– Я покорительница мира.
– Аня, ты искательница приключений себе на пятую точку. Слезай оттуда.
– Лучше ты залезай сюда. Тут так круто.
– Ни за что. Кто-то из нас должен сохранять холодную голову и вести себя разумно.
– И как ты еще от скуки не помер с таким отношением к жизни?
– Аня, я прошу тебя, спускайся. Пожалей мои бедные нервы.
– Да ладно тебе, не прибедняйся. Все в порядке у тебя с нервами.
– Откуда такая уверенность?
– Ну раз ты до сих пор со мной, значит, тебе это нравится, и какие-то нервные клетки у тебя остались.
Виктор выдохнул. Я все еще стояла на краю скалы над обрывом, раскинув руки и наслаждаясь свободой. Тут было столько солнца и воздуха, что я чувствовала, как все мое тело наполняется энергией. И мне совсем не хотелось спускаться.
– Аня, пожалуйста.
– Не хочу.
– Тогда ты не оставляешь мне выбора.
– То есть?
– Сегодня твоя очередь спать в машине. А я лягу в палатке.
– Ну уж нет.
Я быстро спустилась и щелкнула его по носу.
– Ты хочешь, чтобы я на этой машине во сне куда-то въехала?
Виктор улыбнулся и обнял меня.
– Нет, конечно. Но зато ты спустилась, и я больше тебя на скалы не пущу.
– Ах, ты вредина, – я попыталась изобразить суровость, едва сдерживая смех. – Ограничивать мою свободу? Ну уж нет.
– Я сейчас ее еще больше ограничу, – хмыкнул Виктор, поднял меня на руки и понес вниз.
– Эй, поставь меня живо, – я начала вырываться. – Это мое право – залезать туда, куда я хочу.
– А мое – обнимать и целовать тебя тогда, когда я хочу, – Виктор крепче прижал меня к себе и потянулся своими губами к моим.
Уворачиваясь, я бросила взгляд на дерево. Там в дупле явно что-то было.
– Милый, подожди.
– Как подожди? Я еще с тобой не закончил.
– Я серьезно. Поставь меня.
– Что случилось? – Виктор остановился и поставил меня на землю.
– Там в дупле что-то лежит. Я хочу посмотреть.
– А может, не стоит? Вдруг это просто запасы белочки, и ей не понравится, что ты туда лезешь, – пошутил Виктор.
Я не стала ему отвечать. Протянув руку, коснулась пальцами непонятного предмета. На ощупь было похоже на ткань. Я встала на цыпочки и ухватила ее край, потянула на себя. Мне на руки выпал сверток.
– Что это такое?
– Аня, лучше положи обратно. Вдруг это что-то опасное.
– А вдруг интересное?
Я размотала ткань. Внутри оказалась деревянная шкатулка. Открыв ее, я увидела пачку писем, перевязанных выцветшей лентой.
– Только не начинай, – простонал Виктор, глядя на мою находку.
– Что? – я изобразила непонимание.
– Я тебя знаю и вижу, как ты смотришь на эти письма. Можешь их прочесть, но не пытайся найти того, кто или кому их писали. Любительница детективов ты моя.
– Не буду, не буду. Я просто почитаю их на ночь. Вместо книжки, – я изобразила блондинку.
Виктор вздохнул. Конечно, он мне не поверил. Оба знали, что я не успокоюсь, пока не выясню, кто эти письма писал, кому и почему они оказались в дупле дерева. Но я не могла иначе.
***
Сидя вечером в палатке – конечно, я отправила Виктора в машину, мне в ней действительно спать опасно, – я перебирала письма из шкатулки, пытаясь понять, с какого начать. В связке их было штук двадцать, конверты даже не были подписаны. Ни имени отправителя, ни адреса получателя. Ничего. Даже марки нет.
Решив, что самое нижнее письмо – скорее всего, самое первое по хронологии, я аккуратно достала из конверта несколько листов пожелтевшей бумаги. Почерк того, кто его писал, был практически каллиграфическим. Не то, что у меня. Я вздохнула. Виктор часто говорил, что при моем почерке никакого шифра не надо – и так никто ничего не поймет. Разумеется, я так этого не оставила, и он получил подушкой по голове. Но, честно говоря, он был прав. Почерк у меня действительно далек от идеального. В отличие от этого.
«Милая Мари, вряд ли ты когда-нибудь прочитаешь эти строки. Может, это и к лучшему. Если бы я сказал тебе все прямо в лицо, ты бы уехала и уже никогда бы не вернулась. А я не могу этого допустить. Я хочу видеть тебя каждый день, даже зная, что ты не моя и никогда моей не будешь.
Ты не просто моя подруга детства. Я тебя люблю. И прошу у тебя прощения за то, что мне пришлось тогда уехать. Если бы я был рядом, ничего бы не случилось. Я обещал не оставлять тебя, но нарушил свое слово.
Когда я вернулся, все уже произошло. Я ничего не мог изменить. Ты не укорила меня даже взглядом. Я знаю, что ты ни в чем меня не винишь. Но сам себе я этого никогда не прощу. Я не знаю, как искупить свою вину перед тобой».
Дальше несколько строк были густо замазаны ручкой (или чернилами? – я до сих пор не могла определить хотя бы век, в котором эти письма были написаны, не говоря уж о точном годе). В палатке было темно, так что на свет нельзя было ничего разглядеть. Можно было бы подождать до утра, но мне было слишком интересно.
Я вылезла из палатки и открыла дверь машины.
– Что случилось? – вскинулся Виктор, стукнувшись головой о крышу. – Ай.
– Ничего, милый, ты спи. Я просто возьму фонарик.
– Зачем? По лесу собралась гулять? – напрягся Виктор. Ну в принципе могла, конечно. И уже так делала в прошлый раз, после чего он пообещал посадить меня на цепь, если я не буду спокойно спать в палатке.
– Нет, – я улыбнулась, – тут в письме несколько строк зачеркнуты, я хочу посмотреть на свет. Может, удастся что-то прочесть.
– До утра это подождать не может? – обреченно спросил Виктор, уже сам прекрасно зная ответ.
– Нет, я хочу знать сейчас, – я рылась в бардачке. – Да где же фонарик?
– Этот? – Виктор выудил нужную мне вещь с заднего сиденья.
– Да, ты лучший! – я чмокнула его в губы.
– Я знаю, а теперь можно мне все-таки поспать?
– Конечно, – я вылезла из машины.
– И никаких ночных прогулок по лесу, – успел крикнуть Виктор прежде, чем я закрыла дверь.
– Обещаю.
Какие прогулки? У меня тут занятие поинтереснее. И как он может спать в такой момент? Я фыркнула и вернулась в палатку.
***
– Раз, два, три, елочка, гори, – бормотала я себе под нос, стараясь включить фонарик. С третьей попытки мне это удалось. Ну почему, когда мне надо, с первого раза ничего не получается?
Взяв лист письма в одну руку, я направила свет фонарика на зачеркнутые строчки.
«Твой отец выдал тебя замуж за этого, даже человеком его нельзя назвать. Это ничтожество, этот монстр, этот сукин сын. Он продал тебя этой дряни. Меня приводит в ярость одна мысль о том, что он смеет прикасаться к тебе, называть своей. Если бы я был тогда здесь, то просто украл бы тебя из-под венца, но не позволил выйти замуж. И пусть бы меня потом повесили, но я успел бы спрятать тебя в надежное место. А возможно, со временем, если бы нам удалось скрыться ото всего мира, ты бы тоже полюбила меня.
И тогда стала бы моей, от кончиков пальцев на ногах до твоей прически, которую ты так любишь трепать ладонью. Я бы прикасался к тебе потому, что ты сама этого хотела, а не просто предлагала тело в качестве оплаты за помощь. Одна мысль об этом сводит меня с ума. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, как безумно хочу, как трудно мне держать себя в руках при встрече».
Зачеркнутые строчки кончились. Я опустила листок. Понятно, почему автор послания скрыл этот текст. Если бы мой друг написал мне подобное, я бы тоже испугалась. Это же такая подстава. Дружишь, дружишь с человеком, а потом он такое заявляет. Но все-таки интересно, кто была эта Мари, почему ее так резко выдали замуж, куда этому новоявленному писателю пришлось уехать. И какого черта все эти письма оказались в дупле дерева?
Я зевнула. Усталость все-таки брала свое. День выдался трудным. Я сложила письмо обратно в конверт и сунула к остальным в шкатулку. Завернулась в одеяло и отрубилась, едва коснувшись головой подушки. И очнулась словно в тот же момент.
– Аня, – звал меня тихий голос.
Сначала я подумала, что меня будит Виктор, и хотела уже начать ворчать.
– Аня, – зов повторился. Ко мне явно обращалась женщина.
Я открыла глаза и села. Никакой палатки не было – меня окружал темный лес. Осмотрев себя, я пришла к неутешительному выводу – мой удобный походный костюм пропал, я сидела на земле в одной ночной сорочке и даже не своей. Странное белое одеяние в пол с рюшами – терпеть их не могу – явно не из моего гардероба больше подходило какому-нибудь привидению. Если бы не моя нелюбовь к платьям, я бы охотно нарядилась в такое, чтобы попугать Виктора.
Поднявшись, я слегка подпрыгнула. Земля мягко спружинила, но не провалилась подо мной. Отлично, хотя бы не в болоте и не в зыбучих песках, куда я с моей удачливостью легко могла попасть.
– Аня, – снова раздался голос.
Я обернулась. Между деревьев стояла женщина в схожем с моим одеянии и, не отрываясь, смотрела на меня.
– Кто вы и откуда меня знаете? – осторожно спросила я. Осторожно – это потому, что очень не хотелось сорваться на мат или истерику при незнакомом человеке. А Виктора, готового меня успокаивать, рядом нет.
– Я Мари. У тебя есть то, что нужно мне.
– Вы о письмах? – догадалась я.
– Да, отдай их мне.
– Простите, – я замялась, не зная, как сформулировать вопрос так, чтобы не обидеть собеседницу. – А вы живая или уже умерли?
– Я умерла давно. Но то, что написано в письмах, до сих пор не дает мне покоя.
– Почему?
– Тот, кто их писал, ничего не сказал мне при жизни. А я ведь его любила. И надеялась хотя бы из его писем узнать, что он действительно чувствовал ко мне.
– Извините, – я снова замялась, – я начала читать эти письма, пока только первое. Уже там он написал, что всегда вас любил и винил себя за то, что уехал тогда, когда вас выдали замуж. Я не хотела никого обидеть тем, что начала их читать.
Мне стало жутко стыдно. Словно я подсматривала за людьми через замочную скважину.
– Не кори себя. Твоей вины в этом нет. Просто отдай мне письма.
– Как?
– Недалеко от дерева, где ты их нашла, течет река. В ней я когда-то нашла покой. Брось их туда. Река принесет письма, куда нужно.
Женщина пропала. Я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, увидела, что на крыше палатки пляшут солнечные зайчики. Утро. Пора сделать то, что обещала.
***
Я выбралась из палатки. Виктор уже проснулся и сидел возле костра, подбрасывая туда ветки. Оглянувшись на меня, он улыбнулся.
– Ты хоть поспала? Или всю ночь читала?
– Поспала, – я улыбнулась в ответ. – Мне нужно сходить к реке.
– Зачем? Вода холодная, купальный сезон давно закрыт.
– Мне приснилась женщина, – я повертела в руках шкатулку, – она попросила бросить эти письма в реку, чтобы они попали к ней. Они написаны ей.
– Хорошо, – Виктор пожал плечами. За то время, пока мы знакомы, он привык к моему поведению и, если и удивлялся порой, то виду не показывал. – Сходить с тобой?
– Не стоит. Я чувствую, что мне надо сделать это одной.
– Хорошо, – он встал и подошел ко мне, – только не вздумай купаться, даже если тебя об этом будет просить десяток призраков.
Виктор быстро коснулся моих губ своими и вернулся к костру. Я только улыбнулась. Какой же все-таки заботливый мужчина мне попался.
Застегнув кофту под горло, я направилась к реке. Умение хорошо ориентироваться в любых местах, где была хотя бы один раз, было моим преимуществом. Я нигде и никогда не терялась.
Дойдя до нужного места, я спустилась по отлогому склону к берегу и вытащила письма из шкатулки. Наклонилась и бросила их в воду. Сильное течение быстро подхватило бумагу и увлекло за собой. Я посмотрела на шкатулку. Вряд ли стоит брать ее себе. Это не моя вещь. Я аккуратно погрузила в воду и ее.
Подняв глаза, увидела над водой тот же призрак женщины, что привиделся мне во сне. Она улыбалась.
– Спасибо, – прошелестел ее голос. – Ты вернула мне веру в любовь. В обмен я дарую тебе встречу с тем, кто должен быть рядом.
– Он и так со мной. Костер разводит, – я улыбнулась и повернулась, чтобы уйти. Но следующие слова женщины заставили меня остановиться.
– Нет, ты ошибаешься.
Я резко обернулась.
– Рядом с тобой должен быть другой. Ты его уже встречала. Но вы потеряли друг друга. Я верну тебе его, а ему тебя. В благодарность за помощь.
– Нет, – мой голос осип. – Нет, нет, нет.
Я могла бы долго кричать это слово, но призрак уже исчез. Опустившись на холодную землю, я сжалась в комок. Я прекрасно понимала, о ком говорила женщина. Тот человек исчез из моей жизни год назад.
Его я любила так, как никого и никогда. Когда он называл меня своей, внутри все дрожало. Я действительно чувствовала, что принадлежу ему, а он мне. Такой прочной связи у меня ни с кем не было.
Но в один день он просто уехал. Не объяснив ничего, пропал. Телефон заблокировал, страницу в соцсети удалил. А я осталась.
Виктор спас меня. Его забота и поддержка помогли мне выжить. Он не давил и ничего не ждал. Я позволяла обнимать и целовать себя, творила черт знает что, но он все принимал. Единственное, от чего я отказывалась – спать с ним. Но даже это его не останавливало. Он продолжал быть рядом.
И если сейчас вернется тот, что я буду делать? У меня не было ответа. Но надежда, которая всколыхнулась где-то внутри меня после слов женщины, уже заявила свои права. Я чувствовала, как крепнет желание увидеть того, кто был и остается для меня всем. Можно долго кричать, что я не хочу, не буду, не смогу. Но это все ложь. Если он появится, я за ним пойду. Чтобы удержать, Виктору придется меня связать.
Я уткнулась в колени и тихонько завыла. Сегодня мы возвращаемся в город. Еще никогда я так сильно туда не хотела и так сильно не боялась. Закусив губу, я раскачивалась, сидя на земле.
– Аня, ты там не утонула? – раздался голос Виктора. Мы не виделись всего с полчаса, но за это время он сам стал мне отвратителен. Как я поеду с ним в машине? Как позволю поцеловать себя? Лучше бы я не находила эти письма, не читала, не пришла на реку, не поговорила, не… получила бы еще один шанс на встречу с тем, кто мне дороже всего на свете.
– Сцепи зубы и терпи, – твердила я самой себе. – Ты это умеешь. Справишься. Просто немного потерпи.
– Вот ты где, – к реке спускался Виктор.
Я встала с земли и отряхнулась.
– Да, пошли, – я старалась, чтобы мой голос не дрожал. – Пора возвращаться в город.
– Разве ты больше не полезешь на скалы? – удивленно спросил Виктор.
– Нет, я хочу домой.
Он не стал спорить, а лишь протянул мне руку, помогая подняться по склону. От прикосновения меня передернуло, но я сделала вид, что просто немного замерзла, и, высвободив руку, побежала к машине. Виктор ничему не удивлялся. Как можно ничего не замечать? С каждой секундой он становился мне все противнее.
***
– Ты какая-то молчаливая, – подал голос Виктор, когда мы уже подъезжали к моему дому. – За всю дорогу не сказала ни слова, обычно тебя и пробкой не заткнешь.
Я скрипнула зубами. Всю дорогу я сдерживалась, чтобы не послать его подальше, не наговорить гадостей. Виктор – в сущности неплохой человек, заботливый, добрый, понимающий, но полностью, насквозь не мой.
Год я обманывала саму себя, убеждала, что стоит принять его, стоит забыть того самого. И мне почти это удалось. Еще год-два, и я бы спокойно вышла за него замуж, родила детей и считала бы себя счастливой. А тоска внутри меня со временем стала бы настолько привычной, что я бы уже не замечала ее. Но встреча с Мари все изменила.
– Я просто немного устала, – наконец сказала я, поняв, что он ждет ответа.
– Ань, может, я сделал что-то не так? – Виктор остановил машину возле подъезда и повернулся ко мне.
Мне хотелось заорать. Да, все не так, уже то, что ты пытался быть со мной – это уже неправильно. Но он же ни в чем не виноват. Просто я больше не смогу с ним, вообще никак.
– Послушай, – пересилив себя, я взяла его за руку, хотя от одного прикосновения к горлу подступила тошнота, – ты хороший человек. Но нам больше не стоит встречаться. Найди ту, которая сможет тебя полюбить. У меня это так и не получилось. Прости.
– Что было в тех письмах? – Виктор отдернул руку. – До них все было хорошо.
– Нет, не было, – я отрицательно покачала головой. – Я не люблю тебя и не любила. Я просто хотела забыть. Но на этом отношения не строятся. Я обманывала и себя, и тебя. Прости.
Виктор молчал, вцепившись обеими руками в руль. Наконец, явно пересиливая себя, произнес:
– Хорошо, я тебя понял. Больше я тебя не потревожу. Будь счастлива.
Я кивнула и вышла из машины. Он молча выгрузил мои вещи и, не попрощавшись, уехал. Мне было стыдно. Я понимала, что причинила ему боль своими словами, но знала, что продолжать пытаться что-то с ним построить – значит, предавать себя и врать ему. Хватит с меня лжи и насилия над собой.
Я подхватила рюкзак и зашла в подъезд. Дома меня никто не ждал. Открыв дверь ключом, я вошла. В лицо ударил спертый воздух. Проветривать без меня было некому. Открыв форточки во всех комнатах, я отправилась на кухню и включила чайник. Мне многое нужно обдумать.