. Военные кампании не смогут восполнить казну, и это понятно, потому что порой сложно определить, ждёт ли успех или нет. «Найм людей для войны – значит пользоваться ими как простыми орудиями», т. к. это несовместимо с правами человечества. Но Кант одобряет добровольное рекрутирование, гражданам нужно знать оружие, чтобы обезопасить себя и своё отечество. Слишком болезненная статья для нашего времени, хоть в большинстве стран и присутствует (у нас, если я не ошибаюсь, есть призыв в мирное время), потому что такие армии вызывают большие расходы у государств. Военная индустрия может легко проглотить правительства. Возможно ли выполнить эту статью? Я думаю, что нет, потому что эта сила становится сдерживающим фактором между государствами; наращивая силу, создавая большие контингенты, государства начинают угрожать друг другу, тем самым заставляя отдаляться от точки начала военных действий. Такой эффект имело ядерное оружие в XX веке, пока он ещё остаётся в наше время. Четвёртая статья гласит, что государственный долг не должен использоваться для внешнеполитических дел. Государственное банкротство никому невыгодно, поэтому им нужно разрешать кредитные издержки. Кредитная система может обернуться против государств, стать фондом для ведения войны, особенно это было заметно после Первой мировой войны (долги Германии), к примеру. Кант считает, что «поиски средств внутри страны или вне ее не внушают подозрений, если это делается для хозяйственных нужд страны». Но так ли это? Любые поиски источников средств или ресурсов – уже подозрение для других. Пятая статья утверждает принцип невмешательства во внутренние или внешние дела государства. В его время этот принцип стал достаточно популярен на ряду с народным суверенитетом. Полагаю, что данная статья особо повлияла на Устав ООН (в частности, глава 1 – цели и принципы), её соглашения и декларации (к примеру, «декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела). В его время это положение было спорным, и в наше время оставляет желать лучшего. Вмешательство в дела других государств – плёвое дело для многих. Пустой звук. И никто не может помешать, какие бы санкции ни вводили. Поэтому можно совершенно точно сказать, что статья невыполнима в силу взаимодействия государств и их влияния на глобальные процессы. Кант выделяет исключение из этой статьи:„Сюда нельзя отнести тот случай, когда государство вследствие внутренних неурядиц распалось на две части, каждая из которых представляет собой отдельное государство, претендующее на полную самостоятельность; если одному из них будет оказана помощь посторонним государством, то это нельзя рассматривать как вмешательство в политическое устройство другого (иначе возникла бы анархия). Но до тех пор, пока этот внутренний спор не решен, вмешательство посторонних держав означает нарушение прав независимого народа, борющегося лишь со своей внутренней болезнью. Такое вмешательство было бы дурным примером для других и угрожало бы автономии всех государств“.И шестая статья устанавливает то, что „ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира, как, например, засылка убийц из-за угла, отравители, нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене в государстве неприятеля и т. д.“. Я бы сказала, что многое из этого в прошлом (скорее я бы назвала многое – „дворцовыми интригами“), но на деле – ушли ли мы от этого? Во времена Канта запросто использовались грязные уловки в дипломатии, международных отношениях. Отравление – остаётся и поныне, так как оно даёт возможность создания отвлекающего очага напряжения; засылка убийц из-за угла – реже, так как раскрываемость становится лучше в силу того, что люди всё чаще докапываются до истин, причин явлений (и это хорошо), но, к сожалению, исключить этот метод сейчас невозможно. Политические убийства были, есть и будут. Чтобы достичь вечного мира, нужно избавляться и запрещать эти средства введения политических дел и войны, а также запретить истребительные и карательные войны. При выполнении этих условий возможен вечный мир, или его подобие. Они ограничивают действия государств в интересах мира; это можно рассмотреть, как ограничение свободы и прав человека в обществе и государстве, ведь человек не может иметь полной независимости, т. к. эта независимость бы вредила другим, потому что у него бы не было сдерживающих факторов. С государствами так же. И эти условия становятся ограничивающими факторами. Как я уже писала выше, их выполнение скорее невозможно, чем возможно. Но это не значит, что не стоит стремиться к этому. Перефразирую Габриэля Мабли по поводу коммунизма на данный лад: вечный мир невозможен в наше время, но при этом стоит добиваться улучшения положения в государстве и вне его, несмотря на препятствия, тогда возможен путь к подобию идеала. Можно ли назвать эти идеи утопическими? Вполне, но не категорически, т. к. Некоторые части статьей всё же можно выполнить. Не это ли успех? Таким образом, Кант старается доказать нецелесообразность политической практики, характерной для XVIII века.Теперь – об окончательных статьях (определительных, дефинитивных). Итак, первая статья этого раздела – республиканское государственное устройство. Именно оно помогает становить нужный миропорядок, согласуется с интересами и принципами свободы человека. Но он не рассматривает демократическую республику как наилучшее устройство. „Чистый источник понятия права – вот где берет начало республиканское устройство. Оно раскрывает перспективы желанного результата – вечного мира“. Вторая статья – „международное право должно быть основано на федерализме свободных государств“. Т. е. право народов основано на объединении суверенных независимых государств. Он отмечает, что политические и правовые установки Гроция, Ваттеля, Пуфендорфа, конечно хороши и создали основы для дипломатического кодекса, например, но они не имели законной силы, а поэтому не могли помешать правителям нарушать принципы международного права. В этой статье он призывает к такому союзу, который бы объединял свободные государства, и он был положил конец всем войнам раз и навсегда. Цель такого союза – „не приобретение власти государства, а лишь поддержание и обеспечение свободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств“. Прекрасное желание человека создать подобие ООН в своё время. В то время, как по мне, это было нереально сделать. Существовали коалиции государств, которые изменялись от интересов государств, а это происходило слишком часто; союзы были неустойчивыми, и часто нарушались из-за тайных соглашений между участниками. В то время война была почти как единственное средство достижения чего-либо на международной арене. Только после крупных войн люди задумались о таких союзах. Нельзя сказать, что не было попыток создания до Лиги Нации или ООН (и других международных или региональных организаций), например, Священный союз в XIX веке (отнюдь не все государства, скорее, как региональная организация). Но даже после создания Лиги Нации, потом ООН видна проблема – нереально подчинить интересы государства к одной цели – обеспечению безопасности и сохранению мира. Возможно, такая цель стоит перед всеми, но методы достижения у всех совершенно разные. Сама структура ООН является спорной в силу того, что она сохраняет принципы и порядки послевоенного времени XX века, но на дворе другой век, пора идти дальше. И если государства будут учитывать интересы настоящего времени, возможно, люди приблизятся к одному из условий „вечного мира“. Третья статья, последняя, – закон гостеприимства и всемирного гражданства. Под гостеприимством понимается „право каждого чужестранца на то, чтобы тот, в чью страну он прибыл, не обращался с ним как с врагом“. В этой же статье определяется запрет на насильственную колонизацию.„Более или менее тесное общение между народами земли развилось всюду настолько, что нарушение права в одном месте чувствуется во всех других. Идея права всемирного гражданства – необходимое дополнение неписаного кодекса государственного и международного права к публичному праву человека вообще и потому к вечному миру“. Эти статьи предусматривают полное прекращение военных действий, разрешая разногласия между государствами. И впоследствии это поможет создать фундамент для крепкого и устойчивого мира. Для этого нужна правильно сформированная правовая система (международное право, гражданское право, в частности). Это – не предпосылки мира, это методы построения нужной формы миропорядка. Я не буду так подробно останавливаться на приложениях и добавлениях. Лишь скажу, что в дополнениях Кант выдвигает условия (гарантии) соблюдения вечного мира. Прежде всего нужно добиться верховной власти права, и только в таком случае можно встать на путь вечного мира или сохранить его (существование международного права и гражданского права). Также стоит прислушиваться к философам и их учениям, так как порой там может скрываться нужна истина для построения лучшего государства и ведения дел. Это значит, что все теории философов реализуемы, это нереально и невозможно, но нужно соотносить практику с теорией. И гарантию этому вечному миру предоставляет сама природа.„Нельзя ожидать, чтобы короли философствовали или философы стали королями; да этого и не следует желать, так как обладание властью неизбежно извращает свободное суждение разума. Но короли или самодержавные народы не должны допустить, чтобы исчез или умолк класс философов, а должны дать ему возможность выступать публично; это необходимо и тем, и другим для внесения ясности в их деятельность. Нет и оснований упрекать этот класс в пропаганде, так как по своей природе он не способен создавать сообщества и клубы“.В приложениях Кант пытается разъяснить противоречия в соотношении политики и морали. Он призывает политиков соблюдать мораль. Также требуется публичность действий, т. е. нужна общественная сила, которая показала бы недостатки и преимущества, как я полагаю. Своеобразный надзор. Вот позиция Канта по поводу морали и политики:„Принцип моральной политики заключается в том, что народ должен объединиться в государство в соответствии с одними только правовыми понятиями свободы и равенства, и этот принцип основан не на благоразумии, а на долге“. «В теории, объективно, не существует спора между политикой и моралью. Субъективно же (в эгоистических склонностях человека) это противоречие остается и может оставаться всегда. Истинная политика не может сделать шага, заранее не отдав должного морали, и, хотя политика сама по себе трудное искусство, однако соединение ее с моралью вовсе не искусство. Право человека должно считаться священным, каких бы жертв ни стоило это господствующей власти». Выводы:Т аким образом, посредством этого эссе Кант разработал и укрепил принципы международного права, которые должны действовать между государствами и регулировать их внешние действия. С помощью этих статей он показывает способ создания вечного мира. Сам проект – утопичен, но многие положения можно выполнять или стараться достигать определённых высот. Можно сказать, что в наше время намного проще выполнить некоторые части этих требований, чем в его время. У нас оформилась любовь к миру, и у нас нет как таковых войн из-за территориальных притязаний (локальный конфликты я не беру в расчёт). Но чем дальше от нас память о войне, тем скуднее понимание и осознание важности мира. Это ощущается каждый день, когда читаешь или смотришь новости по международной повестке дня. Возможно, идеи и утопичны, но весьма могут считаться идеалом для международного права, к которому надо всем стремиться. Вечного мира, как такового, не будет. Но нужно стремиться к поддержанию мира, даже его подобия. Эссе Канта – настоящий вызов политикам и правителям его времени. Неудивительно, что его теория оказала влияние на либеральное течение. Актуальность темы остаётся в силу глобализации, создания и функционирования международных (не)правительственных организаций. Можно увидеть отголоски его теории в наших сегодняшних союзах. Хотя бы теоретически.

«Нет ничего более легкого, чем достижение всеобщего мира». (Эмерик Крюсе)Послушать авторов различных трактатов по теме, так вечный мир – это плевое дело. Раз-два, и вот уже все войны закончились и вечный мир торжествует. На практике дело обстоит пусть немножко, но не так. То есть мир уже почти вечный, но как-то еще не совсем. Как-то вот совсем не совсем. Но что нам до практики, главное, что вечный мир предписывается чистым разумом! Так, во всяком случае, мог бы сказать Иммануил Кант. И вот этот вопрос я и постараюсь решить в данном рассуждении: насколько требование вечного мира является утопическим и в каком смысле?Вечный мир как утопияВо-первых, неплохо было бы понять, как вообще рождаются утопии.Дальше… Очевидно, разум рисует некую картинку, которую он не видит в реальности, и которая вообще не может иметь места в реальности, хотя самому разуму эта картинка и кажется реальной. Последний момент очень важен – чтобы утопическая картинка была убедительной разум утописта должен быть уверен в ее реальности – в противном случае, он бы и не взялся за работу по ее построению. Начиная с Платона, ни один утопист, по-моему, не считал свои утопии чем-то нереализуемым на практике. Но при этом сам мыслитель и начинает творить эту практику в своем уме лишь потому, что в реальности он не видит никакой возможности ее осуществления (тот же Платон, как мы помним, пытался делать кое какие телодвижения в этом направлении – с известными нулевыми или даже минусовыми результатами). Разрешить это противоречие мы можем лишь поняв, что, создав утопию, утопист уже реализовал ее «на практике» мышления. В этом смысле то, что реально для разума (представляется реальным) еще не имеет гарантии прописки в реальной реальности, более того, прописка в реальности оказывается излишней (или, скажем так, в уме мыслителя реализуемость утопии как бы сама собой прилагается; нежелание реальности «прилагаться» трактуется как недостаток не желающей быть разумной реальности, а не разумной утопии). Утопия является идеальной реальностью в ее чистом виде, то есть реальностью по факту ее формулировки. Реальность идей оказывается реальнее реальности вещей. Так, во всяком случае, всегда мыслится мыслителю. Итак, смысл утопии всегда состоит в том, чтобы объективировать невозможное; претензии разума на реалистичность нарисованной им картинки не отражают ничего, кроме специфики работы самого разума. Не посчитав утопию осуществимой в реальности, разум ее не создаст. Но если утопия может стать реальностью, то в уме ее создавать и не надо. Поэтому она должна стать реальной, но исключительно в уме (философская утопия не является неким подлежащим реализации проектом, но проектом, уже реализовавшимся в уме). Это я фактически повторил предыдущий абзац, но чуть в более сжатой форме:) Что же касается вечного мира, то сколько ни говори – «вечный мир есть нечто осуществимое в реальности», реальный мир остается вечно скоротечным. Вечный мир как идеалОднако не все так безнадежно. Можно посчитать, что вечный мир все же не является чисто утопической идеей, а скорее неким идеалом, который недостижим именно как идеал. А недостижимость идеала не говорит о невозможности эффективного стремления к нему. Такой подход вовсе не кажется априори (а там, где упомянут Кант, нельзя хоть раз не использовать слово «априори») неразумным. Во всяком случае отношение к самому феномену войны в общественном сознании определенно претерпевает серьезные изменения и совершенно точно в сторону предпочтения мира. Можно сказать, что упорная работа сознания по дегероизации войны принесла значительные успехи. Более того, можно рискнуть и сказать, что война, в принципе, дегероизирована (здесь чуть ли не основное Спасибо следует сказать литературе, а война в серьезной литературе почти неизменно изображается как бесчеловечный абсурд). Завоеватель как фигура уже довольно давно не является естественным образцом для подражания, а карьера военного не рассматривается как почти единственно-возможный путь для мужчины (хотя параллельно этот путь открылся для женщин). Но здесь миролюбивый идеал сознания рассматривается все еще на уровне самого сознания, тогда как идеал должен подразумевать еще и действительные изменения в практике ведения войн. А если уж речь идет о практике, то и надо смотреть на то, что происходит. А что происходит? Ну, во-первых, самые жестокие войны имели место в двадцатом веке, то есть, можно сказать, еще вчера. Во-вторых, организация, которая, по сути и олицетворяет собой идею вечного мира, а именно ООН, совершенно бессильна в исполнении как раз-таки своей основной задачи: «Избавить грядущие поколения от бедствий войны». Устав от войны, люди преисполнились решимости достичь наконец прочного мира – так и родился устав ООН. Решимости хватило ненадолго (либо она была не у всех, либо она была только у людей, а вовсе не у государств), а самым надежным миротворцем в глобальном смысле является вовсе не ООН, а ядерное оружие. Впрочем, Кант, вероятно, даже порадовался бы этому. Одна из основных идей его трактата состоит как раз в том, что Провидение ведет народы к вечному миру странными, одному Ему ведомыми путями, пусть даже и посредством войн (1. Люди образуются в государство, чтобы защитить себя от соседей и так оказываются в правовом состоянии; 2. Защита государств друг от друга исключает возможность чрезмерной концентрации власти в руках одного государства, вместо этого возникает международное право как способ сосуществования государств; 3. Сосуществуя, государства все менее заинтересованы в том, чтобы воевать друг с другом – Кант выводит это положение из развития духа торговли, но я думаю этот тезис мирного сосуществования можно понимать и в наиболее широком смысле). Не является ли это как раз высшим юмором Провидения – дать людям в руки настолько разрушительное оружие, что они не смогут его использовать? Может (и даже скорее всего) Канту показалось бы, что именно так и есть. Но лично мне подобная логика напоминает другую, очень хорошо всем нам знакомую логику, а именно, что «по мере продвижения к коммунизму классовая борьба будет нарастать». Если дорога к вечному миру должна требовать все больше миллионов жертв, если для того, чтобы ужаснуться последствиям ядерной бомбардировки, нужно непременно сначала попробовать, как это все будет выглядеть в реальности, если чуть не каждый год возникают все новые локальные конфликты, ставящие под сомнение стабильность мира и в глобальном масштабе, то миролюбивость Провидения действительно кажется довольно странной. Итак, если уж мы обратимся к практике, то у нас нет серьезных оснований считать вечный мир недостижимым лишь как идеал – слишком уж тут все далеко от идеала. Утверждающий вечный мир в этом ключе будет похож на человека, который сделав свою работу из рук вон плохо, отвечает на предъявляемые претензии: «Нет предела совершенству». Но тут нет и намека на совершенство. Пока это так.Вечный мир как естественное требование разумаНо с вечным миром дело, по-моему, обстоит и еще чуть-чуть посложнее. Ведь вечный мир или отказ от всякого насилия можно посчитать не какой-то развернутой картинкой идеального общества, и даже не каким-то идеалом, но просто естественным требованием разума. Если хотите, то вы прямо сейчас можете обратиться к своему разуму, очистить его от всего эмпирического, и спросить: «Хочешь вечного мира?» И чистый разум вам ответит: «Конечно, хочу». И даже, пожалуй, он скажет нечто другое: «Не столько хочу, сколько пребываю в состоянии вечного мира – это мое естественное состояние». Так вот в этом смысле нельзя ли посчитать требование вечного мира, предписываемого разумом, все-таки чем-то вполне реальным, а вовсе не утопически-идеальным? Некоторое время я помучался, пытаясь ответить на этот вопрос, пока все тот же чистейший разум не надоумил меня задать и еще несколько вопросов о своей природе и тех требованиях, которые кажутся ему вполне естественными. Я спросил и чистый разум ответил мне, что он отрицает не одно только насилие, но и некоторые другие, куда более приятные вещи. В общем и целом, он (чистый разум) назвал мне четыре феномена, без которых хотел бы существовать: 1. Без насилия2. Без секса3. Без еды4. Без снаВсе эти четыре БЕЗ сводятся в итоге к одному: чистый разум хотел бы существовать БЕЗ тела. При этом пункты 1. 2. кажутся чистому разуму вполне достижимыми, потому что они предполагают контактные взаимодействия с внешними телами, а разум имеет теоретическую возможность уклониться от них, даже и будучи сам стеснен телесной оболочкой. Но вот пункты 3. и 4. касаются самого носителя разума, то есть его собственного тела и тут уже нереалистичность требований обойтись без еды и без сна очевидно заявляет о себе. При этом для чистого разума это вполне естественные требования, а особенно это касается сна, являющегося царством бессознательного. Разум хотел бы вечного бодрствования, но тело неумолимо клонит в сон. Бессознательное же как раз и напоминает разуму, что он не может быть чистым, что чистому разуму, разумеется, крайне не по душе. Но это уже немного другой разговор. Пока же отметим, что сама по себе естественность требований чистого разума тоже еще не позволяет нам называть эти требования реалистичными. Вечный мир – это все же утопия. Но, в отличие от мира без еды и без сна, мир без насилия – красивая утопия. А насчет секса решайте сами:)