На гробе решили не экономить – заказали самый дорогой. Темно-коричневый, с красноватым отливом, лакированный, блестящая медная окантовка и уголки в виде нераспустившихся лилий, широкие, основательные ручки – такие и на парадную дверь какого-нибудь государственного учреждения приделать не грех, – нежно-розовая атласная обивка внутри, крышка двухсекционная. Хотя последнее, наверное, было уже совершенно лишним.
В пятницу, ровно в полдень, гроб был доставлен на кладбище. Пустой. Ребята из похоронной компании все сделали как надо. Четверо в черном, с непокрытыми головами, аккуратно вытащили гроб через задние дверцы тускло отсвечивающего черным лаком катафалка с красиво собранными шторками на окнах, подхватили за ручки и, плавно ступая, понесли к уже вырытой могиле. Погода была по-осеннему пасмурной, накрапывал мелкий холодный дождик, то и дело порывами налетал режущий, точно бритва, ветер, но парни из похоронной конторы словно не замечали ничего. Они шли ровно, скорбно склонив головы, ни один из них ни разу не оступился и не сбился с шага.
Возле могилы гроб поставили на заранее подготовленные бруски – не хотелось пачкать красивую вещь в грязи. Хотя в конечном счете туда, в эту размытую дождем серо-коричневую грязь, гроб должен был уйти. Но уже не пустым.
Все взрослые жители города собрались у могилы. Места хватило всем, благо, похороны решили устроить не на кладбище, а на пустыре в пяти километрах от городской черты. Добраться сюда, не имея личного транспорта, было непросто, но городской глава распорядился выделить дюжину автобусов, которые начиная с девяти утра свозили людей к месту предстоящей церемонии. Даже немногочисленные городские бомжи и трое алкашей, загремевшие прошлой ночью в вытрезвитель, были доставлены под конвоем милиции.
Что и говорить, городок был небольшой.