Часть 4
Лицо человека в костюме было определённо знакомо Даратасу. Короткая стрижка, приглаженная набок чёлка, шикарные усы, поддёрнутые кверху, большие глаза, заключённые в круглые линзы позолоченных очков. Настоящий интеллигент высшего общества века этак девятнадцатого, в родном мире Даратаса. Однако кто же он на самом деле?
– А вы не обделены вкусом, – проговорил маг, оставаясь стоять на месте. Нужно выиграть немного времени на анализ ситуации.
Неизвестный ехидно ухмыльнулся, и, сделав ещё один глоток, спросил:
– Виски? – у очкарика были иссиня-чёрные глаза.
– Нет, я, пожалуй, откажусь, – ответил Даратас, сто раз проверяя готовность своих щитов и заклинаний.
– Жаль. Очень хороший шотландский виски. Тридцать два года выдержки, однако, – проговорил франт и медленно встал. – Присаживайтесь, Александр.
– Нет, спасибо.
– А я настаиваю, – бесстрастно произнёс незнакомец, и Даратас глазом не успел моргнуть, как очертания комнаты сместились, а сам он оказался в мягком красном кресле напротив чародея. Кожу на лице Даратаса стянули сократившиеся мышцы. Он почувствовал, как кровь отлила от тканей. – Так всё-таки что насчёт виски?
Даратас не успел ответить, а в его руке уже лежал прохладный стакан с выпивкой, в котором болтались кусочки льда. Маг поднёс к носу напиток, вдохнул сильный аромат, но пить не стал. Незнакомец улыбнулся.
– Вы боитесь отравиться? Не думал, что столь сильный маг может бояться яда.
– Есть разные виды ядов, – деловито заявил Даратас.
– Ах, ну да, ну да. – кивнул незнакомец. – Кстати, совсем забыл о манерах! Меня зовут Сильвестор. Ударение на последний слог – приподнявшись, сказал чародей. – Руки подавать не вижу смысла, ибо с недавних пор мы злостные враги, не так ли, Александр Данилович?
– Кто вы? – спросил Даратас.
– Наверное, Бог, – последовал ответ, после которого магу стало совсем не по себе. Этот Сильвестор просто издевался!
– Попрошу без сарказма, – заявил Даратас и сверкнул глазами.
– Правда? – ухмыльнулся незнакомец, и в следующую секунду подался вперёд, и его лицо исказилось в яростной гримасе, беспрестанно хохотавшей в течение двух минут . Даратас был настолько ошарашен, что не знал, что предпринять.
Миг – и незнакомец стал спокоен, как и прежде. В костюме, с виски и умным видом.
– Зачем вы пришли, мистер Даратас? – спросил он, не отрывая глаз от мага.
– Этот вопрос я хотел бы задать и вам.
Франт чмокнул губами, и, выставив палец, указал на карман робы мага.
– Эти штуки – Семена Судьбы. Вы знаете, что это?
– Нет, – честно признался маг.
– Ну и не стоит, – проговорил Сильвестор и залпом опрокинул остатки напитка. В тот же миг стакан наполнился вновь. – Их роль в нашем мероприятии весьма посредственна.
– Что за мероприятие, Сильвестор? – прищурив глаза, спросил Даратас. Сколько он ни пытался, почувствовать и капли чужой силы не мог. Как ни в этом франте, так и нигде поблизости.
– Мы на своём языке называем это стиранием. Или форматированием. Как угодно.
– Форматирование? И кого вы решили форматировать?
– Вас, – ответил Сильвестор и дико расхохотался. – А точнее, весь ваш драненький мирок с его никудышным населением. А вы всё же виски попробуйте. Хороший виски.
Даратасу захотелось вылить напиток наглецу в лицо, но он сдержался, поставив стакан на стол.
– Зря, – равнодушно отметил чародей.
– Я пришёл сюда остановить войну, – сказал Даратас.
– Войну? – Сильвестор сделал крайне удивлённый вид. – Тогда убейте меня, – пожал плечами он.
– А я сделаю это, если потребуется, – стальным голосом молвил маг.
– Не сомневаюсь. Ни капли, – пробормотал франт и поднял глаза к потолку.
Даратас продолжал внимательно изучать очкарика всеми заклятиями поиска, но, как и в случае с Семенами, никаких эманаций силы не обнаружил. Вообще никаких.
– Вы часто думали о том, что такое судьба, мистер Даратас?
– Да. А к чему это?
– Ммм, а нашли ли ответ? – не обратив внимания на встречный вопрос мага, спросил Сильвестор.
– Нет. К чему эти глупые расспросы?
Франт резко мотнул шеей и уставился магу в глаза.
– А что, если я – ваша судьба, мистер Даратас? Да, и ничего, что я кличу вас мистером, а не пафосным словечком мессир?
Идиотизм происходящего выводил мага из себя, но он держался.
– Я не могу тратить время на пустые разговоры! – заявил маг.
– Не волнуйтесь. Ваши братья-зверушки никуда не денутся. Время здесь не подвержено никаким законам. Могу гарантировать.
– Я вам не верю! – воскликнул Даратас и вскочил с места, отойдя на два шага от стола.
– Думаете, в расстоянии дело? – склонив голову набок, спросил Сильвестор, и тут же пространство сместилось, разведя чародея и Даратаса на добрую сотню метров, а затем на тысячу, отчего помещение, где сидел Сильвестор, стало маленькой точкой в океане тьмы. Затем реальность вновь сместилась, и Даратас снова оказался в кресле напротив чародея. – Или во времени? – окружающее на несколько секунд будто утопло в вязкой жидкости. Веки Сильвестора, казалось, двигались целую вечность. Затем всё снова стало на места. – От судьбы не убежишь, не спрячешься, Саша. Она всегда рядом.
– Плевал я на ваши размышления. Меня ждёт народ эльфов. Если всё дело в вас, то защищайтесь!
– Ваша победа не решит ровным счётом ничего.
– Это мы посмотрим! – кипятился Даратас, вцепившись в подлокотники.
Сильвестор, почесав подбородок, внимательно посмотрел в глаза Даратасу, и затем медленно и холодно сказал:
– Пойми, Даратас, всё в мире состоит из множества тех или иных реальностей, которые существуют только в нашей голове. Всё зависит от выбранной точки отсчёта. В той или иной плоскости нужны свои измерения, которые тоже частенько лишь каракули на бумаге, и не более того. Судьба, Даратас, есть что-то высшее и непознаваемое. что подчинено всем законам сразу, и в то же время ни одному из них. Творец создавал сущее, но кто создал Творца? Может ли ничто создать нечто? Может ли безмолвие породить звук? Разные умы пытаются найти ответы, но все они всегда будут искать лишь в той плоскости, которая доступна их знанию, и весьма, весьма посредственному сознанию. Так и ты, цепляешься за то, что смог постичь, за сомнительный промежуток времени, и думаешь, что твои действия верны и непогрешимы. Что ты, великий, стремишься к столь же великим делам, а на самом деле чем больше брыкаешься, тем сильнее запутываешься в давно расставленную сеть. Впрочем, я позвал тебя сюда, чтобы сказать лишь одну немаловажную для тебя вещь. Пускай набросок будущего ясен, но детали, в отличие от задуманной идеи, можно слегка подкорректировать. – на этом чародей сделал паузу, но, не дав Даратасу возможности привести какие-нибудь контрдоводы, продолжил: – Семена подскажут время, а ты действуй по обстоятельствам. Не сочти сказанное мной как помощь. Ты же не знаешь, кто я. Да и вряд ли когда-нибудь узнаешь. Другое дело, как именно ты используешь данную информацию. Хотя, если ты умрёшь, всё станет бесполезно, – развёл руками чародей. – А теперь пора заканчивать переговоры. На двенадцатый удар вон тех часов, – Сильвестор показал на большие настенные часы, выполненные в форме деревянной тарелки, украшенной резьбой, – я атакую тебя. Будь готов. Я не хочу лёгкой победы.
Сильвестор замолчал, и тут же раздался первый оглушительный часовой бой. Стрелка стала медленно двигаться к отметке двенадцать. Что-то давно забытое из родного мира всплыло в памяти.
Проклятый чародей спокойно сидел в кресле и медленно потягивал виски. Прошло уже четыре удара, а он не предпринимал никаких попыток подготовиться. Словно сам был силой! Страх обуял сознание Даратаса, мешал сосредоточиться, выбрать нужный канал и приготовиться к атаке. В этом месте удивительно свободно проходили все потоки, без каких-либо проблем. Маг удерживал колоссальную мощь без всяких неудобств. Словно ничего и не было.
Прошёл шестой удар часового механизма, и молниеносная догадка поразила сознание!
Ну, конечно! Проклятый Сильвестор построил отличную иллюзию, использовав сам канал силы! Скрыв его, он тем самым лишил соперника, то есть его, Даратаса, возможности почувствовать момент удара и построить защиту.
Сильвестор поднял стакан вверх, и, ехидно улыбнувшись Даратасу, опрокинул его залпом.
Раздался девятый удар.
Оставалось надеяться, что догадка была верной. Посмотрим, кто кого!
***
Нанося удар, Мильгард делал дополнительное движение корпусом для резкого разворота, и в какой-то миг наносил второй, срубая очередную тварь. Легкие, как пёрышки, клинки послушно летали в руках, делая немыслимые пируэты. Скольких он уничтожил? Тысячи?
Несмышлёные тупые твари лезли напролом, стремясь задавить стойко сопротивлявшихся эльфов числом – несмотря на отвагу и умение маленьких воителей, это у них неплохо получалось. Вынужденные отступать, эльфы были загнаны в угол. Оставшиеся в живых бойцы некогда могучей армии, окружив группку изнурённых бойней Жриц, решили стоять до конца, ибо враг отрезал все пути к отступлению. Тысяч шесть-семь от силы, против неисчислимого неприятеля, смело держали брошенный вызов, распевая боевые песни. Какой-то чересчур ловкий музыкант, умудрившийся выжить в этой свалке, что было сил драл глотку и молотил по барабанам, выбирая самые дорогие любому эльфу ритмы. Все, кто в горячке сражения слышал эти звуки, подхватывали слова. Такого единения своего народа Мильгард не видел никогда. Даже в дни ужасных поражений от менад! Все эльфы, как одно целое, крошили врага, действуя словно исполинский меч и щит! Но, как бы храбры ни были их сердца, враг не убывал.
Вражеские магики были отвлечены серьёзным боем с кем-то из высших магов. Усталые жрицы более не могли вести полноценную поддержку, и, валясь с ног, кое-как отбивали натиски несущихся во весь опор гигантов, ибо если они пройдут, то дело станет совсем худо.
Слава Тире, верховный маг не терял сил, и с тем же рвением, что и вначале, рвал на куски наступающую армию. Но этого было недостаточно. Неужели план Даратаса провалился? Нет, определённо не может быть! Видно, ещё не время!
– Держимся, братья! – воскликнул Мильгард, резким ударом подрубив ноги двум тварям. – Ещё немного! Тира знает, что мы честно и храбро бьёмся! Она не забудет нас! Она верит в нас.
Но верят ли сами эльфы? Большой вопрос. Скорее всего, их сердца теплит лишь надежда.
– Даратас. Прошу, поспеши, – прошептал Мильгард, теряя веру в победу.
***
Когда раздался оглушительный финальный бой часов, отразившийся многократно от стен, Даратасу показалось, что время завязло в трясине, двигаясь так медленно, что пыль застыла в воздухе. То ли Сильвестор неудачно применил уловку, то ли сами условия междумирья сыграли неясную роль, но Даратас успел нанести удар раньше, нарушив равновесие реальности. Повреждённые каналы силы затрепетали, колеблясь и разрушая сущность. Хрупкий мир, состоящий из комнаты, разлетелся на куски, рассыпавшись затем в прах, разнесенный силой магического ветра. Однако сам Даратас и его соперник остались. Они зависли в омуте бесконечной тьмы, лишённой очертаний и каких-либо объектов. Даратаса охватило удушье, и он сотворил заклятие, помогавшее дышать в безвоздушном пространстве. Маг почувствовал холод. Посмотрев на себя, он обнаружил, что стоит без одежды.. Лишь с посохом в одной руке и мешочком с Семенами и Рогом в другой.
– Неплохо, – прогремел голос Сильвестора в сознании чародея. Проклятый магик также нагим завис чуть выше Даратаса. Несмотря на полную мглу, их тела отчётливо прорисовывались на тёмном фоне, словно в подсветке. – Но то был лишь маскарад. Теперь же будет праздник.
Чародей не договорив, атаковал. Схлестнувшись, оба мага стали крушить щиты друг друга чудовищными заклятиями, которые некогда разрушили природу на севере материка Гиперион. Однако здесь, в безжизненном пространстве, в полную свободу заговорила Сама Сила, и нечему было гибнуть под натиском безумной энергии, кроме самих бьющихся насмерть противников.
Даратас черпал безмерную мощь из волшебного Рога, применяя все известные ему разрушительные заклятия. Но затем, осознав бесполезность той или иной формы магических заклятий, маг стал сыпать неприятеля аморфной силой, направляя так или иначе потоки и плетения. Враг делал то же самое. Он вообще предугадывал любую атаку Даратаса, умело ставя нужный щит. Однако маг отвечал тем же. Такая битва могла длиться вечно! Пока кто-то не совершит ошибку. И Даратас допускал любой исход.
– Так мы будем долго сражаться. Ты меня разочаровываешь! Я думал, у тебя в запасе найдётся нечто посильнее, – беззвучно молвил чародей – голос звучал в голове Даратаса. – Хотя, по правде сказать, это невозможно!
Сильвестор удвоил усилия, и, поймав Даратаса на неожиданной промашке, нанёс мощнейший удар в обход щита, после которого вены на руках и груди Даратаса лопнули. Кровь брызнула во все стороны, на ходу превращаясь в маленькие шарики. Маг издал вопль, но лишь в сознании. Крик застыл в горле. Он почувствовал, что потерял равновесие и падает. Падает в непроглядную Тьму.
– Ну вот и всё, Даратас, – донеслись слова Сильвестора. – Вот и всё.
Глаза мага стали двигаться медленно. Удары сердца гулко отражались в висках, словно кто-то работал молотом в голове мага. Тьма рвалась навстречу. Но. Маг слегка приоткрыл ладонь, и в глаза ему ударило яркое алое свечение одного из Семян. Жизнь.
Повернувшись в воздухе, Даратас нашёл глазами врага, победоносно взирающего на него сверху.
– От судьбы не уйти, – прошептал маг, увидев, как расширились, от ужаса глаза Сильвестора.
Последнее, что увидел Даратас, был прекрасный и величественный Феникс, взмывший ввысь на огненных крыльях, а затем блеснувшие огнём обезумевшие глаза так и не узнанного чародея . Вспышка – и темнота заполнила пустоту вечности.
***
Враги сжимали кольцом оставшиеся силы эльфов, не ослабляя натиска ни на секунду. Вся каменная земля была полностью забросана трупами тварей, по которым их живые товарищи, не стесняясь, рвались вперёд. Эльфы отчаянно сражались, но, увы, с одной целью: храбро умереть и мужеством искупить перед Тирой своё поражение. Прорываться сквозь несметную толпу усталым солдатам не представлялось возможным. Многие просто выпускали из изнеможённых рук красты, валясь под удар неминуемой судьбы. Поначалу кое-как действовала тактика двух линий, который менялись для того, чтобы совсем не выбиться из сил, но проклятый неприятель нещадно продолжал наступать, стремясь затопить меленький островок эльфийской доблести кровью своего безрассудства, и вскоре вынудил каждого солдата погибающей эльфийской армии держать дырявый строй, окружающий отбивающихся Жриц и пару сотен метких лучников.
Мильгард, в который раз прокляв ту секунду, когда доверился человеку, старался кое-как подбадривать воинов, убеждая, что благословение Тиры с ними, но его мало кто слушал. Вселявший последние капли боевого духа музыкант погиб, а почти лишённые сил солдаты уже ни во что не верили. Для них существовали только их руки и добрый меч или краста, пока спасающие им жизнь, и ничто иное не могло помочь . Кто его знает, может, враг всё же кончится?
Принц не мог смотреть на ужасную картину. Ему хотелось рыдать. Рыдать от безысходности! Нет! Нельзя! Вперёд! Только вперёд! А там уж пускай нас рассудит Тьма!
Сделав резкий выпад, Мильгард заколол насмерть одну тварь, затем крутанув веером клинки, срубил двух других атаковавших с флангов существ, и, что было мочи воскликнув «Тира!», рванул в атаку.
– Ольвен, брат! Вперёд! – прокричал принц, увлекая за собой остатки эльфов. – Что мы, как крысы помрём? Нет! Пускай в честной схватке, чем от тесноты и духоты! Вперёд!
И более не раздумывая, Мильгард понёсся сквозь толпу врагов, кося одну за другой неповоротливую тварь. Будь что будет! Выбора более не осталось! Вперёд!
И неприятель замялся. Натиск ослаб.
Рыча не хуже вылезших из глубин тьмы демонов, эльфы из последних сил рвались напролом, опрокидывая неумелого противника. Вперёд!
И случилось чудо. Враг развернулся и побежал прочь! Ничего не понимая, Мильгард замер в изумлении. Неужели силы противника иссякли? Или умелый тактический ход? Или. Даратас выполнил обещанное?!
На пути бегущей толпы тварей неожиданно возник непроходимый экран, закрывший доступ к спасительному выходу на третий ярус.
А эльфы не могли остановиться.
И был кровавый пир в то день! И гибли твари десятками, не оказывая сопротивления. Получившие от неожиданной удачи силы эльфийские бойцы, не щадя ни одного гада, рубили направо и налево. Жрицы вместе с одним из высших магов жгли врага сотнями.
– Победа! – рвалось из глоток воинов. – Победа!
– Действительно. победа, – пробормотал запыхавшийся Мильгард, припадая от усталости на колено.
– Но какой ценой. – пробормотал подошедший сбоку Ольвен. Его лицо было покрыто сажей и засохшей кровью.
Рыки погибавших врагов, отражаясь от стен, неслись высоко вверх, где исчезали в непроглядной тьме. Тира принимала жатву. В её честь!
– Помогите! – донёсся откуда-то женский крик.
Мильгард, развернувшись, увидел Дариану, согнувшуюся под тяжестью чьего-то окровавленного тела.
Даратас!
***
Огонь костра весело потрескивал сухими дровами, заставляя тени на темных стенах плясать в сумасшедших танцах. Никто из бойцов Гвоздя не мог скрыть удовольствия от неожиданной передышки в сухом и безопасном месте: по счастливой случайности отряд набрёл в джунглях на сложенный из камней грот. Возможно, грубоватая каменная постройка в прошлом служила храмом древнему народу диких, или усыпальницей одному из их родовитых предков. Но нынче здесь покоилась только пыль времени и тишина – последнее особенно требовалось для отдыха телу и нервам.
– Похоже на эльфийские руны, – пробормотал Бочонок, рассматривая странные надписи на камнях. Любимая трубка торчала в зубах.
– Нет, – быстро кинул Мердзингер, подтягивая тетиву лука.
– Как так? – удивился Медведь. – Письмена точно не людей.
– Но и не эльфов, – вновь пробормотал Мердзингер и, отложив в сторону лук, потрогал вырезанные в камне руны пальцами. – Ромунд, есть догадки?
Юноша, доселе лежавший в полудрёме, медленно приоткрыл глаза и посмотрел на эльфа.
– Я думаю, гоншонов, – проговорил Ромунд и отвернулся к стене, завернувшись в тёплые походные одеяла. В прошедшем магическом поединке он потерял много сил и ему требовался отдых. Альма занималась этим ещё с утра.
Эльф загадочно улыбнулся, и, склонившись над луком, продолжил занятие.
Ромунд отлично знал, что Мердзингер неспроста перевёл вопрос на него. Проклятый получеловек с самой первой встречи как-то непонятно и подозрительно поглядывает на него, иной раз задаёт странные вопросы, вроде: «Ты что-нибудь знаешь о Диоре?», «Почему варвары сошли с ума?» или «Какие мысли по поводу тьмы в Сенате?». Одно дело, если б только зыркал – можно спихнуть на всякие странности вояк. Но расспросы выводили Ромунда из себя. Ну, в самом деле, будто сам Мердзингер меньше знает, чем он? Будто память крови его отца не даёт о себе знать?! В отличие от людей, эльфийское племя передаёт знания не только через бумагу.
– Это что за твари такие? – спустя пару минут спросил Бочонок. Его тугому военному уму приходилось долго обрабатывать отвлечённую информацию.
– Потом как-нибудь байку поведаю, – пробормотал эльф. – А может, в морду тебе дам, один чёрт.
Бочонок хмыкнул, оценив сугубо воинский юмор.
– Ложился бы ты спать, – сказал Медведь, тихо ворочаясь в углу. – А то и я тебе рожу набью. Скоро близнецы вернутся, и нам с тобой в дозор. Не болтай попусту. Дай поспать.
– Да, это точно, – согласился Мердзингер, вставая и закидывая лук на плечо. – Я выйду в ближние кусты, – сказал он и быстро поднялся. Проваливаясь в сон, Ромунд слышал, как эльф покинул грот.
Во сне ему чудились всякие неприятные вещи, одна страшней другой: горящий родительский дом. руины Умрада. Пару раз явились сцены из двух пережитых недавно схваток, отчего юноша резко дёргался, и, просыпаясь на пару секунд, вновь окунался в Мир Грёз. Пустынный пляж, дремучий лес. Скала, окружённая бурным морем, ревущий вулкан. А затем тихая гладь какого-то лесного озера, окаймлённого сочной зеленью, похожего на то, что он видел в детстве во время путешествия с отцом на север Республики! Так славно, так мило. Но затем налетел сухой обжигающий ветер и этого не стало. Точно так же, как когда-нибудь не станет нас.
– Ромунд! – резкий крик вырвал его из сна и заставил приподняться на локтях.
Продрав заспанные глаза, юноша увидел перед собой сильно нахмурившееся рябое лицо Гвоздя. Вояка, схватив его за грудки, нещадно тряс и приказывал очнуться.
– Да всё, проснулся, проснулся! Хорош! – пробурчал Ромунд.
– Отлично. Пять минут прийти в себя. Вот фляга. Там немного огненной водицы, – сказал командир и стремительно вышел из грота.
Присев, Ромунд огляделся. Костер давно погас, оставив после себя тускло догорающие угольки. В гроте было тепло и . уютно. В том углу, где недавно спал Медведь, примостились Белка да Стрелка, повернувшись друг к другу спиной и положив клинки у изголовья. Бочонок и силач Медведь ушли на посты. Альма, как и несколько часов назад, пребывала в небытии мира снов.
Хмыкнув, Ромунд сделал пару затяжных глотков крепкого воинского, что встряхнуло его сознание.
Не прошло и пары мгновений, как Гвоздь вернулся в сопровождении Мердзингера. Пока Ромунд кривлялся и отходил от принятого на грудь, эльф опустил перед ним небольшую керамическую чашу, на дне которой пересыпалось чуть-чуть порошка.
– Ты знаешь, что делать.
Конечно, Ромунд знал, для этого его и определили в разведотряд.
– Да, да. – пробурчал юноша. Сон после напитка как рукой сняло. – Только не здесь. Нужно узнать направление ветра. Лучше с какой-нибудь возвышенности .
– Может, ещё пару девок и хорошее вино? – вполне серьёзно осведомился Гвоздь.
– Не помешало бы, – улыбнулся Ромунд, но поддержки на лице командира не увидел. – Но на улицу точно надо. Прикройте меня. Я буду слишком сосредоточен, и не смогу защититься.
– Ясно. Следуй за мной, – быстро ответил Гвоздь.
Ромунд, взяв чашу в руки, с кряхтением поднялся и медленно поплёлся за командиром. Сзади шёл Мердзингер: юноша чувствовал его жгучий взгляд на затылке.
Свежий ночной воздух резко пахнул в лицо, заставив Ромунда скривиться от недовольства. Как же противно снаружи! И зачем, спрашивается, выгоняли из тепла? Проклятые вояки. Магу в какой-то миг захотелось пнуть навязчивого эльфа ногой в живот и пойти доспать законный сон. Но. Мечты!
Вход в грот со всех сторон обступили густые джунгли. Изощрённое волшебство заставляло растительность бурно цвести и развиваться, поэтому даже обычный папоротник мог стать препятствием на дороге.. К сожалению, до ближайших гор было километров двадцать пять, поэтому Ромунд, повертев головой в поиске приемлемого места, решил расположиться перед входом в грот.
– Постарайтесь не издавать лишних звуков. И не делать лишних движений, – сказал юноша, и, не дожидаясь ответа, приступил к делу.
В первую очередь Ромунд высыпал порошок себе на ладонь, брезгливо проверил содержимое (в нём обязательно должны содержаться маленькие гранулы бирюзы) и положил всю необходимую субстанцию внутрь принесённой Мердзингером чаши. – Целебро Фастима. – начал он читать заклинание. Магическое зелье стало постепенно разогреваться и набирать свет. Через пару минут Ромунд, возвысив голос, произнёс последнюю фразу-активацию: – Умеберто Далатос! – порошок плавно взвился в воздух, и, некоторое время покружив на месте, рванул по ветру.
И сразу Ромунду показалось, что его тело само по себе удлинилось, словно каждая частичка расщепилась на мелкие составляющие, и полетело за магическим порошком.
До этого Ромунд несколько раз «слушал» ветер, но каждый раз был особенным.
Сегодня молодой маг впервые почувствовал колорит природной жизни джунглей, пропуская через себя огромные потоки информации. Запахи, вкусы, звуки, куски ночных пейзажей вырисовывались в его голове отражением потоков о контуры объектов. Он мог слышать и шуршание муравьёв в гнёздах, и редкие переклички птиц, шелест листьев под нежными дуновениями ночного ветра и всплески воды в сотнях ручьев. Он мог чувствовать аромат каждого цветка и в то же время вонь гнилого дерева или болота. Но всё было не то. Совсем не то. Можно часами наслаждаться гармонией естества, но задача была совсем иная, и, увы, куда более приземлённая.
Пролетая сквозь пространство, Ромунд приступил к самому сложному – обработке получаемых данных и выборке необходимого. В первую очередь его интересовало людское присутствие, обычно определяющееся по речи. Несмотря на большой объём получаемых звуковых фрагментов, установить источники и выцедить из общей массы человеческий разговор было проще всего, нацелив внимание на взаимосвязанные звуковые сигналы, не имеющие периодичной цикличности. Однако такое невозможно проделать с запахом: человеческий мозг чересчур туго анализирует ароматы. Опираться на силовые импульсы, отскакивающие от тех или иных объектов наподобие сонара тоже не стоило, можно и цианоса с человеком перепутать. Короче говоря, вычисление признаков человеческого общения в радиусе пятнадцати километров (а более не требовалось в данной ситуации, хотя юноша при должной выдержке мог узнать и то, что творилось на другом материке) заняло у него не более пяти минут. Ведь он был одним из лучших в Академии в данной области умений.
На западе и юге никого из человеческих субъектов выявлено не было. Импульсное же исследование показало наличие животных да пары представителей местных племён. Однако на востоке бродил десяток неизвестных людей. К большому сожалению, многословием они не страдали, и выяснить, что к чему, у Ромунда не вышло. Но к северу, точнее, к северо-западу, творилось что-то неясное. Оттуда никаких данных не пришло. Ромунд мысленно пытался прорваться туда и хотя бы ментально узреть что-нибудь, но тщетно. Стена. Как раз там, где проходил Шестнадцатый вал, в трёх километрах от места остановки отряда, образовался информационный провал. В теории подобные случаи связывались с чужим противодействием, но вот загвоздка: посторонней магии не чувствовалось. Попробовав ещё несколько раз, Ромунд прекратил бесплодные попытки, и, прошептав заклятие, вернулся в тело, рухнув от усталости на землю. Казавшееся простым волшебство сожгло много сил.
К нему подскочил стоявший неподалёку Мердзингер и помог подняться на ноги.
– Докладывай, солдат, – сухо приказал Гвоздь, сложив руки на груди. Он не шибко жаловал молодого мага. Вот непруха-то! То странный эльф, то суровый командир.
Ромунд, немного запинаясь из-за боли в голове, постарался пересказать всё, что успел выудить из «ветра». Гвоздь выслушал юношу с отстранённым каменным лицом, а когда тот закончил, то, немного потерев подбородок в раздумьях, спросил:
– Ты уверен? Может, умения не хватило. Может…
– Вы думаете, Альма сильнее меня? – улыбнулся Ромунд. – В деле воздушной магии на курсе мне не было равных. И я говорю не из гордости. Альма не узнает больше моего, даже если очень сильно захочет. Тут дело не в магии.
– А в чём же? – удивился командир.
– Это было бы неплохо выяснить. Во всяком случае, путь информационного провала чист, – пожав плечами, сказал Ромунд. – Хотя стоит помнить: данная магия далеко не совершенна, и обойти её действие достаточно просто, например, не общаясь. Отражение же от тел даст очень мутные картины.
– Что-то сомневаюсь, что дело в этом. – усомнился Мердзингер.
– Ладно. – пробормотал Гвоздь. – Мерд, зови Медведя и Боча, я подниму остальных. Пока неприятель нас не ожидает, нужно действовать как можно скорей. А ты, Ромунд, более не трать силы, и приди в кондицию. Мне нужен сильный и крепкий маг.
Молодой человек криво усмехнулся.
***
Данила очнулся от резкого толчка чьих-то грубых рук. Приподнявшись на локтях, вояка увидел перед собой облачённого в полный боевой доспех Яра. Откуда-то неслись неразборчивые крики и лязги стали.
– Ну, старичок, спать долго будешь? Враг у ворот, – улыбнувшись, сказал молодой воин.
– Как так?– пробормотал Данила.
– А вот так. Видно, дозоры прозевали. М-да.
– И что, много их там?
– А то. Рены, Бреган Дэрт, Реньюн. Тысяча точно наберётся, – проговорил Яр и вышел из палатки.
Даниле долго собираться не требовалось. По многолетней привычке он спал в доспехах. Даже когда хотел отдохнуть, снимал разве что сапоги.
Через пару минут охотник бежал бок о бок с Яром к переднему краю редутов.
Повсюду носились солдаты, спеша поднести припасы к арбалетным гнёздам и длинные пики для собирающихся на построение тяжёлых ратников. Весь лагерь пришёл в движение. Такого ещё никогда не было. Никто из врагов не пробирался так далеко вглубь территории Глефы. Поразительно!
– Я в гнездо, – бросил охотник Яру. По привычке сухо и без лишних сантиментов. Хотя, может, нужно было сказать юнцу пару напутственных слов.
Юноша кивнул и поспешил к строю пехотинцев.
Внутри арбалетной позиции разместилось двое стрелков, не совсем известных Даниле. Впрочем, ребята радушно приняли бывалого охотника, и похлопали того по плечу, признав в нём командира их гнезда. В клане было правило: командиров не назначают, их признают. Многие члены Глефы прославились на весь Север отвагой и мужеством, поэтому каждый знал, кто поистине достоин взять на себя командование, а кто просто болтун и салага.
Данила выглянул в приготовленное для стрельбы оконце. Несмотря на заросли, с позиций защитников враг был виден, как на ладони. Медленно наступающая плотная линия бойцов двигалась в сторону укреплений Глефы. Два отряда поменьше обходили редуты с боков, заставляя Глефу разжать кулак и оборонять сразу и фронт, и фланги.
– А с тылу-то есть кто? – осведомился Данила.
– Ага, отряд Ромула, – отозвался стрелок. – Строганов ночью их туда отослал. Десятков пять точно там. Чувствовал неладное, небось.
Данила скрипнул зубами. Если с тыла зайдёт пускай не тысяча, но сотни две-три, Ромулу не выстоять.
В это время в гнездо запрыгнул ещё один стрелок. Данила узнал в нём старого приятеля, Сашку Тощего. Маленький худой вояка своим умением не раз доказывал врагам, что размеры особенного значения не имеют.
– О, брат, – проговорил Сашка, поправляя съехавший на лоб шлем.
– Да, здорово, здорово! Ну что, заварушка, а? – улыбнулся Данила.
– Ага, ещё какая! Только не как в старые добрые времена. – пробурчал тот и посмотрел в сторону надвигающегося противника. – Теперь бьёмся на своей земле. Проклятье. Кто-то крыса, Данила. С западного направления сдали обходные маршруты.
Данила нахмурился, и хотел что-то сказать, как неожиданно влетевший в оконце укрепления болт чуть не лишил его жизни, скользнув в паре сантиметров от горла и застряв в земляной куче.