000
ОтложитьЧитал
– Не портить товар! – Заорал старший охранник, державший наготове арбалет. – В нижние камеры ее, к смертникам!
Связав, охранники поволокли девушку вниз, в провал портала, по туннелям, мимо складов, мимо выдолбленных в скале камер с людьми, мимо клеток с хищниками, в ту часть подземелий, где содержались бойцы для арены, – любимого и единственного развлечения обитавших здесь нелюдей. Бойцов для арены готовили долго и тщательно. День за днём они оттачивали мастерство в поединках. Им поставляли лучших женщин, вино, оружие. Рабы были «мясом» для первых поединков, служащих разогревом перед серьёзными состязаниями, «куклами» для тренировок или кормом хищникам.
Девушку бросили на сырой каменный пол, разрезав узел верёвки. Как только стража скрылась за низкой дверью камеры, Эура резво вскочила, но тут же осела: резкая боль отдала в ребро. В камере сидело, стояло, лежало ещё человек двадцать: мужчины примерно двадцати – тридцати лет. Эура медленно встала и подошла к двери. Затем, резко развернувшись, хлопнула кандалами по маленькому зарешеченному окошечку. Деревянная створка захлопнулась, погрузив камеру во тьму, а за дверью раздалось злобное бурчание, и послышались удаляющиеся шаги.
Девушка села, прислонившись спиной к дверному косяку. От сырости заныли раны, а от побоев ломило спину и ребра.
Время тянулось медленно. Заключённые смотрели на неё, оценивали, пытаясь угадать, что за птицу занесло в их клетку.
– Пайкоры не отправляют на арену женщин, считая их слишком слабыми. Что ты сделала? – Послышался из глубины камеры спокойный мужской голос.
– Напала на охранников и пыталась бежать, – ответила Эура, открывая глаза. В темноте камеры можно было разглядеть только то, что мужчина был на голову выше её, плотного телосложения.
– Глупо, – бросил мужчина.
– Лучше сдохнуть от арбалетного болта, чем гнить здесь.
– Глупо, – повторил мужчина. – Тебя никогда бы не отправили в копи, а оставили бы для перепродажи. Если бы дотянула до весны, то отправилась бы в славный город Скревен, развлекать горожан.
– Откуда ты знаешь?
– Здесь все написано, – мужчина показал наручник, закрывающий руку от запястья до локтя. На нем слабо светились розовым вязь на незнакомом языке. – У каждого написано: кто он и откуда. Или ты неграмотная? На твоём, например, написано, что зовут тебя Мантикора, ты благородных кровей и происхождением из южных земель. И цена тебе семьдесят золотых. – Мужчина замялся и добавил. – Столько стоит хорошая лошадь или три пузырька зелья лечения от ран.
– Меня здесь не ценят, – пожала плечами Эура. – Ну, допустим, обо мне ты знаешь все. Может, представишься сам?
– Господин Радэк, начальник охраны госпожи Беатриче жены Маркуса Чёрного Когтя Правителя ФелконКреса.
– И что же ты делаешь здесь? Клетку изнутри охраняешь?
– Нарвались на пайкорскую засаду, – холодно ответил мужчина.– Кто-то донёс, что госпожа едет к горным ведьмам. Госпожу ранили, а мы оказались здесь. Единственное, что успели, послать гонца в ФелконКрес за подмогой.
– Если ваш гонец – мальчик на голову выше меня в куртке с серебряными пуговицами с когтистой лапой, то я вас огорчу: его загрызли мёртвые у трактира Мортеля.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Он был вашей последней надеждой?
– Да. Теперь мы можем только молиться, чтобы жадные пайкоры попросили выкуп. Если же враги госпожи подсуетятся раньше: у нас мало шансов. Слишком много людей желает видеть госпожу Беату мёртвой. В любом случае, мы уже ничем не можем ей помочь. Мы умрём раньше.
– А бежать?
– Ты смеёшься? В нижних подземельях кишат тёмные твари, а верхние заняты пайкорами.
– И что ты предлагаешь: сидеть и ждать пока нас вытащат и пустят кровь, как свиньям на бойне? Кто-то раньше, кто-то позже, но все мы сдохнем на арене. Послушай, Радэк…
– Господин Радэк… – Поправил её мужчина.
– Радэк, я не для этого прошла через город мёртвых, сбежала от орков и горного льва, чтобы просто так, без боя сдохнуть на потеху каким-то уродам, пока они будут зажевывать жареным горохом кислое пиво, или что там пью пайкоры. Сбегу. Я все равно сбегу.
– Удачи, детка.
– Вы можете присоединиться ко мне.
– Смеёшься?
– Так трясёшься за свою никчёмную жизнь?
– У тебя есть план?
– Плана нет, но это временно.
– Как придумаешь, поговорим. И ещё…. Рыцари ордена Сияющих Небес не боятся смерти.
– Врёшь. Все разумные боятся смерти. И ты тоже. Это естественно, как смена дня и ночи. – Эура задумалась. – Ты видел когда-нибудь, как живые становятся нежитью?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Все кто видел, уже никому об этом не расскажут, за исключением разве что чёрных колдунов, а таких среди нас нет.
– А среди пайкоров?
– Что ты задумала?
– Подыграть сможешь? – Хитро прищурилась Эура.
День, когда Эура появилась в пайкорьей цитадели, был ничем не примечательным буднем: утром давали перловку в гарнизонной столовой, днём привезли свежих рабов, а вечером обещали новые зрелища на арене. В общем, скука смертная. Вот только в южных штольнях опять исчезали рудокопы. Пропавший утром был уже шестой за неделю. Проклятая стужа гнала голодную тварь поближе к людскому жилью. Найти логово монстра не удавалось, и он тихо таскал рабов, наивно полагая, что их никто не считает. Хотя… Тёмные боги разберут, есть ли вообще у подземных тварей мозги. Одним словом, жизнь в лагере текла размеренно и сонно: работа-выпивка-развлечение-сон. Какой из пайкорских кланов кроме Клана Подземного Солнца мог похвастаться такой сытой жизнью! Никто не мог предсказать, что наступят такие сытые времена, когда теснимые людской конницей последние из клана с позором бежали из арденнской мясорубки, погибая под копьями заградотрядов мёртвых. Совет пайкорских кланов тогда принял неверное решение, выбрав сторону мертвецов, предав живых ради призрачных обещаний новых земель и золота. Позорную сделку им припомнили, когда люди построили магическую стену, защищавшую людские земли от мёртвых. Мёртвые же вовсе не простили пайкорам бегства с поля брани…. Клану Подземного солнца повезло больше остальных кланов. После Арденского сражения их просто вышвырнули из КаулютМаа, отобрав земли, пригрозив расправой, если кто-нибудь решит вернуться. Пайкоры обосновались в горах у ТрайЕлоссы, выгнав из пещер нежить и местных жителей. Не прошло и ста лет, как разбогатев на торговле людьми, адамантином и самоцветами они вновь горделиво подняли рыжие головы. Со временем позор предательства забудется, а потом… Кто знает, что будет дальше…
Вечер обещал быть скучным. Тарелка с наваристым гороховым супчиком опустела, пузатый чайник довольно пыхтел на масляной горелке, и пайкор-охранник готовился к тому, что через часик его сменит напарник, и он сможет заняться чем-то более приятным, чем рабы, когда из коридора послышались крики.
– Чтоб вас злобоглазы сожрали, – выругался охранник.
Крики все не смолкали, и охранник нехотя подобрал копьё и поплёлся в конец коридора. За тяжёлой обшитой листами железа дверью одной из камер раздавались людские крики.
– Мертвяк! Мертвяк! – Истошно орали из-за тяжёлой бронированной двери.
– Тихо! – Рявкнул стражник на людском наречии, заглядывая в камеру сквозь крохотное зарешеченное окно. На полу подёргивалось в конвульсиях тело. Остальные обитатели сгрудились в дальнем углу камеры.
– Вытащите нас, пока не сожрала всех, – бросился на решётку худенький парнишка.
– Сейчас. Всех вас вытащу, – презрительно бросил охранник, судорожно вспоминая, что он должен делать в таком случае и не следовало ли ему доложить командиру. Докладывать командиру не хотелось. Ибо в данный момент суровый начальник сидел в одной из таверн недалеко от арены, одной рукой держа огромную глиняную кружку со светлым пенистым напитком, а другой – обнимая за тонкую талию грудастую рабыню. В такой ситуации беспокоить начальника стоило лишь в случае очень серьёзных проблем.
– Что там, Дохан? – Второй охранник, заглядывая через плечо, пялился в темноту камеры, пытаясь что-то там разглядеть. Крики заставили его покинуть тёплую караулку, оставив недоеденным ужин.
– Люди, – презрительно бросил Дохан, захлопывая оконце – Сходи за знахарем. Не хочу, чтобы в нашу смену кто-то сдох.
– Да, если мясо для арены испортится, начальник всем нам голову открутит.
На удивление стражи, знахарь прибыл быстро. Не прошло и получаса, как тучный запыхавшийся мужчина появился вместе с хлипким невысоким мальчиком-помощником и двумя долговязыми охранниками, непонятно как помещавшихся в низких коридорах подземелий.
– Открывай, – пробасил знахарь, вытирая каплю пота, проступившего на широком, изрезанном глубокими морщинами, лбу. Пока охранники загоняли пленников в глубь камеры, знахарь отдышался. Пробежки давались ему тяжело. Перебросившись парой слов с охранниками, знахарь нехотя склонился над Эурой, брезгливо прикрыв платком нос и нижнюю часть лица. Платок топорщился на курчавой рыжей бороде, прилипая к тучной шее. Помощник держал факел и, словно странный торшер, освещал больную. Парень лениво ковырял земляной пол камеры стоптанным носком сапога. Чад от факела лез в глаза и забивал в нос, но он терпеливо ждал, когда знахарь, наконец, решит, что дело больного безнадёжно и отправится читать заплесневевшие книги или копаться в пучках вонючих трав. Рабы умирали каждый день, умирали от чахотки, ран, сырости, побоев, плохой пищи, хищников, погибали под завалами, сгорали от адамантиновой пыли. Одним больше одним меньше: стоило ли беспокоиться, благородным пайкорам?
Женщина лежала на спине, сложив на груди скрюченные руки. На потрескавшихся губах пузырилась пена, а на боку расплывалось багровое пятно. В воздухе тюремной камеры висел странный древесный запах. Внезапно женщина открыла глаза.
– Что за … – Лекарь не успел договорить, как тяжёлый наручник, описав в воздухе дугу, разбил переносицу. Он отшатнулся. Эура, вскочив, ударила помощника, выбив факел из рук. Стражники бросились к ней, упустив из вида остальных заключённых.
Люди Радэка быстро повязали стражу. Эура, напялив на себя балахон послушника, спрятала волосы под капюшон и перекинула через плечо сумку лекаря.
– Зачем тебе? – Спросил Радэк, затыкая глотку голосившему знахаря платком.
– Позже разберёмся.
– Ключи, – один из спутников, бросил Радэку ключи, доселе болтавшиеся за поясом у Дохана.
Эура хитро улыбнулась, перехватывая на лету тяжёлую связку.
Бывшие пленники открывали камеры, выпуская из клеток людей и нелюдей. Кто-то из рабов, не веря в собственную удачу, оставался, боясь покинуть каменный мешок, кто-то радостно выбегал из темницы, исчезая в туннелях, кто-то сбивался в группы и уже вместе с другими искал путь наверх. У каждого из смертников в ту ночь был шанс, призрачный, как и все возможности дарованные богами, но шанс.
– Сворачиваем! – Скомандовала на бегу Эура.
Туннель поднимался наверх. Память рисовала путь к свободе, пролегающий через соседний туннель. Нужно было лишь свернуть, а дальше только вперёд, прямо по туннелю, вверх по деревянной лестнице, огибающей зев провала, и наверх туда, где солнце садилось над рыжими горами.
– Нет, – возразил Радэк, останавливаясь. – Нам в другую сторону.
– Я точно помню, что это дорога к воротам. Нам нужно поторопиться, пока стража не проснулась.
– Мы должны освободить госпожу Беату.
– Зачем?
Радэк посмотрел на девушку, словно на прокажённую.
– Она наша госпожа,– медленно, делая ударение на каждом слове, словно объясняя ребёнку прописные истины, произнёс мужчина. – Я поклялся защищать её до последней капли крови.
– Ты же не знаешь, где не держат! – Прохрипела Эура. От быстрого бега сердце было готово выскочить из груди, а кровь стучала в висках. – Если мы поторопимся, мы успеем уйти, а, мотаясь по подземельям, мы потеряем время.
– Делай что хочешь, но мы идём за ней, – отрезал Радэк, кинув свирепый взгляд на своих людей, сделавших было шаг в сторону выхода. Люди, потупив глаза, вернулись, встав за рыцарем. – Ты можешь пойти одна, но тебя, схватят, или ты умрёшь от голода и холода, заблудившись в горах, или снова попадёшь к пайкорам. Если поможешь нам, у тебя есть шанс. Даю тебе слово рыцаря Ордена Сияющих Небес, что когда мы выберемся из подземелий, я проведу тебя к ТрайЕлоссе и помогу устроиться при дворе господина Маркуса.
Эура колебалась.
– Думай быстрей.
В туннеле, ведущем вверх, послышались топот, крики и звериный рёв.
– Подземные боги бы их побрали!– Выругалась Эура.
Прямой путь наверх был отрезан.
Беглецы свернули в туннель, ведущий вправо. Скрывшись за поворотом, добежали до развилки, убедившись, что погони нет, снова свернули. В этой части подземелий было тихо и сонно. Лишь пламя факелов, притороченных к выложенным каменными блоками стенам, колыхалось от сквозняка.
– Стоять! – Эура резко остановилась, преграждая путь. – Давайте подумаем. Хорошо подумаем, отбросив красивые слова. Кто-нибудь знает, где прячут госпожу Беату, или мы будем прочёсывать все туннели пайкоровских подземелий?
– Ну, – замялся Радэк, переводя дыхание. От бега его короткие тёмные кудрявые волосы слиплись, пристав к мокрому лбу. – Ее, скорее всего, держат в верхних тоннелях. Мы попадём туда, если обогнём камеры для невольников с запада.
– «Скорее всего» или «точно»?
– Эм…
– Господин Радэк…
– Я не знаю, – сдался мужчина. – А что ты можешь предложить?
– Нам нужен язык, причём желательно подвешенный к живой голове, так как говорить с мёртвыми я не умею.
– Кто? – Удивлённо переспросил Радэк.
– Тот, кто может нам точно сказать, где прячут твою госпожу.
– Где мы его найдём?
– Господин Радэк, воспользуйтесь, наконец, своими армейскими мозгами. Мы в коридоре, в тихом районе пайкорских пещер, где проживают добропорядочные пайкоры…. И Вы ещё спрашиваете, где нам найти пайкора? Кстати, как будет по-пайкорски: «Откройте, это ночная стража?»
– Я… я не знаю. У меня не было времени практиковаться в пайкорском.
Эура тяжело вздохнула и махнула рукой.
Девушка тихо постучала в первую дверь, ничем не отличавшуюся от многих других в этом и соседних тоннелях. Спустя несколько минут из-за двери показался заспанный парнишка. Шум и крики из тюремных камер ещё не донесли до этой части подземелий весть о бегстве рабов.
– А вот и язык, – проговорила девушка, ударяя несчастного в переносицу. Пайкор отшатнулся, прикрывая разбитое лицо. Эура и остальные беглецы ввалились внутрь.
Скромная обстановка тесного жилища пайкора состояла из расправленной кровати, стола с остатками вечерней трапезы, стоящего в углу деревянного ящика от арбалетных стрел с нехитрым скарбом, стула с высокой спинкой, на котором была аккуратной стопкой сложена одежда. Высокие армейские сапоги стояли рядом. Свет прикроватного ночника отражался на чёрных полированных носках. В углу, в вырезанной в скале нише, стояло странное подземное растение, похожее на мерцающую плесень-переросток. Ядовито-зеленые листья растения пучком торчали из низкого горшка. Над ними парили крупные, с кулачок пятилетнего ребёнка, мохнатые шары, привязанные к мицелию за тонкие стебельки. Вокруг них кружил, мерцая и переливаясь в полумраке комнаты, рой ядовито бирюзовых огней. Растение едва заметно раскачивалось, перебирая тонкими листьями, словно паук-сенокосец лапками, но стоило Эуре поднести факел, как создание тёмных богов резво нырнуло в горшок, втянув под землю и огоньки, и листья и шары.
Хозяина связали. Жмурясь от света факела, он крутил взъерошенной рыжей головой, пытаясь понять: кто все эти люди, и что они хотят от добропорядочного пайкора.
– Слушай сюда, мой друг, – проговорила Эура, склоняясь над пленником, держа факел так близко к его лицу, что казалось: пламя вот-вот дотянется до медных бровей и ресниц, опалит и без того смуглую кожу. Как и всем обитателям подземелий, предпочитавшим полумрак, свет причинял пайкору неудобства, словно его посадили на жёсткий стул или надели на голое тело шерстяной свитер: противно, но не смертельно.
– Что ты желаешь, человек, – прошипел он, ёрзая, словно сел на ежа.
– Жить желаю… долго и счастливо.
– Отвечай, где твои сородичи держат госпожу Беату, жену господина Маркуса? – Обратился он к пайкору.
– Я не знаю, – улыбнулся пайкор, обнажая белые, ровные зубы. – Я всего лишь повар.
– А кто знает?
–Я не знаю… Я не обязать знать все. Моё дело: готовка, а с пленниками пусть Старшие разбираются.
– Он тянет время, – зло бросила Эура.
– Ты хочешь врываться в каждую дверь и вязать каждого, пока на нас не наткнётся стража?
Пайкор засмеялся, запрокидывая голову.
– Вы смертники… Вы не уйдёте далеко… Вас все равно поймает стража.
– Прав ты… Прав, солнце моё подземное,– медленно проговорила Эура, снимая перчатки. Татуировки излучали бледно зелёный свет. Растение, вылезшее было из-под земли, снова юркнуло в горшок.
Пайкор поёжился и втянул голову в плечи.
– Не много мне осталось.… Видишь, шрамы, – Усмехнулась девушка, показывая запёкшуюся на боку кровь и порванную ещё в мёртвых посёлках одежду. – Ещё час или два… Интересно, село ли там, наверху солнце.… Хочешь со мной? Туда… в страну мёртвых и вернуться обратно, чтобы жить вечно… – Вкрадчиво прошептала Эура, наклоняясь к уху пайкора.
– Лекарь,– испуганно пролепетал пайкор, бледнее насколько, насколько это возможно.– Лекарь,
наверное, знает…
– Нет больше твоего лекаря, – закатила глаза Эура.
– Не надо! Я все скажу! – Заорал пайкор, заметив лекареву сумку. – Жена Хранителя Мудрости знает, она ей повязки меняла…
– Что ж ты так орешь! Сейчас весь лагерь поднимешь. Веди к ней! Если будешь дурить – укушу, – проговорила Эура, клацнув зубами.
Пайкор замотал головой, выражая полную готовность выполнить любой приказ, лишь бы не становится одним из неупокоенных.
– Благородная госпожа говоришь, – бросил в её сторону Радэк когда, покинув комнату, они снова оказались в коридоре. – Что-то твои благородные родители упустили в воспитании.
– То, что родители упускают в воспитании отпрысков, с лихвой восполняют другие люди … или нелюди, – бросил в сторону Миран.
Пайкор повёл беглецов по туннелю. Каждый раз, заслышав шум или стройный стук каблуков армейских сапог, он морщился, сворачивал в боковой коридор и тушил факел. Слава предателя, помогшего беглым рабам, лишила бы его непыльной и сытой работы на тёплой кухне. Прощайте жареное мясо, запечённые перепела, чечевичный суп и маринованные огурчики для Старших пайкоров! За измену отправляли в нижние рудники, туда, где в тёмных гротах подземных пещер кобольдовой вотчины добывался серебристо-белый порошок. Попав в те пещеры, люди и иные земные существа через неделю слабели, покрывались струпьями. Кожа их начинала трескаться, словно грязь на дне пересохшего ручья, и сходить безобразными лоскутами. Через две – сухой кровавый кашель выворачивал слабеющие лёгкие. Через три – слепли глаза, отвыкшие от солнечного света. Через месяц – несчастные умирали. Болезнь не щадила ни пайкоров, ни людей. Заклинания плохо помогали, продлевая ненадолго жизнь, а на деле растягивая мучения на три-четыре месяца.
Наконец, пайкор остановился у массивной двери из красного дерева с бронзовой табличкой, на которой люминесцентными чернилами были начертаны странные символы. Радэк, прочитав написанное, улыбнулся. На миг Эуре почудилось что-то знакомое в улыбке. Словно кто-то близкий так же улыбался ей много лет назад, но подземелья плохое место для воспоминаний, и Эура прогнала странный морок.
– Здесь, здесь живёт Хранитель с женой, – проговорил пайкор, оглядываясь по сторонам.
– Вот и замечательно, – прошептала Эура, обрушивая на его затылок тяжёлый наручник.
Пайкор обмяк, заваливаясь вперёд. Тяжёлая дверь скрипнула, и вдруг легко подалась, открывая взору забавную картину. В середине просторной комнаты, заставленной по стенам шкафами с книгами, на низком диванчике полулежала, завернувшись в голубую шелковую ткань, обнажённая пайкорка. Свечи, расставленные в беспорядке по деревянному полу, разгоняли интимный полумрак.
– Это ты, мой подземный хищник? – Томно произнесла пайкорка, взмахнув длинными ресницами.
– Нет, это репей на его пушистой заднице, – рявкнула Эура, перешагивая через валяющееся на пороге тело. – Господа, рты закрыли. Заходим! Живо! Болезного тоже прихватите, очнётся – орать начнёт.
Кинжал с чёрной полированной рукоятью, застрявший в дверном косяке рядом с щекой Эуры, был ответом. Пайкорка дралась, словно бешеная кошка, успев прокусить руку Радэку и поцарапать длинными крепкими ногтями несколько человек, прежде чем её связали и положили рядом предыдущей жертвой.
– Нам нужна Беата, – проговорил Радэк, наскоро перевязывая руку обрывками дорогого шелка небесно голубого цвета, служившего покрывалом. Шелка, за который в Сауке можно было выручить горсть золотых монет.
– Подземные боги тебе в помощь, – бешено сверкнула глазами пайкорка.
– Слушай, что они говорят, Джайра – Иначе отправишься тропою мёртвых, – простонал пайкор, открывая один глаз. – Они прокляты, слышишь, прокляты. Мертвецами укушены.
– Кто? Эти? – Презрительно фыркнула женщина.
– Ну допустим я… – Отозвалась Эура, искоса поглядывая на пленницу.
Мужчины же вовсе не сводили вожделенных взглядов с полуобнаженного женского тела. Они откровенно пялились на пайкорку, рассматривая аппетитные женские формы, едва прикрытые тонкой шелковой тканью. Только Радэк покрывался пятнами и делал вид, что рассматривает золочёные корешки книг, аккуратно расставленных на полках. Он раз за разом обходил комнату, касался дорогих фолиантов кончиками пальцев, не решаясь взять в руки. За такую библиотеку многие в КаулютМаа отдали бы душу и не только свою.
Пайкорка презрительно засмеялась.
– Дурак ты, Джайхран. Всегда был дураком. Если бы она была мёртвой, ей бы гоблинское колдовство руки по самую кость съело.
– А что оно так светится?
– Мёртвых чувствует. Здесь горы, Джайхран. Мёртвых неудачников закопано – немеряно: наши, чужие….
– Сестрёнка, нам нужна госпожа Беата. Покажешь дорогу?
– Это ради каких богов…сестрёнка. – Надменно фыркнула Джайра, тряхнув копной каштановых курчавых волос.
– Допустим, ради тех, что могли нашептать твоему мужу, чем ты занимаешься в его отсутствие, – зло бросила Эура. Красивая пайкорка её раздражала. – Не думаю, что пожилому старцу, уважаемому человеку, любителю редких книг, и хранителю мудрости Клана, понравится весть о том, что его жена развлекается с молодым любовником, пока он просиживает облаченный в мантию зад на трибунах арены.
– Эура, как ты можешь. Может быть, она своего мужа ждала, – покраснел Радэк, вертя в руках древний фолиант.
– Вот именно, – подхватила его мысль пайкорка.
– Господин Радэк – святой? – Эура вопросительно посмотрела в сторону подчинённых Радэка.
– Паладин, – пожал плечами щуплый парнишка, ранее представившийся как его оруженосец.
– Вам не поверят. Вас даже слушать не будут. Вы «тухаья» – чужаки… – Поджала пухлые губы женщина. Злой огонёк играл в жёлтых миндалевидных глазах. От угольной подводки они казались ещё больше.
– Но репутацию мы тебе подпортим.
– Вам не поверят!
Эура с досады скрипнула зубами.
– Мышка моя подземная, ты меня ждала? – Послышался из коридора нетрезвый мужской голос.
В комнату дыша перегаром и ладаном ввалился дюжий пайкор. На нем были чёрные шелковые щегольские штаны, заправленные в высокие сапоги, чёрная рубашка с широкими рукавами, торчавшая из-под кольчуги. Поверх кольчуги была накинута красная шелковая туника с вышитым металлической нитью гербом.
– Что здесь происходит?– Строго проговорил он, оглядывая присутствующих нетрезвым взором.
– Вяжите его, – приказала Эура.
Наверное, в тот день пайкорские боги были не на стороне «подземного хищника» или виною было слишком крепкое вино, но меч мужчина вытащить так и не успел. Мужчину сбили с ног, связали, сунули кляп, и положили на диванчик к изображающему беспамятство Джейхрану и замотанной в шелковую простыню Джайре. Под весом мужчины диванчик скрипнул, но выдержал.
– Будем и дальше тянуть время в ожидании стражи и твоего мужа? – Ядовито улыбнулась Эура.
– Мне нужно одеться!– Прошипела пайкорка.
– Одевайся и идём, – девушка кинула шелковую длинную тунику, валявшуюся на стуле, и перерезала ножом верёвки. – Они отвернутся, – кивнула она в сторону людей Радэка.
Пайкорка надменно вскинула голову, и кудрявые волосы блестящим водопадом заструились по обнажённой спине.
– Его мы тоже возьмём, – указала она длинным ногтем на неудачливого любовника.
Стоило отметить, что мужчина был действительно красив: волевой подбородок, правильные черты лица, словно вырезанные из терракоты; широкая грудь и мускулистые руки, в объятиях которых жена Хранителя Мудрости собиралась растаять в эту ночь. Вот только щедро наградив его красотой, природа обделила умом. Смелый на поле брани, он и в мирной жизни презирал всякую предосторожность, регулярно становясь причиной скандалов, особенно тех, в которых были замешаны женщины. Джайра просто не могла не добавить такой экземпляр в свою коллекцию мужчин, собираемую ею тихими зимними вечерами, пока муж восседал в Совете Старейшин или пил вино с благородными мужами.
– Боишься, что муж, вернувшись, увидит его? Господа, кто-нибудь хочет потаскать на себе фунта четыреста живого веса? Как видишь – добровольцев нет. Так что давай, красавица, поторапливайся. Проводишь нас быстро, успеешь вернуться раньше – сплавишь любовничка куда-нибудь до прихода мужа. Будешь копаться – муж вернётся раньше.
– Тогда возьмём Джейхрана.
– Нет.
– Он же все разболтает, – кивнула в сторону повара пайкорка.
– Да кто ж ему поверит, предателю…
Покинув комнату Хранителя мудрости, беглецы снова углубились в туннели. Джайра вела их через сонные кварталы, жизнь в которых замирала с наступлением ночи. Они прошли мимо амбаров с зерном, мимо зала, где собирались Старейшины Клана. Кутаясь в раздобытых Джайрой плащах, они проскользнули мимо башенной стражи, изнывавшей на лестнице от безделья. Беглецов искали в нижних подземельях, и ждали у ворот. Никому в голову не могло прийти что, вместо того, чтобы бежать прочь из цитадели, вознося молитвы всем Светлым и Тёмным богам, люди пойдут вызволять свою госпожу.
У дверей в покоях на вершине башни, где держали леди Беату, скучало двое стражников. Завидев в полумраке лестничного пролёта статную фигурку пайкорки, они оживились.
– Эй, красавица, что-то ты рано сегодня, – подмигнул Джайре младший охранник. – Соскучилась или муж свалил на арену, а Джард снова променял молодое тело на бутылку крепкого?
– Не твоё шакалье дело, – надменно ответила Джайра. – К госпоже Беате посетители.
– Разрешение есть? – Осведомился второй пайкор.
– У неё, – ткнула в Эуру Джайра, делая шаг в сторону.
– У меня, так у меня… – Проговорила Эура, ударяя охранника под дых. Второй пайкор даже не успел вытащить меч. На этот раз Джайра не промахнулась: нож, пробив кадык, застрял в шее.
– Ни одному псу не позволено тявкать на благородную Джайру! – Сухо объяснила женщина, вытаскивая нож. – И я не хочу, чтобы кто-то видел меня с людьми, – добавила она, точным ударом перерезая горло первому охраннику. – Забирайте госпожу Беатриче и проваливайте.
– Идите, я останусь здесь. Непонятно что она ещё вытворит, – проговорила Эура, отворяя дверь.
Радэк и его люди скрылись в темноте комнат.
Пайкорка презрительно фыркнула и попятилась.
– Стоять!– Рявкнула Эура, вытаскивая меч из ножен охранника.
Джайра засмеялась, обнажая зубы. Одним движением, она полоснула себя по рёбрам и кинула нож Эуре. Клинок, заскользив по гладким камням, остановился у ног девушки.
– Считай, что боги благосклонны к тебе сегодня. Это тебе подарок. Хороший пайкорский нож немало стоит, – прошептала женщина, медленно оседая на пол. На её боку расплывалось алое пятно.
– Эура? – Радэк показался из-за дверей так же тихо, как и пять минут назад скрылся. Увидев лежащую в луже крови пайкорку, он замер. – Что здесь произошло?
– Она сама себя… Ножом…. Это не я… – Начала оправдываться Эура.
Мужчина недоверчиво прищурился, но промолчал. Его люди вытащили из комнаты носилки, наскоро сколоченные из двух копий и шерстяного плаща. На носилках, накрытых плащом Радэка, лежала женщина. Между тем, к беглецам присоединились ещё двое: седой крепкий мужчина и безусый юноша с голубыми глазами.
Далеко уйти от покоев леди Беатриче беглецы не успели. Хозяева подземелий скоро обнаружили, что двумя пайкорскими душами в этом мире стало меньше, а едва живая красавица, лежащая на пороге опустевших покоев, указала тонким пальчиком в сторону коридора, в котором скрылись беглецы.
Приближающийся стук каблуков возвестил о том, что погоня близко. Прячась от пайкорской стражи, беглецы укрылись в пустой каморке под лестницей. Стояли не дыша, прижавшись друг к другу в тесной подсобке, словно селёдки в бочке, пока мимо, гремя копьями, пробегала охрана. В таких клетушках хранились ведра, метлы и мешки с песком, чтобы посыпать дорогу на стенах, когда снег заносил укрепления или рыжие камни покрывала корка льда. Сквозь щели между досками хлипкой двери были видны коридор, масляный светильник, прибитый к противоположной стене, стражу в чёрных адамантовых доспехах пробежавшую мимо.
– Куда дальше? – Прошептала Эура, с трудом дыша, когда звуки погони стихли.
– Вперёд, за ними. Им нужно время, чтобы перекрыть коридоры в этой части подземелий.
– Минут пять шесть не больше, – проворчал Миран, тот самый мужчина, что присоединился к ним в покоях Беаты. – И у нас минут десять, пока они поймут, что мы остались позади.
– То есть жить нам осталось полчаса,– заметила Эура. – Мы не сможем прорваться наружу. К тому же, у нас на руках трое раненых и полумертвая госпожа. Если учесть, что мы уже часа два как ползаем по подземельям, пайкоры успели усилить охрану на воротах и перекрыть все туннели, ведущие к выходу. Сейчас они просто прочёсывают коридор за коридором.… Как хозяин собаку в поисках блох.… Как же умирать-то не хочется…
–Никому не хочется. Должен быть выход, – прохрипел Славко, худой юноша с задумчивым взглядом поэта. Одухотворённое лицо и вид эфемерного неземного существа не мешал ему тяжело дышать уткнувшись в грудь Эуры.
В каморке, где пряталось пятнадцать человек, едва хватало места для десятерых. Славко стоял, прижавшись к Эуре, вытянув длинные худые руки по швам. В спину ему сопел Миран. Низкорослому Мирану было совсем туго: курчавая седая борода лезла в нос и он тяжело дышал, упёршись в поясницу парня.
– Выход один: прорываться, – покачал головой Радэк, бережно, словно великую драгоценность, прижимая Беату к груди.
– Мы кости сложим на первой же засаде. Нас утыкают арбалетными болтами, как швея игольницу.