000
ОтложитьЧитал
Глава 1
– Эй, Рон, тащи сюда… ик!.. еще сидра! – захмелевшая и окончательно развеселившаяся Мора махнула подолом цветастой юбки и плюхнулась рядом с нами. – Дева-а-аньки, а давайте… ик!.. поцелуемся!
– Рона лучше целуй, – засмеялась Каримка. – Вон, он целый бочонок тащит.
– Рона нельзя! – с пьяно-серьезно-печальной миной торжественно провозгласила Мора. – Его уже Ингира целует!
Была бы я трезвой, покраснела бы до кончика носа и проблеяла бы что нет, как можно, не было такого, клевета и грязные наветы! Ну и все в таком же духе. Сейчас же мне было море по колено, так что с доброй пьяной улыбкой я проговорила:
– Целуй! Мне не жалко! – сопроводив сей царский жест широким взмахом руки, я угодила этой самой рукой прямо Каримке по носу.
Та, к счастью, сама будучи сильно навеселе, не обиделась, а только отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
– Н-не-э, девки, так нельзя! – погрозила она нам обеим пальцем. – Пусть кто-нить… кто-нибудь один Рона целует.
– О чем вы тут спорите? – подоспевший не поделенный объект для поцелуев поставил на пенек свою добычу – бочонок сидра – и уселся рядом со мной, по-хозяйски обняв за плечи.
– Ды вот, думаем, кому тебя целовать… ик!.. в благодарность за сидр… ик!.. ну и вообще…
– О чем тут думать! – засмеялся Рон, еще крепче прижимая меня к себе. – Я вот Ингиру уже целовал, знаю, как это сладко, так что пусть она и сейчас меня целует.
Ждать нашей пьяной, заторможенной реакции он не стал – сам наклонился ко мне и приник к губам. От поцелуя Рона пахло элем, он целовал жадно, крепко, а рука его с моих плеч постепенно сползла на бедро. У меня же голова кружилась, уж не знаю, от чего – от его близости или от выпитого сидра. Рон мне нравился. Мы с ним даже вроде как встречались.
Высокий, плечистый, симпатичный, с темно-русыми волосами и глазами цвета лесного ореха, он был мечтой многих наших девиц, так что мне льстило, что из этих «многих» он выбрал именно меня. Рон легко сходился с людьми, обаяния в нем было – дырявой ложкой не вычерпать, так что его ухаживание за мной продвигалось вполне успешно: я уже успела сдать все бастионы, кроме последнего – своей невинности, но в этом последнем была непоколебима как скала. Воспитанная строгой бабкой (земля ей пухом) в убеждении, что «до свадьбы ни-ни», я позволяла Рону и поцелуи, и нескромные ласки где-нибудь в укромном уголке подальше от любопытных глаз, но пойти до конца не давала. Он же был весьма настойчив и убедителен, только вот делать предложение руки и сердца не спешил.
Так и сейчас, подливая мне пенного сидра, Рон шепнул:
– Может, пойдем ко мне? Чего тут через костры скакать? Посидим спокойно, поболтаем, пирогом вишневым тебя угощу. У меня и желания загадаем, а потом провожу тебя домой.
Я, хоть и пьяненькая, мигом смекнула, что эти посиделки у Рона дома быстренько перейдут в полежалки и решительно отказалась:
– Не-е-э, хочу с Каримкой и Морой через костры прыгать и хороводы водить!
Мало того, что сижу тут пьяная и у всех на глазах позволяю целовать себя, так он еще и домой зазывает! Н-нэ-э, не на ту напал!
Выпутавшись из душных объятий Рона, тяжело дышащего мне в шею, я поднялась, покачнувшись, поправила съехавший на бок венок из одуванчиков и, схватив за руки Мору и Каримку, потащила их в круг танцующих вокруг костров.
Вот это было веселье! Хохоча и пошатываясь, девицы и юноши весело отплясывали, кто во что горазд, а время от времени кто-нибудь, разбежавшись, лихо перемахивал через костер!
Пахло дымом, жареным мясом и хмелем, а в небо летели веселые голоса, смех и искры костров.
Безудержное, бесшабашное веселье охватило меня, и я, смеясь и раскинув руки, закружилась, запрокинув голову и глядя в усыпанное звездами небо.
– Глянь-ка, во блажная, стоит и хохочет в одиночестве, – услышала я чей-то ехидный голос.
Мне не было нужды оборачиваться, чтобы узнать, кто это говорит. Визгливый противный голосок принадлежал Феле или, как ее кликала добрая половина Амаринусов, Фильке.
Фела была девкой красивой и высокой, с роскошной черной косой, только больно уж худая – скелет, кожей обтянутый, не выглядел бы на ее фоне тощим. Она была одной из тех, что вились вокруг моего Рона и терпеть меня не могла.
– А-а, Филька, это ты! – легко улыбнулась я, глядя на неудачливую соперницу. – Все костями гремишь?
Фела, и без того румяная от принятого на грудь сидра, побагровела.
– Я просто стройная, в отличие от некоторых! А вот тебе с боков жирок лишний убрать было бы неплохо, корова! – взъярилась Филька.
Я засмеялась, ничуть не обиженная этой отповедью – уж фигурка у меня ладная, худеть совершенно ни к чему, это всякому понятно, кто на меня посмотрит.
– Что за шум? – подскочили ко мне Каримка с Морой.
– Да вот, Филька говорит, бока у меня толстые, жирок лишний соскрести надо.
Подруги так и прыснули.
– А может, это Фильке пора мяса на бока нарастить?
– Да что вы…
– Придумала! – возопила я вдохновенно, перебив начавшую было возмущаться Фильку. – Давайте так! Мы с Филькой желания загадаем: она – чтобы поправиться, я – чтобы похудеть. Сегодня ж ночь Баллатарна, сами боги велят желать невозможного!
Мы с Каримкой и Морой залились веселым пьяным смехом, а злая и красная Фела вдруг топнула ногой и завопила:
– А давай загадаем! А проигравшая, та, чье желание не сбудется, должна будет выполнить любое желание победившей. По рукам?
Вот это да! Раззадоренная пьяная Филька уцепилась за мое нелепое предложение, сделанное в шутку, и городит откровенную чушь! Ведь она, сколько ни съест – ни на грамм не потолстеет, такое уж у нее сложение. А верить, что сбудется загаданное в ночь Баллатарна желание… Да никогда ничего не сбывается! Ни у кого. Хоть все и загадывают прилежно из года в год. Впрочем, я-то худеть не собираюсь, так что выиграть в любом случае не могу…
– А если ничье желание не сбудется, тогда что? – благоразумно, несмотря на хмель, гуляющий в голове, решила уточнить я.
– А ничего! Разойдемся и забудем, как будто ничего и не было. Что, кишка тонка? Боишься?
– Было бы чего бояться, – хмыкнула я. – По рукам!
Хихикающие рядом Мора и Каримка переглянулись.
– А мы свидетели! Давайте, загадывайте свои желания! Как раз пора уже – ночь в разгаре.
Филька торжественно выпрямилась и задрала голову вверх (наверное, чтобы богам было лучше слышно).
– В эту ночь Баллатарна я прошу услышать меня и исполнить мое желание: сердце мое жаждет, чтобы фигура моя округлилась и налилась соком в женских местах.
Наша троица так и прыснула: это ж надо было так загнуть! Ай да Филька! Вот что добрый хмель с людьми делает.
Сама я, впрочем, была под воздействием того же доброго хмеля, так что, когда пришел мой черед загадывать желание, выдала тираду еще хлеще. Думаю, всем известна «добрая» колыбельная про волчка, который приходит к непослушным чадам и хватает их за бочка. Вот этим-то сказочным фольклором я и вдохновилась.
– В эту ночь Баллатарна я прошу услышать меня и исполнить мое желание: хочу, чтобы ко мне явился серый волчок и цапнул меня за бочок! А потом за другой! Чтобы бочка худее стали…
Тут уж заржали все, даже Филька!
А я, пьяная и довольная собой, выпятила грудь, тряхнула рыжими кудрями и важно объявила:
– А теперь предлагаю вернуться к кострам и выпить!
Что мы и сделали, причем Филька увязалась с нами. А потом было весело, шумно и пьяно. Смутно помнилось, как Каримка с Морой загадывали свои желания, как меня кружил вокруг костра Рон, как мы пели какую-то залихватскую песню. Помнилось, как я, шатаясь, брела домой, как мне показалось, что дом очень далеко и мне никогда до него не добраться, как я рассуждала, что спать в теплую летнюю ночь под деревом, свернувшись клубочком среди корней – предел моих мечтаний. А потом наступила блаженная, пьяная и сонная темнота, качающая меня на волнах хмельного моря.
В какой-то момент я ощутила сквозь дрему боль в боку, но это не смогло вырвать меня из пьяного дурмана. Я только промычала нечто невразумительное и повернулась на другой бок, продолжая сладко посапывать.
Щеку согрело чье-то горячее, влажное дыхание, а потом боль обожгла мне другой бок. Застонав, я попыталась отползти в сторону и спать дальше. Кто-то недовольно заворчал, что-то крепкое и острое осторожно ухватило меня поперек туловища и подбросило.
Я хотела было уже возмутиться столь бесцеремонным обращением, но мое пьяное бормотание оборвалось, когда я ощутила под щекой что-то мягкое, теплое и пушистое. Блаженно распластавшись на этом теплом и пушистом, я вознесла богам благодарность за ниспосланное мне удобное ложе и отрубилась окончательно. Изредка сквозь сон прорывалось какое-то беспокойство, что-то казалось неправильным: то ли какая-то качка, то ли ощущение движения, но пьяная хмарь, окутывающая мой мозг, не давала сосредоточиться и насторожиться. Не встревожил меня и волчий вой, донесшийся откуда-то издалека. А потом волк замолчал, исчезли и странные ощущения – я крепко заснула.
Проснулась я от яркого света, так и норовившего забраться мне под веки. А может, от сильной засухи во рту и во всем организме. Или от дикой головной боли.
Не суть.
А суть была в том, что я обнаружила на своей груди чью-то наглую лапу! А сзади ко мне прижималось горячее храпящее тело, надо думать, продолжение этой лапы!
Ярость вперемешку со страхом – вот что я почувствовала.
Рон! Ну, я ему задам! Неужели мерзавец воспользовался-таки моим пьяным, беспомощным и плохо соображающим состоянием, чтобы…
Страха стало больше, во рту появился его кислый привкус.
А ведь я даже не помню, как ЭТО произошло! Неужели таким должен был стать мой первый раз?! В хмельном бесчувствии и без брачного обряда?!
Сама виновата, дура пьяная!!!
Когда паника немного отступила, и я смогла более-менее трезво думать и соображать, до меня дошло, что я не испытываю никаких посторонних физических ощущений, а ведь такого быть не могло, если бы этой ночью…
Ф-фух! Какое облегчение! Какое счастье! Значит, я просто уснула в объятиях Рона, а это уже не так страшно! Главное, аккуратно выдворить его из дома, чтобы не углядели дотошные соседи. Или самой осторожно выбраться из его дома. Осталось только понять, где я: у себя или у Рона. А заодно, в себе ли я сама, раз не уследила и позволила себе попасть в столь щекотливую ситуацию. Но это уже после.
Я осторожно покрутила головой, чтобы не разбудить раньше времени Рона и поняла, что все гораздо сложнее и хуже, чем я думала. Место, в котором я находилось, не было моим домом! Не было оно и домом Рона! Больше того, комната, в которой я проснулась, не могла принадлежать никому из наших Амаринусов! Я не хочу сказать, что побывала во всех домах нашей деревеньки, но точно знала, что круглых окон у нас в домах быть не может! В Амаринусах попросту так не строили. Обычные прямоугольные окна, никаких тебе архитектурных изысков. Остальная обстановка вполне себе обычная, разве что чуть богаче, чем в большинстве домов Амаринусов. А так, спальня как спальня, по стилю – явно мужская.
Куда же меня занесло?
Позади все так же безмятежно храпели, и я рискнула осторожненько снять с себя чужую руку и медленно-медленно, без конца замирая и прислушиваясь, повернуться лицом к спящему мужчине. Левый бок при каждом движении отдавал болью, но с этим я разберусь потом.
Взору моему предстало совершенно незнакомое мужское лицо: длинные сомкнутые ресницы, породистый нос, подбородок с ямочкой, светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Тот факт, что незнакомец был весьма привлекателен, ничуть не уменьшил моего огорчения от пробуждения в его постели, да еще неизвестно где находящейся. Больше того, теперь, когда я не знала, где я и с кем, во мне снова проснулся страх. Нужно выбираться, пока этот тип спит и не доставляет мне проблем!
Я начала осторожно сползать с кровати, не сводя с незнакомца глаз. И в этом была моя ошибка! Лучше бы я смотрела по сторонам, тогда, быть может, вовремя заметила бы стоявший на уголке кровати серебряный кубок (он-то что здесь забыл?) и не задела бы его. Но случилось то, что случилось: кубок с грохотом упал на не покрытый ковром наборный паркет из блестящих деревянных плашек, с не меньшим грохотом откатился в сторону, да и остался там лежать, предоставив мне расхлебывать печальные последствия столь несвоевременного падения.
Длинные ресницы широко распахнулись, явив миру мутные со сна голубые глаза, мускулистая ручища вцепилась мне в лодыжку и потянула к себе.
Я и пикнуть не успела, как оказалась прижата к кровати мощным мужским телом. Кстати, совершенно обнаженным телом, это я еще во время своего стратегического отступления заметила и изо всех сил старалась не пялиться на его спящее на пару со своим хозяином мужское достоинство. Сейчас же это достоинство пробудилось и перешло к активным действиям, настойчиво и многозначительно упершись мне в живот.
Это уж было для меня слишком!
Я отчаянно завизжала и принялась изо всех сил отталкивать этого неизвестного мне мужика с известными (и исключительно грязными!) намерениями. Тычки мои не произвели особого впечатления, а вот визгом его проняло. Он скатился с меня как ошпаренный и ошалело уставившись враз прояснившимся взглядом, потрясенно возопил:
– Кто ты такая и что делаешь в моей постели, леший тебя подери?!
Затем, опустив взгляд куда-то вниз, в район моей талии, с чувством добавил:
– Твою ж!..
Глава 2
Не придумав ничего лучшего, я набрала в легкие побольше воздуха и снова заорала. Вернее, попыталась. Осуществить задуманное мне не дала твердая мужская рука, намертво запечатавшая мой рот. Я замычала и попыталась ее укусить, но и в этом удовольствии мне отказали, легонько шлепнув по губам.
– Бешеная, – констатировал голый блондин. – Да не ори ты! Ничего я тебе не сделаю. Ответишь на пару вопросов – и ступай на все четыре стороны. Договорились?
Немного подумав, я кивнула, рассудив, что конструктивный диалог еще никому вреда не причинял. В отличие от лапищи этого мужлана, ощутимо придавившей мою и без того помятую после вчерашних возлияний мордаху.
– Вот и славно! – одобрил он мою готовность вести диалог и убрал руку.
Я живо сменила лежачее положение на сидячее, потирая побаливающий бок в порванном платье. Порванном?! Да что там такое-то?
Изогнувшись, я посмотрела на злополучную часть тела. Твою ж!.. Кхе-кхе. Понятно теперь, на что пялился этот тип своими голубыми глазенками.
Платье на боку было разорвано в клочья и печальными лохмотьями свисало вниз, оголяя мой злополучный бок. А там, на этом самом боку…
Я потрясенно рассматривала багровый узор, складывающийся в руны, и уже почти исчезнувшие следы зубов. Нечеловеческих… Да еще эти руны…
О, боги! Это же волчья метка!!!
Выходит… что выходит?
Так этот странный сон о боли, грызущей меня за бок, чужом дыхании, щекочущим шею, о мягком и теплом под щекой, качке, движении, волчьем вое… Это был не сон?! Не пригрезившиеся в хмельном бреду видения?! Это все случилось на самом деле?!Но кто… где тогда…
Где этот волчара, посмевший поставить на меня свою метку?!
Я медленно подняла глаза на сидящего напротив незнакомца, успевшего, пока я занималась изучением своей поврежденной части тела, натянуть штаны. Весь страх мой испарился, уступив место ярости.
– Эт-то т-твоих-х-х рук дело?! – прошипела я, словно рассерженная кобра. Вот честно, осталось только капюшон раздуть! В моем случае раздуть можно было разве что щеки, сомнительно только, что это нагонит страху хотя бы на полевую мышь.
– Склонен думать, что да, моих, – не стал отпираться уже полностью пришедший в себя блондин и насмешливо блеснул глазами. – Только не рук, а зубов.
– Ты… да ты… как ты посмел?! Зачем? Откуда ты вообще взялся?!
Он поднял руки и обезоруживающе улыбнулся. Я обезоруживаться не спешила, все так же продолжая сверлить его гневным взглядом.
– Прости. Нечаянно вышло. Не собирался я никого метить, тем более какую-то незнакомую деваху с бешеным нравом.
– Нечаянно? Нечаянно?! То есть, ты нечаянно забрел в нашу деревню, нечаянно подошел ко мне, нечаянно цапнул за бок, оставив свою метку, и нечаянно приволок в… А, кстати, где мы находимся?
– В Луннолиссе.
Луннолисса! Поселение оборотней! Как же, слышала. Оно находилось не так далеко от моей родной деревни, но оборотни с людьми особо не пересекаются, так что с соседями своими мы знакомы не были.
– А как так получилось – сам не знаю, – блондин пожал плечами и виновато улыбнулся. – Пьяный был. Ночь Баллатарна, как никак. Меня как будто подталкивало что-то. «Иди, да иди!» Увидел тебя и крышу сорвало. В голове только одна мысль: «Я должен укусить ее за бочок!» Вот ведь чушь! Как наваждение, невозможно сопротивляться было. Я и не сопротивлялся. А потом еще и домой притащил… сам не знаю, зачем. И вырубился… пьяный был, говорю же! Проснулся, а тут ты верещишь.
Верещу… А как еще я должна была реагировать на пробуждение в незнакомом месте в объятиях голого мужика, тоже незнакомого?! Упился, понимаешь, до поросячьего визга, волком обернулся и давай невинных девиц за бока кусать. За бока. Кусать. Лешего ему в печенку, мое желание!!!
– Чего опять орешь? Какое еще желание?
Ой! Похоже, последнее я произнесла вслух.
– Такое желание! Я в ночь Баллатарна желание загадала, чтобы ко мне серенький волчок пришел и бока погрыз!
Блондинистый волчок, сидящий напротив, посмотрел на меня как на блажную.
– Погрыз бока?! Волчок?
– Да! Тебе что, в детстве колыбельные не пели?!
– Пели, конечно. Только не такие, где волки кусают друг друга за бока. Ну, а то, что у тебя после таких колыбельных осталась детская травма, понять вполне могу. Это ж надо было такое дурацкое желание загадать!
Я только рукой махнула. Ну не рассказывать же ему о моем глупом споре с Филькой!
– Да так… пьяная была, мало что соображала. Похудеть просто хотела, сказали, что у меня бока толстые. Я ж не думала, что ко мне действительно волк заявится!
Оборотень, похоже, удовлетворился таким объяснением, хоть и окинул мои бока подозрительным взглядом. Да и не до того ему стало, потому что он вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Вот черт! Я же тоже желание загадал!
Я хмуро посмотрела на него. Мне бы с последствиями собственных желаний разобраться, а он тут со своими влез!
Оборотень же взглянул на меня и весело расхохотался.
– А у богов, оказывается, есть чувство юмора, хоть и весьма своеобразное! Ты загадала, чтобы тебе волчок бока поуменьшил, я – чтобы меня боги в этом году от женитьбы уберегли. А получилось что?!
– Что? – хмуро спросила я, не разделяя его веселья.
– А то, что волк тебе все-таки явился на самом деле, только вместо похудения ты получила от него волчью метку. Я же собственными руками… гм… зубами обрек себя на женитьбу, от которой просил себя уберечь!
– Чего?! Женитьба?! Но метку же ты поставил на мне по пьяни и то, только из-за того, что боги назначили тебе выполнить мое желание! Только что-то у них не так пошло, наперекосяк как-то.
– Верно. Только вот метка она и есть метка: поставил – значит, это твоя пара, изволь жениться. К тому же, я ведь мог просто укусить тебя, как и было задумано твоим нелепым желанием. Понимаешь, прос-то у-ку-сить, без всяких там брачных отметин!
Тут глаза его хитро блеснули, и он заорал:
– А ведь это выход! Боги-то шутят, но желания исполняют! Хоть и шиворот-навыворот!
– Слушай, я домой хочу. Раз уж притащил сюда, доставь и обратно. Рада, что ты нашел выход и все такое, только вот от метки своей, будь так любезен, избавь меня и домой отвези.
Оборотень посмотрел на меня со странным выражением.
– Вот смотрю я на тебя и думаю: столько беседуем уже, проснулись вон вместе, а имени твоего я до сих пор не знаю.
– Ингира, – кисло представилась я. – Так что там насчет того, чтобы убрать свою метку и отвезти меня домой?
– А я Верг. Будем знакомы, Ингира! – и он с энтузиазмом потряс мою руку, которую я, между прочим, ему и не давала.
– Ага, будем. Уже. Когда метку уберешь?
– После Волчьей Ночи.
– Что?! После какой еще Волчьей Ночи?! Сейчас убирай! И домой вези!
– Прости, Ингира, сейчас не могу, – повинился он, пряча свои бесстыжие глаза, в которых и капли раскаяния не было!
– Почему не можешь? И когда будет эта ваша Волчья Ночь? Что это вообще такое и как она связана с моей меткой?
– Вот что, Ингира, давай-ка мы с тобой позавтракаем для начала. А то на голодный желудок, да такие разговоры вести… – Верг поморщился и страдальчески закатил глаза.
– Ты мне зубы не заговаривай! Мне твои разговоры ни к чему! Метку сними и домой отправь, больше мне от тебя ничего не нужно.
– Так это тебе не нужно, – хитро прищурился оборотень. – А мне вот кое-что не помешало бы. Так что идем завтракать. Там и поговорим.
Ладно. Как мне говорили более опытные и сведущие в этих делах женщины «сытый мужчина – довольный мужчина». И если эти слова справедливы в отношении обычных мужиков, то уж в отношении оборотней, у которых, должно быть, аппетит просто волчий, справедливы вдвойне! А может, и втройне. Потом с ним и договориться проще будет. Наверное. Да и мне самой поесть не помешает, а то пока до дому доберусь… А дома меня все равно раньше вечера никто не хватится – после праздничной ночи еще и в себя прийти надо, головы у всех деревенских как чугунки будут. Так что спешить-то мне особо некуда, можно и подзадержаться у этого Верга – вроде, ничего скверного он творить не собирается.