Глава 1
Утопленница покачивалась на волнах с той же беспечностью, с какой соскучившаяся по мужскому вниманию туристка лежит на песочке сочинского пляжа. Казалось, что сейчас она поднимет синие веки, подмигнет Крысиусу Грызу и презрительно сморщит носик в мою сторону.
Если не знать, что утопленница давным-давно плещется в этой заводи, то её можно принять за девушку, которая только что искупалась в чане с чернилами и теперь отмокает в обычной воде перед капитальной помывкой.
Плюшки-ватрушки, ну прямо как живая! Мы сидели вдвоем с преподавателем у самой кромки воды в небольшом гроте и наблюдали за утопленницей в белом платье уже третий час.
Мягкий зеленый свет от местного заменителя Луны по имени Фарка проникал в грот и превращал его в пещеру Алладина. Изумрудные грани сталактитов прекрасно сочетались с рубиновыми навершиями сталагмитов, а пыльца Задумчивых Светлячков заставляли наросты поблескивать всеми цветами радуги. Сами насекомые меланхолично перелетали с места на место и не обращали никакого внимания ни на пару людей у костерка, ни на лежащую в воде девушку.
– Старушка Мартильда утопилась от любви к королю Фарфанону Нарциссистому пятьсот лет назад, а до сих пор выглядит как будто вчера с обрыва Правды навернулась, – шепотом сообщил мне Крысиус ценную информацию.
Сообщил так, как будто я должна была тут же мчаться на другой край Стратуина и передать это высказывание самому великому полководцу, а тот тут же выиграет войну и всем вокруг наступит полный… мир.
Удивил, надо же. Я и сама знала про эту несчастную девушку, которая потеряла голову от любви и вызвала короля эльфов на душевный разговор. Увы, тот король любил только себя, и сходил с ума только от собственного отражения. И в тот трагический вечер Фарфанон тупо пялился в воду с обрыва Правды и не слушал воздыхания влюбленной Мартильды.
Отчаявшись как-нибудь привлечь королевское внимание, девушка пошла на последний шаг – она бросилась с обрыва, но прежде пообещала всегда и всюду преследовать короля…
Самовлюбленный эльф лишь хмыкнул в ответ, но в тот же вечер на него из зеркала уставилось перекошенное личико Мартильды. И ладно бы просто уставилась – девушка начала строить рожицы и самым умилительным из них был оскал а-ля тигр перед ужином. Мартильда была везде! Она показывалась из глубины тазика для умывания, дразнилась из блестящих доспехов, а уж какие ухмылки король наблюдал из хрустальных висюлек с люстры, когда ложился спать… В общем, король сошел с ума от обилия рожиц отвергнутой девушки и ринулся следом…
Так и закончилась эта до крайности поучительная история, а труп Мартильды на века остался покачиваться на волнах в гроте Печали. Лежит себе и покачивается уже полтысячи лет, как назидание королям и претенденткам на королевскую руку и сердце.
Чего здесь забыла одна из худших учениц Академии попаданок и её безалаберный руководитель? Да, понимаю, не самое лучшее место для проведения времени, тем более, что второй семестр начался буквально через неделю после первого. Студентки даже отдохнуть не успели, как милый призрак по имени Борзян снова появился в комнатах с криком: «Доброе утро, лежебоки!»
Так чего мы здесь забыли… Хм, как бы вам объяснить в двух словах – жду появления фамильяра.
Не получилось в двух, но зато тремя обошлась. Так вот, начало второго семестра всегда знаменуется получением собственного фамильяра. Если вы не знаете, что это такое, то можете загуглить, или же я объясню в двух… Нет, нужно больше слов. В общем, фамильяр это волшебный дух, который служит ведьмам, колдунам и другим магикам. Может быть котом, как у Бабы-Яги, либо коньком-горбунком, как у Иванушки-дурачка.
Так как Мартильда всё равно плавает в гроте без дела, то ушлые маги придумали ей крайне ответственное задание – она дарует студенткам образ фамильяра, который им потом пригодится в труде и учебе. Да, она лежит, разлагается и её запах вызывает легкие галлюцинации, а они уже и формируют у студенток образы животных. Этот запах назывался Дыханием Помощи. Пока что это Дыхание со всеми срабатывало, но не со мной…
Мы уже три битых часа сидим возле костерка, вдыхаем воздух, но я пока что ничего не увидела. Даже завалящего крота не появилось. Лишь мерное жужжание Задумчивых Светлячков и потрескивание огня. Фамильяр напрочь отказывался появляться.
– Герцог, вот мы сидим в такой интимной обстановке, любуемся женским аналогом Владимира Ильича Ленина, а мне почему-то на ум приходит эпизод из прошлой жизни, когда сидели мы так с бывшим мужем возле костерка. Сидели возле речки, пили пиво с раками, любовались Млечным путем…
– Странные вы, земляне. У нас на Стратуине пиво другим местом пьют, – хмыкнул герцог и подкинул в костерок ещё одно поленце, которое незаметно наколдовал взмахом платка.
Я не сразу поняла, что он сказал, но потом возмущенно фыркнула и замолчала. Пусть прикалывается, а я встала и потянулась, чтобы размять кости. Кости размялись с легким перестуком кастаньет. Пара Задумчивых Светлячков посмотрели на меня фасетчатыми глазами, вздохнули и вернулись к своему вечному обдумыванию важных вопросов. Об этих вопросах я их не спрашивала, а светлячки не торопились посвящать в них людей.
– Может, я какая-нибудь некондиционная и мне не положен фамильяр? Может, ну его и пойдем обратно? – с надеждой я спросила у герцога, но тот лишь отмахнулся.
– Марина, ты должна увидеть своего духа-помощника, и ты его увидишь. Я полагаю, что ты находишься слишком далеко от Мартильды и поэтому не можешь полной грудью вдохнуть…
– Я не буду делать ей искусственное дыхание! – тут же отрезала я. – Ищите другую подопытную, но я с детства боюсь мертвецов. И не надо говорить, что она давно уже не утопленница, а ваш инструмент для вызова бреда. Я не хочу подходить к ней ближе.
Задумчивые Светлячки снова подняли на меня фасетчатые глаза, переглянулись между собой и сделали жест «лапка-рыльце». Я показала язык в ответ. Не буду говорить, что именно показали светлячки, когда оскорбленно отвернулись от меня.
– Марина, мы не выйдем отсюда до тех пор, пока ты не увидишь фамильяра. Так повелось издавна, и так должно быть сейчас. Или ты видишь фамильяра от Дыхания Помощи, или увидишь его же от голодного бреда. Выбор есть всегда, – подмигнул герцог.
Вот уж чего-чего, а голодного бреда мне очень не хочется ждать – и так уже в желудке кишка кишке колотит по башке. Я угрюмо посмотрела на герцога, тот в ответ пожал плечами. Потом также угрюмо взглянула на светлячков, насекомые даже не подумали обернуться. Я ещё пару раз стрельнула угрюмым взглядом по сталагмитам и сталактитам, но им было абсолютно по фигу.
Ничего не оставалось, как подойти к покачивающейся на волнах Мартильде и попытаться вдохнуть возле неё Дыхание Помощи.
Песочек под ногами подталкивал меня к девушке в белом свадебном (саване?) платье. Костерок начал более жадно облизывать подачку герцога и тени каменных наростов затанцевали на бугристых стенах. Не хватало только заунывных звуков и клочков белесого тумана, чтобы добавить щепотку мистики в мой спуск.
Мартильда оказалась на расстоянии вытянутой руки, когда я присела возле неё на корточки и постаралась унять бегающие по спине мурашки. Мурашки никак не желали успокаиваться и с разбега заскакивали в такие укромные места, что мне порой хотелось чихнуть от щекотки.
Синекожая девушка в белом платье, роскошные черные волосы шевелились словно щупальца спрута, а волна подталкивала её туда-обратно. Туда-обратно. На берег, от берега. На берег, от берега.
Я вдохнула как можно глубже, но опять никакого эффекта. Фамильяра нигде не оказалось. Тогда я по-крабьи подобралась чуть ближе к Мартильде и только собралась вдохнуть Дыхание Помощи, как…
Она открыла глаза!
Глава 2
Если вы думаете, что я невозмутимо закрыла ей глаза и пяткой оттолкнула от берега, то вы глубоко ошибаетесь. Я завизжала…
Нет, не так. Я ЗАВИЗЖАЛА!
Вот, да. Именно так. Завизжала что есть дури, а дури во мне скопилось немало. Мой визг оценили и офигевшие светлячки, и вставшие дыбом волосы герцога и пара отколовшихся верхушек сталагмитов. Я отрывалась от души, чувствуя, как испуганные мурашки бегают не только снаружи тела, но и изнутри. Меня слушало одинокое ночное светило и миллион ленивых зайчиков, которые плескались в воде, перетекали друг в друга и исчезали в морской глубине.
Я визжала так самозабвенно, что не сразу обратила внимание на то, что губы утопленницы шевелятся. Плюшки-ватрушки, она что-то говорила. Попыток вылезти на берег и укусить меня за филейную часть она не предпринимала, а просто колыхалась на водной глади и чего-то болтала. Вряд ли она пела гимн Российской Федерации, поэтому я, хотя и с трудом, но справилась с визгом.
Любопытство убедило меня временно сдержать свои душевные порывы и послушать, о чем болтает утопленница. А голос у неё был мягким-мягким, как у ведущей «Спокойной ночи, малыши», хотя говорила она вовсе не убаюкивающие вещи:
– … и эта девушка пройдет огонь, воду, землю и камень. В черной свадьбе она увидит себя иную и два берега сойдутся в одной скале. В улыбке сгорит печаль, а радость утонет в слезах. Пламя очистит пустыню, а лед укроет леса. Грядет великий излом…
На последней фразе рот утопленницы закрылся, а потом она зыркнула на меня огромными глазищами, подмигнула и снова притворилась успешно упокоившейся полтысячи лет назад.
Я же застыла на берегу, как офигевший скальный нарост и никак не могла оторвать взгляд от её лица. Не знаю, чего я ждала – может, расшифровки пророчества, а может того момента, что её синее лицо дрогнет, она расхохочется и окажется, что это всего лишь нанятая актриса, а они с герцогом меня разыгрывают?
Но нет.
Лежит себе и в ус не дует. Спокойная и умиротворенная, как будто это вовсе не она сводила с ума эльфийского короля пятьсот лет назад и как будто это не она только что вещала странные вещи для испуганной меня.
– Марина, ты как там? – раздался еле слышный голос герцога.
– Сижу и ох… ох… охаю! – после секундного размышления нашла я правильный заменитель матерному выражению чувств.
– А чего ты там сидишь? Иди лучше сюда, тут посидим, – всё также шепотом проговорил Крысиус.
– Да вот, жду ещё каких-нибудь проявлений жизни от Мартильды.
– Значит, она в самом деле говорила…
– А вы сомневаетесь?
– Ну да, думал, что надышался Дыхания Помощи, вот и показалось после твоего визга. «Слуховые галлюцинации на фоне стрессовой ситуации, возникшей из-за громких звуков. В качестве лечения нужно засунуть корень сельдерея в ухо, два стебля петрушки в нос и сесть в арбуз!» – как сказал бы ведущий оздоровительной программы из вашего мира. Мда, гуляют же шарлатаны по мирам… Ну, неважно. Скажи, что проговорила Мартильда?
Я посмотрела на него с некоторым недоумением – неужели он не слышал?
Перевела взгляд на синюю девушку в белом платье – их разделяет всего лишь пять метров, а он не слышал?
– Да не слышал я! – раздраженно проговорил герцог. – Мартильда говорит свои пророчества только тем, кто должен их услышать, а для остальных раздается булькание и капель. Так что она сказала?
– Да она…
Вот на этом месте меня укусила маленькая лягушка жадности. Она крайне редко меня кусает, но сейчас прямо-таки впилась в пятку и помотала башкой, чтобы привлечь моё внимание. Если я сейчас расскажу всё герцогу, то вряд ли получу какую-либо выгоду… Ну да, я буду всего лишь услышавшая и передавшая пророчество, буду пародией на телефон. Расскажу, а потом об этой моей заслуге забудут, а ведь я почти что на грани вылета из академии…
Но ведь можно сказать вовсе не то, что говорила утопленница? Не ту белиберду, которую исторгли мертвые уста, а вполне осмысленную вещь, которая поможет мне выжить в академии. Всё это пролетело в голове со скоростью молнии, и я успела взвесить все плюсы и минусы.
Решено!
Я всего лишь подправлю слова Мартильды. Самую чуточку, чтобы не вылететь с первого курса.
– Да она сказала, что я должна буду надеть белую мантию и отучиться в Академии попаданок все четыре курса, иначе Стратуин ждут потопы, наводнения, пожары, налеты саранчи и нашествие тараканов. А также сказала защищать меня от Похотуна, иначе…
– Потопы, наводнения, пожары, налеты саранчи и нашествие тараканов, – закончил за меня нахмурившийся герцог. – А теперь скажи правду.
– Но это правда, – я постаралась сделать лицо как можно более невинным. – Меня надо холить и лелеять, иначе придет беда и все радостно накроются медными тазиками.
Похоже, что делать лицо невинным я разучилась ещё лет десять назад. Да и плевать – не станет же он меня пытать… Или станет?
Темные мысли читались на лице герцога весьма настолько явно, что я начала подыскивать сталагмитам побольше для укрытия. Его пальцы смяли платок, но после он расслабился и выдохнул. Крысиус взял себя в руки и менторским тоном начал говорить:
– Жаль, Марина. Очень жаль, что ты не доверяешь мне и считаешь, что…
– Что это? – я показала на существо за его спиной.
Герцог возмущенно вспыхнул, раздосадованный тем, что я не только обманула его, но ещё и прервала укоризненную речь, но всё же обернулся.
Сидящее за ним существо я никогда прежде не видела: величиной около полуметра, мордочка и мохнатое туловище хомяка, а вот голые лапки вытянуты и с перепонками между пальчиками. Мало того, что это создание было фиолетового цвета в желтую крапинку, так оно ещё и фосфорически светилось, как улыбка ди-джея модного клуба в лучах ультрафиолета. Нелепое существо стояло на задних лапках, и я четко видела, как кнопочка носа нюхает воздух, а бусинки глаз пугливо наблюдают за нами.
– Суслягух, – выдохнул Крысиус. – Вот что с тобой не так, Марина?
Глава 3
А и правда – что со мной не так? Я обычная попаданка с Земли, свинтившая в волшебный мир под названием Стратуин. Жила себе обычной жизнью одинокой продавщицы хлебного ларька – работа, дом, редкие выезды с друзьями "на природу" и отчаянное желание выть по вечерам от безысходности и тоски.
Но все преобразилось, когда меня однажды вечером свистнули два каменных голема. Ага, украли и перенесли в иной мир, где технология на всех фронтах уступает магии. Кстати, об устройстве этого мира я знаю сейчас немногим больше, чем в тот момент, когда оказалась перед воротами Академии попаданок.
Академия попаданок…
Чарующее место, где собирают девушек с Земли и готовят из них спутниц королевских особ. Если вы спросите меня: «Неужели на Стратуине своих девушек мало?» Если только вдруг такой вопрос вас заинтересует, то я отвечу – нет. Девушек много, но у здешних обывателей издавна повелось воровать именно земных девушек. Подобная мера обусловлена войнами, которые происходили в древности.
Да-да, тут тоже воевали из-за слабого пола. Не только у нас Ахилл с Гектором друг другу по греческим носам стучали, когда коварный Парис слямзил Елену Прекрасную и развязал Троянскую войну.
Спутниц короли обычно брали из других королевств, а те старались улучшить жизнь именно своих бывших подданных, и иногда специально засылались с такой целью. Этакие Мата-Хари стратуинского разлива. Короли пытались повлиять на дражайших половинок, но женщины тут ушлые и хитростью необделенные. Поэтому они показывали, что смирились и подчинились, но на самом же деле исподтишка продолжали поддерживать "своих".
Само собой новым подданным это не нравилось, возникали бунты, революции или местные междусобойчики стенка на стенку. Иногда доходило и до войн, в которых гибли множество мужчин с различных королевств.
В какой-то миг дошло до того, что женщин в Стратуине стало в три раза больше мужчин, вот тогда-то и было решено, что в королевские супруги годятся только женщины из другого мира. Им вроде как фиолетово на другие королевства, и они будут вместе с супругом заботиться только о своем "родном". Но супруга должна соответствовать особе королевской крови, поэтому и была создана Академия попаданок, где нас, похищенных с Земли, обучали всяким премудростям и полезным вещам, крайне необходимым для королевствования.
Да, тут был отбор. До четвертого курса из тридцати девушек добирались трое кандидаток, а выпускница была только одной. Остальные "отчислялись" с помощью злого духа Академии – Отражалки.
Может, Отражалка и добрая, мне не попадалась, на брудершафт с ней не пили, но из-за неё пропадали девушки. Заходили в туалет студентки, которые не очень годились на взгляд преподавателей на роль королев, а обратно не выходили. Также пропадали и их вещи. Все, абсолютно все. Даже жалкой заколки не оставалось.
Мы сначала пытались протестовать, но особо рьяных тут же отчислили, и неразожженная революция приказала долго жить. Меня почему-то снова не тронули, хотя я и была среди первых рядов возмущенных. Да и от встречи с Отражалкой, которую в обыденной жизни звали Ярославой, меня почему-то оградил завхоз академии Глазун Доносович. Я до сих пор гадаю – почему?
А ещё за мной охотится местный злой маг Похотун. Вот прямо-таки два раза пытался свистнуть к себе в замок, а на третий всё-таки умыкнул, чертяка этакий. Там-то я и узнала его страшную тайну. Нет, не о размере его мужского эго, и не о том, о чем вы могли подумать – его страшная тайна… А впрочем вы и сами можете это прочитать в предыдущей книге.
Но самое главное – Похотуну удалось свести с ума ректора академии, Симпатира Чернокудра. Да, вот самым натуральным образом главный красавчик свихнулся и теперь пускает пузыри в нашем лазарете. Врач Пилюлия Мензурини не хочет отдавать его в больницу для умалишенных, а пытается вернуть к здравому смыслу путем различных отваров и заклинаний. Пока что получается слабо, хотя есть и прогресс – Симпатир перестал ходить под себя. Теперь он с хихиканием пытается сходить под других.
На замену ему был назначен новый ректор – Фендюлятор Угрюмонский. Когда я впервые увидела его, то даже немного испугалась, честно-честно. В двери академии под всеобщее молчание и танцы вечнодвигающихся растений вошел огромный мужчина, в два человеческих роста высотой. На могучей груди спокойно может развалиться годовалый бычок, ручищи в запястье размером с мою талию, на ногах сапоги семьдесят-раздвижного размера. Лицом он чем-то напоминал Будулая из фильма «Цыган» и злого деда Мороза. Вот такая вот орясина встала в дверях, хмуро оглядела собравшихся и брякнула голосом, от которого волосы встали дыбом: «Ну, чего скопились? Или вам делать нечего? Так я живо работу найду!»
У всех тут же нашлись дела и заботы, а я прямо замерла вкопанной, когда Фендюлятор вперил в меня взгляд маленьких красных глазок – словно две дрели впились в мой мозг и постарались насверлить как можно больше крохотных дырочек. Потом я отмерла, опустила очи долу и удалилась «лунной походкой» Майкла Джексона.
Всё бы ничего, но после этого случая, я при встрече всегда ловлю на себе взгляд этих злых, ненавидящих глазок. Причем заметила это не только я одна. Девчонки начали побаиваться находиться рядом со мной, чтобы не попасть под выстрелы этого мелкокалиберного оружия. Да и преподаватели стали как-то странно коситься, будто на мою мантию прислал «весточку счастья» пролетающий голубь, а я хожу и не замечаю.
А с недавних пор я заметила, что и оценки на мои старания стали ставиться меньше, и спрашиваться стало больше…
Меня потихоньку начали выживать!
Уж я-то знаю об этом состоянии достаточно – работала как-то на швейной фабрике, где меня невзлюбила начальница смены. Там было похожее состояние: слухи, падающее доверие, ссоры из-за мелкого повода. Такое понемногу начало появляться и здесь. Даже Джулия начала появляться по утрам довольная, будто только что съела бургер с двойной картошкой. Что-то ехидное проскальзывало в её взгляде, и это что-то совсем скоро должно выплеснуться наружу.
Так что неспроста спросил герцог о том, что со мной не так? Со мной и в самом деле было что-то не так, вернее с моим окружением. Меня начали переводить в касту отверженных, а там и до неугодных недалеко, и всего один шаг до отчисления.
– Со мной всё в порядке, – лучезарно улыбнулась я в ответ. – А почему вы спрашиваете?
– Да потому что тебе досталось в фамильяры самое вредное и противное существо на свете, – вздохнул герцог. – Он всего один такой… и он попался тебе.
Глава 4
Когда я оглянулась на это миловидно-отвратительное существо, оно тут же показало мне язык, закрутилось в некое подобие миниурагана и полетело на меня. Я едва успела отшатнуться, когда мимо пролетела воронка с запахом протухших яиц. Суслягух полетел по воде, едва не задев мирно плавающую Мартильду, и вскоре скрылся в бликах стратуинской луны.
Вонь от моего фамильяра тихо испарялась. Задумчивые Светлячки возвращались к своим вечным раздумьям, а мне почему-то до жути захотелось наружу.
Три часа в компании покойницы и мыслящих насекомых могут кого угодно довести до желания увидеть над головой чистое небо, а не сверкающие сталактиты. Герцог понял мое настроение с одного взгляда и опередил с предложением:
– Вот мы и увидели твоего фамильяра. Теперь можем выйти наружу и запустить следующую студентку.
– Да уж, увидели, удивились… Как всё-таки здорово, что мы его больше не увидим – от запаха глаза слезятся и я боюсь за свой макияж.
Герцог пошел было к выходу, но остановился:
– У тебя же нет макияжа.
– Нет, – согласно кивнула я, – однако я щурюсь. А-а-а, что вам объяснять, мужчины же не боятся «гусиных лапок».
Герцог почесал затылок. Мы уже почти подошли к арке, за которой начинался тоннель на поверхность. Мои глаза заметили сбоку надпись: «Здесь была Аленка!» Я даже улыбнулась – словно неведомая землянка передала свой привет, а имя ещё и выдает соотечественницу. Вот сидела же тут какая-нибудь заноза в розовой мантии и старательно выцарапывала на камне послание неизвестным соратницам по академии.
И где сейчас эта Аленка? Замужем за королем или же отправилась обратно? Увы, каменные стены тоннеля молчали о судьбе неизвестной землянки, лишь изредка перемигивались мерцающим светом гнилушек.
– Скажи, Марина, – спросил герцог, когда мы подошли к массивной двери, – а почему мужчины должны бояться этих самых лапок? Ладно если лапища дракона или нога слона, но от гусей-то какой прок? Чего в них страшного? Их на сковороду швырнешь и всё, а если нет сковороды, то и вертел над огнем сгодится.
Я замерла, ухватившись за кольцо. Герцог издевается или в самом деле не понимает метафоры?
– Да это я так, к слову пришлось, – решила не посвящать герцога в потаенные женские страхи и дернула дверь.
Скрип в ночи заставил девушек у костра обернуться к горе Андрулаин. Да, мы очень долго пробыли в гроте Печали – вон на щеке Агапы отпечатался след от одуванчика. Похоже, что не только она заснула на цветущей полянке, так как другие девушки тоже поднимались с мягкой травы и продирали заспанные глаза.
От первоначальных тридцати девушек осталось двадцать три. Семь остальных были «отчислены» без следа. Как мы потом ни выпытывали у преподавателей, те не сознавались о дальнейшей судьбе девчонок. Отчислены и всё.
А небо было таким огромным и чистым…
Меня поймут те, кто просидел в темной пещере рядом с трупом три часа.
А сейчас зеленая Фарка окрашивала лежбище в тревожный шпинатный цвет, превращая всех людей в худенькие пародии мультипликационных Шрека и Фионы. Рядом со студентками сидели преподаватели, которые обязаны были проследить за появлением фамильяра у каждой подопечной.
Судя по открытому рту Джулии, она в сотый раз рассказывала о том, как увидела огромного белоголового орлана, как он пролетел мимо неё и под его левым глазом светилось пятно в виде короны. Конечно же я не верила подобным россказням, но её преподаватель подтвердила этот рассказ. Правда, про корону она не говорила, но вот слова про орлана подтвердила.
– Судя по тому, что вы были там так долго, у Марины фамильяром стал косолапый медведь? – не преминула высказаться Джулия. – Наверное, тот самый, который потанцевал у неё на ушах и лишил музыкального слуха вместе с остатками совести.
Пока я подыскивала достойный ответ, способный втоптать в одуванчики эту заносчивую мисс, герцог подлил масла в огонь:
– Нет, нам показался суслягух…
Сказано это было таким мрачным тоном, словно у герцога умерла любимая крыса и он скорбно сообщал о её скоропостижной кончине. Мне даже захотелось всплакнуть. Однако, глядя на вытянутые лица преподавателей, мысли о слезах тут же улетучились.
– Не может быть, это же… Бедная девочка, – громко прошептала маркиза.
– Вот это не повезло, – кивнула фрейлина.
– Может и выживет, – угрюмо бухнула орчиха.
Мои сокурсницы бледнели с каждым произнесенным словом, в их глазах суслягух представал этаким неизвестным министром, состоящим из когтей и клыков. Даже Джулия подавилась очередной колкостью и во все глаза уставилась на потенциальную смертницу.
– Да что за суслягух такой? – взвизгнула Маньяра. – Чем страшен этот фамильяр? Марина, какой он?
– Похож на помесь суслика и лягушки. На вид вполне себе безобидное существо, – пожала я плечами в ответ. – Правда, воняет сильно, как будто из гардероба Джулии.
– Да ты… – начала было Джулия, но герцог не дал ей закончить.
– А ещё Мартильда произнесла пророчество.
Дружное «ой» вырвалось у всех преподавателей. На меня посмотрели если не с уважением, то с каким-то подобием суеверного страха, будто у меня начали проклевываться рога на лбу, а глаза засверкали адским пламенем. Девчонки же округлили глаза и стали похожи на героинь аниме.
– И… и что Мартильда сказала? – наконец нарушила молчание Ежина.
Я снова взвесила «за» и «против». Одно дело пошутить с герцогом, вроде как сказалось нервное напряжение, а другое дело вымолвить тоже самое, когда на тебя смотрят поблескивающие глаза. Смотрят с ожиданием, как евреи на Моисея, когда тот спускался со скрижалями. Но я буду не я, если не попытаюсь извлечь выгоду…
– Сказала, что я должна буду надеть белую мантию и отучиться в Академии попаданок все четыре курса, иначе Стратуин ждут потопы, наводнения, пожары, налеты саранчи и нашествие тараканов. И от Похотуна меня…
Я застыла, наткнувшись на укоризненные взгляды. Мне опять не поверили!
– Хватит, Марина, – махнул рукой герцог. – Не хочешь говорить, тебе же хуже. Маньяра, ты следующая на очереди за фамильяром. Идем!
Моя афроамериканская соседка озадаченно почесала кучерявую голову, словно постаралась привести моток спутанной проволоки в порядок. «Проволока» в порядок приводиться отказалась, предпочитая торчать в разные стороны пружинками-антенками. Маньяра умоляюще посмотрела на герцога:
– Но я же так и не узнала, кто такой суслягух и почему его так все боятся?
– Я тебе внизу расскажу. Пойдем же, или ты собираешься оставаться без фамильяра? – насупился герцог.
Маньяра вздохнула, но не посмела перечить Крысиусу. Она лишь подмигнула мне, мол, потом всё расскажешь, и скрылась в глубине тоннеля. Дверь с натугой закрылась за уходящей парой.
– А всё-таки, что это за суслягух такой? – произнесла Агапа.
– Давайте на этот вопрос отвечу я, – выпрямилась графиня Глистана Сухопаридзе. – Я очень хорошо помню эту легенду.