– Зойка, – стук мачехиных туфель с железными набойками, казалось, вспарывал паркет.
Шаги становились всё ближе. Качнулась клетка под потолком от распахнувшейся двери, сова Рогатка вылупила удивлённо глаза. Зоя попыталась ладошкой стереть помаду.
– Ненавижу, когда алюминиевый тазик корчит из себя хрустальную вазу! –облезлый старый кот с хвостом, похожим на скукоженную губку, шмыгнул под кровать.
– И убери ты это проклятое чучело! На часы смотрела? Гости придут через пять часов, а ты паркет не надраила с мастикой, гардины не постирала, окна… – мачеха схватила ручку девушки, поплевала на её пальчики, швырнув себе в ноги, подтащила за шиворот к плинтусам. Через секунду пальцы Зоюшки скользили по галтели. – Ну, облизывай! Грязнуля! Дом зарос в пыли. Про окна…вымыть, чтоб сияли. Утку по-пекински запечь, вафлей венских, ну, и все по списку! – обрывок бумажки спланировал и залетел под кровать.
– Да, мама! Гости с Принцевых островов, те самые?
– Те самые, да не про твою честь! Одни долги остались от твоего нерадивого папаши, а мне теперь крутись ужом на сковородке. Слава Бахусу – дочери от него красивые получаются. Вот жених едет, свататься.
Чучело совы икнуло. Зоюшка спрятала улыбку в белокурых волосах. Зоюшке не было дела до замужества. Она мечтала победить на конкурсе, чтоб снять квартиру и сбежать из ненавистного дома.
– Хорошо, мама! – Стрига Ивановна, качнув бордовым насестом из волос, выплыла из комнаты падчерицы, словно груженый линкор со стапелей. – Ненавижу её.
– Угу, – ожила мумия совы. – Зоюшка, а как же твой бал?
– Не успею, Рогатка, столько всего нужно переделать, хорошо не заставила гречу перебирать и фасоль лущить, – Зоюшка горько вздохнула и закашлялась. – А если от всей этой пыли опять астма разыграется?
– У меня есть дружок, Барбарис, от уличных клошаров его отбил давеча, так он обищалси, что надо – достанет. Хошь туфли бальные, хошь платье со шлейфом, – из-под кровати высунулась облезлая усатая морда. Кот, не мигая, посмотрел малахитовыми хитрющими глазами.