bannerbannerbanner
Название книги:

Пробоина 1: Магия Вето

Автор:
Александр Изотов
Пробоина 1: Магия Вето

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Глава 1. Седой

Летний ветерок потряхивал висящие ветки кустарника, где-то над холмами стрекотал сверчок. В эту лунную ночь сидеть бы на веранде, потягивать «бархатное», да тискать Алёну. Я вспомнил её грудь…

Залп с тяжёлых турелей оторвал от размышлений. Белые трассеры плазмы ушли в направлении будто бы наших позиций – капиты всё же клюнули на упавший беспилотник, и думают, мы стянули туда силы.

Я подтянул винтовку. Тяжёлый, но надёжный Шам-Рифл, получивший прозвище «свисток» за звук выстрела. Моя детка! Если умудриться, то можно пробить броню «дестра».

Корпус танка-паука матово блестел в свете яркой луны. Да, жжёный пёс, эта громадина – реально ценная единица. И чутьё подсказывало мне, что в этом «дестроере» сидит псионик.

Псарь псаря чует втихаря.

Два псионика погибли у нас в этом квадрате, но кто-то взял их под контроль, и перед смертью они забрали с собой много своих же ребят. Поэтому и послали меня, разведчика-снайпера, имеющего способность закрываться от пси-атак в мысленный кокон.

Послали с приказом «найти, обезвредить, и, желательно, доставить на базу». Живым или мёртвым.

Вот только ни один умник не сказал – а моя защита выдержит этот «контроль разума»? А я не превращусь в овощ, хладнокровно расстреливающий своих же?

Крадущимся шагом я приближался по низинам холма к «дестроеру», плотные кусты служили мне отличным укрытием.

Трассеры снова рассекли ночное небо – ударные волны уже доставали до меня, заставляя экзоскелет глушить колебания. Фильтры шлема старались, но всё равно прорывался запах гари и озона. Плазма заметно нагрела воздух вокруг, и мне оставалось только наслаждаться ароматами.

Тяжёлая техника всегда приводила меня в восторг. Даже в качестве своего внутреннего «берсерка» я выбрал киборга, хотя наставнику, помнится, это не понравилось.

Вот зашумели пневмоприводы, «дестроер» довольно бодро поднялся и, удаляясь, зашагал под укрытие следующего холма. Затряслась земля – танк менял позицию, и я почуял, что скоро он отступит. Ну нет, паучок, от меня ты не уйдёшь.

Чертыхаясь, я вскочил, побежал следом, и костюм-хамелеон заработал на всю, мерцая от частой смены окружения. Я пока не чувствовал чужой пси-атаки, хотя приготовился к защите – у меня будет всего доля секунды на это.

Отряд капитской пехоты я ощутил гораздо раньше, чем они меня заметили. Их визоры облучали кустарник, в котором я залёг, но мой экзоскелет уже врубил режим маскировки.

Бедолаги так ничего и не учуяли, среди них не было псиоников. Я снял нож с бедра и приготовился повлиять на их разум, чтобы отвлечь…

И в этот момент вражеский псионик ударил.

Я едва не выронил нож, все мышцы свело. Тренированный разум закрылся тем самым коконом, но доли секунды мне хватило ощутить всю мощь врага. Тяжело дыша, я опустился на землю, осторожно положил нож и винтовку. Как же силён этот пёс, сволочь!

Та самая оболочка, в которую я заперся, начала трещать по швам. Пси-щупальца врага просачивались в разум, и моё воображение показывало это, как проблески света в тёмной скорлупе.

Раз трещинка. Вторая.

«Убей…»

Твою псину! Я зажмурился до предела, чувствуя, как заметно потеплел имплант под затылком. Неужели сгорит? Вот тебе и жжёный псарь посреди поля боя…

Атака прекратилась.

Пытаясь прийти в себя, я обнаружил, что моя рука застыла на кнопке аварийного маяка. Это явно было не по моей воле – врубить его, и меня не то, что «дестроер», меня бы с орбиты заметили.

Так, спокойно, ты всё ещё Тимофей Зайцев. И ты…

«Тим, ты слышишь меня?» – голос Андрея возник в голове.

Пси-связью пользовались только в экстренных случаях, потому что она здорово перегружала имплант.

У меня побежали мурашки по спине:

«Командир, что не так? Выполняю директиву».

«Директиву отменили».

«Твою-то псину!» – я не верил ушам, – «Почему?»

«Тим, верхушка получила биометрию с твоего костюма».

Не сводя взгляда с отряда, залёгшего в кустах неподалёку, я переспросил:

«Какую, на хрен, биометрию?»

«Умники считают, что твой щит не справился».

«Но я же в здравом уме!» – заспорил я.

Ну да, мой кокон трещал, и я даже слышал отголоски чужого внушения…

Командир спокойно ответил:

«Орбита сбросит экспериментальную бомбу. Если сможешь, уходи. И это… Прости, Тим».

Андрей отключился. Мы и так долго говорили, имплант заметно нагрелся. Обычная связь уже не работала – орбита заглушила всю связь в округе.

Пехотинцы в кустах напротив вскочили, заорали на своём капитском космо-инглише. Я разобрал слова «орбита» и «удар».

Взыграл адреналин в крови, но я замедлил сердце – не время для истерик. И мне, и Андрею было прекрасно известно, что выбраться отсюда на своих двоих нельзя.

Толчковые псы артиллерии, мы для них – всего лишь «квадрат» на мониторе.

А ведь я так жить хотел, меня повышение ждало. И Алёнка там… Не скажу, что собрался жениться, но я к ней серьёзно присматривался.

Отцу давно не звонил…

Интуиция закричала раненым зверем, я вскинул голову. Всё то же звёздное небо, всё те же всполохи выстрелов «дестроера».

Но вот замерцала синяя звёздочка с голубым маревом – орбитальный снаряд. Звезда стала разгораться.

«Дестроер» перестал палить. Я, повинуясь чутью, вскинул винтовку, прицелился.

С брюха танка отвалилась капсула-глайдер. Вообще-то, она вполне могла поместить в себя пару пехотинцев из отряда, со всех ног бегущего к танку.

Но я знал, что сейчас произойдёт, ведь псарь псаря чует. Псионик, сидящий внутри танка, сейчас спокойно высадится в глайдер и унесётся к горизонту. Пехотинцы столько не стоят.

Палец лёг на курок. Там будет всего секунда, даже меньше, но я успею.

Мы вместе сдохнем, жжёный пёс!

Из «дестроера» выдвинулся манипулятор, и в капсулу действительно спустили груз. Только слишком миниатюрный для человека! Мой мозг успел замедлить время, чтобы рассмотреть серебристую сферу размером с футбольный мяч.

Я не выстрелил, потому что… просто растерялся.

– Твою… псину! – вырвалось у меня.

Всё внутри заледенело, когда я понял, что ощутил от шара чёткий пси-след.

Невозможно! Псионическое поле неподвластно машинам, его нельзя обуздать!

Глайдер, выбив при старте облако пыли, унёсся по долине, а я вскинул голову к небу. Они должны знать! Надо сообщить этим псовым умникам.

Понимая, что сожгу имплант, а следом и мозги, я выбросил всю свою волю на одно единственное послание:

«Машина-псионик! Искусственный менталист!»

И не успел… Округа озарилась вспышкой, и мой имплант разом вскипел, даже боль не успела дойти до мозга.

Псионик чувствует свою смерть за секунду до неё.

***

Я хапанул воздуха, выгибаясь. Ничего не вижу, всё плывёт перед глазами.

– Твою ж мать! – вырвалось у меня.

Сразу перевернувшись, я опёрся на ладони, попал во что-то липкое. Вонь-то какая!

Тут же вернулась память, я едва не закричал, снова чувствуя жжение в затылке. Хотя нет, показалось – болит всё тело, но шея вроде целая.

Что это была за бомба?

Наши умники научились взрывать мозги псионикам? Жечь импланты? Если да, это меняет ход войны в корне.

Как и тот искусственный псионик у капитов. Меня до сих пор потрясало, что пси-поле теперь можно выкрутить на любую мощность поворотом ручки.

Псионики станут историей…

Я подогнул под себя колени, заёрзал пальцами, пытаясь на ощупь понять, где я. Да что за вонь?

Подо мной пол из рифлёных квадратиков, и мне кажется, это кафельная плитка. Кожа скользила по шершавому полу, и я радовался, что могу ощущать.

Живой. Как же наши умники хороши! Долбанули бомбой, но вот он я, живой, почти невредимый. Значит, вытащили меня!

Правда, я словно побитая собака – всё тело отзывалось многочисленными гематомами. Как будто мне повезло свалиться в обрыв, и долго кувыркаться по камням.

Или словно меня хорошенько отделали…

Меня что, капиты захватили в плен? Но как?! После орбитальной бомбардировки они могли захватить только кучку пепла!

– Он здесь!

– Давай, давай!

У меня немного отлегло. Нет, не капиты, это не космо-инглиш. Вроде нашего глобо-руса, но что за диалект?

Липкий страх проник в душу, и я удивился этому. Я ведь не боялся со времён учебки, где учили гасить страх на корню.

Когда от ужаса стопорится каждая частичка тела, и ты стоишь истуканом, словно жжёный псарь. Конечно, все знают истории, как адреналин помогает поднимать автомобили, но ступор – это тоже действие адреналина.

А ведь я не чуял импланта. Он был такой привычной частью, вроде уха или носа, а теперь словно вырвали кусок меня. Будто дыра в затылке. К счастью, наставники требовали от нас умения защищаться и без пси-способностей.

Не чувствую энергии. Может, я в режиме «берсерка» потерял её, и надо теперь восстанавливаться? Но почему я тогда ничего не помню?

– Что, думал убежать, чушка? – прогремело почти над ухом.

Я слушал голос, разглядывая свои ладони сквозь пелену в глазах. Изменённый глобо-рус, но я хорошо его понимаю, как родной язык.

Может, меня перевезли на окраины системы? Я в секретном госпитале?

Мозг выдал логичный вывод: я очнулся, но в бреду свалился с кровати. Ну, судя по ощущениям, много раз свалился…

Я прочистил горло, кашлянув, упёрся ладонями в пол и стал подниматься:

– Сообщите начальству. Код буря ноль десять, экстрен…

Когда мне в рёбра влетел сапог, то сразу включились вбитые в разум многолетние тренировки. Боль заставила согнуться, я перекатился, группируясь. Псина бестолковая, слишком сильно, не успел подставить ладони, и опять свалился…

Видимо, ещё не отошел от препаратов. Но одно я понял сразу – это какие-то неправильные врачи.

 

– Куда?! – заорали на меня.

Нападающий кинулся следом, чтобы пнуть ещё раз, его нога мелькнула большим пятном перед глазами. Я, завалившись на бок, крутанулся на пятой точке, закрываясь ладонями, и выстрелил ногой… где-то тут его голень.

– А-а-а! Дрянь чухлая! – истошный вопль подтвердил попадание в десятку.

Я на автомате ударил второй раз гораздо выше. Здравствуй, паховая чакра.

– О-о-о! – нападающий упал на колени передо мной.

Зная, что голова у противника должна быть где-то рядом, я приподнялся навстречу, больно шаркнув локтем по кафелю. Вскинул руку, и, едва пальцы почувствовали его шевелюру, дёрнул вниз.

Противник падал, а я добавил скорости… Громкий треск прокатился эхом по помещению. Эх, жаль, не череп. Кажется, у нас в учебке был такой же кафель.

– Ты охренел, Вася?

– Ты чего натворил, бе́злунь?

Я уже откатился, прижимая рукой ребро, вскочил и упёрся спиной в стенку. Под лопатками и вправду поддалась кафельная плитка – клей под ней не выдержал давления.

Рука автоматически потянулась за спину, стараясь нащупать отставший подходящий кусок. Кафелем можно порезать так, что нож позавидует.

– Да ты знаешь, что с тобой сделают?

Тряхнув головой, я быстро протёр глаза чистой, тыльной стороной ладони – мне нужно зрение.

Жжёные псари, где я?!

Три щенка передо мной, едва усики пробиваются. Все в синих жокейских сюртуках, наглаженных брюках, как будто я попал в царские времена, к каким-то гусарам. Это самые странные врачи, которых я когда-либо видел.

За их спинами раковины, а я прижимаюсь к торцу туалетной кабинки. Передо мной лежит без сознания четвёртый гусар – под его лбом бежевый кафель покрылся трещинами, а из-под каштановой шевелюры показалась капля крови.

С одного взгляда ясно – живой. Наверняка лоб разбил, там вен полно, ну и сотрясение у него точно будет.

А вот кафель, кстати, неплох, хотя клали его через псиный хвост. Иначе под моими пальцами не поддался бы кусок, который я сразу стал цеплять ногтями. Другую руку пришлось упереть в дверцу кабинки, чтобы, если что, сильнее оттолкнуться.

– Вы кто? – сипло спросил я, – В чём меня обвиняют?

– Тебя в порошок сотрут, чушка драная, – прошипел со злостью один из парней, черноволосый, с лихим чубом.

Подбородок у него раздваивался, и нижнюю губу он старательно выпячивал, будто хотел сделать челюсть ещё больше. Эдакий пеликан…

Единственное, что я понял из увиденной картины – это явно не база капитов, если только ради меня не разыграли спектакль. Я больше поверю в то, что мой мозг погиб вслед за сгоревшим имплантом, и это остаточные галлюцинации.

Скосившись набок, я увидел зеркало… и снова страх проник в каждую жилку. И не могу подавить уровень гормонов – слишком высок.

Из отражения на меня уставился такой же парень, как и эти, передо мной. Лет двадцати, не больше. Худой, остроносый, с неожиданно седыми волосами с густым серебром, с едва заметным шрамом на щеке.

Карие глаза в зеркале смотрели на меня со страхом…

Этот щуплый, высокий паренёк явно не знает, что такое тренировки. Руки тонковаты, ну хоть бы плечи подкачал.

Да почему я так боюсь-то? Аж зубы стучат…

До меня не сразу дошло, что это его страх, этого пацана в зеркале, седого уже в такие годы.

– Что, коленки трясутся, да, чушка сивая? – пеликан постукивал кулаком в ладонь.

Трое противников нарывались, но подходить не спешили, всё косились на лежащего парня.

– Василий, ублюдыш, лучше сам головой в толчок окунись, – проговорил тот каштановый, заворочавшись на полу.

Ага, всё-таки живой.

Я посмотрел вниз – колени действительно подрагивали. Больше всего бесило, что я не могу привычным усилием успокоить себя.

Да сколько можно? Успокойся уже!

Я покосился на зеркало, пытаясь состроить себе же недовольную рожу.

Так, стоп.

Это же учебная иллюзия! Наставник часто заставлял нас переживать разные ситуации, самые фантастические – машины-то способны любую галлюцинацию создать.

Едва я осознал это, как ощутил прилив уверенности.

– И какая точка выхода? – спросил я.

– Чего?

– В толчок тебе вход, ублюдыш, – каштан всё-таки поднялся, – Башкой войдёшь!

Я выдохнул. Так, не чувствую чакры, как будто отрубили. Ага, была у нас и такая ситуация.

Ладно, успокаиваемся по старинке. Вы-ы-ы-ы-до-ох. Задержим дыхание.

– Блин, он мне нос разбил, – пацан чуть не захныкал.

– Давай поломаем ублюдка, – поддакнул пеликан.

– Я его сейчас убью, а не поломаю, – задрав голову, прогундосил каштан.

Кровь из разбитого носа залила ему весь синий сюртук и рубашку под воротом.

Я наконец вытянул кусок кафеля, и это сопроводилось ужасным скрипом, раздавшимся во всём туалете.

Каштан сразу опустил голову и хрюкнул от удивления.

– Ты чего? – пеликан за его спиной странно посмотрел на меня, – Из дыры свалился?

Я перехватил кусок кафеля и даже улыбнулся, хотя прыгающими губами это было сделать трудно. Плитка откололась как по заказу – длинный треугольник. Если постараться, можно и воткнуть под рёбра.

Мои мысли вызвали удивление у тела, и я перехватил инициативу. Ещё чуть-чуть уверенности в кровь. Охренеть, какой же повышенный гормональный фон, просто жуть.

– Ладно, для протокола, – громко проговорил я, хотя голос срывался, – Иллюзия «гусарский толчок», попытка номер один.

Я оттолкнулся от стены, принял боевую стойку. Самую обычную – руки по-боксёрски на уровне груди, ноги чуть расслаблены, согнуты в коленях. Стойка готовности, как называл её наставник.

Симуляция сегодня странная, конечно, но раз нужно для обучения… Этот, который хлюпает кровью, наверняка главарь. Иначе бы те трое и без него кинулись бы.

А раз так…

– Чего это он?

Парни стали переглядываться, когда я сделал шаг вперёд. А этот, который с носом, вдруг улыбнулся и встал в странную позу – ноги чуть расставлены, ладони раскрыты ко мне на уровне груди. Как будто монах из монастыря боевых искусств.

На его ладонях загорелся слабый свет…

Я замер, не дойдя пару шагов. Псионик!

– Эй, Николас, нас же мастер прибьёт, – вырвалось у пеликана, – Нельзя же…

Сияние разгоралось, и мне понадобилось усилие, чтобы не упустить моё новое тело из ежовых рукавиц – мой седой носитель снова начал дрожать от страха.

– Отец разберётся, – с усмешкой сказал каштановый Николас, не сводя с меня взгляда, – Я тебя научу лунных уваж…

Он не договорил, потому что я метнул плитку ему прямо в кадык! А, нет, чуть смазал, рука дрогнула…

Но Николас ойкнул, схватился за горло, и всё это сияющими руками.

Его ладони вдруг вспыхнули, и в туалете шарахнуло так, что меня аж оглушило. Каштан, выгнувшись назад, рухнул на пол, только в этот раз затылком.

Кафель треснул, будь здоров…

– На хрен!

– Да он же убился!

– Это он убил! – пеликан ткнул в меня пальцем, и остальные затрещали:

– Да, да!

И все трое сбежали из туалета, даже не побеспокоившись за своего друга. Я встал, закрыл глаза:

– Задача выполнена, готов к выходу, – с улыбкой сорвалось с моих губ.

И вообще… Драка в туалете, какая-то гимназия царских времён. Или это академия? Ну, псы толчковые, это же не мой уровень – решается просто, как… как имплант спалить.

Правда, есть у меня вопросы к умникам. Вот зачем другое тело? Ведь вся суть виртотренинга – это улучшить владение своим же организмом в экстремальных ситуациях.

Я вспомнил, как мне запустили иллюзию на обрыве, где внизу бушующее море, в котором торчат скалы. А я без ноги, в крови токсин местной медузы, да ещё по квадрату рыщут капитские боевые дроиды. И в качестве оружия только нож.

Вот это было испытание!

Кап…

Что-то умники не спешат меня вытаскивать.

Кап…

Какой-то кран тут явно протекает.

– Хра-а…

Кажется, хрюкнул этот, на полу. Живучий кабанчик.

Пси-энергия во мне так и не проявилась. Странно, хоть крохи должен был уже набрать.

Так я стоял полминуты… Заснули они там, что ли? Чего не вытаскивают?

Я открыл глаза. Ладно, будем двигаться, псари пехоту не ждут.

Раненый на полу действительно подавал признаки жизни, пытался двигать руками, застывшими возле подбородка. Я бесцеремонно перешагнул через него, задев ему локоть ботинком. Или это был нос?

– Хра…

Я прошёл к раковине, вывинтил один кран, и сунул руки под воду.

– Твою псину! – вырвалось.

Пошёл просто кипяток, я чуть не обжёгся, и, чертыхаясь, быстро разбавил вторым вертушком.

Снял сюртук, оставшись в поношенной, когда-то белой рубашке. Блин, кровь на рукавах. Ох, не люблю я грязь.

Закатав рукава и отмыв руки, я удивлённо стал разглядывать крупные часы на запястье.

В основном обычные, со стрелками. Моё внимание привлёк старый, потёртый циферблат, разделённый на четыре части. В каждой вправлены мутные камни разных цветов: красный, белый, голубой… и пустое гнездо, откуда камень явно выпал.

Ну, судя по общей потёртости часов, это неудивительно. Даже кожаный ремешок побелел от потёртостей, хотя всё ещё надёжно держался.

Я стал отряхивать свой сюртук, подставляя руку под воду. Не люблю грязь…

Все эти обыденные движения, по моему мнению, должны были сбавить страх в крови. Потому что седого Василия, которого я так и продолжал видеть в зеркале вместо себя, опять начало потряхивать.

Кстати, сюртук у меня так себе. Потёртый, в заплатках, цвета былого синего величия. И рубашку уже белой не назовёшь.

В сравнении с этим мажорным каштаном на полу я выглядел не очень. У того тоже часы выглядывали из-под рукава, и там искрились разноцветные камешки гораздо прозрачнее, явно драгоценные.

Я закрыл кран, покрутился, оглядывая себя. Ну, вроде ничего… И не пахнет даже.

Вот даже неинтересно, в чём я измазался, пока валялся тут на полу, но в этой иллюзии умники с запахами перестарались.

А ведь один из верных способов отличить иллюзию от реальности – это запах. Нос всегда дышит, рецепторы в готовности, поэтому даже в наше время нашатырь остался надёжным средством.

– Ох, жжёный пёс! – выругался я, продолжая принюхиваться.

Я прекрасно чувствовал все запахи, присущие этому туалету: плохо смытые унитазы, горелые волосы этого хрюкающего, кровь на треснувшем кафеле.

И ни единой нотки из лаборатории умников. Где тот неуловимый аромат силиконовой смазки сервоприводов в капсуле?

– Там он, там эта безлунь! – в коридоре раздался знакомый уже голос пеликана.

– А вы куда смотрели? – рычал другой, более мощный.

Этот голос мне был не знаком.

– Да он же… он магию!

– Какую, на хрен, ма… – и на входе замер ещё один гимназист.

Этот явно подкачал плечи, вон аж сюртук в швах натягивается. Шире меня в два раза, квадратная челюсть, и лысый череп.

И чёрные глаза… кто-нибудь сказал бы, что глаза тупые, а наличие мускулистого тела дорисовало бы картинку. Но я видел очень много людей, касался псионикой их разума, и кое-что понимал.

Этот крепыш явно не был дураком, уж точно поумнее этого хрюни на полу.

Я покосился на раненого, продолжая хладнокровно отряхивать сюртук, хотя моё новое тело в этот момент выдавало целый букет гормонов. Ну, давай, седой, у нас же коленки не будут дрожать?

– Хра… – подал звук каштан на полу, к облегчению столпившихся в коридоре дружбанов.

– О, Николас живой, – радостно осклабился пеликан за плечом здоровяка, – Гром, он живой!

– Для него классненько, – буркнул тот, расстёгивая пуговки на сюртуке, и не сводя с меня взгляда, – А для тебя хреновастенько…


Издательство:
Автор