Пролог
– Какую сказку ты расскажешь нам сегодня?
Котята сбились в кучу перед седовласой севаркой, ворошащей угли в тлеющем костре. Где-то там, за пределами глубокой пещеры, завывал ветер и на морозе трещали ветви уже мертвых деревьев. Самый крупный кот, играючи цапнул соседку за ухо, от чего та возмущенно зашипела, и отпихнула его от себя когтистой лапкой.
– Сегодня я расскажу о том, как в наш мир пришла стужа, и выучим новое правило выживания, – проскрежетала глава прайда серебристых котов.
– Разве это интересно? – фыркнул кто-то из котят.
– Это важно знать, как часть истории, что унесет с собой наши и ваши жизни, – неожиданно строго ответила она.
Севарятки притихли и поджали ушки.
– Глупы вы еще. Но уже понимаете, что такое смерть. У всякой смерти есть свой аромат. Смерть вашей жертвы пахнет кровью, смерть старости – гнилью и тленом, смерть от огня – гарью. От страха смерти несет постыдной вонью. А смерть от хлада не пахнет. Ее сложно распознать. Лед запирает в себе жизнь, и не дает смраду и вечной душе воли. Душа так и мается под его коркой. Ни какому огню не под силу растопить весь тот лед снаружи.
– Если только звезда не рухнет на землю! – мяфкнул юный кот.
– Не глупи, это мы к звезде движемся. И двигаться нашей земле еще очень-очень долго, – не согласилась с ним кошечка.
Старая севарка зашипела, котята вновь притихли, поджав ушки. Стоило ей начать рассказ, они вновь их вздернули и обвили свои лапки пушистыми хвостами.
– Несколько десятилетий назад мир пестрел всеми цветами радуги. Сезоны сменяли друг друга по строгой закономерности. Наша земля была полна жизни, звуков. Люди и севары ходили чаще прямо, на двух ногах. Мы жили бок о бок с простолюдинами, с аристократами, одаренными магией, с животными, насекомыми, птицами, которых вам видеть не довелось, и вряд ли когда-нибудь повезет встретить. Самыми опасными считались маги огня. Огонь лютая стихия. При неосторожности может съесть все живое, принести мучительную боль. Всех учат обращаться с огнем с малых лет.
Котята все, как один, перевели взгляд на костер, в который севарка аккуратно подложила сухих веточек.
– Лед в свое время представлял меньшую угрозу. Он мог ранить острым краем, обморозить. При неопытности мага, убить не хуже огня. Но всему головой было равновесие. И только чувства людей уравновешенные весы все время смещали в ту или иную сторону. Так однажды между магами случился какой-то разлад, и самый безжалостный из них вышел из себя, затопив своим гневом сначала город, в котором находился, затем лед вышел за его пределы и пополз к лесам. Стужа сковывала все живое за секунды. Лишь севарам, маракаям и титаям посчастливилось выжить. Тем, кому удалость расползтись по ущельям, пещерам, глубоким норам. Наш клан охотился на титаев, воевал с маракаями за их мясо. А ледяной лорд, встретив нас на своем пути, не оставлял нам и шанса на спасение. Вскоре у оборотней установился свой баланс, который соблюдается много лет. По первой наши самцы пытались нападать на ледяного лорда. Они верили, что убив его, они остановят правление хлада на наших землях. Но они терпели неудачу, их ледяные статуи укрыли снега спустя время. А недавно один из наших охотников, бросив добычу, стал спасаться от новой напасти – магов огня. Встретить одаренных людей оказалось неожиданностью. Ведь до того момента лишь ледяной лорд был единственной реальной угрозой для нас. Мы знаем, что он и по сей день жив. Влачит долю отшельника. Пока не попадаемся ему на глаза – мы живы. Однако, и маги огня также беспощадны. Они еще явно голодны и озлоблены. Набросились на оставленную нашим соплеменником добычу, поджаривая сочное мясо прямо в руках. Вкушали ее хуже дикого зверя. Мы поняли в тот день, что охотиться им на порядок тяжелее, ведь добычи мало. Нам удается поддерживать баланс, лишь опираясь на то, что каждый из наших видов пожирает друг друга.
Котята в ужасе застыли.
– Количество правил в прайде увеличилось. Теперь в нем появилось еще два: видишь двуногого – беги! Не по прямой, а зигзагами. И ни в коем случае не показывай ему свой второй лик. Старый маракай пытался оставлять огневикам послания, где искать снежного лорда, но они не понимают их. Видимо, поколение новое, молодое, выросшее без надзора и помощи старших. А к беседе оно не готово. При виде нас и наших союзников, маги сразу нападают.
– Думали, дикие мы, а, оказалось, есть другие, – раздался хрипловатый рык от входа в пещеру.
Севарятки подскочили, изогнули спинки, вздыбили шерсть и зашипели.
– Вот он, – хохотнула старуха, – признак усыпленной бдительности! А ведь я старого маракая услышала еще минут десять назад, на подступе к пещере. Умейте слушать не только сказки. Но и слышать окружающий вас хлад.
Перед серебристыми котятами предстал огромный волк, чья шерсть из черного, тут же сменила цвет на белый, словно снег, позволяя малышам себя обнаружить.
– Извини за внезапность, – веселый тон Геодая, вожака маракаев, тут же сник. Оборотень пожал острые уши. – Еще одного нашли.
Севарка перевоплотилась, и, рыкнув на котят, покинула с волком пещеру.
– Даянат, Дарадан, вы за старших остаетесь. Не забывайте слушать хлад!
Спустя десяток лет…
Старая Хиная покинула нас совсем недавно. На ее погребение в толще снегов приходил Геодай. После ее смерти, молодой севар Дарадан возглавил наш прайд. Он не очень жаловал маракаев, его кошачья натура не хотела родниться с ними.
– Коты не могут дружить с псами, – утверждал он.
Волки услышали его и перестали делить с нами добычу и трапезу. Советы Даяната Дарадан просто игнорировал.
– Ты заставляешь нас повторять ошибки людей. Нельзя игнорировать наказы предков. Мы нуждаемся в маракаях не меньше, чем они в нас. Равновесие вновь нарушено, – пытался достучатся до вожака Даянат.
– Титаев все меньше. Придет время, и маракаи вцепятся в твой загривок! Или загрызут кого-то из котят. А что, если Аяндаю и Аянкару? – Дарадан кинул суровый взгляд в нашу с сестрой сторону, заставив поджать серебристые ушки.
– Я думаю о них не меньше, чем ты, – ощерился Даянат, сузив вертикальные зрачки. – Но интересы прайда меня заботят куда больше.
– Я здесь вожак! Что лучше для моего прайда – моя забота.
– Радуйся, что мы еще живем по старым законам, – вмешалась моя сестричка Аянкара. – Если хлад нас не убьет раньше, чем закончится пятилетка, вождем тебе старость не встретить.
– Ты думаешь, Даянат сможет меня победить в поединке? – ощерился вожак.
– В его силах я не сомневаюсь. Но речь даже не о нем. Я сама брошу тебе вызов.
Свою сестрицу побаиваюсь даже я. Хоть мы и из одного выводка, Аянкара все же крупнее и сильнее меня.
– Твое дело привносить в наш прайд охотников и охотниц: рожать котят.
– Не для того мы с Аяндаей развивали свой хищный потенциал под чутким руководством Хинаи. Оставь свои колкости для омег. Мы, альфы, всегда стремимся защитить и прокормить прайд. Стараемся следовать за вожаком, исполнять его поручения. Но если вожак станет руководствоваться лишь своими амбициями, прайд его перестанет уважать и поддерживать. К этому ты идешь. И ведешь всех нас к гибели.
Дарадан снова мельком посмотрел в мою сторону, словно пытался уловить что-то в моих глазах, мимике, осанке. Но я сидела смирно, обвив лапы длинным хвостом, не позволяя ему даже украдкой нервно дернуться.
– Разговор не имеет смысла. Решение мною уже давно принято. Волки нам больше не союзники. Теперь мы сами за себя, и ни с кем добычу делить не будем.
– Однако, за последние годы, только маракаям удалось убить мага огня. Их способность менять окрас была очень полезна нам.
– Как и наша способность лечить им обморожения. Отогревать от укусов хлада. Разговор можно не продолжать. Займитесь делом. Котята сгрызают последние кости.
После этого Дарадан покинул пещеру, уводя за собой котов за добычей.
Когда лорд покидал свое укрытие, выбираясь на охоту, в лесах и полях становилось особенно холодно. Мороз становился и вовсе невыносим. Маракаи не раз приходили к нам за помощью. Кошачья натура содрогалась от ужаса, что внушали их феромоны, но несмотря на это, с ними было и весело, и грустно. Мало кто осмеливался перевоплощаться друг перед другом, предстать в слабой двуногой ипостаси. Геодай не боялся. Он доверял Хинаи. А она в свою очередь доверяла ему. Однажды она поделилась со мной, что ее посещали к нему теплые чувства, привязанность. Но разная натура, не возможность поддержать генофонд все осложняли. Потому их объединяла крепкая дружба и доверие. Не все способны преодолеть животный страх перед маракаями. Она смогла. И я восхищалась этим. Но теперь она покинула нас.
На следующий день после спора и охоты, сидя в задумчивости у костра, охраняя кошачий выводок одной из омег, я почувствовала приближение самца. Он ступал невесомо, с хищной грацией и, когда понял, что его обнаружили, позволил кошачьему феромону напитать воздух. Но, увы, голову мне столь настойчивое внимание не вскружило. Наоборот, немного напрягло и я остановила его словами:
– Знаешь, в твоих словах есть некоторый смысл. Но, мне кажется, что тобой движет скорее страх и неприязнь, нежели забота о прайде. Опасение, что маракаи накинутся на нас с голоду? Может, парочка их омег и поддалось бы искушению. Но не альфы.
– Поддерживаешь сторону Даяната? – замер он, уловив мой шепот.
– Это мое мнение.
– А мне показалось, что ты выделяешь его бесстрашие. Ведь так?
– Будь он чуть старше в тот сочельник, когда тебе выпала честь выйти на поединок, он бы вступил с тобой в бой и победил.
– Выходит, ты выбираешь его, потому что он сильнее? – зашипел Дарадан, задергав нервно хвостом из стороны в сторону.
– Я никого не выбираю, еще не готова доверить душу кому-либо.
– Но предпочла бы другого вожака…
– Да. Прости. Мы уже не тот выводок, что сидел и слушал сказки Хинаи. А ее сказки были красивым и пугающим изложением простой реальности. Я склонна доверять ее учениям, заветам и мнению. Ведь как-то же мы выросли под ее боком, благодаря ее неусыпной заботе?
– Она была из тех, кто знал мир до хлада. Кто видел становление равновесия меж оборотнями после, – пристроился Дарадан рядом. – Но все же не смогла предсказать скорый голод. Все твердила, что нам суждено умереть от хлада. Она так же не могла предсказать явление магов огня. Ведь выжили же они? Пусть и десяток, но они есть.
– Благодаря маракаям, их осталось семь, – гнула я свою линию.
– И один снежный лорд, к которому и на сотню локтей не подберешься.
Я обернулась к нему и заглянула в глаза.
– Союз с волками ты разорвал. Что будешь делать дальше?
От заданного напрямую вопроса он растерялся. Повел усами, и, глядя в огонь, ответил, чеканя каждое слово.
– Когда с едой будет туго, мы вновь начнем на них охоту. Как в первые года царствия хлада.
– Я зря надеялась, что ты развеешь мои опасения.
– Не будь наивной. Это – выживание. Смысл жизни любого хищника.
Вожак резко развернулся, и, махнув пушистым хвостищем, направился вглубь пещеры. Резкий жест загасил пламя. Я зло рыкнула ему в спину, дождалась его ухода, перекинулась в двуногую ипостась, вздрогнула от холода, и, не поднимаясь с корточек, дрожащими руками взяла в руки два кусочка кремня. Искры были ничтожно маленькими, потому, чтобы разжечь язычок пламени, пришлось пожертвовать клочком своего пуха с брюха. Как только язычок вспыхнул, я тут же раздула его в новый костерок, прикрыв собой от сквозняка. Чуть не подпалила белые волнистые локоны, окутавшие все мое нагое тело. И как только костерок уверенно разгорелся, снова обратилась, обросла серебристой блестящей шубкой не только по тому, что очень холодно, но и помня о строгом запрете. Ходить на двух ногах я так и не научилась. Чуть только поднималась, так сразу кружилась голова, в глазах темнело.
– Поела бы ты, тощая уж больно, – заметил вернувшийся Даянат.
Его веселое замечание я оставила без ответа, лишь фыркнула и покинула пещеру, отправившись на вечерний пробег. Котят оставила под его присмотром. Кустов поблизости давно не было. Все с годами ушло на костры, на согрев. Потому, чтобы справить нужду, приходилось уходить чуть поодаль. Есть в севарах доля человеческой скромности.
– Холодно, холодно, холодно! – стучали мои клыки.
Отрыв снежную ямку поглубже, разместившись поудобнее, я вдруг замерла. На сумеречном горизонте, сквозь белую снежную круговерть, я выловила взглядом титая. Да такого крупного! В наши дни встретить вот так близко к логову добычу редкость. Крупный неуклюжий бурый хищник, с короткими, но многочисленными зубами, длинными лапищами и короткой шеей. Сейчас он бежал за горизонт так быстро, насколько мог. Зарыв за собой ямку, я ринулась его догонять, практически не проваливаясь в сугробы. Чем меньше становилось расстояние до него, тем холоднее становилось вокруг. Даже азарт и быстрый бег не могли удержать во мне все то тепло, что хранил мой подшерсток еще милю назад. Набегу я огляделась по сторонам, но никого не увидела, хотя нутро мое все выло от опасности. И вот, я уже совсем близко к добыче, остался десяток мощных прыжков… Треск за пригорком заставил меня резко свернуть с выбранного пути и кубарем прокатиться по снегу. Что-то массивное и белое пролетело над моей головой словно ураган. Снежный смерч, взявшийся из ниоткуда, затянул меня в свой круговорот, истрепал, обморозил, исцарапал мордочку ледяными осколками, и отбросил в сторону.
От боли я не сдержала скулежа. Рухнула в мягкий сугроб израненной тушей, не в силах шелохнуться. Хлад стал окутывать меня, запирая душу и тело, отрезая от мира. Не помня себя, я открыла глаза в последний раз и увидела голубые глаза своей смерти.
Тогда мне казалось, что я сделала последний вдох, но ошиблась. Спустя какое – то время, пришла в себя в теплом жилище. Не в пещере, не в иглу, а именно в жилище. Из блоков и камня, правда, сплошь покрытого льдом и его узорами. И только костерок яркий и горячий, прикрытый каменной аркой, напоминал о том, что я еще жива и могу чувствовать его тепло. А еще боль, яркая отрезвляющая. Стоило лишь потянуться, как страдальческое «мяу» эхом разнеслось по гулким пустым коридорам. На мои шорохи явился Он! Честное слово, ожидая ледяной корки по всему телу, я чуть было не уползла в огонь. Но была безжалостно перехвачена за шкирку, от чего мое «мяу…» в этот раз вышло ну очень уж жалким. И никого холода! Грома и молний, снега и бури не случилось. Если этот белокожий беловолосый мужчина не маг льда, то кто?!
Весь он бел, словно вылеплен из снега! Снежно белая кожа, глаза голубые, будто ясное небо. Зрачки серебристые, в которых я отражалась не хуже, чем на ледяных склонах. Серебристая кошка в серебре ледяной смерти. Белый строгий костюм аристократа с узором, пошитым серебристой нитью. Белые сапоги. И все словно из снега. Да и где бы он пошил такое? Магия?
Как он поднял мою увесистую тушу одной лишь рукой за шкирку, ума не приложу. А вешу я довольно прилично.
– Дурная, – пророкотал его голос, холодный и низкий, не очень вяжущийся с его жилистой фигурой. Я так понимаю, это он о моей попытке с огнем слиться. Но ведь страшно же.
Он вернул меня на потрепанный, но чистый настоящий ковер. Где только откопал? Здесь? Под коркой льда?
– Грейся. Чучело.
Я съёжилась в комок и зашипела, непроизвольно. Правда.
– Ладно, – отошел он на пару шагов, сунув руки в карманы. – Захотел питомца, придется терпеть. Или съесть? – вскинул лорд бровь, смотря на меня задумчиво.
Душа рухнула туда, где хвост начинается. Я же сейчас без сил, совсем. Даже бой путевый не дам. И непонятно, почему меня до сих пор хладом не убило? Ведь раньше ничто живое к нему на сто локтей подобраться не могло.
Внезапно передо мной на ледяной пол шмякнулся кусок свежего мяса.
– Ешь.
Желудок скрутило голодом. Организм требовал еды для регенерации. И много. Как уплетала кусок, не помню. По-моему, жадно рычала, где-то мелькнула мысль «если не хватит, лордом дозакушу!». Но это все бзык альфы, что является моей самой наглой, хоть и скромной, половиной.
Снежный враг хмыкнул и ушел. Вернулся на следующий день. Досуг у него был, честно говоря, скучный. Поел, меня покормил, поспал, послонялся по дому, опять меня покормил, снова поспал, опять по дому послонялся. Все о чем-то думал, глубоко в себя уходил. Меня порой даже не замечал. А я день на ковре провела, второй. На третий терпеть мочи не было. Надо было куда-то сползать. Ну не на теплый же коврик гадить? Я же порядочная кошка! Пришлось орать. Сначала тихо, потом заунывно. И метаться по ковру. В конце концов, он меня понял.
– Не вздумай! – Лорд демонстративно подошел к одному из двух дверных проемов и деликатно так, с поклоном указал мне на выход.
– Прошу, леди.
Он что, под хвост мне заглядывал? Я его тут же меж задних лап под брюхо пустила, прикрылась. Маг внезапно заливисто засмеялся. Вот чего я не ожидала! Хохота от зла вселенского масштаба до трещин во льду. Страшно-то как! Как все просто, нам и общаться не надо, чтобы понять друг друга.
В конечном итоге я засеменила лапками на выход из гостиной, в которой и сидела пару дней, набирая сил. Хвост так и не вытащила из под брюха. Странный инстинкт. В итоге, у самого порога перед высоким крыльцом, за которым располагался двор, усеянный разнообразными ледяными статуями и промерзшими растениями, я вдруг почувствовала, как на шее затянулся хомут. Я полетела со ступенек от неожиданности, зафырчала, забрыкалась. А когда паника сошла, сообразила, что на мне теперь красуется белый ошейник с серебристыми узорами, а в руках мага свободно лежит один из концов искрящегося бликами магического поводка.
Вот встряла, так встряла. С грустью окинув взглядом белый простор, что расстилался за добротным ледяным забором, я отправилась по нужде туда, куда послали. Этим местом оказался вполне цивилизованный нужник. Видимо, когда-то предназначался для прислуги. Неплохо. Но… кормить – кормят. По нужде отпускают. А дальше что? Сколько я еще так протяну?
Еще один день прошел бездарно. Я восстановилась, часто есть больше не приходилось. Маг быстро сообразил, что на убой объедаться я не собираюсь, и перестал меня закармливать. Пару раз, сидя на шикарнейшем ледяном диване он протягивал ко мне руки, мол «кис-кис», а я морду воротила. Дважды пытался позвать, похлопывая ладонью по покрытому инеем предмету его излюбленной мебели. Я все ни в какую. Нашел питомца! Фыр…
– Что ж, – глянул он сурово из под белых бровей.
В особняке вмиг стало люто холодно. Я плотнее подползла к огню, горящему в чудесном изобретении – камине. Но не сильно это радости доставило. Ну, хоть подушечки лап не подмерзают, и ладно.
Кто кого переупрямит.
Когда лорд уходил, окна и дверные проемы покрывались непробиваемым льдом. Что уж я ни делала. И пробить с разгону пыталась, и царапать ледяные стекла, и ронять на них обледеневшие бесполезные канделябры. Некоторые даже на осколки не распадались. Такой прочный лед на них был. Лорд, возвращаясь, хмурился, и восстанавливал все следы моего хулиганства одним лишь пассом.
Вот и гощу у него уже вторую неделю. И каждый день, как дежавю. Поели, поспали, поели, поспали. Погуляли. В саду статуи-то! Мастер-ваястер из него жуткий! Люди, оборотни, животные, все, кто не уберегся от хлада, были здесь. Только, интересно, по какому принципу он подснежники эти отбирал? По уникальности? Или на память? Некоторые статуи меня удивили: это были подростки. Предположительно хорошо одетые. Сквозь толщу льда и снега не разобрать. Когда я увидела статую одного из своих сородичей, застыла сначала. Затем прижалась к снегу и попятилась на полусогнутых лапах, пока не уперлась в белоснежные сапоги.
– Да. И он тут есть. Чтобы не забывать.
«Что не забывать?», – чуть не ляпнула было я вслух, но вовремя осеклась, чтобы не раскрыться.
– Каким был этот мир, – закончил он пояснение, будто мысли прочитав.
Он снова обернулся на статуи людей, поморщился и зашагал в дом. Мне ничего не осталось, как пойти следом. А холод там царил по-прежнему жуткий. И лишь на коврике у камина было мне там спасение. Весь остаток дня лорд был мрачен. Он сидел на диване, широко расставив ноги, о чем-то вновь размышляя. Его длинные белые волосы струились по острым плечам, обрамляли задумчивое лицо. К ночи, пребывая глубоко в своих мыслях, он начал ваять странные ледяные фигуры прямо на полу перед собой, не шевеля и пальцем. Колючее пышное дерево. Много шариков, коробки, столы, какие-то явства на них. Много-много мелких фигурок людей. У них прорисовывались улыбки, и так искренне у его скульптур прорисовывалось счастье.
Но тут фигурка за фигуркой стала вырисовываться группа молодых двуногих в стороне. По-моему даже за стеной… во дворе. Один из юношей стоял в стороне, и не было у него на лице того счастья, а у других красовались злые усмешки. Поодаль воплотились изо льда фигурки юных девушек в пышных нарядах. Парня явно унижали на глазах у самок! Лорд сидел, смотрел на это великолепие изо льда, которое портила лишь одна картина. Картина травли двуногими сородича. Внезапно поднялся вихрь, он закручивался все сильнее и одной резкой разрывной волной просто снес все вокруг себя. Я с любопытством оторвала морду от лап, отфыркиваясь от ледяных осколков, что долетели до меня. Когда я взглянула на мага, чтобы поискать в его глазах свои догадки, обнаружила, что он спит! И все это было его сном? Как только вихрь, уничтоживший ледяное великолепие, рассеялся, маг рухнул с дивана прямо на ледяные осколки. Одна из льдинок рассекла ему скулу, и из ранки показалась алая кровь. Капелька была настолько яркой на фоне белой кожи, что верилось в ее реальность с трудом.
Теплокровный.
Я неуверенно подорвалась к нему, но стоило лапе ступить с коврика на ледяной пол, стало неприятно больно. Поразмыслив немного, пришла к выводу, что вот так его бросать на полу нельзя. Инстинкт кошки не дает мне покоя. Красная кровь… мага необходимо согреть!
В два прыжка подобравшись к нему, я вцепилась зубами в белоснежный ворот и перетащила лорда на свой ковер к камину. Кое-как повернув его на бок, пристроилась плотно со спины, и обвила его ноги пушистым хвостом. Ссадину вылизывала, пока кровоточить не перестала. И ничего страшного не случилось. Не замерзла, не отравилась. Поживем еще. До утра.
Сначала я задремала, расположив удобно лапу на его плече, затем крепко уснула. Видимо очень крепко. Не помню, что снилось мне, но проснулась я с осознанием, что мурлычу. Шерсть на загривке перебирают тонкие прохладные пальцы, моя морда покоится на коленях мага, задумчиво наблюдающего за языками пламени в камине.
– Проснулась? – это он видимо понял, как только мое мурчание оборвалось и дыхание сбилось.
Наши взгляды пересеклись, от вида его серебристых зрачков снова так страшно стало! Сколько жизни этим двуногим уничтожено. В голове хаотично заметались мысли. Тикать? Не тикать? Лежать? Загрызть? Ведь если получится, хладу вскоре придет конец…
Широкая изящная ладонь ласково потрепала мою шерстку меж ушей.
– Вот видишь. Ничего плохого не случилось?
Я подорвалась и зарычала, вздыбив серебристую шерсть. Получается, меня провели? Чуть не приручили!
– Спасибо, – вдруг произнес маг, не обращая на мое рычание никакого внимания. Снова в своих мыслях утонул. Посидев немного со мной на ковре, он потянулся к уцелевшей ледяной фигурке. Повертел ее в руках.
– Я все позабыл. Но этот момент помню отчетливо. Единственный. И чтобы хоть что-то напоминало мне о прошлом, я собираю свой «сад».
«Кладбище», – констатировала я с грустью и легкой злобой.
Он резко поднялся, одернул рубаху, камзол, утер израненную скулу. Едва закрепившийся струп сорвался и рана вновь закровоточила, немного окрасив белоснежные пальцы в алый цвет. Маг раздраженно прицокнул языком, развернулся и вышел, оставив меня одну.
Не появлялся он почти до заката, а когда вернулся, ошеломил предложением.
– Пойдешь на охоту?
«Воля?!» – сразу взметнулась мысль в моем сознании, от чего я заинтересованно вскинула усатую морду.
И снова ошейник и поводок. Он даже не взял его в руки. Поводок магический, просто придерживает на расстоянии от «хозяина». Когда мы покинули особняк, то моему виду открылся мертвый обледенелый город с одной стороны, и бескрайный снежный простор с другой. С той стороны как раз и заходило за горизонт солнце. Когда лорд вывел меня далеко на снежный простор, он остановился, заставив меня изумиться. Поводок стал немного свободней. Колдовать собирается?! Веки прикрыл, руки развел и… слушает хлад?! И двуногие могут? Ну, вернее, могли. Белоснежные длинные прямые волосы стали развиваться на усиливающемся ветру, чьи потоки постоянно меняли направление. Выходит, так он слышит мир вокруг себя? Недурно. В то время как оборотни стараются слушать тишину и улавливать ароматы, лорд прислушивается к ветру. Магия!
Что-то холодать стало! Лап уже не чувствую. Переминаясь с лапки на лапку, я ему мешала.
– Тише. Можешь отойти. Замерзнешь.
Не будь глупой, я рванула настолько далеко, насколько мне было позволено. Нашел. Открыл глаза, жестами что-то в воздухе начертил, и снег лавиной под ним задвигался. Тело обвил легкий снежный смерч, и холод стал совсем колючим, даже для пушистой меня.
– Следуй за мной, – прозвенело на морозе указание на гране слышимости. – Иначе потащу, – не успела даже подумать, только собралась. Уже дернул.
Вынужденный бег за лордом, легко скользящим по снежным барханам, слегка разогрел мои мышцы. А его уверенное движение к жертве даже навеяло некий азарт. Но мое нутро дрогнуло, когда, помимо титая, мой нос учуял маракаев. Двух. Беда! Они вроде бы и враги теперь. А вроде и старые знакомые. Тронет ли их лорд? Что они подумают, встретив меня в такой компании? Не попытаются ли загрызть весь мой прайд, подумав, что мы теперь в услужении у мага, который виной всему этому хладу?