000
ОтложитьЧитал
Бомбардировка в 4 утра
Мое тело бежит по улице Арлемовск, моя одежда сложена в наволочку.
Ищу человека, который выглядит
совсем как я, чтобы отдать ему свою Соню, свое имя, свою рубашку…
Началось: соседи залезают на троллейбусы
у рыбного рынка, все свои мгновения
деля пополам. Троллейбусы лопаются словно кишки на солнце…
Павел кричит: «Я так охрененно прекрасен, что не могу этого вынести!»
Два мальчика, не выпуская бутерброды из рук,
подпрыгивают в свете фар троллейбуса, а солдаты целятся в их лица. В их уши.
Я не могу найти жену, где моя беременная жена?
Я, это тело, взрослый мужчина, жду
когда взорвусь как граната.
Началось: вижу, грустная канарейка моей страны
крошки клюет в глазах граждан,
крошки клюет в волосах соседа,
снег оставляет землю и падает вверх, как и должно быть…
Как важно иметь страну,
натыкаться на стены, фонари, на своих любимых, как и должно быть…
Грустная канарейка моей страны
натыкается на стены, фонари, на своих любимых…
Грустная канарейка моей страны
Смотрит за их ногами, когда те бегут и падают.
Явление
Ты появляешься в полдень, дочка, весом всего 2,7 килограмма. Соня устраивает тебя на пианино и играет колыбельную, которую не слышит никто. Тишина в детской шипит как спичка, брошенная в воду.
Колыбельная
Доченька дочь
снег и дождь
ветки руки соседей
отмытые стены
все тебя берегут
Дитя апрельского цвета
маленькая планета
весом три килограмма
мой белый волос
освещает твой сон
Вопрос
Что есть дитя?
Тишина между двух бомбардировок.
Соня раздевается пока ребенок спит
Она так трет меня мочалкой,
что я брызгаюсь мыльной водой.
Свинья, смеется она.
Человек должен пахнуть лучше своей страны –
такова тишина
у той, чьи слова против тишины
и знающей: тишина побуждает к слову.
Она подбрасывает в воздух
мои ботинки и очки…
Я из глухих людей,
и у меня
нет страны, только ванна, младенец и супружеское ложе!
Мыть друг друга –
священно для нас.
Друг другу намыливать плечи.
Трахаться можно
с кем угодно, а с кем можно просто
лежать в воде?
Сигарета
Смотри –
жители Васенки не знают, что они – свидетельство счастья.
Во время войны
каждый из нас – вырванное из переплета доказательство смеха.
Смотри, Боже,
глухим есть что рассказать –
то, что даже они не слышат.
Взберись на крышу дома у Центральной Площади этого разбомбленного города,
ты увидишь –
один сосед ворует сигарету,
другой наливает собаке
пол-литра солнечного пива.
Боже, ты увидишь, что я
как глупого голубя клюв,
я клюю,
потрясенный, куда попало.
Собака обнюхивает
Утро.
На разбомбленной улице ветер шевелит губами политика на плакате. В комнате Соня кормит грудью свою дочь по имени Анушка. Альфонсо не спит, трогает сосок своей жены, тянет к губам жемчужины молока.
Вечер.
Альфонсо выходит на улицу Тедна, пытаясь найти хлеба, ветер выхолаживает его до костей. Четыре джипа тащатся по тротуару: Соню похитили в джипе, плачет оставшаяся одна Анушка, конвой угоняет прочь. Выглядывают из-за занавесок соседи. Тишина, как собака, обнюхивает стекла в окнах, разделяющих нас.
То, что мы не слышим
Они толкают Соню в армейский джип
в то утро, в то утро, в то утро, в тот май, в монеткой сиявшее утро –
они толкают ее,
и она отлетает зигзагом, поворачивается и спотыкается в тишине,
той, которая – крик души.
Это Соня, однажды сказавшая, В день своего ареста я буду играть на пианино.
Мы смотрим как четверо
толкают ее –
и мы, кажется, видим как сотни старых пианино выстраиваются мостом
от улицы Тедна до Арлемовск, и она
ждет за каждым из них –
и от нее остается
марионетка,
говорящая пальцами,
а от марионетки остается эта женщина, от нее
остается (они забрали тебя, Соня) – голос, который мы не слышим, самый чистый голос.
Центральная площадь
Арестованных заставили ходить с поднятыми вверх руками. Они будто собрались оторваться от земли, и так проверяют силу ветра.
Под плакатом ВОЙСКА СРАЖАЮТСЯ ЗА ВАШУ СВОБОДУ солдаты выставляют Соню, голую, неприкрытую от посторонних взглядов. В ее ноздрях кружатся снежинки. Солдаты рисуют красным карандашом круги вокруг ее глаз. Молодой солдат целится в красный круг. Плюет. Целится другой солдат. Плюет. Город смотрит. На ее шее висит знак Я СОПРОТИВЛЯЛАСЬ АРЕСТУ.
Соня смотрит вперед, туда, где выстроились солдаты. Из тишины неожиданно появляется ее голос, Готовьсь! По ее команде солдаты поднимают винтовки.
Вдовец
Альфонсо Барабински стоит на Центральной Площади,
на нем нет рубашки,
он загребает снег и бросает его
в марширующие войска.
Его рот
загоняет в стену первые буквы имени его жены…
Он идет пешком – добрых три километра дороги и ветра –
на пляж, по улицам с брусчаткой, останавливает каждую прохожую…
Альфонсо Барабински, с фляжкой водки в кармане, откусывает от яблока
и наливает водку в эту рану –
и пьет за наше здоровье –
тост за жену, застреленную в центре города, где ее тело
и лежит.
Альфонсо Барабински, с ребенком в руке, пишет краской на пирсе
ЗДЕСЬ ЖИВУТ ЛЮДИ –
как неграмотный,
подписывающий документ,
который он не понимает.