Восемнадцать с плюсом

Глава 1
Жизнь шестая. Отдых на чистых простынях

Придорожный мотель – хороший выбор для игрока, который хочет выспаться одновременно и с комфортом, и с минимальным риском. Здание расположено в незаселенной местности, рядом не видать ни села, ни города, высота его невелика, со всех сторон окружено приличными деревьями. Поэтому издали не разглядеть. Напрягает лишь близость дороги, ведь опыт Читера подсказывает, что зараженные любят выбирать для своих миграций именно асфальт. Но заведение стоит метрах в ста пятидесяти от трассы, подъезд к нему извилист, петляет среди плотной поросли тополей и ясеней, не так-то просто меж ними заметить неброские стены. Один лишь указатель на обочине выдает, но ведь мертвяки грамоте не обучены.

И едой здесь не пахнет, чтобы запахами привлечь. Читер вечером не поленился обойти оба этажа, но не нашел ни единой обглоданной косточки. Постояльцы и персонал успели вовремя свалить, сразу после перезагрузки, не загрязнив округу своими благоухающими останками. А тварей в первую очередь привлекают ароматы мясной пищи разной степени свежести и звуки, выдающие людей и животных, а не статичные картинки, даже не пахнущие вкуснятиной.

И при всех их отличиях от человека в темноте они видят похуже, чем днем, что тоже легло на чашу весов при выборе решения.

В общем, Читер заночевал как приличный человек. Не под кустом бузины на сыром мху, то и дело вздрагивая от шума, производимого ежами и прочими неугомонными безобидными созданиями, а на кровати с чистым бельем, теплым одеялом и мягкими подушками. Для полного счастья не хватало только горячего душа и ужина, тоже горячего. Но последний кое-как удалось заменить, разогрев банку тушенки на таблетке сухого горючего.

В общем, устроился достойно. Хоть бери да благодарственную молитву Системе начинай читать. Дескать, спасибо за простыню накрахмаленную и теплый номер без назойливых комаров.

Может, и правда стоило помолиться силе, всем здесь заправляющей, потому что утро началось не с ласковых рассветных лучей, бьющих в окно, а с надрывного шума парочки неслабых моторов.

Чутко спавший Читер, заслышав их, тут же подскочил, начал торопливо одеваться, проклиная себя за то, что настолько расслабился. Это ж надо додуматься до того, чтобы завалиться в одних трусах, легкомысленно скинув все прочее.

Пока натягивал штаны и остальное, шум дошел до самых громких нот, после чего моментально стих.

Все. Кто бы это ни гудел, они приехали и заглушили двигатели.

Выглянул в просвет между затянутыми шторами, ведь прежде чем торопливо сваливать, не мешает оценить диспозицию.

На стоянке перед мотелем стояли две традиционные для Континента машины: тяжелые грузовики, укрепленные стальными листами и решетками. Ничего, что отличало бы их от рядовых поделок такого рода, не заметил. Даже башенок нет, пулеметы наверху установлены в открытых гнездах. Бедновато ребятки живут, на достойную технику еще не накопили.

Сами ребятки в данный момент разбегались в разные стороны от машин. Но не похоже, что они приехали воевать, потому как к мотелю тащили пару носилок с ранеными. Калек брать на штурм ни к чему, а вот заехать сюда для того, чтобы оказать им медицинскую помощь в условиях повышенной комфортности, – запросто. Даже простейшая, по меркам Континента, операция по зашиванию порванных мышц при езде в трясущемся грузовике становится хирургически-акробатическим представлением. Бо́льшая часть бойцов занята рутинным делом: осматривают местность на предмет угроз для отряда, а не просто окружают здание, как могло показаться при небрежном взгляде на происходящее.

Никаких опознавательных знаков на машинах нет. Понятно, что это не боты, а коллеги-игроки, но радоваться по такому поводу вряд ли стоит. Здесь, даже на безопасном стабе, приходится одним глазом пьянствовать, другой трезвым оставлять, а уж на дикой территории не будет лишним еще парочку органов зрения отрастить, чтобы не проморгать очередную угрозу.

– Чистых простыней захотел… эстет хренов, – тихо пробурчал Читер, отпрянув от окна.

Подхватил компактный рюкзак, перекинул за спину лук, держа на изготовку пистолет с глушителем, выскользнул из номера.

Здание немаленькое, мгновенно под контроль взять такое не получится. А Читер его с вечера обошел, первым делом тщательно разведал, что здесь к чему. Сейчас всего-то и надо, пользуясь знанием местности, оперативно покинуть мотель и раствориться в лесопосадке, которая примыкает к нему сзади. По опушке там молодой ясень знатно разросся, всего несколько шагов – и тебя уже в телескоп не разглядеть.

Следуя несложному плану, Читер спустился по служебной лестнице в кухню столовой, располагавшейся на первом этаже. Дверь успел прикрыть в тот самый миг, когда неподалеку загремело разбиваемое стекло. Кто-то входил в фойе грубейшим способом, не утруждаясь тратой времени на возню с замками. Должно быть, группа с носилками подоспела. Но они помешать уже не успеют.

Выбравшись через черный ход, припустил было к зарослям кустарников, но сзади грубо и напряженно гаркнули:

– А ну стоять! Не оборачиваться! Бросил пистолет! Бегом бросил!

Если в спину говорят подобное, следует хорошенько подумать, стоит ли не соглашаться хоть с чем-то из предложенных действий. Нет, мысленно ты, конечно, можешь иметь на этот счет свое мнение, но вот действовать придется именно так, как приказано, иначе с немалой вероятностью отправишься на воскрешение.

Разжав ладонь, выпустил рукоять пистолета, после чего, поднимая руки, начал медленно поворачиваться, как можно спокойнее проговорив:

– Расслабься, я не собирался стрелять, я просто хотел уйти.

– А я и не напрягался, – буркнули в ответ. – А ну-ка покажи личико, Гюльчатай. И не вздумай дернуться, завалю сразу.

Повернув наконец голову, Читер разглядел говорившего. Ничем не примечательный мужчина лет под тридцать, весь в камуфляже, даже надвинутая по самые глаза бандана пятнисто-зеленая и хаотично обшита искусственной листвой. В руках небрежно сжимает потертый «калашников» с просматривающейся в дуле подствольника гранатой, голову сильно склонил к плечу, чуть ли не касаясь губами антенны крохотной радиостанции.

Не сводя с Читера буравящего взгляда, незнакомец произнес:

– Я его взял. Да, все правильно, он один.

Проклятье! О чем Читер вообще думал? Или мозг еще не проснулся? Так опростоволоситься… Надо всегда помнить, в каком непростом мире оказался. То, что никому не попался на глаза, здесь еще не означает, что остался незамеченным. Среди пожаловавших к мотелю есть один или больше игроков с особым умением. Точнее – одним умением из широчайшей группы. Тех, кому повезло обзавестись такими дарами, называются сенсами. Это своего рода живые детекторы, им дано видеть сквозь стены и прочие преграды. Не буквально, конечно, а замечать то, что другие разглядеть не могут.

Например, нежащиеся на чистых простынях тела первостатейных олухов.

Скосив взгляд на полуоткрытую дверь, Читер, возбужденно расширив глаза, быстро произнес:

– Да ты чего несешь, парень?! Я ведь здесь не один, вон в коридоре кореша остались, какая-то непонятка получается.

Глаза мужчины предсказуемо дернулись вбок, реагируя на неуклюже выдуманную информацию. А Читер, все это время не переставая поднимать руки, без замаха метнул обыкновенный гвоздь-десятку, целя в скулу и зная, что не промахнется.

Казалось бы – зачем? Но похожий трюк он однажды уже провернул. Улетел на воскрешение, однако все же провернул, что в той ситуации можно однозначно считать выдающимся успехом. Гвоздь, конечно, как оружие слова доброго не стоит. Но только не в том случае, когда острие его на совесть отточено и смазано хлопьями, остающимися после очистки спорового раствора. Это местный смертельнейший яд с неприятнейшими свойствами. Попав под кожу, он вызывает мгновенный болевой шок, сразу же выводя человека из строя. А дальше быстрая смерть в беспамятстве от паралича всей мускулатуры, включая дыхательную и сердечную.

Гвоздь попал куда надо. Мужчина вскрикнул, дернулся, заваливаясь на подгибающихся коленях и безвольно опуская автомат стволом вниз. А дальше не повезло, потому что сознательно или судорожно он нажал на спусковой крючок.

Читер уже рванул было к вожделенным зарослям, как вдруг за спиной треснула короткая, всего на пару выстрелов, очередь. На этот раз высоко прокачанная удача решила взять отгул – одна из пуль, срикошетив от асфальта, ринулась к небесам. На своем пути она врезалась в тело чуть выше ягодицы, деформируясь и теряя фрагменты, прошла через плоть и выбралась на волю, раздробив пару верхних ребер.

С трудом удержавшись на ногах, Читер припустил еще быстрее, не оборачиваясь и ожидая новые выстрелы. Угадал, те и правда загремели, но поздновато, уже когда через кусты продирался. Но шевеление зарослей подсказало противникам, куда следует целиться, и кому-то из них повезло – еще одна пуля пробила рюкзак, вошла в место, где шея переходит в плечо, пронеслась через мясо и, чудом не размозжив ключицу, выскочила из тела, разорвав ремень разгрузочного жилета.

Тут уж Читер не выдержал, завалился. Может, оно и к лучшему, потому что следом хлопнул выстрел из подствольника. Рвануло опасно близко, осыпав сбитыми ветками и листвой, но самого не задело.

Хотя не факт, в таком состоянии пару-другую мелких осколков можно и не заметить.

Вскочив, бросился дальше, сам не веря тому, что сумел подняться. Даже без осмотра понятно, что первый раз прилетело ему конкретно, рана тяжелейшая, возможно – смертельная. Хотя нет, неправильно выразился: она смертельная, если вовремя не попасть к знахарю или хотя бы к врачу.

Позади продолжали стрелять, но опасного в этом уже мало. Читер преодолел полосу кустарников, теперь колыхание их вершинок не выдавало его местоположения. Дальше тянулся относительно чистый лес, бежать по нему можно незаметно.

Но это, конечно, верно только в том случае, если оставшийся у мотеля сенс не сумеет каким-то образом навести оружие своих сообщников.

Кстати, тот, которого пришлось убить гвоздем, навел оружие первым. Читер его не провоцировал, следовательно, агрессивно себя вести начали они. Значит, за победу не придется лишаться очков человечности при любом раскладе, хоть какой-то плюс.

Все остальное – сплошные минусы. Читер словил пару пуль, он истекает кровью и не в состоянии ее остановить. Если с верхней раной не все так плохо, нижняя – сущий кошмар. Даже туго забинтовав ее с обеих сторон, он ничего не сможет сделать с брюшной полостью, в которую так и продолжит изливаться содержимое перебитых вен и артерий.

Сколько он так протянет? Скорее минуты, чем часы. Правда, сохранилось в загашнике средство, способное слегка оттянуть момент если не гибели, так хотя бы беспамятства. Спасибо Марту, тогда, после нелепо-неожиданной победы над группой нехороших парней, догнал спешно уходящего Читера и поделился прихваченными с их тел трофеями.

В том числе пластиковой трубочкой, скрывавшей шприц с оранжевой жидкостью. Сильнейшее средство, в свое время Няша под действием такой дури сумела устроить тот еще боевой танец на хребте элиты. И это при том, что у девушки была сломана нога.

Даже не просто сломана, а раздроблена пулеметной пулей.

Сколько он выиграет, уколовшись? Десять минут? Пятнадцать? Где-то так. И что ему с этого? Какая выгода? Спек не лечит, он просто стимулирует, эффектно и ненадолго. Смысл его применять есть только в одном случае: ворваться в толпу противников и героически подохнуть, успев утащить за собой как можно больше попутчиков. Тогда, воскреснув, прочитаешь логи побед и заработанного опыта, наглядно убедившись, что слил жизнь не впустую.

Н-да… И об кого же здесь можно героически слиться? Мертвяков Читер вчера за всю половину дня ни одного не встретил, сейчас тоже навстречу не выскакивают. Тут бы единичного увидеть, какая уж толпа…

Развернуться назад? Там целых два грузовика обозленных на него ребят. И что толку? Из оружия лишь лук да запасной пистолет, и то и другое не дружит с большими расстояниями, а приблизиться незамеченным не получится – сенс не позволит.

Вот в таких раздумьях Читер и продолжал мчаться прочь от мотеля. В голову не приходило ничего внятного. Остановился, лишь когда ноги начали отказывать.

Но остановка надолго не затянулась. Достал шприц с убойным спеком, неуверенно и неумело вколол, ощутил, как нижние конечности наливаются такой силой, что хочется бежать и бежать.

Ну и побежал дальше.

Лайт-спек – действительно крутая тема. Читер на некоторое время выпал в иную реальность, где ран у него не стало, зато появились неутомимые ноги и остро развитое восприятие, позволяющее замечать каждую мелочь даже на периферии поля зрения.

Улепетывал Читер так, как зайцы от волков не улепетывают, но непонятно, сколько именно продолжалось это состояние. Может, пятнадцать минут, а может, и все двадцать. И по ощущениям, промчался так не меньше десяти километров, при этом парадоксально осознавал, что расстояние значительно преувеличено. В одном не следовало сомневаться – возможная погоня должна прилично отстать, иммунные не склонны бежать со всех ног за умеющими огрызаться противниками. Даже если они и отказались от осторожности, все равно столь нечеловеческую скорость держать не сумеют.

Но это ненадолго. Прилив сил, молниеносно нахлынув, спадать начал почти столь же стремительно. Скорость резко снизилась, ноги начали заплетаться, а голова кружиться.

Похоже, спек перестает действовать, и это скверные новости.

Читер уже почти смирился с мыслью, что это все, что надо срочно выбрать куст погуще, завалиться в него и тихо помереть, чтобы потом, возродившись, попытаться вернуться и забрать ценные вещи. То, что до сих пор получается переставлять ноги, заслуга дозы лайт-спека и еще нескольких факторов: выносливость, пусть и не впечатляет, но прокачана; полученные раны не из тех, которые сразу роняют наземь от шока; отдых в комфортных условиях, это не просто блажь, это еще и повышение уровня шкалы удовольствия, влияющей абсолютно на все. Вот и продолжает бежать там, где обычный человек должен свалиться через несколько шагов.

Впереди резко посветлело, показалось открытое пространство. Голова кружилась все сильнее и сильнее, поэтому Читер не сразу распознал картинку.

Но, осознав, что перед ним, почти мгновенно придумал простейший способ попытаться продлить жизнь.

То, что открылось за опушкой, не было лесной поляной. Читер выбрался к дороге: узкая, покрытая скверным асфальтом – ничего примечательного. На дальнейшее планирование его вдохновила вовсе не она, а машина, приткнувшаяся к обочине. Дешевая европейская пузотерка не первой молодости, а рядом с ней замерли двое: немолодые мужчина и женщина.

Обычная одежда горожан, слишком много лишнего веса (на радость зараженным), ни малейшего намека на милитаристское снаряжение и оружие.

В общем, с этими кадрами все понятно – свежие цифры, не понимающие, куда их занесло.

Люди завороженно уставились на тело, лежащее у их ног. То, что это именно мертвое тело, а не кто-то решил на асфальте вздремнуть, Читер определил с первого взгляда. Изломанные ноги разбросаны в разные стороны в омерзительном шпагате, из разбитой головы вытекает содержимое, одежда превратилась в грязно-рваное тряпье. Возможно, она пострадала в результате столкновения с машиной, но куда реальнее выглядит предположение, что уже перед ним выглядела неприглядно.

Башка отказывалась выдавать связные мысли, но даже так в одно мгновение предложила логичную версию: пара цифр решила куда-нибудь уехать из свежего кластера на семейной тачке. На шум мотора из зарослей выскочил мертвяк невысокого уровня, глупо подставился под бампер и оказался под колесами. А эти недоумки решили, что сбили нормального человека. Вон мужик пытается в телефон тыкать, наивно мечтая дозвониться до полиции, или кого он там вызывать собрался.

Приближаясь к машине, Читер деревенеющей рукой вытащил из бокового кармана рюкзака запасной пистолет, неловко взвел, собрался было для затравки разговора выстрелить в воздух, но в этот момент женщина обернулась и торопливо затараторила:

– Нет, это не мы. Мы не виноваты. Тут был туман. Очень густой туман. Ничего не видно. Он выбежал из тумана. Прямо под машину выбежал. Я не знаю, зачем он так сделал. Он, наверное, наркоман. Он как-то странно двигался. И посмотрите на его одежду, она очень грязная. Надо проверить, он точно наркоман. У него, наверное, героин в карманах. И опиум с кокаином.

Похоже, эта тетка уже слегка тронулась. Уставилась на окровавленную фигуру откровенного бандита отсутствующим взглядом и несет ту еще ахинею.

Устало подняв руку, Читер наконец выстрелил в воздух и беспрекословным тоном осведомился:

– Где город? С какой стороны вы приехали?

Обернувшийся на выстрел мужчина, глядя на Читера глазами донельзя ошеломленного теленка, ответил невнятно:

– Там. Мы оттуда приехали. Туман виноват. Наверное, мы неправильно свернули, а потом туман пропал. Дорога какая-то не такая. Она другой должна быть.

Читер, бросив взгляд в указанном направлении, разглядел, что метрах в трехстах асфальтовая лента резко расширяется. Все понятно, именно там проходит граница кластера, парочка недалеких цифр не заметила, что дорога изменилась в один миг.

Едва слушающейся левой рукой открыв заднюю дверь, скомандовал:

– Везите меня назад, в город.

– Но надо дождаться полицию, мы ведь человека сбили, – продолжал тупить мужчина.

Читер, выстрелив еще раз, злобно рявкнул:

– Я сказал – везите, значит, садитесь и везёте! Что непонятно?! Может, прострелить твоей бабе башку?! Ты этого хочешь?! Этого?!

– Нет! Пожалуйста, нет!

– Тогда бегом сел за руль и поехали. Да побыстрее. Я здесь не грибы собирал, я опасный террорист, разве по мне не видно? Сдадите меня полиции, вам ордена дадут и даже не станут разбираться, кто здесь виноват. Бегом сели, пока я не сдох. За дохлого террориста больше медали выдавать не положено… одной на двоих.

Через минуту машина, немного попрыгав на колдобинах, вынеслась на ровный асфальт и помчалась дальше, все быстрее и быстрее. А Читер, теряя нити связи реальности одну за другой, неумолимо сползал в бездну беспамятства, отстраненно размышляя над дальнейшими перспективами.

Как далеко этот город и насколько в нем все плохо? По идее, он еще не должен превратиться в сумасшедший дом, ведь по отдельным моментам можно сделать вывод, что цифры здесь и часа не проторчали, сбив мертвяка в тумане-кисляке, окружающем перезагружающийся кластер.

Если в городе еще не все спятили, есть шанс, что Читера довезут до больницы живым. А там много не потребуется: переливание крови и чуть сшить требуху, чтобы только дерьмо из рваных кишок не вываливалось в брюшную полость.

А дальше организм иммунного должен сам справиться. Система – лучший доктор, ей просто надо немного помочь.

Хирург, конечно, далеко не знахарь, но где же сейчас знахаря искать?..

Личная победа – иммунный Чеснок уничтожен. Уровень – 23, гуманность – низкая положительная. Получено 2 очка к прогрессу ловкости. Получено 34 очка к прогрессу меткости. Получено 4 очка к прогрессу реакции. Внимание! Уничтожая противников с положительной гуманностью, вы не сможете повысить свою человечность и рискуете ее понизить.

Это что получается? Читер завалил игрока с зеленой человечностью? Спасибо, что Система сочла действия противника агрессивными, не снизила этот показатель.

И вообще, нехорошо получилось. С высокой вероятностью можно предположить, что в мотель приехала нормальная команда из нормальных людей. Читера они перехватывали на всякий случай, ведь никогда не помешает узнать, на кого нарвались. Несколько рутинных вопросов, и могли спокойно разойтись миром.

С другой стороны, кто знает, насколько они нормальные? За Читером уже всякие личности пытались охотиться, в том числе народ с зелеными показателями человечности.

В любом случае что сделано, то сделано.

Глава 2
Жизнь шестая. Кровавое мракобесие

Получен негативный эффект – длительное беспамятство. Вы находитесь на кластере 364-59-147. Регион – Степи Междуречья. Текущее количество возрождений – 94 жизни (минус 5 от стартового). Текущие задания: выжить, искать, узнать тайное, помочь, задать правильный вопрос, найти игрока Няша. Текущий статус – возврат в игру. До окончания действия длительного беспамятства осталось шестьдесят четыре секунды, срок может измениться в случае внешнего воздействия. Подсказка – не впадайте в длительное беспамятство, когда находитесь в недружелюбной обстановке, это может привести к нежелательным последствиям.

Вопреки ожиданиям получив десятый уровень, Читер ровным счетом ничего не вспомнил из прежней жизни. Это и удручало и приводило в недоумение, так как неоднократно доводилось слышать, что часть памяти должна вернуться. Мол, именно это приводит к резкому повышению интеллектуальных способностей и снимает заторможенность, свойственную пораженным амнезией. И прочее-прочее проявляется – сплошные положительные моменты.

Но Читер не вспомнил ничего. Вообще ничего.

Поначалу полагал, что возвращение памяти – не мгновенный процесс. Что на это требуются минуты, а то и часы. Интеллектуальный подъем моментально почувствовался, потому по поводу памяти не парился.

Но прошли минуты, часы, а затем и пара суток. Все впустую, воспоминания так и не проявились.

Может, это из-за его уникальности? Система, компенсировав новичку то, что он обязан был заполучить, но физически не мог в тот момент это принять, что-то напортачила?

Оставалось лишь гадать: грамотных собеседников под рукой не осталось, Март, отдав кое-какие вещички, растворился в кустах ближайшей лесополосы и больше никак себя не проявлял. Даже чат его быстро помертвел.

Как и чат Няши… в свое время.

Читер, открыв глаза, не сразу смог определить, где оказался. Похоже на большое помещение с высокими потолками, но уверенности в этом не наблюдается, слишком мало света. Глаза начали адаптироваться, из мрака проявилась одна деталь, вторая, третья. Мозг сумел сложить грубую картинку.

Именно в этот момент впервые вспомнилось кое-что еще из прежней жизни. Не только лестница и дверь лифта за ней, что память выдавала изначально.

Читер вспомнил даже не юность, а скорее зрелое детство. Он не смог сказать, сколько ему тогда исполнилось. Подросток-мальчишка с нескладно высокой фигурой – вот и все, что смогла родить голова.

Он увидел себя на заднем ряду кинотеатра вместе со своей одноклассницей Соней. Та ростом, наоборот, не отличалась, но это ничуть не умаляло прочих достоинств ее рано сформировавшейся фигуры. Еще в мае Читер не задерживал на ней взгляд, а увидев в сентябре, едва глаза не потерял, настолько далеко они выкатились от изумления. Девушка за лето изменилась разительно, причем в приятную для мальчишек сторону.

Соня смотрела на экран, Читер смотрел на Соню. И не просто смотрел, он наконец отважился. Впервые в жизни на такое отважился. Ладонь его, позорно дрожа и неприятно потея, легла на ткань, туго обтягивающую девичью грудь, пальцы согнулись, сжимая прощупывающийся холмик.

Ну наконец-то! Есть! Он сделал это!

В душе произошло смешение чувств, но совсем не то, какое он ожидал. Ему представлялось, что, свершив столь великое деяние, он не ощутит ничего, кроме неземного восторга, однако нет, примешалось если не разочарование, то что-то очень на него похожее. Такое вот дело, но Читер до сих пор не сомневался в том, что прощупывающийся холмик обязан оказаться приятно упругим, будто создан из гибкой резины, проявляющей жесткость при нажиме. Однако действительность оказалась куда податливее, и это открытие не столько удивляло, сколько удручало.

А еще обида примешивалась. Вместо того чтобы закатить глаза от великой радости, Соня вытаращила их, как корова, углядевшая богатую поляну сочных лопухов. Похоже, даже не осознает, до чего же дерзко и мужественно повел себя ее кавалер. Да Читер только что, черт побери, чуть ли не девственности лишился, а она уставилась на экран неотрывно, даже не моргая – будто дохлая селедка.

Вот спрашивается: что там может быть такого интересного? Вот что способно заставить девушку проигнорировать тот факт, что ее грудь мнет через кофточку пускающий слюни прыщавый приятель-подросток?

Да нет там ничего интересного. Какие-то монстры за кем-то бегают, кого-то уже догнали, кто-то визжит, повсюду лужи клюквенного сока и развалы бутафорских костей. Да она просто издевается. От такого убожества надо сразу отворачиваться.

Тем более имеется несопоставимо более приятная альтернатива.

Ладонь поползла ко второму холмику.

Бесполезное воспоминание. Зато можно догадаться, почему сейчас проявилось именно оно.

Помещение и правда немаленькое. Не кинотеатр, конечно, но весьма и весьма прилично. К тому же здесь наличествуют и прочие атрибуты из воспоминания. Нет, увы, не акселератка Соня с ее неожиданно мягкими молочными железами, а то, что творилось на экране: потеки крови, куски тел, обглоданные кости. Не видно тупо визжащих девиц, разбегающихся кто куда, при этом расчетливо подставляя под камеру мелькающие в прорехах приятные для глаз участки телес, чудовищ тоже нет, зато запах стоит такой, что глаза режет.

Обстановка настолько нереальная, что Читер не поверил зрению. Поморгал, но не помогло, попытался протереть глаза, но не тут-то было – руки что-то удерживало. Но что? Уж вряд ли они мертвой хваткой вцепились в податливые прелести Сони, это больше похоже на оковы.

Скосив голову, понял, что прав в своем предположении. Нет, не настоящие оковы, всего лишь скотч, намотанный без намека на жадность. Конечности он зафиксировал надежно.

И не только конечности. Шевеля головой и скашивая взгляд, Читер определил, что лежит голышом на крестообразной поверхности, похожей на хирургическую кушетку. Руки, ноги, туловище и шею там и сям обмотали все тем же скотчем. Где-то туго, сминая кожу, где-то свободно, но подняться невозможно, прихвачен надежно. Складывалось впечатление, что кто-то хотел спеленать его, как египетскую мумию, но был вынужден оставить некоторые участки открытыми.

На это имелись причины: провода, катетеры, непонятные трубки – все это там и сям проглядывало в прорехах, не занятых скотчем.

Так… Что же там было последним из того, что он помнит? Вроде сидел в машине и то и дело пытался рявкать на нерасторопного водителя, поторапливая его. Потом впереди показался город.

Или не показался? Не получается точно вспомнить. Похоже, это происходило на той грани, за которой Читер наконец вырубился.

Что же случилось дальше? Как он докатился до склада декораций для дешевых фильмов ужасов? Остается лишь предполагать.

Помимо кушетки получилось разглядеть специфический светильник под потолком, столики вдоль стены, какие-то непонятные электронные приборы. Даже оглушающий смрад тухлятины не в силах полностью затмить въевшийся во всю обстановку запах антисептика и медикаментов.

Все понятно, Читер лежит в хирургической операционной. Нетрудно догадаться, как он здесь очутился. Привезли как тяжелораненого и сразу потащили под скальпели.

А потом что-то случилось. Вместо того чтобы переместить прооперированного в палату, медицинские работники оставили его здесь.

Нет, так дела не делаются. Почему они так нехорошо поступили? Предполагать можно что угодно, сомнений нет только в одном: тут замешан процесс заражения. Сколько могла продлиться операция? Если серьезно повредило кишечник или что-то другое, не менее жизненно важное, хирургам требуются часы. А город быстро скатывался к тотальному хаосу. С каждой минутой росло количество психов, совершающих невообразимые по жестокости и бессмысленности поступки. Появлялись первые ходячие мертвецы, начинали охотиться на тех, кто еще не обратился. Среди всего этого бедлама там и сям сновали опытные и неопытные игроки. Одни с шумом или тихонько пытались побыстрее покинуть опасное место, другие поспешно грабили оружейные магазины, устраивали налеты на отделы полиции и военные объекты. Их действия усугубляли и без того непростую обстановку.

Что бы там ни происходило, Читера бросили в операционной. А дальше пошло нечто совсем уж в голове не укладывающееся. Вот откуда могли появиться обглоданные человеческие кости? Напрашивалось ровно одно объяснение: поработали зараженные, именно здесь у них располагался обеденный зал. По виду останков и нестерпимой вони можно предположить, что пировали мертвяки не один день.

Тогда какого черта от вкусной тушки Читера ни одного кусочка не отгрызли? Сочли его мертвым, что ли? Нет, не верится в такое. Нелогично. Во-первых, твари и дохлятину неплохо уплетают; во-вторых, так феерично ошибиться разве что начинающие зараженные способны, да и то вряд ли.

Ничего не понятно.

Ладно, зайдем с другой стороны: в данный момент он находится в логове зараженных, которые по какой-то неведомой причине его не сожрали. Сочтем последнее божественным вмешательством и перейдем от теории к практике. Мертвяки могут в любой момент вернуться в не настолько благодушном настроении и решат заняться телом, замотанным в скотч. Читеру такие перспективы ни разу не интересны, следовательно, отсюда надо сваливать.

Да побыстрее.

В скотч при желании можно так запаковать, что сорок раз Новый год отметишь, прежде чем высвободишься. Однако Читер почти сразу понял: те, кто накладывал путы, лишь в отдельных местах отнеслись к этому с должной тщательностью. Или криворукие попались, или не захотели постараться, полагая, что человек с искромсанным брюхом и без качественного связывания никуда не денется.

Кстати о брюхе: боль не ощущалась, зато ощущался аппетит. Даже тошнотворное зловоние не смогло отогнать желание плотно перекусить. Пробудившийся аппетит – хороший признак, ведь, как правило, люди с повреждением кишечника о плотном ужине не мечтают.

Шевеля конечностями, Читер спустя несколько минут сумел разболтать левую руку, предоставив ладони чуток свободы. Дальше в процесс вступили пальцы. Хватаясь за края ленточек скотча, пытался их надорвать. Если это удавалось, развивал успех. В ходе работы сломал неудобно длинный ноготь, что пошло на пользу: зазубренный обломок резал тонкий пластик не хуже ножа.

Длинные ногти – важный показатель. У иммунных они, как и волосы, отрастают с дивной быстротой, но далеко не мгновенно. По их состоянию можно прикинуть хотя бы приблизительно, сколько он здесь проторчал. Дней пять, плюс-минус пару. Если и ошибся в подсчетах, то вряд ли намного.

Левая рука наконец обрела полную свободу. Дальше все пошло гораздо быстрее, шурша скотчем, Читер освобождался от пут явно оперативнее, чем те неизвестные люди, которые их накладывали. Когда спеленатыми остались только ноги, осторожно приподнялся и сел. В животе кольнуло, но ничего другого не ощутил. Главное, нет ни малейшего намека на душераздирающую боль, от которой его корежило на заднем сиденье машины.