Майя. Игрушка Шейха

Пролог

Горячие смуглые пальцы касаются моего белого локона, заправляя его за ухо. Он смотрит на меня, как на собственность. Прекрасную, желанную игрушку.

– Что Вы делаете? – отступаю я на шаг от него и тут же спотыкаюсь. Шейх Тамер не дает мне упасть, подхватывая под руку и тут же властно ее сжимая.

А я в ужасе оглядываюсь по сторонам и понимаю, что вокруг меня не обычная спальня. Это… Выдыхаю, несколько раз моргаю, чтобы удостовериться, что я точно не сплю… —Почему я…в самолете? Боже, это ведь самолет?

Ответ не заставляет себя долго ждать. Авиалайнер подбрасывает на воздушной яме, а я, когда морок моего вынужденного сна развеивается, замечаю по богам иллюминаторы, утопленные в янтарной роскоши лакированной деревянной обивки салона. Вид на пушистые перья облаков, безмятежных и спокойных под ласковыми лучами золотого солнца, пугает еще сильнее. Сердце пропускает несколько ударов. Значит, мы уже давно над землей. Я сейчас в ужасе, в полнейшем ужасе… Что делать?

Шейх вжимает меня в себя, нависает сверху с высоты своего исполинского роста. Точно так же, как делал это несколько часов назад… Пронзительный взгляд порабощает…

Я цепенею. Что сейчас, должно быть, происходит с моей мамой, оставшейся там, на земле, в холодной Москве и полном неведении, куда пропала ее дочь… Куда он меня тащит? Зачем?

«– Добро пожаловать в мой мир, Майя», – говорит он низким тембром. Голос – словно бархат, он как будто нарочно лишает воли, но я стараюсь не поддаваться ему. Не верю. Нельзя верить…

–Какой еще мир?!– его обманчивая нежность вызывает ярость. Я ведь знаю уже, что это лишь приманка! Он уже точно так же играл со мной… Завлекал. Вводил в оцепенение, чтобы ослабить бдительность и накинуться, как хищник…– Мне не нужен Ваш мир!

Он отрицательно качает головой. Челюсть сжата. Волевой подбородок каменный. Отмахивается от моего отказа, как от назойливой мухи.

– Прими свою судьбу. Ты принадлежишь мне. Тебе придётся меня полюбить, красавица. Совсем скоро ты увидишь свой новый дом.

– Новый дом? Что это значит? Я буду у вас работать? Или это какая-то злая шутка?

Тамер гортанно смеется.

– Не стоит перегибать палку со своей наивностью, Майя. Ты сама дала молчаливое согласие сыграть в эту игру. Все ответы в глазах женщины. А ты сразу показала, что хочешь мне принадлежать! Как только наши глаза пересеклись еще тогда, в фойе гостиницы перед началом конференции…

–Совершеннейшая чушь, – лепечу я, пытаясь оттолкнуть его от себя. Голова кружится. То ли от того. Что наша борьба происходит на высоте десяти тысяч метров, то ли потому, что они вкололи мне какую-то гадость, чтобы лишить сознания и затащить на борт, – кто сказал вам, что я приму ваши условия?!

Снова эта усмешка, в которой теперь металлический холод.

– Кто сказал, что мне нужно твое согласие на это? Примешь. Все принимают, Майя. Ты не первая и не последняя. Но совершенно точно особенная, – мягкость последних слов шейха Тамера вкупе с его нежны водящими по моим скулам пальцами- это ласка кошки. Он не касается меня как равной. Он делает это небрежно, скорее для своего удовольствия, – Ты станешь моей девочкой, Майя. Самой прекрасной из всех…

–Из всех? – внутри зарождается что-то черное и горькое на вкус, как горечь. Нервы сдают, – Ты больной придурок, слышишь?! Ты действительно собрался безнаказанно затащить меня в свой гарем и думаешь, что это сойдет тебе с рук? Да ты хоть понимаешь, что это похищение?! Мы живем в двадцать первом веке! Я обращусь в Посольство своей страны, они…

Когда вижу его реакцию- совершенно спокойную, даже равнодушную, знающую, понимаю, что… что мне никто не поможет. У него все схвачено. Он преспокойно вывез меня с территории моей, родины- и никто ему не помешал…

Его взгляд становится еще более черным. Таким черным, что поглотил бы саму ночь. Я замираю, понимаю, что моя строптивость сейчас только раззадоривает его, как на охоте. Дьявольски красивый человек. Дьявольски опасный. Я поняла это еще накануне. Но разве могла подумать, что события примут такой оборот?! От отчаяния и безысходности хочется выть…

«Виновата… Сама виновата…»– вибрирует в голове. Может он прав? Я дала ему повод? Я действительно отвечала на игру. Я думала, что могу контролировать этот процесс… Я ошибалась. Горько и фатально.

Снова шатаюсь и оседаю на кровать. Если бы не весь ужас момента, сейчас бы я точно не удержалась от того, чтобы рассмотреть этот шикарный спальный номер на борту настоящего частного самолета. Я даже в фильмах такое не видела… Но реальность от этого невиданного шика еще более ужасна.

Шейх Тамер опять нежно и заботливо проводит по моему лицу.

–Перестань ершиться, сладкая. Тебе нужно отдохнуть. У нас впереди еще не менее пяти часов лету. Сейчас тебе сервируют обед. Хорошенько подкрепись и снова ложись спать. Обещаю, что не буду покушаться на твой сон.

Глава 1

«Покушаться на мой сон» …, да он покусился на мою жизнь! Забрал ее у меня! Выцарапал с кровью!

Вспышки последнего, что я помню, выковыриваются из памяти острыми шипами, оставляющими после себя шрамы стыда и сожаления.

Перед глазами жуткие кадры унижения, которое он заставил меня пережить всего несколько часов назад. Все как в тумане сейчас.

Я заканчиваю свой второй день работы на конференции, уже расслабившаяся, что после случившегося накануне неприятного двусмысленного инцидента Шейх Тамер больше не «осчастливит» меня своим вниманием и преспокойно уедет восвояси. Выхожу из вертящейся двери боковой двери для персонала башни Москва-Сити, зарывая лицо от ветра в теплый пуховик, как в этот момент теряю ориентацию в пространстве. То ли поскользнувшись, то ли… Голова кругом. Плохо понимаю, где земля, а где небо. Меня заталкивают в теплый салон автомобиля, тут же стартуя.

–Что? Что здесь происходит?!– кричу я, истошно мечась на заднем сидении в панике.

–Успокойся, Майя. Так для тебя будет лучше, – слышу до боли знакомый голос и поднимаю на него полные ужаса глаза, видя на переднем сидении подле водителя шейха Тамера.

–Что Вам надо? – сердце ухает в ноги.

Он даже не оборачивается на меня. Так и продолжает сидеть в телефоне. Я скорее муха, залетевшая в салон. И мое трепыхания тоже воспринимаются на уровне жужжания мухи.

–Нужно проверить одну вещь. Поверь мне, ничего страшного, – отвечает все так же спокойно, – особенно если ты будешь вести себя как хорошая девочка. Ты ведь не хочешь проблем в институте или чтобы что-то случилось с мамой?

Мои конечности холодеют… Теряю дар речи.

Через стекло заднего вида перевожу взгляд на водителя. Его я тоже знаю. Это Амр, помощник шейха Тамера. На мгновение наши глаза пересекаются – я успеваю считывать в его взгляде упрек в стиле «сама нарвалась», но он тут же берет себя в руки и отводит глаза.

Больно кусаю губу, чтобы не расплакаться. Эти сволочи знают, где я живу, где учусь, они все обо мне знают. Отворачиваюсь в окно. Вечерняя Москва живет своей жизнью. Огни большого города создают мнимое спокойствие и благополучие. Здесь в каждом окне свои тихий мирок. Здесь каждому прохожему на меня плевать… Я ничто в собственном городе. Иначе бы чужой властный мужчина из далекой страны не смог вот так безнаказанно ворваться в мое существование и похитить посреди улицы…

Спустя четверть часа мы тормозим у вывески, на которой я успеваю прочитать слово «Клиника».

Шейх выходит из автомобиля первым. Галантно открывает мне дверь, нежно положив руку на талию, настойчиво направляет к входной двери.

Со стороны мы выглядим как идеальная пара. Только это блеф. И я теперь точно знаю цену его галантности… Уже успела узнать к этому времени. Его рука едва касается меня, но в ней такая жесткость и власть, что мы оба знаем- я сейчас не решусь бежать или сопротивляться. Глубоко дышу. Может быть, все действительно не так страшно? Мозг отчаянно цепляется за спасение. Так всегда у жертвы, наверное.

В приемной перед нами, как и везде, куда мы ни заходил шейх, в чем я уже успела убедиться, перед ним начинают танцевать чечетку. Я же как пустое место. С меня молча стаскивают куртку и тихо приказывают на русском следовать за врачом-женщиной в белом халате.

Я пока не понимаю, что он хочет от меня. Чтобы я стала донором крови? Или органов? Может его страна промышляет черной трансплантологией? Не успеваю развить эту параноидальную мысль, потому что в этот момент мы заходим в один из кабинетов.

Слышу, как позади хлопает дверь. Автоматически оборачиваюсь на звук и вижу, что Тамер не остался снаружи. Он тоже здесь…

А дальше начинается вторая серия моего личного фильма ужасов…

Я вижу гинекологическое кресло. И от одного осознания этого факта мне хочется орать и колотить во все двери, чтобы меня спасли от этих извращенцев.

Плохо соображаю, что происходит, потому что ко мне тут же подбегают невесть откуда взявшиеся медсестры и, хватая за руки и ноги, брыкающуюся и орущую, таки закидывают на кресло, в буквальном смысле разрывают колготки и трусы.

–Успокойся, Майя, – слышу голос Тамера, который как истинный джентльмен, мать его, в этот самый момент отвернулся к окну, сложив руки на груди, – осмотр не займет много времени.

–Какого черта?! –ору еще громче, – вы не имеете права! Я вас засужу!

Через пару минут тщетных попыток я сдаюсь, всхлипывая, когда чувствую, как мои ноги, руки и талию до болезненного онемения стягивают ремни, надежно фиксирующие на месте.

–Ну вот, попалась, которая кусалась, – приговаривает мучительница в белом халате с милой улыбкой, – не стоит бояться, девочка. Ничего болезненного не будет, если все так, как ты говоришь…

На ее последних словах я ловлю в ее взгляде садистскую надежду и черную зависть. Чертова ведьма реально завидует моему унижению? Здесь все посходили с ума?

Она касается моих половых губ, начинает осмотр. Я стискиваю челюсть, чтобы не зарыдать. Была у гинеколога только рази того хватило. Разве есть нечто более унизительное для девушки, чем эти осмотры?

–Она и правда невинна, Ваше Высочество, – почтительно выдает свой вердикт врачиха, – придется осматривать ее через анус.

Я дергаюсь, когда там меня касается какая-то гадкая гибкая пластиковая палка.

–Состояние здоровья идеальное. Яичники в норме. Матка в прекрасном состоянии. Сейчас возьмем анализы и можно отпускать. Да, и как приятное дополнение, господин Шейх, девушка нетронута и там…

Я не выдерживаю унижения. Одинокая слеза скатывается по скуле к подбородку. Я начинаю давиться от боли в горле- той самой, что царапает горло обидой и беспомощностью. Потом я привыкну к этому чувству, но пока оно было для меня новым.

–Отвязываем? -она ждет от него дальнейших указаний.

Тамер так и стоит, повернутый от меня спиной. Отвечает не сразу. Но его ответ заставляет тело снова конвульсивно дернуться в тщетной попытке закрыться.

– Нет пока. Оставьте нас.

Когда дверь за экзекуторами захлопывается, он, наконец, поворачивается.

Неспешно подходит ко мне. Смотрит нарочито долго сначала в глаза, а потом так же медленно, демонстративно, спускает свой взгляд по животу мне между ног, все еще раскрытую и уязвимую.

Его кадык дергается. На лице появляется алчное выражение желания, которое обостряет его хищные черты лица еще сильнее.

– Чего ждешь? – плачу я, уже не пытаясь трепыхаться, – давай, бери! Настоящий мужчина, не сумевший достойно пережить отказа! Это все только лишь за то, что я вчера сказала тебе «нет»?!

Моя отповедь в его адрес- последняя попытка спастись, но…

Эти слова совсем никак его не трогают. Они отскакивают от него, как рис от стены. Он лишь криво усмехается.

Нежно проводит пальцами по щеке. Как же я ненавижу этот его трепетный жест, предательски заставляющий дуру внутри меня волноваться и замирать… Это какой-то элемент гипноза, не иначе

–Не время, сладкая… Пока не время… Наступит тот день, когда ты сама отдашь мне себя… Ты уже готова, просто твой отравленный жалкой жизнью в этой стране разум пока не желает это принять…, и ты ошибаешься. Не было никакого «Нет». Был вызов, который с я готовностью принимаю.

–Никогда, – говорю, не видя его лицо от застилающих обзор слез, – никогда не стану твоей…

Он усмехается, продолжая поглаживать лицо.

– Я сразу понял, что ты чистая, красавица моя… Ты украла мой покой, Майя… Это хорошо, что ты не соврала. Ты и правда девственна- и телом, и душой…

–Нет, – отчаянно машу головой, – теперь я не чиста, ты измазал меня грязью и похотью! Теперь я шлюха! Даже хуже! Я просто вещь! Потому что так с людьми не обращаются…

Его пальцы сжимаются на моем подбородке, и он заставляет меня на него посмотреть.

–Ты понятия не имеешь, что такое плохое обращение с людьми, сладкая. Знаешь, что сложнее всего заслужить в моем мире- не деньги, а достойное, уважительное отношение. Если бы ты соврала вчера про свою невинность, тогда бы поняла…

– Дай угадаю- ты бы изнасиловал меня или сделал своей наложницей, да? – в моем голосе горькая усмешка и сарказм, – так в чем же разница с нынешним положением?

Марианские впадины его черных глаз заставляют меня тонуть, захлебываясь.

–Я бы жестко попользовал тебя и выбросил, еще и наказав за вранье, но теперь… Теперь я заберу тебя, Майя.

Осознание его слов не успевает осесть в моем сознании, потому что в этот момент в комнату снова заходят. От затекшей боли в стянутых жгутами руках не сразу чувствую, что в мою вену ввели иглу. Пару мгновений- и на веки наваливается жуткая тяжесть.

Теряя связь с реальностью, теряя себя, я пытаюсь сопротивляться, но тщетно. Снотворное в крови побеждает ровно так же, как и шейх, приказавший мне его вколоть.

Там, закрывая глаза в клинике, я была простой девятнадцатилетней студенткой языкового института Москвы, сопровождающей делегацию наследного принца Киренаики в ходе его визита в Москву. После своего сегодняшнего тяжелого пробуждения я обнаруживаю себя на борту его частного самолета на пути в чужую страну и… его постель.

И моего согласия не требуется.

От меня вообще больше ничего не зависит…

Теперь он – повелитель моей жизни.

Глава 2

За окном монотонная желтизна пустыни. Мы в кондиционированном салоне какого-то до невозможности крутого автомобиля, но я все равно задыхаюсь. Черная абайя, которую меня заставила надеть перед выходом из самолета, чувствуется как доспехи рыцарей- утяжеляя, обездвиживая.

Мои реальные ощущения сейчас как в дурном сне. Сколько раз я представляла себе, как в первый раз увижу пустыню. Сколько раз грезила о своей первой реальной встречей с Ближним Востоком. Реальность процарапала меня своей жестокостью, исказив мечты до гротескной неузнаваемости.

Он наблюдает за мной, сидя рядом.

–Ты мечтала узнать Ближний Восток, Майя. Я открою тебе свою родины. Впереди у тебя столько ярких открытий. Ты поймешь, что реальность намного ярче, чем даже самые смелые твои фантазии.

Мне хочется смеяться от его слов. Печально и надрывнее. Куда уж смелее…

Пейзаж за окном сейчас мог бы быть захватывающем, если бы не смятение внутри моей души. Дикие, песчаные дюны, извивающиеся в танце свободы, ярко голубое небо. Безмятежное и улыбчивое.

–Останови машину, – приказывает он водителю на арабском.

Мы выходим. Он берет меня за руку и ведет вглубь от асфальтированной дороги по пескам.

Я всматриваюсь в бескрайнюю линию желтого безмолвия. В ушах звенит от поглощающей тишины. Теперь я понимаю. Пустыня- не потому, что здесь пусто. Потому, что это начало всех начал. Нулевой отсчет. Отсюда все началось. Сюда и вернется.

–В детстве я мог проводить здесь сутками. Брал бурдюк воды, садился на верблюда или лошадь, уходил в пустоту. Для других в пустоту. Для меня эта пустота была целой вселенной. Я знаю пустыню, как свои пять пальцев. Каждый колодец, каждый оазис. Я десятки раз исходил путями древних караванов, нитей времен из человеческого интереса, ставшего стимулом открытий и познаний.

Я слушала его, затаив дыхание. Обреченно и в то же время зачарованно. Он учил и рассказывал. Потом это станет одним из его любимейших увлечений. Шейху Тамеру было важно не только делиться со мной знаниями. Он воспитывал меня, давал мне наглядные уроки. А потом жестко спрашивал, если я усваивала этот урок плохо.

Сегодня я получала свой первый урок. Сейчас, посреди этой прекрасной и жестокой пустыни он без слов говорил мне «смирись или умри». Потому что пустыня была его главным союзником. Она бы убила меня по одной его прихоти. Чтобы здесь выжить, я должна была беспрекословно ему подчиняться…

–Мы еще вернемся в пустыню, сладкая. Ты никогда не видела таких звезд, какие откроются твоему взору здесь среди ночи. Поедем домой. У меня еще много дел на сегодня.

Рука направила меня обратно к машине.

После этой вылазки наружу, так глубоко потрясшей меня эстетически и так сильно деморализовавшей внутри, я еще сильнее замкнулась в себе, думая о том, как так получилось, что один неверный взгляд, одна роковая встреча могли так сильно перевернуть мою жизнь.

Случай- скажут бесстрастные наблюдатели. Возможность- скажут предприимчивые глупцы. Рок- произнесут пессимисты. Мактуб (араб. – предначертано)– прошепчут пески пустыни, веками меняющие хребты дюн.

Двумя днями ранее

Сердце клокочет в груди, как бешеное. Упорно проталкиваюсь через толпы таких же утренних статистов метро, как и я сама–  сонных и недовольных жизнью, вечно спешащих, но все равно не успевающих на работу, вечно пытающихся уйти от тривиальной реальности шумных вагонов, чужих запахов и серости бытия в свои планшеты, электронные книги и наушники.

– Девушка, осторожнее! –  доносится справа, раздраженный голос женщины с птозным лицом в немодной тяжелой шубе из каракульчи.

– Простите, опаздываю, –  буркаю в ответ, прорываясь к двери из середины забитого вагона.

– Здесь все опаздывают! –  доносится нервное гарканье второго голоса, уже мужского.

Негатив момента остается позади, когда двери за мной захлопываются и я решительно направляюсь к эскалатору и тут же начинаю смелое восхождение по его движущемуся полотну, обходя тех, кто предпочитает ехать. Я не могу опоздать! Просто не могу себе этого позволить!

Уже на улице, окунаясь в промозглость раннего утра, выхватив время на циферблате на станции, еще больше прибавляю скорость. Закрываю глаза на то, как жутко заляпываются мои новые замшевые сапоги в подтаявшей слякоти от реагента, несусь к заветной башне Москва– Сити! Господи, лишь бы не опоздать и не провалить первое такое важное задание в жизни!

Да, именно задание! Это даже не работа! Это намного больше для меня. Что– то по– настоящему важное, даже рубежное! Подумать только–  третий год упорной учебы на арабском направлении Института восточных языков. Бессонные ночи в попытках освоить второй по сложности в мире после китайского язык, из– за которого я в буквальном смысле заново училась держать ручку–  справа налево–  и перестраивать сознание, ведь этот языка сродни математике–  и я наконец– то впервые встречусь с настоящими арабами! Впервые смогу поговорить с носителями языка!

Какие они, интересно? Разве есть в мире еще народ, обросший таким количеством стереотипов и тайн? Безрассудные богачи, жгучие красавцы, страстные любовники, жестокие тираны–  я всегда закатывала глаза, когда слышала эти клишированные байки от тех, кто недоуменно косился на меня, всякий раз заслышав, что я изучаю арабский язык.

«Ты? Девочка– блондинка? Зачем? Разве для женщин в том мире есть какое– либо место кроме гаремов?»

Ну, какие гаремы в двадцать первом веке? В ответ я бесилась и тыкала лицом в яркие фотографии эффектных эмансипированных арабок региона. Известные певицы, вроде Хайф Вехбе, знаменитые архитекторы, какой была Заха Хадид, яркая красавица– королева Рания или катарская шейха Моза… Богатые и не очень, с титулами и без–  они уже давно перешагнули за пределы мифов о забитых черных тенях среди мужского шовинизма… Это как стереотипы про русских–  типа, мы все либо проститутки, либо пьяницы, либо бандиты. Обязательно спим в обнимку с медведями и в свободное время маршируем по Красной площади в военной форме. Скучно…

Мой арабский мир был прекрасным и ярким. В моем воображении он складывался в мозаику из шедевров величайших памятников архитектуры наследия Аббасидов и Омейядов, Кордовского и Андалусского эмиратов. Это центр зарождения наук–  астрология, медицина, география и геология… Это удивительно богатая музыка, тысячи вдохновленных Востоком как родиной современной цивилизации писателей и поэтов из числа ориенталистов… Эти земли манили меня, как и их, но возможности поехать и воочию увидеть этот мир сказок и грез пока не было. Языковая практика в институте с выездом за рубеж предполагалась только после окончания третьего курса, а смотаться просто отдохнуть, хотя бы в египетскую Хургаду, как это делали многие мои однокурсники, попросту не было материальной возможности.

Мы жили вдвоем с матерью. Отец ушел от нас совсем недавно, сказав, что начнет помогать лишь тогда, когда сам «встанет на ноги в новой жизни». Его формат «встать на ноги» предполагал ремонт в квартире новой жены, оплата платной школы ее сыну, регулярные поездки на отдых и шоппинг. На меня, понятное дело, финансов хватало от силы раз в три – четыре месяца маленькими огрызками. Маме спустя почти что двадцатилетний перерыв пришлось выйти на работу, благо, что удалось восстановить квалификацию по основной специальности. И все равно, её работы бухгалтером на кондитерской фабрике хватало только на то, чтобы сводить концы с концами. Жизнь в столице и даже около неё не из дешевых. Мы жили в подмосковном городке в обычной бетонной многоэтажке, каждый день ездили в Москву на маршрутке. Благо, что у меня как у прилежной ученицы еще была и небольшая стипендия, плюс бесплатный проезд: автобус– троллейбус– трамвай… Это хоть немного помогало нам держаться на плаву.

Подошла к помпезному стеклянному боковому входу к небоскребу, от которого тут же повеяло роскошью и высокомерием. И ведь правда, в таких местах высокомерие словно бы часть интерьерного кода… а ведь это даже не центральный вестибюль, через который заходят гости, а для персонала… Перевела дух, сглатывая напряженность. Посмотрела с глубоким сожалением на свои безнадежно испорченные реагентом сапоги и зашла внутрь…