© Калюжная К., текст, 2022
© Издательство «Союз писателей», оформление, 2022
Пролог
Что может быть лучше ночи, когда мир одевается в благородный темно-синий бархат с россыпью бриллиантов – звезд, а огненно-рыжий шар солнца, устав от дневных трудов, опускается за горизонт, погружая огромный мегаполис в приятную прохладу?
Я сижу в своем рабочем кабинете перед витражным окном шириной во всю стену и высотой от пола и до самого потолка. Передо мной расстилается великолепный, я бы даже сказала величественный, вид на древний город. Неважно, что теперь он носит совсем другое имя и выглядит не таким, каким я помню его со времен своего детства. С тех пор прошло много лет, и он, как и я, изменился.
Не знаю, почему именно сегодня на меня напала ностальгия и, несмотря на мой любимый поздний час, никак не хочет оставить свою смущенную внезапно нахлынувшими воспоминаниями жертву. Может, это оттого, что сегодня день моего рождения и все чувства обострены длительной подготовкой к большому торжеству, которое мы с мужем устраиваем грядущим вечером в мою честь? Или с годами я просто становлюсь сентиментальной?
Ответа нет… Как невыносимо приятно не иметь ответа хотя бы на один вопрос! Наверное, я могла бы понять причину странного настроения, если бы захотела, но я не хочу. Пусть в моей бесконечно долгой жизни будет маленькая, но все же тайна.
В кабинете темно. Я не зажигаю ламп. Их свет мне ни к чему. Тихонечко жужжит датчик, прикрепленный к правому виску. С его помощью мои мысли облекаются в слова и тут же возникают прямо передо мной на голубоватом экране настольного инфора.
Мой взгляд приковывает к себе ночной пейзаж. Несколько минут я сижу не шевелясь, глядя на далекие огни космопорта. Чуть ближе, почти касаясь блестящими боками толстого стекла, пролетают редкие флаеры. Почти все они принадлежат городу и лишь единицы частным лицам. Очень многое изменилось с дней моей юности, но привычка кутить в конце рабочей недели осталась прежней. Поэтому в пятничный вечер сложно встретить того, кто предпочтет сам сесть за штурвал, вместо того чтобы вызвать такси. Вождение транспорта в пьяном виде карается очень строго, вплоть до годового заключения в местах не столь отдаленных. А уж если в состоянии подпития ты послужил причиной аварии, пиши пропало. Самое лучшее, что ждет тебя, – это ссылка на планеты-рудники. Но это для везунчиков. Можно и на пожизненный срок попасть, окончив бесславное существование в кутузке где-нибудь на краю галактики.
Оторвавшись от созерцания давно ставшей привычной картины, я закрыла глаза. Сегодня меня не интересует настоящее, я хочу с головой окунуться в прошлое. В незабвенные времена, когда я была молода, адреналин бурлил в крови и каждый день приносил с собой калейдоскоп красок и чувств. Странно, спустя столько лет я помню все, словно это было только вчера. Помню улицы в свете желтоватых фонарей, неоновый свет рекламных плакатов, дома, вершины которых легко можно рассмотреть, находясь на земле, вереницы машин, застрявших в ежевечерней пробке, компании разряженной молодежи, спешащей к ночным клубам с бутылками пива в руках, людей зрелых, провожающих шумных малолеток недовольными взглядами…
Прошло время. Исчезли фонари и машины. Дома взлетели до небес, а воздух заполонили бесконечные флаеры. Никто уже не ходит в ночные клубы, а вместо пива молодежь пьет новомодный тракст – нечто среднее между кислой газировкой, медовухой и слабеньким красным вином. Люди пожилые выглядят на двадцать и охотно разделяют увлечения своих отпрысков, вместо того чтобы испытывать законное негодование от их поведения, так сильно отличающегося от того, что они сами позволяли себе когда-то…
Канули в Лету города, которые принято теперь именовать древними, исчезли границы государств, человек давно покорил космос и обосновался на нескольких сотнях планет, встретил чужой разум и завел новые межгалактические связи. Слова, которыми я привыкла пользоваться с детства, такие как асфальт, поезд, самолет, компьютер, телевизор, можно найти разве что в «Архаичном толкователе», и простому обывателю даже их подробное определение не скажет ровным счетом ничего.
Несколько дней назад я случайно забрела в исторический музей и увидела свою фотографию, сделанную в восемнадцать лет. Ее неизвестно каким образом нарыл сетевой археолог в анналах инфосети, заменившей привычный для меня интернет. На крохотной табличке снизу значилось: «Искусство докосмической эры. 21-й век». Посмотрев в собственные полные затаенной страсти глаза, я поняла, сколько воды утекло. Как безнадежно я отстала от эпохи, хотя тысячелетиями старалась идти в ногу с вечно молодым человечеством.
Это послужило первым толчком к тому, чтобы я наконец решилась попробовать себя на литературном поприще, одном из немногих, которые никогда не избирала прежде. Идея написать книгу теплилась во мне долгие годы, но лишь сегодня я почувствовала истинную потребность взяться за перо. Я осознала, что вполне готова взвалить на свои плечи этот труд и попробовать превратиться для читателя в легендарную машину времени, которую мечтали изобрести еще до моего рождения и до сих пор не придумали как…
Приготовься, современник! Пристегни ремни безопасности. Проверь состояние бортового инфора. Задрай шлюзы. Нащупай рукой джойстик переключения скоростей. Включи дремлющий антиграв. Смело нажми на старт. Поднимись в знакомые тебе с младенчества небеса и дай задний ход. Вначале медленно, не торопясь, отсчитай в обратном порядке секунду, потом минуту, час, день, неделю, месяц, год… А потом, не раздумывая, разгонись на полную, так, чтобы ветер гудел за обшивкой твоего ультрасовременного флаера, чтобы слился в единую полосу окружающий тебя привычный мир. И когда я скомандую «стоп», резко бей по тормозам. Значит, мы уже пересекли безбрежный океан времени и причалили к крохотному островку, который отделяет от наших дней три тысячи девятьсот восемьдесят пять лет. Найди неприметную посадочную полосу, лучше где-нибудь в поле или в лесу или хотя бы включи режим невидимости, если ничего похожего не окажется поблизости. Человек прошлого не привык к летательным аппаратам, твой агрегат вызовет ненужный интерес и слишком много пересудов. Когда урчание двигателя стихнет, вдохни поглубже и выйди в неизвестный, чуждый тебе мир. Перенесись вслед за мной на душную, пропахшую бензином трассу, ведущую из города. Древняя столица встретит тебя гудками застрявших в пробке машин, сиренами скоропомощных служб, прокладывающих себе дорогу в море раскаленного асфальта и железа, криками людей, музыкой, льющейся из приоткрытых окон.
Какофония пятничного вечера, знакомая каждому жителю далекого прошлого, возможно, напугает тебя. Но именно таким я помню город своей юности, Москву 2010 года…
Первый день вечности
Июль в этом году выдался не просто жарким, а по-настоящему убийственным. Центральная полоса буквально плавилась в сетях аномальной жары. Люди сходили с ума, задыхаясь в каменных джунглях городов. В провинции полыхали пожары, и тяжелый смог тянулся к столице, накрывая ее вонючим, серым маревом.
Жизнь замерла, покоряясь стихии. Новостные каналы пестрели жуткими заметками о количестве сердечных приступов и инсультов. Работа в офисах застопорилась. Кондиционеры вышли из строя, не справляясь с нагрузкой.
Люди толпами валили за город, создавая многочасовые пробки на выездах, в надежде избавиться от дыма и сменить раскаленную душегубку на свежий воздух. Но их ждало разочарование. В окружение полей и лесов было не намного легче, но во сто крат опаснее. Огонь бушевал практически везде, взяв Москву и еще несколько крупных центров в сплошное кольцо.
Я нервно барабанила пальцами по приборной доске. Из динамиков лилась знакомая композиция, очень популярная в этом сезоне. Кондей хрипел и кашлял, практически не разгоняя скопившегося в салоне жара. Голова кружилась. Меня подташнивало. Если бы не съемки, я никогда не вышла бы из дома, где с помощью новейшего охладительного оборудования создавалась хотя бы видимость прохлады. И тем более не сунулась бы на Ленинградку пятничным вечером. Я не любила природу. Меня не привлекали дачные радости с неизменным копанием на грядках. Я откровенно брезговала купаниями в подмосковных водоемах сомнительной чистоты. От излюбленных соотечественниками шашлыков у меня начиналась изжога. А пива можно было спокойно выпить в гламурном баре, не утруждаясь часовыми поездками в неизвестном направлении.
Конечно, иногда мне приходилось выбираться из мегаполиса, чтобы провести на воздухе целый день. Клиентам зачастую приходила в голову «светлая» мысль устроить фотосессию где-нибудь на сеновале или на берегу мутной, заросшей кувшинками речушки. Тогда, затарившись средствами от комаров и проклиная про себя нелегкую, я садилась за руль и ехала к черту на кулички, на целые сутки распрощавшись с излюбленной светской жизнью.
Сегодня, к счастью, был не тот случай. Меня ждала столица Чехии – Прага, но, чтобы оказаться в древнем городе, требовалось сперва добраться до аэропорта Шереметьево. К сожалению, единственный путь лежал через забитую машинами дачников трассу Москва – Питер. Конечно, можно было воспользоваться услугами аэроэкспресса. Но я не любила общественный транспорт, всегда предпочитая личный автомобиль. Это, может, не было быстрее, зато намного комфортнее.
Я посмотрела на ручные часы (золото с крохотными бриллиантиками) работы настоящего мастера, которые достались мне благодаря одной длительной и очень успешной рекламной кампании. Стрелки медленно приближались к семи часам, а значит, на самолет я безнадежно опаздывала. Не могу сказать, что тогда я сильно расстроилась этому обстоятельству. Я была настолько популярна, что любой клиент согласился бы ждать хоть неделю, лишь бы именно мое лицо украшало его постер. Мое время стоило баснословных денег, но желающих от этого не убавлялось. Никто и никогда не разочаровывался в результате нашего сотрудничества. Широкие массы, вообще, готовы были купить абсолютно все, даже путевку прямиком в ад, если ее предлагала им я. Я сама решала, с кем заключать контракт, а кого послать по известному адресу. Моя придирчивость и избирательность только укрепили мою славу и добавили авторитета.
Я была не просто моделью, я была настоящей иконой, на которую молилась модная индустрия по всему миру. К двадцати пяти годам я успела пройтись во всем мало-мальски значимым подиумам пяти континентов. Мое лицо украшало семьдесят девять обложек гламурных изданий. Сколько разворотов, плакатов и речевых реклам насчитывала моя практика, я и сама уже не помнила. Одно слово – много.
Так что повода для беспокойства в данной не очень приятной ситуации у меня не было. Съемки состоятся. Не этой ночью, так следующей. Персонал, прибывший из разных уголков мира (как и фотограф – мой старый знакомый), подождут и еще спасибо скажут, что я все-таки почтила их своим присутствием. К сожалению, мое обаяние и репутация не могли повлиять на расписание самолетов и тем более на наличие свободных мест на их борту. Имелся большой шанс, что, когда я наконец доберусь до аэропорта, мне придется провести там не один час. Оставалось надеяться, что система кондиционирования в местных ресторанах не вышла из строя…
Машины медленно продвигались в сторону МКАДа. Моя любимая песня давно кончилась и сменилась какой-то жуткой композицией. Ее исполнителя я не знала лично, что он мог считать своей личной удачей. Удавила бы, завой он при мне таким мерзким голосом! Я переключила радиостанцию.
– …Ксения Крылова, или Ксиная, – известная по всему миру фотомодель, которая вот уже полгода радует нас постоянным присутствием в столице, – вчера дала интервью нашему корреспонденту. Она приоткрыла завесу над своей личной жизнью… – вещал диктор светской хроники. – Здравствуйте, Ксения, – заискивающий тон того самого «специального» резал слух. – Я слышал, что вы в настоящее время встречаетесь с крупным бизнесменом Эдуардом Злотниковым, правда ли это?
– Смотря что вы подразумеваете под словами «встречаюсь» и «правда»…
Слушать свое собственное интервью мне не хотелось. Я нажала на «отбой», и салон погрузился в относительную тишину, прерываемую беспрестанными гудками соседних автомобилей. Дачники торопились и нервничали, а жара, которая к вечеру не спала ни на градус, заставляла их вымещать свою злость на несчастной «бибике», как любил выражаться двухлетний сынишка моей единственной подруги Насти.
Эдуард Злотников… Мысль скользнула прочь от переполненной трассы и направилась в свободный полет. Вчера сразу после спектакля с папарацци я дала ему от ворот поворот, не потрудившись лично сообщить о своем решении. Я просто отправила короткое сообщение в «Твиттер». Не люблю бурных сцен прощания, а еще меньше люблю, когда всякие хмыри, пусть и весьма состоятельные, стараются поднять свою репутацию за мой счет. Ну кто, скажите, просил Эдика сообщать прессе о нашем романе? Только его собственная гордыня, и за нее он наказан теперь в полной мере. Небось кусает себе локти из-за того, что золотая рыбка вырвалась из толстых стен его дорогущего аквариума. А уж то, что его бросили посредством письма длиной в одно коротенькое предложение, должно было разбить самомнение миллионера в пух и перья. Что ж, он может утешиться. Своему предыдущему бойфренду, знаменитому голливудскому актеру, я отправила открытку по почте. В результате он узнал о моем решении на неделю позже, чем вездесущие папарацци, раструбившие новость по всему свету меньше чем за сутки.
Я усмехнулась… Возможно, кто-то упрекнет меня, сказав, что я не считаюсь с чужими чувствами. Бросьте! Эти напыщенные снобы не знают такого слова. Их мир вращается вокруг славы и денег, и я не считаю, что поступаю плохо, чуть-чуть сбивая с них спесь. Что же касается любви… Я не испытывала ее очень давно, и все, что вынесла из предыдущего опыта, так это то, что любовь прекрасна, но приносит слишком много боли и разочарований. Я точно знала, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не хочу испытывать ничего подобного. К тому же простые смертные боялись меня, считая едва ли не божеством, прилетевшим с другой планеты. Я же искренне полагала, что влюбиться в бизнесмена или олигарха – пошло, в артиста – банально, в спортсмена – вульгарно, а в модель – глупо. Вот так мы и вращались по замкнутому кругу. Я меняла одного любовника на другого, давая прессе за месяц столько материала, сколько десяток звезд вместе не способны вытащить из своей унылой жизни за десять лет.
Нетерпеливый гудок вывел меня из задумчивости. Я надавила на педаль газа и сдвинулась сантиметров на пятьдесят. С такой скоростью я не попаду в Прагу и к Рождеству.
От скуки я принялась разглядывать своих соседей по несчастью. Слева новенькая черная «ауди», тонированная с ног до головы. Кто сидит за рулем – понять невозможно, но однозначно человек не бедный и, скорее всего, нудный: слишком уж чистенькая у него машина, значит, не лень в такую жару ездить на мойку. Справа раздолбанный жигуленок. Все окна нараспашку, волосатая рука высунулась наружу, пальцы сжимают сигарету, что-то явно дешевое и очень вонючее. В отличие от иностранной красавицы железный зверь российского производства мылся последний раз, наверное, в прошлом году. Но водилу этот факт нисколько не смущал. Презрев духоту и смог, он радостно раскачивался в такт какой-то песни. Я была готова спорить, что слушает мой невольный сосед «Радио Шансон». Спереди замерла «дэу нексия», из багажника которой торчало что-то очень громоздкое – не то садовая лестница, не то какая-то разобранная на части мебель, выпущенная в мир еще в позапрошлом столетии и приговоренная доживать свой долгий век в загородном домике. Сквозь заднее стекло прекрасно было видно пассажиров-дачников. Тощий лысоватый мужчина обреченно смотрел на дорогу, пока дородная взлохмаченная жена, активно жестикулируя, что-то ему доказывала. И, наконец, мой нетерпеливый сосед сзади… Тот, что давил на гудок примерно раз в минуту, как будто я пропустила бы его, даже если бы могла. Ярко-красный «порше» с открытым верхом, салон, обитый белой кожей, и молодой, едва ли не младше меня, парнишка в черной кепке и солнцезащитных очках. «Вероятно, мажор, – решила я, – не мой стайл».
Налюбовавшись на окрестности, я вновь уставилась на дорогу. Еще полчаса – и я завою, словно волк-оборотень на луну. Вытащив сигарету, я закурила, надеясь, что никотин поможет расслабиться. Так прошло около часа. Я оказалась за чертой города, но ситуация на трассе ничуть не улучшилась. Когда впереди появился указатель на аэропорт, я вздохнула с облегчением. Как оказалось, рано радовалась. Машины не собирались кончаться только из-за того, что одна модель жутко опаздывает, устала, как тысяча чертей, и зла на весь мир.
Это произошло ровно в тот момент, когда я на секунду отвлеклась, чтобы взглянуть на свое отражение в зеркале заднего вида и убедиться, что все в порядке и мне не стыдно выйти на улицу. Грохот и лязг практически оглушили. Мир вокруг вздрогнул, а я со всей силы полетела вперед, рискуя с размаху удариться головой о руль, который, как выяснилось, находился слишком близко к креслу водителя. Дыхание перехватило, адреналин выбросился в кровь, и, прежде чем я успела понять, что произошло, в дверцу моей машины кто-то принялся ломиться с усердием, достойным лучшего применения.
Я разблокировала двери и тупо уставилась на широкоплечего детину с гнилыми зубами и огромным фингалом под глазом, который с каждой секундой наливался синевой. – Девушка, с вами все в порядке, вы целы? – тараторил мужик, разглядывая меня с ног до головы взглядом отнюдь не восхищенным, а, скорее, исследовательским.
– Кажется, – пробормотала я, проклиная все на свете: пробки, аэропорты, клиентов, а главное, огромных, дурно пахнущих мужчин, коим зачем-то понадобилось въезжать в зад моей новенькой «мазератти» на своей ужасной «девятке», по которой плачут все сборщики металлолома в стране.
Стараясь выглядеть как можно более высокомерно и грациозно, я выбралась из машины и уставилась на немалые повреждения. Так, все-таки не дождется меня съемочная группа в ближайшее время! Я сокрушенно покачала головой. Рассчитывать, что стражи порядка доберутся сюда до утра, было более чем оптимистично.
– Я уже вызвал ГАИ, – промямлил виновник ДТП, виновато глядя себе под ноги.
– Зачем? – поинтересовалась я.
Я уже приняла решение и теперь совершенно не собиралась тратить несколько часов на тупое стояние на трассе. На всякий случай пришлось проверить, заводится ли двигатель. Раздалось утробное, слегка поперхивающее урчание, и я решила ехать дальше, причем немедленно.
– Как зачем? – опешил мужик. Его лицо выражало такое недоумение, что впору было пожалеть бедолагу. Я не выдержала и улыбнулась, тряхнув платиновой гривой волос.
– У меня нет времени дожидаться милиции, – снизошла я до ответа.
– Но ваша машина… Надо составить протокол, выявить виновника… – промямлил бугай, теребя в грязных пальцах кепку.
На какой-то сумасшедший миг мне показалось, что он хочет со мной познакомиться. Это было до того забавно и нелепо, что я даже растерялась. Парень не узнал меня, несмотря на то, что как раз сейчас мы стояли под огромным плакатом с моим изображением. Я помогла ему разобраться в ситуации прежде, чем он успел наделать глупостей, поставив нас обоих в неловкое положение. Как бы невзначай я подняла глаза на рекламу духов. Он автоматически проследил за моим взглядом. Раз пять подряд хлопнул глазами. Ресницы на удивление оказались длинными и густыми. Но это ничего не меняло.
– Вы… – Он ткнул пальцем в плакат. Наверное, он хотел сказать что-то еще, но я не дала ему времени.
– Вы виноваты в ДТП, и я вас прощаю. Оплатить мне расходы на ремонт вы вряд ли сможете, а связываться с вашей страховой мне банально лень, так что давайте разойдемся с миром. Мне правда надо спешить.
С этими словами я плюхнулась в машину и захлопнула дверцу перед самым носом моего неожиданного воздыхателя. На самом деле я была в бешенстве. Эту тачку я купила всего месяц назад, и она мне очень нравилась. Теперь придется от нее избавиться.
Когда наконец я оказалась на платной парковке перед аэропортом, злость все еще клокотала внутри. А вид смятого заднего бампера моей любимицы испортил и без того паршивое настроение окончательно. К тому же после аварии по неизвестным причинам отказал кондиционер. Салон за считаные минуты превратился в сауну, и сейчас я сама себе больше всего напоминала мокрую кошку, возвращающуюся после ночных развлечений.
Вытащив с заднего сидения небольшую спортивную сумку, я в последний раз глянула в зеркало, поправляя макияж. Чтобы получить вожделенный билет на самолет, придется постараться, а стараться всегда лучше, когда выглядишь на все сто.
У конторки стояла невысокая и очень полная девушка. Она окинула меня равнодушным взглядом, но буквально через секунду в ее глазах зажегся огонек узнавания. Естественно, с такой внешностью бедняге только и остается, что с утра до вечера разглядывать журналы в поисках чудодейственного средства для похудения или выведения прыщей.
– Когда ближайший рейс до Праги? – спросила я, выдавив коронную улыбку.
– А… сейчас… да… Я сейчас посмотрю. – Толстушка потеряла дар речи, в первый и, скорее всего, в последний раз в своей жизни столкнувшись с настоящей знаменитостью. – Через сорок минут начнется регистрация, но мест нет…
– А в бизнес-классе? – медовым голосом поинтересовалась я, и перед девушкой ненавязчиво возникли три купюры очень большого достоинства.
– Э…
Через десять минут дела были улажены. Электронный билет покоился в моей сумочке, а я наносила новый макияж перед зеркалом в туалете. Когда мое лицо снова стало моим, я поправила растрепавшуюся прическу и отправилась в ближайший ресторан. Следовало предупредить фотографа о задержке. Благодаря удачному стечению обстоятельств на съемки я опоздаю всего на час, правда, об отдыхе после перелета придется забыть.
Густав не удивился моему звонку. Я никогда не приезжала вовремя, такая вот у меня дурацкая привычка – в нужный момент находить себе неприятности на известное место.
Расторопный официант принес мне кофе с коньяком и эклеры. Смакуя и то и другое, я снова вытащила сотовый и набрала номер, который могла бы произнести без единой запинки, проснувшись среди ночи. Раздалась бодренькая песенка юмористического характера. Я даже начала наслаждаться смешными срифмованными фразами, когда очередную шутку прервал низкий, басовитый голос.
– Привет, Кошка, – услышала я и невольно улыбнулась. Только один человек во всем мире мог позволить себе обращаться ко мне таким образом, а я от этого еще и удовольствие получала.
– Привет, Тигр, – Давняя шутка превратилась в привычку, и вот уже восемь лет мы с Севой иначе, чем Кошкой и Тигром, друг друга не называли. – Нужна помощь, – жалобно простонала я, вкладывая в голос самые слащавые нотки, на какие была способна.
– Если не ошибаюсь, ты сейчас должна быть в Праге, – констатировал мой друг, но я поняла, что он заинтригован. Мои неприятности, сыплющиеся как из рога изобилия, вызывали у Севы неизменную улыбку и желание защитить меня от всего на свете.
– Меня нет в Праге! – плаксиво заныла я. – Меня даже в самолете нет. И не было! Я опоздала на рейс!
– Тебе нужны билеты на другой?
– Оставь, я уже купила. Через полчаса регистрация. – Выдержав секундную паузу, я добавила: – Я машину разбила…
– Новенькую? «Мазератти»?
– Ее самую.
– Нет, однозначно, женщина за рулем – это мартышка с гранатой, – рассмеялся мой лучший друг.
Я стиснула зубы. Ненавижу, когда о моих водительских талантах отзываются подобным образом. Ну и что, что за последний год это моя пятая крупная авария. Ни в одной я не была виноватой, всегда получала удар сзади в самый неожиданный момент.
– Ты не мог бы забрать ее со стоянки у аэропорта и… деть куда-нибудь с глаз долой? – высказала я свою просьбу, нисколько не сомневаясь в ответе.
– Заберу и дену, не волнуйся, да еще и денежку с этого тебе привезу, – засмеялся Сева. – Сама-то как?
– Да что мне будет? Я же кошка, у меня девять жизней, – улыбнулась я. Голос стал обычным, я получила, что хотела, теперь можно расслабиться.
– И то верно…
От разговора с лучшим другом мне полегчало. Негативные эмоции исчезли, сменившись легким, шутливым настроением. Я допила кофе с коньяком, заказала еще один эклер и, полакомившись сладким, отправилась на регистрацию.
К стойке бизнес-класса очереди не было. Я за несколько минут одолела таможню и оказалась в переполненном зале ожидания. Народ толпился возле магазинчиков Дьюти-фри, затариваясь выпивкой перед длинной дорогой. Я нашла себе местечко возле окна и, закинув сумку под сидение, устроилась поудобнее. У меня еще было полчаса на земле. Откинувшись на спинку, я прикрыла глаза и провалилась в собственные мысли.
Я пыталась вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как я впервые заглянула в янтарные глаза Всеволода Басаргина. Тогда мое имя еще не гремело по всему свету. Мне было всего шестнадцать, и ничем, кроме, пожалуй, красоты, от своих сверстниц я не отличалась. Брутального фотографа я боялась, как огня. Он представлялся мне не иначе как умудренным жизненным опытом дедушкой, а ведь тогда Севке стукнуло всего двадцать четыре. Меньше, чем мне сейчас… Девять лет – подвела я нехитрый итог. И все это время Тигр оставался моим лучшим другом и самым близким человеком в мире. Хотя нет… Второй статус он носил немного меньше, наверное, лет семь.
Басаргин сделал мое первое в жизни портфолио. Те пятнадцать фотографий по сей день остаются моими любимыми. С них началось мое восхождение на вершину. Конечно, с тех пор я сделала сотни прекрасных снимков, в том числе с помощью камеры Севы, но ни от одного не получила столько удовольствия.
– Извините, – тоненький детский голосок вывел меня из задумчивости. Я приподняла ресницы и вперилась взглядом в девочку лет двенадцати. – Извините… – Малышка сильно нервничала, теребя в руках салфетку и ручку. – Вы Ксения Крылова?
Я молча кивнула. Девочка зарделась, но глаз не опустила. – А можно взять у вас автограф? Вы такая красивая! – на одном дыхании выпалила она, протягивая мне мятую салфетку.
– Давай сюда, – я искренне улыбнулась, ставя размашистую подпись.
Я давно привыкла, что в каждом уголке планеты у меня имелись толпы фанатов, и всегда благосклонно принимала их внимание. Особенно внимание детей. Девочка, прыгая от радости, побежала к подружкам, замершим в уголке с банками колы в руках. Пожилая женщина, чья-то мама, одними губами извинилась передо мной за бестактность своей подопечной.
Я слегка пожала плечами и отвернулась.
Моя соседка, дама в летах, не стесняясь, пялилась на меня, словно на какую-то диковинку. На ее лбу прорезалась глубокая складка, выдавшая нешуточный мыслительный процесс. Она вспоминала, кто я такая, надеясь, что я окажусь какой-нибудь актрисой или певицей и она сможет месяцами рассказывать бабулькам возле подъезда, что видела настоящую звезду. Ее интерес был мне неприятен. Я встала и отошла к окну.
Начинало темнеть. Стекло отражало происходящее за моей спиной, не давая разглядеть ничего, что находилось снаружи. К тому же мешал прилипчивый смог. Вспомнив о вездесущем дыме, я закашлялась. Горло неприятно саднило уже несколько дней, и я настолько свыклась с дискомфортом, что почти его не замечала.
Минуты текли, как всегда перед вылетом, словно были резиновыми. Я ненавидела это ощущение, хоть и успела притерпеться к нему. Вся моя жизнь состояла из бесконечных разъездов. Сева любил шутить, что мой настоящий дом – это самолет.
Я невольно улыбнулась… Друг, как всегда, прав. Я так редко бывала дома, что иногда забывала туда дорогу. По большому счету, я даже не знала, в какой стране этот дом находится. В Москве, где я родилась и выросла и куда неизменно возвращалась? Здесь жили мои родители и немногочисленные друзья. Здесь я радовалась и страдала, отсюда начинала свой путь. В Париже, где я провела долгих два года, работая с самыми известными в мире дизайнерами? Именно там я достигла расцвета своей славы. В Милане, где я бывала чуть ли не каждые выходные? В Лос-Анджелесе, где я подвязалась последние три года?
Я встряхнула волосами, наслаждаясь их шелковым касанием к обнаженной спине. Сейчас не время предаваться тяжелым размышлениям. Сегодня я должна блистать, а значит, на грусть нет времени. Я улыбнулась своему отражению, привычным усилием возвращая взгляду искру. На ближайшие дни мои домом станет Прага. Лучшими друзьями – члены съемочной группы. Внутренней сутью – выбранный клиентом образ. Я – хамелеон. Я такая, какой меня хотят видеть. Я – Ксения Крылова.
Приятный женский голос объявил посадку. Я уже хотела отвернуться и пройти к «рукаву», когда мой взгляд случайно задержался на лице мужчины, стоявшего за моей спиной. Странно, что я не заметила его раньше. Высокий, худощавый, с черными, как смоль, короткострижеными волосами, чуть полноватыми губами, носом с горбинкой, выдающим примесь восточной крови, и карими, теплыми глазами. Несмотря на жару, он был одет в строгий светлый костюм с розовой рубашкой, верхняя пуговица которой была расстегнута, обнажая смуглую шею. Как я могла разглядеть такие мелочи в размытом отражении? Никак. Я просто знала, что он именно таков. Самый красивый, самый импозантный, самый сексуальный мужчина на свете. Мужчина моей мечты. Фантазия, которая в очередной раз явилась мне, когда я думала, что наконец избавилась от нее навсегда. Иллюзия, которую все реже и реже воссоздавал мой разум, постепенно стирая родные черты.
Я задержалась у стекла, стремясь насладиться коротким мигом безумия. Уже не раз я замирала, боясь шелохнуться, в самых разных уголках Земли, чтобы не развеять собственную галлюцинацию. Я впитывала в себя каждую черточку, каждую морщинку моего фантома, и мне было совершенно все равно, что подобные болезни лечат специальные врачи в больницах с мягкими стенами и комнатами без окон.
Мужчина слегка наклонил голову и пристально посмотрел на меня. Мы встретились взглядом в мутном, запыленном стекле. По телу прошла легкая дрожь. В этот раз что-то было не так. Обычно мой глюк не шевелился. Он просто стоял в одной позе, позволяя любоваться собой, а потом исчезал. Сдержанная улыбка коснулась малиновых губ… Я не выдержала и резко обернулась…
За спиной никого не было, кроме полненького парня в кепке с наушниками, судорожно роющегося в огромном туристическом рюкзаке. Так бывало всегда, уже много, много раз…