Суфле из бледной поганки

© Калинина Д.А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Глава 1

Утро для Фимы началось с неприятностей. Разбудил ее звонок из института, вырвал из объятий сладкого сна, где она уже шла к алтарю под руку с любимым, но на полпути вынуждена была прервать церемонию и проснуться, не досмотрев ее до конца.

И это была первая неприятность, следом за которой сразу же последовала вторая. Звонила куратор их группы, которая интересовалась, когда Фима собирается сдавать хвост по информатике и собирается ли вообще его сдавать в этом году. Потому что, если не собирается, то ведь все равно придется, иначе диплома не видать.

Фима, хоть и была спросонок и вообще только что потеряла жениха, но вполне бодро соврала кураторше, что у нее уже все на мази, договоренность с преподавателем достигнута, осталось донести сущую малость, и все будет в порядке.

А затем юркнула обратно под одеяло, силясь скрыться под ним от страшной правды, которая заключалась в том, что про долги по информатике она за лето совершенно забыла. И там у Фимы не то что на мази, там у нее еще и конь не валялся.

Все лето Фиме казалось, что в конце летней сессии они с преподавателем по этой дисциплине нашли общий язык и пришли к какому-то устраивающему их обоих соглашению, но, видимо, это показалось только ей одной.

– Как не хочется этим заниматься! – простонала Фима, ежась под одеялом от подступающего холодка. – Боже мой! Я ведь уже ничего не помню! Начисто за каникулы все из головы вылетело! Хоть бы что-нибудь другое было, а не эта проклятая информатика!

И Фима попыталась еще немножко вздремнуть. Но теперь у нее вздумала разболеться голова. Каждое упоминание о несданном долге вызывало у Фимы именно такую реакцию.

– Все равно! – упрямилась Фима. – Буду сейчас спать.

Не успела она закрыть глаза, как раздался чей-то громкий истошный то ли вопль, то ли скрип, от которого Фиму так и подбросило на кровати, а потом за стеной что-то тяжело упало, отчего содрогнулся пол. Затем наступила тишина, которая еще сильней действовала на нервы, чем отчаянные вопли.

Фима какое-то время еще полежала в кровати, подождала, когда ситуация разъяснится, но все оставалось по-прежнему. И тогда ей волей-неволей, но пришлось подать голос:

– Что такое? Что случилось? Все живы?

Ответа почему-то не последовало. Тем не менее она еще какое-то время полежала, чутко прислушиваясь и надеясь, что все еще обойдется без ее участия. А потом со вздохом спустила ноги и поплелась в обход квартиры.

– Тетя! Братец!

Фима обошла все комнаты, заглянула на кухню и убедилась, что ни в ванной, ни в туалете, ни даже на балконе никого нет. Вся мебель стояла на своих местах, и упавших вещей вроде бы не наблюдалось. Павлик был в школе. А тетушка Римма еще вчера говорила, что собирается в гости к приятельнице, они будут тестировать какой-то новый чудо-массажер, который должен мигом сбросить с их плеч весь груз прожитых лет и превратить их чуть ли не в юных девочек.

– Значит, – заключила Фима, – это не у нас кричали и падали.

Но тут же Фима задумалась. Если не у них, то где? И почему кричали? И самое главное, почему вдруг замолчали?

За одной стеной жила пожилая внешне очень добропорядочная супружеская пара, она помоложе, он постарше, но они вроде бы на все лето уезжали на дачу и в этом сезоне в город еще не возвращались. А за другой стеной жила большая семья: папа, мама, старый дед, который разводил певчих канареек, и двое мальчишек десяти и двенадцати лет. Парни были для своего возраста очень крупные и рослые, но при этом какие-то удивительно неуклюжие. По лестнице неслись, топоча ногами-копытами так, что дрожал весь дом, и всем соседям при этом казалось, что сейчас у них обвалится либо пол, либо потолок.

– Наверняка это кто-нибудь из пацанов и грохнулся.

И успокоившись на этом, Фима решила позавтракать. Но тут ее поджидал очередной неприятный сюрприз. Ни кофе, ни молока, ни яиц в холодильнике не обнаружилось. А значит, ей нечем было позавтракать. Фима была в вопросе завтрака весьма консервативна, обязательно заварной кофе и обязательно с молоком. Основным блюдом могла быть каша, а могла быть яичница или омлет. Но без них можно было и обойтись, а вот без кофе никак.

– Безобразие! – заключила Фима, облазив все полки на кухне и убедившись, что кофе у них имеется только растворимый, та еще гадость.

Помимо этого, имелось какао, которое братец наворачивал прямо ложками из банки. Был кофе из цикория, который купила тетя Римма, когда ей в очередной раз показалось, что ее организм нуждается в курсе оздоровительных мероприятий. И был чай нескольких сортов в пакетиках и россыпью. В холодильнике нашелся даже початый пакет виноградного сока, но ничего из этих напитков Фиму не устроило. Ее организм желал кофе, а все прочее отвергал.

В итоге Фима соорудила бутерброд с колбасой и из чистого упрямства сделала глоток чаю, от которого у нее немедленно свело желудок. Колбасы организм тоже не желал. И Фима поняла, если она хочет, чтобы жизнь как-то стала налаживаться, ей придется сходить в магазин.

Она наспех оделась и даже не стала причесываться. До красоты ли тут, когда прямо на глазах рушится весь привычный уклад дня!

Но, выходя из квартиры, Фима замешкалась. А все потому, что ей послышались какие-то подозрительные звуки на лестничной клетке. Там то ли чихали, то ли фыркали, к тому же раздавалось шарканье и тяжелое дыхание. В общем, это были совсем не те звуки, с которыми хочется иметь дело. И Фима приникла к дверному глазку. К ее удивлению, в него она ничего не увидела.

Обзор заслоняла дверь соседской квартиры, той самой, в которой жили пожилые, очень приличные на вид супруги. Главное достоинство этих соседей, на взгляд девушки, заключалось в том, что оба они были то ли глуховаты, то ли несоразмерно интеллигентны, а потому никогда не жаловались на тот шум, который иногда поднимали Фима с Павликом. Правда, всякая медаль имеет свою оборотную сторону, так и телевизор супруги предпочитали смотреть с повышенной громкостью. Но, в конце концов, спать они ложились рано и, кроме новостей, почти ничего не смотрели. Так что шум за стеной можно было воспринимать как своего рода информационный фон. Была же раньше у многих людей привычка жить с постоянно включенным радио. К тому же все лето супруги проводили где-то за городом.

– Вернулись! – сообразила Фима. – Наверное, когда вещи заносили, что-то у них упало.

Но тут соседская дверь закрылась, и Фима получила обзор всей площадки. К ее удивлению, там сейчас копошились вовсе не их соседи, а двое совершенно незнакомых ей людей. Мужчина и женщина, которые, кряхтя и надрываясь, волокли вниз по лестнице какие-то баулы. Оба они выглядели довольно молодыми, и на чету соседей совсем не были похожи.

В первый момент Фиму охватила паника. Караул! Батюшки светы! Воры! Забрались в отсутствие хозяев в их квартиру и вынесли все ценные вещи! Но тут же она вспомнила, что квартира соседей стоит на сигнализации. И случись такого рода несчастье, что к ним забрались бы воры, тут бы уже ошивалось все их полицейское отделение, плюс ребята из вневедомственной охраны носились бы взад и вперед. Такое уже пару раз случалось, когда кто-то из супругов по рассеянности забывал снять входную дверь с сигнализации.

И все же Фима решила проявить бдительность, выглянула на площадку и поздоровалась:

– Здравствуйте!

Мужчина с женщиной словно бы ее не услышали. Тяжело нагруженные, они продолжали спускаться вниз. И Фиме не оставалось ничего другого, как вернуться к себе. Но все же настроение у нее окончательно испортилось. Она не понимала, что происходит, и это ей не нравилось. Но в то же время она знала, что поделать тут ничего нельзя, не звонить же в полицию по всякой ерунде, а потому не стала забивать себе голову чужими делами, взяла деньги и отправилась в магазин за кофе и молоком.

Но внизу у подъезда она снова столкнулась с этой парочкой. Теперь они крутились возле своей машины, стремясь запихнуть в открытый багажник последние принесенные ими баулы. Машина и так была уже битком забита, вещи не помещались, муж с женой нервничали и переругивались.

Почему-то Фима сразу же подумала, что это супруги. Почему? Наверное, потому что они грызлись между собой так увлеченно и в то же время буднично, как это может происходить только у семейной пары, давно и прочно состоящей в браке и успевшей за это время жутко надоесть друг другу и в то же время привыкнуть к тому, что рядом есть тот, на кого можно сбросить отрицательные эмоции.

– Не ставь эту белую сумку сюда! – зудела супруга. – Тут у тети Тани книги сложены.

Муж не слушал и делал, как было удобно ему, что вызывало у супруги новый приступ гнева.

– Что ты делаешь! Белую на черную нельзя!

– А что такое? У твоей тетки какие-то предпочтения?

– У нее в черной сумке весь наш фарфор сложен. Ты же его книгами раздавишь!

Супруг в ответ проворчал, что тетка Таня должна быть безмерно довольна и счастлива, что кто-то вообще озаботился транспортировкой ее книг и фарфора.

– Еще две сумки осталось, а места в машине нет.

– На колени их себе поставишь.

– Еще чего!

– Больше некуда. У меня машина не резиновая!

– Запихай! – потребовала жена. – Вон тот коричневый чемодан вытащи, а сумки поставишь.

– Умные все, как я погляжу. А умней всех твоя тетка. Заказала бы грузчиков! При ее-то деньжищах!

– Тетя посторонним людям не доверяет.

Фима решила немного притормозить и еще послушать. Она сделала вид, что поправляет застежку на обуви, а сама внимательно слушала. Фима уже поняла, что это никакие не воры, а родственники ее соседей. Но почему было не послушать, о чем у них шел разговор. Все лучше, чем страдать из-за несданной вовремя информатики.

– Скажи уж проще, – пыхтел супруг, силясь воткнуть какую-то картонку, которая никак не хотела вставать на отведенное ей место, – посторонним грузчикам деньги платить нужно, а свои и на халяву поработают. Вечно ты, Юлька, на ее удочку попадаешься. Конечно, я понимаю, тетя твоя – человек глубоко пожилой, а старикам нужно помогать…

– Не забудь, что тете довелось пережить в жизни.

– Но при этом ведь тетя твоя далеко не бедная. И могла бы заказать доставку своих вещей до дачи в службе грузоперевозок. Помнится, я ей давал визитку? Хозяин – мой знакомый, они очень ответственно относятся к своей работе. Ты же помнишь, как они нам шкаф привезли? На нем было три слоя бумаги, а сверху еще и слой пленки.

– Митя, ну что ты, в самом деле. Тут у тети все ее личные вещи, вся ее жизнь, разве можно доверить эти вещи чужим людям. А если потеряют? Или украдут?

– У твоей тетки украдешь, как же! Она сама, кого хочешь, разует.

– Это кого же она разула?

– Да хотя бы дядьку Толю, мужа своего. Не сегодня, так завтра этот бедняга тапки откинет, это уж к гадалке не ходи!

Сердце у Фимы стукнуло. Значит, сосед тяжело заболел! Вот это да! И когда же это случилось? Видимо, летом. Ведь в мае месяце, когда соседи отправлялись на дачу, соседский дедушка выглядел еще вполне жизнелюбиво.

– Тетя помогла скрасить дяде Толе последние годы его жизни, его старость. Он сам так говорит.

– А еще она получит после него в наследство дачку в Комарове, куда нам сейчас и предстоит ехать. Нехилый такой кусочек земли, скажу я тебе!

– Ну и что? Ну и получит, если переживет, конечно!

– Можешь не сомневаться, переживет. У нее богатый опыт. Ведь перед дядей Толей у нее был еще какой-то несчастный, которого она в дурдом запихнула, где он вскорости и помер.

– Если ты про дядю Васю, то они с тетей официально никогда не были женаты. А с головой у него и впрямь было плохо. Тетя тут ни при чем.

– Только до твоей тетки других желающих от него избавиться не находилось. Жил себе мужик потихоньку, а тут такое счастье ему на голову свалилось. Года не прошло, как у него башня окончательно протекла, и он в дурке очутился.

– Так тетя тут никакой выгоды не поимела.

– А до этого еще какие-то бедолаги были, я уж их толком и не помню. Мы с тобой тогда только познакомились, и первый наш с тобой совместный выход был на похороны очередного бедняги, связавшегося с твоей теткой.

– Если мужья у тети умирали, ее-то вина в чем?

– Она никогда и не скрывала, что выходила за них замуж ради поживы. И нахапала она предостаточно. А ты теперь перед ней выслуживаешься. Надеешься, что тетка тебя в завещании упомянет? Не рассчитывай особо. Она и нас с тобой еще переживет. Все соки высосет и еще лишних несколько лет проживет.

– И вовсе я не из-за завещания. Просто я тетю люблю.

– Угу. Она тебя только не очень-то жалует. Только и вспоминает про нас, когда что-то требуется отвезти или ее куда-нибудь свозить.

– Ты преувеличиваешь.

– Это ты не хочешь взглянуть правде в глаза.

– Митя, правда, ну что ты так завелся?

Женщине надоело спорить, а вот ее муж только вошел в раж.

– Достало! – воскликнул он. – Это тебя она может разводить, сколько ее душе угодно. А я ее насквозь вижу. И я ей сегодня прямо скажу: «Оплатите бензин, тетушка».

– Не смей!

– А вот и скажу! И за работу грузчика с нее денег еще сдеру!

– Если ты так сделаешь, то я с тобой… разведусь!

– Разводись!

– И разведусь!

Супруги хлопнули дверями, каждый со своей стороны, и тяжело груженная машина медленно и осторожно отвалила от бордюра. А Фима смогла распрямиться. Подслушанные ею новости заставили ее задуматься, так ли уж хорошо она знала своих соседей. Получалось, что супругами они стали не так уж давно. И соседка вышла замуж за очередного старичка с корыстными намерениями. Но с другой стороны, какое Фиме до всего этого есть дело? Да, соседа дедушку было жалко, но все-таки он последние годы своей жизни пожил счастливо, этого никто не отрицал. В том числе и недовольный племянник. А может, сосед и еще поживет, никто же не знает своего срока.

Молоко и кофе были Фимой благополучно приобретены. Кроме запланированного девушка прикупила еще всякой мелочи для дома, а на выходе наткнулась на ящики с только что выставленным изумительно вкусным виноградом. В нем почти не было косточек, а его тонкая шкурка аппетитно лопалась на зубах. Крошечные черные ягодки были такими сладкими, что от их сока першило в горле. Некоторые из ягод в грозди уже успели мумифицироваться и превратились в настоящий изюм.

Фима уже покупала этот виноград, хорошо его знала и теперь набила целый пакет, так что тот едва держался. Довольная, она добралась до своего подъезда и тут произошла катастрофа. Пакет в руках у Фимы лопнул и начал разваливаться.

Что и говорить, вина Фимы была неоспорима. Винограда она пожадничала, набрала слишком много, а пакеты в магазине в последнее время сделались совсем тонюсенькими. Вроде бы так владельцы торговой сети планировали бороться с загрязнением окружающей среды. Тонкий пластик должен был разложиться куда быстрее своего прочного товарища. Так это или нет, но иногда пакет начинал разлагаться прямо в руках у покупателя, который не успевал донести его даже до дома.

Нечто в этом роде случилось и с Фимой. Она давно уже чувствовала, как тонюсенькие ручки пакета угрожающе растягиваются, превращаясь в откровенные ниточки. Но все же надеялась, что сумеет добраться до дома прежде, чем случится катастрофа.

Не сбылось. Фима шла и понимала, что ручки все сильней утончаются и растягиваются, впиваясь в кожу рук. И если она не хочет, чтобы все ее покупки оказались на земле, нужно срочно что-то предпринять. Для начала надо было просто перевести дух.

Фима отошла в сторону и оказалась как раз на том месте, где прежде стояла машина Юли с Митей. Часть покупок ей удалось из рвущегося пакета переложить в правую руку, часть она зажала под мышкой, а оставшийся вес непрочный пакет должен был выдержать. Идти-то ей оставалось всего несколько шагов.

Но когда Фима уже закончила и направилась к себе, ее взгляд внезапно уперся в большую сумку с ручками, одиноко стоявшую возле ограды, отделявшую придомовый скверик от проезжей части.

– А это еще тут откуда?

Как у всякой жительницы крупного мегаполиса, у Фимы был прочно на уровне подсознания закрепленный рефлекс насчет всяких там подозрительных одиноких сумок. В мозгу немедленно загудела тревожная сирена. Девушка отлично знала, что в таких случаях нужно поискать хозяина, а если таковой не найдется, то звонить в полицию. Мало ли что там в этой сумке может… тикать.

Но в данном случае сумка выглядела как-то очень уж прилично, чтобы оказаться бомбой. В таких прочных брезентовых сумках еще дедушка Фимы носил картошку с овощебазы. Сумка была заслуженной, с прочными перевязанными веревочками ручками.

Фиме как-то сразу стало неловко за свой несуразный пакет, который даже одноразовым-то назвать было нельзя. Эта сумка была старше самой девушки и, что самое неприятное, имела все шансы пережить ее.

– М-м-м…

Любопытство одолевало Фиму со страшной силой. Она прекрасно знала, что чужую оставленную без присмотра сумку нельзя трогать и даже приближаться к ней нежелательно, но все-таки делала один шажок за другим.

Впрочем, сумка и не собиралась делать секреты из своего содержимого. Внутри нее оказались туго набиты старые журналы. Фима сумела разглядеть нарядную обложку журнала «Коневодство и конный спорт» и простенькую «Звезды», последние номера издания которого не так давно сгорели в их дачной печке.

Старые еще советской поры журналы. Старая сумка той же эпохи. Какие-то старики куда-то переезжали или наследники освобождали квартиру.

И Фиму осенило:

– Да это же племянники моих соседей сумку забыли!

Ничего ценного в этой сумке явно не было, и Фима решила, что может спокойно оставить ее тут стоять и дальше.

Она вернулась к себе, заварила себе кофе и с удовольствием напилась. Потом вымыла темные грозди винограда и красиво уложила их в хрустальной вазе. И напоследок избавилась от прохудившегося пакета, с отвращением скомкав его и сунув в мусор, пусть отправляется туда, куда ему и дорога.

Все это время, возясь по хозяйству, Фима поглядывала в окно. Стоит ли там еще сумка?

Сумка стояла. Никто не покушался на нее, и все же Фима переживала.

– А если унесут чужие люди? Неудобно получится. Вроде бы видела и могла предотвратить кражу, а не захотела.

Фима пыталась заняться информатикой, к чему ее призывала как совесть, так и голос куратора их группы. Но в голову по-прежнему не лезло ничего, кроме этой чужой сумки.

– Нет, я так больше не могу! Что это такое! Сосредоточиться не дают человеку!

И вскочив из-за стола, за которым она занималась, Фима полетела опрометью вниз, где схватила сумку и поволокла ее к себе. К оградке она прикрепила записку, в которой уведомляла, что данная сумка находится в квартире ближайших соседей тети Тани.

– Если вернутся племянники, то они поймут, у кого искать свою пропажу. А чужой человек вряд ли догадается, даже если и прочтет записку.

На этом Фиме бы и успокоиться, но нет, противный зуд все сильнее одолевал ее. Когда сумка стояла на улице, девушку лишь слегка подмывало покопаться в ней. Но теперь сумка оказалась в непосредственном ее распоряжении, и от зуда буквально чесалось все тело. В носу чесалось, так что хотелось чихнуть. Глаза, как их ни уговаривала Фима, то и дело возвращались к тому месту, где стояла сумка, а ноги сами несли Фиму все ближе и ближе. Но особенно сильно чесались у девушки руки, и зудела ее пятая точка. Последняя, похоже, так и вовсе буквально изнывала от желания найти на себя очередную порцию приключений.

И Фима против этого зуда не устояла.

Глава 2

С каким-то вороньим карканьем, напугавшим даже ее саму, она подскочила к добыче и в мгновение ока распотрошила ее. Попросту вывернула все содержимое сумки прямо на паркет и начала рыться в журналах без всякого почтения к их почтенному возрасту и старости.

Очень скоро Фиме стало очевидно, что ничего ценного вся эта макулатура собой не представляет. Журналы были ветхими, страницы помяты, заляпаны пальцами или сильно потерты. Сразу было видно, что журналы много и полноценно читали, скорей всего, их передавали из рук в руки, и лишь затем они вновь вернулись к своим владельцам.

Фима была в полнейшем недоумении:

– И зачем это кому-то может быть нужным?

Помимо ветхости у этих журналов был и другой минус. Тут были разрозненные номера, а не целые подписки. Подобранные по годам и в лучшем состоянии эти журналы еще могли чего-нибудь стоить. Но номер от июля 1982 года и номер за октябрь 1983-го никак между собой не сочетались, а потому цена их была совсем невелика.

– Зачем же племянники все это потащили с собой? Прямой путь этому барахлу на помойку.

Хотя у пожилых людей частенько бывают очень странные представления о том, что является ценным. Возможно, что тете Тане эти разрозненные номера журналов были чем-то дороги, поэтому она и настаивала, чтобы племянники привезли их к ней на дачу в Комарово вместе с книгами, фарфором, бельем и одеждой. Хотя тете Тане было не так уж много лет, она была несколько моложе своего супруга, который, в свою очередь, дряхлым старичком тоже не казался. Если и пенсионеры, то молодые, и зачем им это старье?

От нечего делать и, главное, чтобы не возвращаться к информатике, Фима взялась перелистывать страницы. Она пыталась читать, но бумага сильно пожелтела, став почти коричневой, а чернила, напротив, выцвели, так что разобрать текст можно было разве что с лупой.

Но листая страницы журналов, Фима неожиданно увидела, как на пол спланировал небольшой кусочек бумаги, а за ним еще и еще один.

Наклонившись, она подняла банкноту достоинством в десять рублей, а потом еще четвертак и полтинник. Десятка была оранжевой, четвертак фиолетовым, а полтинник благородно-зеленым. Это были советские деньги, которые Фиме довелось повидать лишь на картинках в учебниках истории. Тем не менее она сразу их признала и с увлечением принялась листать журналы дальше.

– А вдруг найдется что-нибудь еще!

И журналы ее не подвели. Их страницы оказались буквально нашпигованы банкнотами самых разных достоинств. И тут были не только советские деньги, попадались и ассигнации царских выпусков, и какие-то иностранные банкноты. Это была чья-то коллекция, и Фиме очень хотелось бы понять хотя бы примерную ее стоимость.

– Ну… так-с… – прошептала она, придвигая к себе экран ноутбука. – Посмотрим, что нынче дают за эти бумажки.

Сайтов, занимающихся оценкой бумажных ассигнаций, было очень много. Все они давали дельные рекомендации, с помощью которых можно было бы оценить ту или иную банкноту. И очень скоро Фима поняла, чтобы найти действительно уникальную бумажку, которая стоит миллионы, ей предстоит перелопатить всю коллекцию. Потому что выяснилось, одна-единственная буковка могла сделать банкноту дорогостоящим раритетом. Но чтобы найти эту закорючку, нужно было быть либо крупным специалистом, чтобы знать, куда смотреть в первую очередь. Либо надо было потратить уйму времени, которым Фима не располагала.

Будильник давно уже призывно позвякивал, намекая, что хозяйке недурно бы выдвинуться из дома.

– Пора идти в институт.

Так и не сумев разбогатеть, Фима отправилась в путь.

В институте Фима провела две незабываемые пары, из которых поняла следующее: фармхимия и биоорганика – это вещи, к которым нельзя относиться легкомысленно.

Это Фиму немного огорчило, потому что по природе своей она не была человеком серьезным. Да еще прошлогодняя информатика, которая тяжким грузом лежала на ее плечах и вновь о себе напомнила.

Чтобы отвлечься, Фима зашла с Лизой и Дианой – двумя ее приятельницами – в кафе, где поделилась с ними своей сегодняшней находкой.

Девчонки вытаращили на нее глаза.

– Да ты что! Эти бумажные деньги стоят целое состояние!

– Ни фига себе подобного! Я посмотрела в интернете, не больше трехсот рублей за ассигнацию.

– Боны, – важно произнесла Диана. – Такие коллекционные купюры называют бонами. А науку – бонистикой. Я знаю, у меня есть дядя, который собирает боны. Если хочешь, я попрошу его оценить твою находку.

– Вообще-то я не уверена, что имею право. Эти журналы оставили мои соседи.

– Оставили потому, что они им не нужны!

– Может, они за ними еще вернутся.

– Как же! Жди! Выкинули! До помойки лень было тащить, вот они и оставили у дороги, вдруг кому-то понадобится.

– А тебе и понадобилось. Если продать эту коллекцию знающим людям, то можно получить неплохой навар. Погуляем!

Девчонки так воодушевились, что Фиме было неудобно их разубеждать. Она так радовалась каждой возможности сдружиться с этими девочками, что сейчас ни за что не стала бы отказываться от их советов. Лизе с Дианой не составило большого труда уговорить Фиму, и она пообещала, что сегодня же свяжется с дядей Варлаамом, большим знатоком бонистики.

В метро девочки отправились к себе, они снимали на двоих квартиру где-то в Автове, а Фима поехала к себе. Ее снова стали терзать смутные сомнения, правильно ли она поступила, присвоив коллекцию старых журналов вместе с начинкой себе.

– В конце концов, я же еще ничего не продаю. Только оценю. А если там окажется что-то стоящее, пусть наследники сами занимаются продажей.

Поднимаясь к себе на этаж, Фима услышала голоса. Возле квартиры тети Тани снова крутились какие-то люди с сумками.

На сей раз это были трое мужчин среднего возраста, а вот сумки были гораздо меньшего размера. И все же по паре сумок у каждого из них в руках очутилось.

Увидев спускающуюся ей навстречу процессию, Фима замерла.

– Вы… вы кто такие?

Мужчины попросту не обратили на ее вопрос внимания, занятые разговором друг с другом.

– Похоже, Толя все наши семейные реликвии к себе в Комарово отвез.

– Да нет, Маринка говорила, на даче у них ничего такого нет. Это Танька подсуетилась. Либо сама приезжала, либо родственников своих прислала, чтобы вывезли, что подороже.

– Вот жадная бабеха! – ругнулся один из них. – Мало того, что квартиру и дачу к своим рукам прибрала, она еще и наши семейные реликвии умыкнуть умудрилась.

– Бронза! Серебро! Картины! Вывезли!

– Не трави душу!

– Говорил я вам, сразу нужно ехать. Как узнали про смерть Толи, сразу надо было на крыльях лететь. А вы заладили, куда торопиться, после работы устали, сначала отдохнем, поужинаем дома нормально, пробки переждем, поедем и спокойно все заберем. Дождались? Отдохнули? Вот теперь собирайте крохи, что Танькины прихвостни не доели.

– Мужики! – раздался голос сверху. – Вы там не задерживайтесь! Отнесли и быстро назад. Я тут для вас еще несколько тючков приготовила.

Из раскрытой двери тети Тани выглядывало женское лицо. И Фима поняла, что очистка квартиры продолжается. Только на этот раз тут орудовали родственники не тети Тани, а почившего ее супруга, дяди Толи.

Как жалко, значит, он все-таки умер! Интересно, что за болезнь унесла этого полного жизни дядечку?

Фима задержалась у приоткрытой двери, не удержавшись и кинув один любопытный взгляд внутрь.

В коридоре на полу и впрямь стояло несколько тюков, а из дальней комнаты слышалось пыхтение, словно там кто-то возился с какими-то тяжелыми предметами. Потом в коридоре появилась этажерка, которую выталкивала та самая родственница дяди Толи.

– Неужели мебель тоже вывезут? – удивилась Фима. – Впрочем, если это их фамильные стулья…

Она еще немножко помедлила и вежливо поздоровалась с вернувшимися мужчинами, но они снова не обратили на нее внимания. Взгромоздили на себя приготовленные тюки и поволокли их вниз. Потом дошел черед и до этажерки, до каких-то шкафчиков, и даже стол эта команда унесла вниз. Стол был красивый, с резными ножками, но вот стульев к нему не прилагалось. Видимо, стулья были куплены тетей Таней, и на них родственники ее мужа претендовать не стали. Вместо этого они поволокли вниз компанию пуфиков, обитых потрескавшейся от времени разноцветной кожей.

Фима растерялась. Что ей делать? Отдать коллекцию журналов этим людям? Но вдруг эти журналы принадлежали не дяде Толе, а его супруге? Тогда как?

– Рискну, – решила она. – А вдруг?

Но когда она возникла в дверях чужой квартиры со стопкой потрепанных журналов, то никакого понимания не встретила.

– Оставили журналы? – равнодушно переспросила занимавшаяся упаковкой женщина. – Ну, если им не нужно, то нам и подавно эта макулатура не надобна!

– Но я подумала, вдруг ваш родственник их собирал?

– Кто?

– Дядя Толя. Тут и деньги между страницами лежат.

Тетка оживилась:

– Какие деньги? Покажи!

Но, увидев советские десятки, мигом сникла.

– Видать, Танька или кто-то из ее бывших муженьков в свое время денежки в этих журналах припрятал, да потом забыл, так и оставил их лежать.

– Значит, журналы и эти деньги вам не нужны? Вы от них отказываетесь?

– А что на них теперь купишь? Ничего и даже меньше. Оставь их себе, если хочешь.

И женщина вернулась к своим делам, пакуя те вещи, которые считала более или менее ценными.

Фима попыталась расспросить ее о том, что же случилось с дядей Толей, но женщина и сама знала мало. Фима лишь поняла, что те трое мужчин, которые сейчас таскали вещи и мебель вниз, были братьями ее почившего соседа. Один из них был родным, второй двоюродным, а третий даже троюродным. Кому-то из них женщина приходилась супругой.

– А как вы узнали про кончину дяди Толи? – приставала к ней Фима. – Вам его жена позвонила?

– Как же! Жди от нее! Маринка звякнула. Соседка Толина по даче. Они сто лет бок о бок живут, знают всю подноготную. Вот она и смекнула, Толя помер, значит, наследство пришла пора делить.

– А отчего же он умер? Он болел?

– Ни одного дня болен не был. Я сама с ним третьего дня разговаривала. В лес за грибами ехать собирался. А сегодня во второй половине дня Марина позвонила и сказала, что Толю в больницу увезли, где он и скончался.

– Какой ужас! А отчего? Не сказали?

– Кто же его знает. Может, инфаркт, а может, тромб оторвался. Пока вскрытие не сделают, полной ясности не будет. Лично я думаю, что это Танька ему каких-нибудь капелек подлила. Маринка говорила, что у Таньки еще до Толи то ли три, то ли четыре мужа были, и все раньше ее на тот свет отъехали. А Толя, он мужик крепкий был, с чего ему помирать? Жил себе, жил, а как с Танькой этой связался, так и помер!

– Но они прожили вместе не один год.

– Десять!

– Вот видите.

– А чего тут видеть? Просто Танька осторожничала. Не стала сразу Толю травить, а выждала. Убедилась, что наследники возле него не крутятся, на всякий случай еще и завещание для себя потребовала написать. Хорошо, что он отказался.

– Почему же он отказался?

– Потому что не совсем кретин! Я сразу Толе сказала, что он сильно рискует, что с такой бабехой связался. Но когда у мужика в одном месте свербит, станет он разве умные советы слушать?

И женщина махнула рукой. Пришедшие мужчины тоже не пожелали возиться со старыми журналами, они и так были уже все в поту, таская тяжелые предметы вниз. А тут их еще ждала очередная ноша, что вызвало раздраженные вопросы, так что Фима предпочла удалиться.