Укололо резко и больно. Викентий вздрогнул, с размаху хлопнул себя по взмокшему загривку. Отняв ладонь, уставился на крошечные смятые крылышки и лапки, влипшие в пятно крови. Прямо на обручальном кольце. Примерно так он себя сейчас и ощущал – влипшим в какую-то сомнительную историю.
Комаров в Громушке водилось немеряно. Неисчислимые полчища поднимались из густой травы в душный воздух и атаковали целым облаком. Их стоголосый хор так и звенел в голове. Точь-в-точь как голос Светки во время их ссор.
О нормальной дороге в этой глухомани никто не позаботился, а жаль. Не пришлось бы плутать битый час. Остатки самообладания покидали Викентия, когда вдруг прямо над ухом раздалось громогласное жужжание. Он машинально шарахнулся, но краем глаза успел заметить упитанную пчелу. Проследив за её полётом, заметил соломенную крышу между берёзовых крон. Викентий опомнился, брезгливо отёр комара с руки носовым платком и зашагал к изгороди.
Со двора шёл размеренный стук, владелец хижины колол дрова. Оглядев ограду, всю в незнакомых символах, веточках и перьях, перемотанных яркими лентами, Викентий сунулся поверх щербатых досок, как вдруг из-за дома выскочил кудлатый пёс. Таких здоровенных он никогда не видел. Бренча натянутой цепью, собака ощерила на чужака кривые клыки и залилась лаем.
– Товарищ! – окликнул Викентий, пытаясь её перекричать.
Владелец участка прервал своё занятие и обернулся. Викентий нервно сглотнул, натолкнувшись на ледяной взгляд единственного ярко-голубого глаза. Левую глазницу скрывала повязка.
Хозяин дома оказался пожилой женщиной. Только роста в ней было куда больше, чем ожидаешь от старухи. Плечи тоже были не по-женски широкие. Массивный кулачище сжимал топор, словно тростину.
Викентий смутился, но постарался не подавать вида.
– День добрый, хозяйка! Не подскажешь, до дома директора совхоза «Алый путь» далеко ещё? Жеребятникова, Бориса Митрофановича.
Старуха полностью разогнулась. Смахнула со вспотевшего лица седую прядь, опустила руку с топором и подошла ближе.
– Туман, место! – необычайно твёрдым голосом скомандовала она.
Пёс вскинул уши. Фыркнул, будто бы недовольный тем, что не дали растерзать непрошенного гостя, и потрусил обратно за дом, волоча цепь. Пока Викентий провожал собаку взглядом, старуха разглядывала его.
– Кто таков будешь? – не тратя слов на приветствия, поинтересовалась бабка.
Викентий неприязненно уставился на огромную кустистую бородавку под её незрячим глазом. Точно плесневелая картофелина.
– Прости, хозяйка, не представился, – он вымучил улыбку. – Викентий Шумилов.
Стараясь выглядеть как можно приветливее, он протянул ладонь через изгородь. Старуха лишь скользнула по ней презрительным взглядом.
– Какого рожна ты в наши края припёрся, Кеша? – осклабила она желтоватые зубы.
Викентий опешил от такого приёма, но покосившись на топор, сдержался.
– Ветеринар я ваш новый, – с наигранной вежливостью отозвался он. – Обучался зоопатологии в Ленинграде. Вот, узнал, что у вас недавно местечко освободилось. Приехал лечить коровок и поросят.
– Вон оно что, – протянула старуха, вскинув волевой подбородок.
Ещё несколько секунд она пристально вглядывалась незваному гостю в глаза. Викентию стало настолько не по себе, что он не решился размазать очередного комара, больно прокусившего локоть.
– Катился бы ты, Кеша, откуда взялся, целее будешь, – процедила старуха. – Сложно тут, тебе не по зубам. Дома спокойнее.
От возмущения Викентий хватанул ртом душного воздуха, но поперхнулся мошкой.
– Послушайте, я просто дорогу спросил, – прокашлявшись, продолжил он. – Скоро вечер, а мне ещё отмечаться и жильё смотреть. Помочь можете или нет?
Пожилая женщина смерила его хмурым взглядом, а затем махнула рукой в сторону развилки.
– До кривой берёзы дойдёшь, там налево и прямо. Хоромы большие, с петухом золотым, не промахнёшься. И это… Передавай чёрту пузатому Бориске привет от Катерины.
Викентий поблагодарил, но его слова выслушала уже бабкина спина. Он пожал плечами и поспешил указанным путём.
Старуха не соврала. Меньше, чем через час он рассматривал длинный выбеленный дом с крыльцом синего цвета и блестящей фигуркой петушка на остроконечной крыше. У приоткрытой двери пылилась пара больших котлов. На поленнице дремал серый кот, подставив солнцу дородное мохнатое брюхо.
Викентий загляделся на колодец слева и не заметил ведро под ногами. Цебарка опрокинулась, прокатившись через весь двор. Под жестяной грохот кот продрал заспанные глазищи и вскочил на короткие лапы, напугано уставившись на чужака.
На крыльцо плавно выплыл невысокий мужичок скорее лет пятидесяти, чем сорока. Рубахи или майки на нём не было, так что пузо свободно свисало над ремнём, поддерживавшем мятые брюки. Оно, как и жёсткие встопорщенные усы, неуловимо роднили его с растолстевшим дворовым котом.
– Что за шум? – заспанным тоном осведомился мужичок. – Чего тут ищешь, парень?
Викентий кисло улыбнулся вместо приветствия.
– Мне сказали, что здесь живёт директор совхоза «Алый путь», товарищ Жеребятников.
– Ну, допустим, что живёт, – зевая, подтвердил толстяк. – Только по воскресеньям товарищ Жеребятников не принимает. Завтра в контору приходи.
– К-как завтра? – запротестовал Викентий. – Мне что, в лесу ночевать?
– А ты кто такой будешь хоть? – хмыкнул хозяин дома.
– Викентий Шумилов я. Ветеринар ваш новый.
– А-а-а, так с этого бы и начал! Я-то тебя завтра ждал. Чего в выходной день притащился, товарищ?
Викентий виновато развёл руками.
– Так получилось. Сегодня совсем никак меня устроить?
– Устроим, конечно, что ж сделаешь, – кивнул директор. – Провожу в выделенное жильё, не у себя же класть. Только там не прибрано, Глашка завтра собиралась. Погоди чуток, оденусь и выйду.
Жеребятников скрылся в глубине дома. В ожидании провожатого Викентий освободил ноющие плечи от рюкзака, повел затёкшей шеей. Насторожился, когда притихший было кот вскочил и зашипел на кусты смородины. Ветви покачивались, будто кем-то растревоженные, но Викентий никого в них не разглядел.
Вскоре на пороге показался директор, успевший натянуть на пузо просторную рубаху. Кивнул Викентию, предлагая следовать за ним. Пока Жеребятников вёл его через поля, тени удлинились, а комары совсем озверели. Пришлось отбиваться от них хворостиной. Его спутника, казалось, кровососы ничуть не беспокоили. Лишь изредка он хлопал себя широченной ладонью по шее или складкам коротко стриженного затылка. Округу оглашало мычание коров, которых гнали на вечернюю дойку, да стрекот мелкой живности в траве. Ветерок доносил терпкий запах свежего навоза.
– Почти пришли, – сообщил директор, когда Викентий уже сгибался в три погибели под будто бы потяжелевшим рюкзаком. – Завернём за плетень Игнатки-дурачка, и на месте.
– Кого? – вяло откликнулся Викентий.
– Да, есть тут один, – отмахнулся Жеребятников. – Как встретишь, сам поймёшь.
– Далеко же я буду жить, – вздохнул Викентий.
Директор отозвался коротким смешком.
– От скотоводческой базы совхоза ближе всех, – утешил он. – Молодых специалистов тут селим, чтобы ноги по нашим колдобинам не переломали. Расслабься, пришли.
Викентий распрямился, окинул взглядом свой новый дом. От тех, что попадались по пути, постройка отличалась разве что размером и отсутствием крыльца.
Жеребятников потянулся к карману, забренчал массивной связкой ключей. Вскоре они оба стояли в квадратной прихожей, размером с кухню в родительской квартире Викентия. Лампочка под потолком едва освещала её. Пахло затхлостью и старым тряпьём.
– Не дворец, чего уж, – усмехнулся директор, верно истолковав молчание Викентия. – Зато недавно в горнице свежий пол настелили. Мебель, посуда, всё есть. Ты ж налегке, как я вижу.
Он покосился на рюкзак.
– Остальное с женой должно приехать, – устало выдохнул Викентий. – Её дядька из Липецка обещал на грузовике докинуть.
– Аха-а-а, жена, значит, – понимающе кивнул Жеребятников. – Это хорошо. Недолго будешь один по хозяйству.
Викентий поморщился, вспоминая скандал, который закатила Светка из-за его отъезда. Поскорее воссоединиться с супругой в его планы не входило. Как и рассказывать каждому встречному о семейных неурядицах.
– Как устроюсь, сообщу домой, – буркнул он.
– А-а-а, – снова протянул Жеребятников, как показалось, с облегчением. – Кстати, колодец на заднем дворе. Нужник чуть поодаль, к кустам. Воды помочь натаскать или сам справишься?
Не дожидаясь ответа, он вышел через другую дверь, которую Викентий заметил только сейчас. Оставив рюкзак в прихожей, он поплёлся за Жеребятниковым. Директор уже успел приволочь бадью и теперь лихо налегал на журавль, поднимая воду.
– Будет заедать, постучишься к Игнатке, – наставлял он.
– Так он же дурачок, – напомнил Викентий.
– Не беда, починить большого ума не надо. Если что, в сенцах инструмент кое-какой есть. Разберешься потихоньку. Завтра с утра заглянешь ко мне в контору.
Вручив ему наполненную бадью, Жеребятников засобирался домой.
– Ах, да, – спохватился Викентий. – Вам тут Катерина привет передавала. Я её по дороге встретил.
Ему показалось, что директор вздрогнул всем телом. Даже в скудном вечернем свете было заметно, как с потного лица исчезла самодовольная ухмылка.
– Ты что ж это, со стороны леса к нам шёл? – брови Жеребятникова, подскочив было на лоб, тут же сползлись к переносице.
Викентий коротко пересказал, как заплутал, и как благодаря старушке смог найти дорогу к нужному дому.
– Кто она такая вообще? – поинтересовался он.
– Да так, ещё одна местная поехавшая, – процедил Жеребятников. – Ты знаешь, что… В ту сторону больше не ходи, ладно? Леса у нас густые, хищников полно. Сгинешь ещё, всем совхозом не сыщем. Да и каргу эту не слушай, у ней мозг от старости усох весь.
Он ободряюще хлопнул Викентия по плечу и растворился в темноте.
В первый же вечер на новом месте захотелось бросить всё и пешком уйти до ближайшей станции. О деревенском быте Викентий был наслышан, но не думал, что всё настолько скверно. Даже чтобы умыться, нужно было потратить куда больше сил и времени, чем в городе. Ни тебе водопровода, ни плиты.
Зато пол в горнице и правда был новым, пах свежим деревом. Викентий поднял полосатую дорожку, всю в бледных застиранных пятнах. Полюбовался на светлые доски и подивился такой щедрости директора.
Он огляделся, размышляя, как местные готовят пищу и греются зимой. В нише заметил побеленную печку. Нагнулся к приоткрытой заслонке, ожидая увидеть остатки золы, и сразу заметил светлое пятно – лист скомканной бумаги. Викентий осторожно вытянул комок, расправил желтоватые листы, исписанные почти нечитаемым почерком. Пробежал глазами по строкам, выхватывая отдельные слова.
– Реформа, целыми мешками, связи, зелень, должен доложить, опасность, – бормотал Викентий, изо всех сил вглядываясь в бумаги.