000
ОтложитьЧитал
–А белые мужчины любят трогать чёрных женщин,– ухмыльнулся Мануэль.
–Вот как…– черпала знания девочка.
–А я – Луиз Фреснадильо,– представился малыш.
–В Англии есть имя Льюис,– кивнула Зарон.
Ребёнок скуксился, ему явно не нравилось новое звучание имени.
–Его называют – малыш Лу-Лу,– выдал ласкательное имя брата Мануэль.
–Покажешь мне дом?– спросила приезжая.
–Пойдём. Малыш Лу-Лу тихо бегает, не будем брать его с собой.
–Я не отстану, я не подведу,– захныкал Луиз.
–Ну, не знаю,– театрально закатила глазки девочка.
–Вот, у меня есть жвачка, я её скатал из свежей смолы и ягод, ещё не жевал,– достал из штанины сокровище малыш.
Зарон взяла подношение, завёрнутое в лист какого-то дерева, положив жвачку в карман передничка… Да она бы и без подарка разрешила следовать Луизу за ними, такой милый и потешный был этот мальчуган.
Где бегом, где на цыпочках, дети обошли весь дом. Проснувшийся Ральф увидел эту троицу в коридоре и расплылся в улыбке. Он подумал: «Девочка общительная, значит, будет дружить и с моими детьми». Зарон тоже заметила дядю, подбежала, поздоровалась и спросила разрешения выйти во двор, мальчики обещали покачать её на качели.
–Только недолго. Скоро завтрак,– разрешил Мак Кормик.
За столом собирались дети. Столовая находилась отдельно, хотя в ямайских плантаторских домах было обыкновением делать из зала и гостиную, и столовую. Ковров нигде не было из-за духоты.
Родители поджидали детей. В качестве гостя сидел Джулио Фреснадильо.
Алоиза надела платье на французский манер. Мода Англии главенствовала и здесь. Знать лебезила перед французской любовницей короля Карла Второго герцогиней Портсмутской. Её стоячий воротник отделан тончайшим кружевом, грудь оголена квадратом, её нижнее платье из шёлка стягивало фигуру, к баске из тафты пришита пышная юбка на каркасе, на пышных рукавах из тафты через прорези проглядывали рукава нижнего шёлкового платья. А на платья накинута верхняя одежда – роба из парчи. На лице женщины красовались сразу две модные мушки из бархата на обеих щеках, что говорило о её приверженности к нейтралитету в вопросах политики, она не отдавала предпочтения ни за вигам, ни за тори.
Ральф тоже одетый, как подобает аристократам, в камзол, поставил в известность жену:
–Я скоро по делам отплыву кой-куда.
–Опять в море?! Но твои сапоги ещё не обсохли от морской воды, как ты опять засобирался из дома!
–Тихие семейные радости не для меня. Мне нужна кипучая жизнь, наполненная событиями.
Последней появилась Зарон.
Тётя Алоиза сурово предупредила её:
–Опаздывающие к завтраку остаются без оного.
–Не срывай злость на ребёнке, Алоиза. Садись, Зарон.
Джулио произнёс тост на испанском:
–Аллахо аррива винсенто дель коста.
Мужчины выпили ямайский ром.
Негритянка с не очень чёрной кожей подала суп. В нём, кроме мяса, плавали ещё стебли непонятного растения, капуста и клёцки. Зарон съела ложечку и сразу запила молоком, суп оказался слишком перчёный.
–Европейцы с континента все сначала не могут есть столько перца. Привыкнешь,– усмехнулся дядя Ральф,– Это был наш ямайский острый суп. А сейчас Долорэс подаст рыбу люциан с картофелем.
Зато Джулио добавлял в свою тарелку ещё перцу, что крайне удивило английскую девочку: как можно есть то, что пылает во рту, словно вулкан?
Долорэс принесла большое блюдо с рыбой, обложенной круглыми овощами. На столе также стояли тарелки с бобами, пирожками, со скумбрией копчёной, с вялеными креветками, ваза с фруктами. Возле Алоизы стояла вазочка с орехами, кои она постоянно брала красивым жестом и не менее красиво отправляла в рот.
Зарон заговорила:
–А мы в Англии ели отбивные, баранину, фаршированную устрицами и голубей с начинкой из крыжовника…А мясо будет?
–На обед обязательно будет,– заверил Ральф,– Долорэс, принеси Зарон бурито, если с вечера остались. Бурито – это лепёшка с овощами и фаршем.
–Почему так смешно назвали это блюдо?– пожал плечами Джулио,– В переводе с испанского, это звучит – маленький ослик.
Мулатка быстрым шагом вышла за лепёшками.
Глава семьи рассказывал племяннице:
–Кстати, Зарон, Долорэс – мать твоих новых друзей Мануэля и Луиза. Долорэс вообще такая молодец! Её сладкие пироги с бананами и ананасами просто чудо! И фрукты в саду она сажает самые сладкие!
Алоиза кольнула мужа замечанием:
–Поменьше бы ты ел сладкого, дорогой, а то становишься тучным.
–Командовать будешь детьми и слугами.
–Если б ещё все дети вели себя прилично,– и тетя красноречиво глянула на Зарон,– Тебя, что, совсем не учили азам этикета? Неприлично говорить о своих кулинарных предпочтениях. И хозяйку надо обязательно похвалить, даже, если еду просто пригубили.
–Вот и займись её образованием.
–К нам почти каждый день приезжает учитель, причём тут я?– пожала плечами тётка.
–А ты же у нас завалена работой, как я забыл,– усмехнулся хозяин дома.
Появилась Долорэс.
–Я погрела лепёшку,– сообщила мулатка.
После лепёшки Зарон решила попробовать длинный фрукт. Ральф показал ей, что надо этот фрукт чистить. Девочка откусила кусочек от склизкого фрукта и сморщилась. Ей показалось, рот наполнился масляной, вязкой массой с отвратительным привкусом. Зарон захотелось его выплюнуть, но она заметила, как тётка косится на неё, этикет категорически не позволял этого, да и дядю обидеть не хотелось, и она проглотила жирное, противное месиво.
–Так, бананы ей тоже не нравятся,– сразу комментировала Алоиза.
Юнона жаловалась родителям:
–Зарон кричит по ночам. Это меня будит и пугает, не желаю делить с ней комнату.
–Сейчас съезжу в Порт-Ройяль и куплю новую мебель для детской Зарон, комнат у нас много, пусть выбирает любую. А ты, Фреснадильо, поедешь с депешей в город Порт-Ройял, отдашь отчёт о плавании губернатору Томасу Модифору. Думаю, к вечеру, мы оба будем уже дома.
Слуги в доме закрывали жалюзи на окнах, дабы лучи солнца не жгли воздух в комнатах.
Зарон последовала за кузенами в игровую комнату. Мальчики из кубиков строили домики. На полках стояли мишки, лошадки, солдатики, каруселька с животными, детская колясочка. Юнона возилась с куклами из папье-маше, сажая их на миниатюрные стульчики из слоновой кости. У её кукол вся мебель была из этого дорогостоящего материала. На полочках игрушечных шкафчиков стояли пустые флаконы из под духов, красивые чашечки и блюдца.
Ральф распаковал саквояжи, и принёс племяннице её фарфоровые куклы и ушёл по делам. Зарон с улыбкой на лице хотела играть с куклами, посадив одну на стульчик Юноны. Но ямайская кузина скривила личико, и стряхнула чужую куклу на пол, отчего та разбилась. Прижимая к себе уцелевшую куклу, Зарон нащупала в кармане липкую жвачку и сунула её в волосы сестры.
В игровую заглянули дети Фреснадильо, показали Зарон мяч, шалунья махнула им рукой и убежала из комнаты.
Мальчишки повели её к морю.
По дороге из камней, уходящей в линию прибоя, дети бегали и смеялись. Плескались на мелководье прямо в одежде. Из-за белых песка и камней у берега вода казалась тоже белой.
Из моря к ним приплыли дельфины. Мальчишки плавали с ними, играли в мяч. Зарон счастливо заливалась от смеха.
Они не заметили, как наступил вечер.
Дети удивились, что к ним с криками бегут Ральф и Джулио Фреснадильо.
Мак Кормик кричал:
–Зарон! Быстро домой!
Управляющий ругался по-испански на своих отпрысков:
–Диблитос! Ладронс!
Мануэль поёжился и удивлённо говорил:
–О, папа назвал нас дьяволами и разбойниками, но за что он на нас сердится?
Испанец драл уши своим сыновьям, приговаривая:
–Почему вы без спроса убежали к морю? Зачем выманили с собой Зарон? Она не ровня вам, она – племянница барону Мак Кормику. Зарон сама баронесса Бирн.
Луиз отбежал от отца и крикнул непонятливому взрослому:
–Но Зарон такой же ребёнок, как мы!
Девочка, глядя в глаза дяде, заявила:
–Я буду играть с этими мальчиками!
Убедившись, что с детьми всё в порядке, Ральф смягчился и разрешил племяннице общение с детьми управляющего:
–Хорошо, куколка, ты можешь играть с Льюисом и Мануэлем, но только рядом с домом.
Младший Фреснадильо недовольно поправил:
–Я – Луиз!
–Но, дядя, здесь же море!!!– раскрыв свои огромные глаза на всю ширь, объясняла девочка.
–Да, и здесь ещё тигровые и другие акулы, а также ямайские крокодилы, чудовища со здоровенной пастью!– пугал Ральф.
–Тогда мы будем купаться со слугами,– не уступала позиций Зарон.
Мак Кормик улыбнулся такой напористости.
–Хорошо, я велю выкопать вам бассейн возле дома. Я опасаюсь за ваши жизни в открытом океане,– придумал решение проблемы дядя.
Все гурьбой направились на ужин.
Когда племянница ускакала вперёд, хозяин этих мест сурово предупредил мальчишек:
–Если с Зарон что-либо случится нехорошее – я отрежу все ваши части тел.
Ральф разрешил сыновьям управляющего тоже сидеть за столом со своей семьёй. На Алоизе платье на французский манер, не очень пышное, с огромным воротником, который возлежал по краю большого выреза. Мануэль заметил спутанные волосы Юноны, и догадался, чьих это рук дело по жвачке Луиза. Он послал брата за ножницами, и пока все усаживались, Луиз вырезал пучок волос из копны Юноны и выкинул в окно.
Последней в столовую вошла Алоиза и сразу обратила внимание на причёску дочери:
–О Боже, Юнона, это кто тебе волосы повыдирал?
Её дочь тут же в голос заголосила, еле выговорив:
–Я играла только с Зарон.
Тётка грозно нависла над племянницей:
–Чем ты ободрала сестре волосы?
–Это я выстриг волосы Юноне!– заступился за Зарон младший Фреснадильо,– Мы собрались играть в индейцев, и нам нужны были скальпы.
В подтвержденье своих слов он достал из кармана ножницы.
–Эти сорванцы действовали по наущенью этой дерезы!– не унималась Алоиза,– Она ко всем в доме враждебно настроена!
–Оставь в покое бедную сироту!– рявкнул на жену Ральф,– Луиза накажут после ужина.
Его жена села за стул и злобно высказывала свои соображения:
–Вы позволяете ей творить любые безобразия! Из неё вырастит не леди, а пират!
Зарон заявила:
–Я выдвигаю протест! Наказать надо меня. Это я испортила волосы Юноне.
Дядя глянул на неё с уважением.
–Ты раскаиваешься?– узнавал он.
–Нет. Это расплата за разбитую куклу.
Тётка закатила глаза и произнесла:
–Как приехала эта Зарон в доме стала отвратительная атмосфера.
Ральф махнул рукой:
–Волосы Юноны отрастут, зато она будет знать, что зло наказуемо. Луиз не получит наказания.
Аппетит у всех испортился, все вышли рано из-за стола.
Зарон перед сном разглядывала свою комнату на первом этаже. Новая мебель из кампешевого дерева, в Англии его называли сандал, издавала тонкий аромат. Постель заправлена тончайшим вышитым батистом.
Опуская классическую рожковую люстру из бронзы, Ральф говорил:
–Обойдутся европейцы без сандала, ты мне дороже.
Он задул свечи на люстре.
–Я приглашу служанку раздеть тебя,– сказал дядя.
–Не надо, папа. Буду раздеваться сама, как на корабле, когда мы плыли, я уже привыкла…Меня всегда раздевала мама, я не хочу, чтобы чужие руки дотронулись до меня, я тогда заплачу.
Плакал Ральф, обнимая девочку. Ребёнок оговорился, называя его отцом, или уже доверяет ему? Может, даже уже любит?
Он поцеловал её в щёку и сообщил:
–Там за подушкой лежит твоя фарфоровая кукла, она будет сторожить твой сон.
Ральф понимал, что постель – это островок безопасности. Но Зарон чувствует себя здесь пока чужой, уязвимой для неприятностей, и ей необходима надёжная защита в лице талисмана, кто берёг бы её сон и нёс успокоение.
–Если хочешь, я принесу тебе котёнка или щенка. Это самая надёжная защита от страхов.
–Я не боюсь,– уверенно сказала девочка,– Просто мне ещё иногда снятся больные чумой и пылающий Лондон.
Ральф ушёл.
Зарон лежала и смотрела на то, как небо становилось всё темнее. Краешек неба ещё светился отражением заката, но и это зарево меркло, становясь уже.
В окно кто-то постучал. Девочка, не испугавшись, подскочила к окну, распахнула его, и выглянула.
–Ты, правда, хочешь спать?– вопрошал у неё Мануэль.
–Ни капельки!
Луиз тоже был здесь. Он улыбался новой подруге.
–Тогда идём смотреть, как танцуют чернокожие рабы,– звал старший брат Фреснадильо.
–Они как-то особенно танцуют?
–Не то слово!
Сон всё же лип на веки Зарон, и Луиз это заметил, он подал флягу девочке.
–Хлебни, это кофе.
Девочка сморщилась от горького вкуса напитка, но бодрость действительно прояснила голову.
–Лу, отойди от окна, я буду колдовать: кормить платье, а ты мне мешаешь,– помпезно сказала она.
Мальчишки отошли подальше.
Служанка ещё не поменяла платье, и Зарон надела этот красный наряд снова.
Она вылезла из окна.
Чёрная темень казалась густой, как кисель, но вскоре глаза девочки привыкли.
Листья перешёптывались, тревожно вздрагивая на ветру.
Вскоре дети услышали бой барабанов.
Троица шла на звук музыки, пока не увидела костёр. Вокруг кружились негритянки в белых или ярких платьях. От золотых искр огня их наряды стали для детей сказочно красивыми и праздничными. Громкий, резкий смех негритянок сначала напугал белую девочку, в её окружении принято сдерживать эмоции.
–О рамияйо, о-о-о-о…– пели рабы на наречии конго.
Играли зажигательно и искромётно на бата – двустороннем барабане с формой песочных часов.
Дети подкрались ближе и спрятались за большой валун. Возле них летало много комаров, москитов и гнуса, но поглощённые зрелищем маленькие зрители перестали обращать на них внимание.
Заиграла испанская гитара.
Вышли другие танцующие и пустились в такие телодвижения, кои Зарон видела только в цирке, когда выступали акробаты. Женщины вставали на руки, крутили сальто, прогибались назад до земли…
–Этот танец называется сона,– шепнул Мануэль,– Это танец на выносливость.
Гитару сменили двойные барабаны конга (2 вытянутых в высоту конусообразные барабана, выдолбленные из дерева). А после к этим инструментам добавилась странная музыка, издаваемая рхумба бокс, это на деревянный упаковочный ящик негры прибили бамбуковые палочки, музыкант сидел на ящике и отгибал пластины, те пружинили и ударяли по ящику
Затем вышли трое полуобнажённых чернокожих парней. Опять заиграли на бата. Но к барабану прибавилась игра на клавес – двух палочках из твёрдого дерева, кои издавали звуки высокого тона. Одну палочку держали в руке, другой по ней били.
Мускулистые, крепкие и изящно-стройные чёрные тела извивались в каком-то хаотичном танце. Сначала девочке показались эти дикие движения страшными, будто негры стараются запугать всех окружающих, но затем она сообразила, что эти люди выражают какие-то свои глубинные, затаённые чувства, они слились воедино с темпераментом диких животных, стараясь подражать их сущности. Да, конечно, вон тот изображает капюшон кобры и нападает, другой переваливается, как медведь, а третий подпрыгивает и показывает руками рога оленя.
Вдруг из толпы к костру выскочила Долорэс в платье из голубой тафты с четырьмя рядами воланов, с широкими рукавами и глубоким декольте. Вырез платья, воланы и рукава отделаны золотыми кружевами с синими бусинками в виде ромбиков.
Долорэс стала притопывать.
Музыканты заиграли кастаньетами, где-то зазвучала гитара. Но и барабаны продолжали бить.
К жене присоединился Джулио Фреснадильо. Вместо камзола на нём был короткий жакет, и широкие рукава его рубашки тоже красиво пузырились в танце.
Зарон зашептала Мануэлю:
–Твой отец так зло и напряжённо смотрит на твою мать, бегая вокруг мелкими шажками, что я подумала, что он хочет её, по крайней мере, укусить за какую-то провинность, а то и загрызть…
–Это испанский танец болеро,– усмехнулся мальчик.
Джулио догнал в танце Долорэс, и под смех зрителей испанец поднял женщину, запрокинул себе на плечо и унёс.
К спрятавшимся детям подошли трое негритят. Спросили что-то на неизвестном для Зарон языке. Мануэль им ответил.
Негритята ушли.
–Ты на каком языке сейчас говорил?– узнавала девочка.
–На испанском.
Через 5 минут над зрителями за валуном нависла Долорэс.
–У, предатели,– погрозил негритятам Мануэль.
Жена управляющего склонилась над девочкой.
–Канальи, надо было натереть Зарон особым жиром от москитов! Эти маленькие бестии кусают даже через одежду!
–Мама, ты не расскажешь отцу и господину Мак Кормику о нашем путешествии? А то нас накажут…– заканючил старший сын мулатки.
–Не расскажу. А то Мак Кормик в злобе может вас и к этим негритятам послать на плантации. Но не надо сюда больше ходить.
Дети побежали домой.
У окна в комнату Зарон маленький Луиз протянул девочке свой складной ножичек с секретом.
–На, возьми.
–Но зачем он мне?– засмеялась девчушка,– В доме полно ножей и покрасивее.
–Этот будет лично твой. От лихих людей…ведь ты бежишь с нами ночью…Умей за себя постоять.
–Хорошо, Лулу, спасибо за подарок и за заботу.
Она перелезла через окно и положила подарок друга в сундучок с подарками от дяди Ральфа.
Завтрак Зарон проспала, а за обедом дядя Ральф спрашивал у неё:
–Почему ты вся в укусах насекомых? Открыла окно ночью?
–Да,– потупив свои большие, красивые глазки, отвечала племянница.
–Я велю прибить к твоему окну вуаль, так будет безопасней для кожи.
В кабинет графа Арчибальда Карллайла вошёл человек в неприглядной чёрной одежде.
–Милорд,– наклонил он голову в приветствии.
–Мистер Кроу,– вежливо отвечал граф.
–Господин Карллайл, интересующий Вас табор мои агенты нашли в Шотландии. В местечке Аймут.
–Это же порт! Они могут уплыть в другую страну! Цыганка Лулуджина с сыном там точно была? Её видели?
–Да, милорд. Очень яркая, красивая женщина с сыном, который очень похож на неё.
–Надо немедленно выезжать…Мистер Кроу получите Ваши деньги за поиски.
И граф протянул Кроу конверт. Гость с невозмутимым видом подошёл к столу и забрал конверт.
Арчибальд платил возницам вдвое больше, лишь бы те нещадно гнали лошадей. И вот через несколько дней пути он прибыл в город Аймут. Местные блюстители порядка сразу показали, в каком месте раскинулись шатры цыган.
Приехав в карете, граф сошёл и спросил у одного из цыган:
–Ромалэ, мне бы погадать у Лулуджины, говорят, она хорошо видит будущее.
–Мистер, так вот же она идёт.
Лулуджина, завидев бывшего любовника, хотела броситься наутёк, но высокий и расторопный Арчибальд Карллайл нагнал её. Он схватил женщину в объятия, и, глядя в её огромные чёрные глаза, процедил:
–Лулу, мне нужен твой ребёнок.
–Раньше, значит, не нужен был, а теперь понадобился! Не отдам!
–А кто тебя спрашивать-то будет?!
–Сволочь!
–Раньше думать надо было, когда к богатому в постель ложилась!
–Не отдам!
–Может, переедешь в Лондон? Я сниму тебе квартиру. Будешь видеться с сыном.
–А свобода? А дороги? Сердцу цыганки не прикажешь…я никогда не любила тебя, Арчи. Так играла…ради денег…
–Ради денег?!!!– взбесился граф.
Он свистнул. На свист вышли стражи порядка из-за деревьев.
Карллайл громогласно крикнул:
–Эта женщина украла моего ребёнка!
–Лулуджина, если ты по-хорошему не отдашь моего сына, я сожгу все кибитки, я вырву мальчика из твоих рук, даже если для этого придётся тебя убить.
–Я не знаю где Лал,– упрямо заявила женщина.
Из одной кибитки трёхлетнего мальчика вывела пожилая, сухая старуха. И повела к ним.
Старуха проскрипела:
–Не надо крови, милорд. Вот Ваш сын Лал.
Арчибальд выпустил Лулуджину и поспешил к сыну.
Мать ребёнка упала на колени, ползла за графом и с надрывом умоляла:
–В память о времени, проведённом вместе, ты разрешишь мне видеться с мальчиком?!
–Даже не мечтай. Я два раза не зову.
Лулуджина подбежала к сыну, вцепилась в него и закричала, рыдая:
–Не отдам!!!
Ребёнок от испуга заревел.
Старуха вытирала подолом юбки слёзы малыша, что-то по-цыгански говорила, но Лулуджина не слушала её, сына у неё отняли только силой несколько стражей закона.
Луиз и Мануэль опять сманили Зарон за пределы усадьбы. Они решили показать ей водопад.
Мальчишки знали место, где ставят в заводь реки много бамбуковых плотов. Они выбрали самый маленький плот, взяли в руки палки для управления. Мануэль помог Зарон забраться на бамбуковое сооружение. Плот поплыл по красной от меди реке Рио-Кобре.
К воде склонялись пышные мангровые рощи. На многих ветках висели плоды.
В реке плавали черепахи, змеи и нутрии.
Зарон вздрогнула, когда ямайского попугая с чёрным клювом и зелёным оперением, лакомившегося фруктами, проглотил выпрыгнувший из воды крокодил.
–Этот зубастик и есть крокодил?– спросила девочка.
–Ага, так что сиди тихо на середине плота,– шептал Луиз.
Лес с одной стороны реки сменился на холмы разных цветов от голубого до ярко-зелёного, а затем на скалы, где камни напоминали глину, были в основном серые, местами с рыжими пятнами.
У подножия одной горы дети причалили.
Великолепный водопад, что предстал их взорам, поражал. Многоступенчатый каскад с широкими каменными переходами так и манил окунуться. И дети с весёлым визгом стали прыгать по каменным ступеням.
Посередине текла рыжая, словно ржавая вода.
–Не бойся, это лечебная глина. Папа говорил: индейцы всегда приходили сюда принимать ванны.
Внезапно подул ветер и начался сильный ливень.
По скользким камням девочка катилась вниз, несомая водами. Её увлекло в некую трещину, и с криком Зарон упала в дыру. Её спасло то, что она упала на толстый слой листвы и травы, которая годами наносилась сюда вместе с водой. Платье Зарон стало похоже на грязную тряпку.
Пещера хоть и была холодной, но завораживала красотой розовых сталактитов, кои уходили в потолок витиеватыми колоннами и свисали, словно гигантские свечи наоборот.
Мальчишки кинули подруге лиану.
Зарон ухватилась за неё, друзья потянули. И вскоре девочка была на поверхности. Дождь прекратился.
–Интересно, а тётя уже растрескалась от злости? Или стоит ещё повременить с возращением?– вместо слёз девочка шутила.
–Здесь встречаются даже подземные озёра…Опасные места…но такие привлекательные,– вторил Мануэль.
Дети спускались к плоту.
Луиз позвал подружку:
–Попей из этого родника.
Зарон зачерпнула в ладошки воду и попробовала.
–Вкусно?
–Очень. Только вода щиплет язык.
–Папа говорит, что она – минеральная и лечебная. И таких источников много.
Тётя, как страшный монстр, нависла над беглой троицей.
Она, чуть ли не плескаясь ядом, спрашивала племянницу:
–Повеселилась от души?
–Виновата я. Это я уговорила братьев Фреснас…
–Фреснадильо,– подсказывал Луиз.
И Зарон продолжала:
–Да, братьев Фреснадильо я уговорила показать мне реку.
-Тебя, что, выплюнул крокодил?– усмехнулась Алоиза, разглядывая одежду девочки.
–Неаккуратно упала в глину у берега.
–Ты всё делаешь неаккуратно, я это уже заметила.
–Простите.
К ним широкими шагами шёл Ральф Мак Кормик.
Жена жаловала мужу:
–Зарон опять говорит, что побег затеяла именно она. Врёт. Реку видите ли хотела посмотреть, а откуда, спрашивается, она о ней узнала?
–Ты испортила платье,– грустно проговорил дяде девочке.
–Простите.
Тётя глубокомысленно провозгласила:
–Опека никогда не бывает лишней. С этого дня ты, Зарон, шагу из дома не сделаешь! Я приставлю к тебе служанку, чтобы та водила тебя за руку, как маленькую.
Девочка хитро переглянулась со своими друзьями-мулатами: ночью их никто не укараулит – они пойдут смотреть на танцы!
Ральф вошёл в спальню к жене. Её комнату украшала панель вуазель. Эти мелкие золочёные сеточки парадно смотрелись на чёрном эбеновом дереве шкафов, тумбочек. На фиолетовых обоях расцвели розовые розы.
Алоиза обольстительно переплетала волосы у зеркала.
Ральф поиграл локонами жены. Та заулыбалась.
Он задумчиво спросил:
–В кого у Зарон такие красивые, выразительные глаза?
Жена фыркнула и зло отвечала:
–Откуда я знаю: с кем ещё, кроме тебя, путалась эта шлюха Аманда?
–А ты забыла, как кувыркалась с Уитли?! Он был в восторге!
–Никогда не простишь мне этого доходягу, да? А сам-то чего не убежал от Аманды? Честный ты наш!– она говорила, глядя в зеркало, сидя спиной к мужу.
–Какой мужик откажется от новой женщины, тем более, когда она уже лежит в его постели?!
–А детей негритянок ты тоже потащишь в мой дом?!!!
Женщина в гневе бросила расчёску на столик.
–Нету у меня никаких негритянок!
–Не лги! Все вы, плантаторы, падки до чёрных!
–Я – не все.
Алоиза повернулась лицом к мужу.
–Отправь Зарон назад в Лондон к Арчибальду. Чужой ребёнок – глаза мозолит.
–У тебя 2 выбора: один неверный, другой – мой. Зарон останется здесь.
Жена зарыдала.
–Я не могу её видеть. Она мне отвратительна. Тебя не трогают даже мои слёзы?
–Я спокоен потому, что знаю: истерики – это женский способ развлечься. И я почему-то не выгоняю из дома дочь Уитли.
–Ты думаешь, что Юнона – дочь Уитли Бирна?! Ты смешон.
–Не делай из меня дурака, Алоиза. Чтоб улучшить твоё настроение и расположение к племяннице, я готов исполнить любое твоё желание.
–Да? О, ты же знаешь, я питаю слабость ко всему, что из драгоценных металлов. И разве в моей спальне нормальная мебель? Это декорации для водевиля!
–Так часто менять мебель – это просто какая-то патология! И это 2 желания.
–Ты меня нисколько не любишь,– скуксилась женщина.
–Хорошо, из чего тебе заказать мебель?
Алоиза соскочила со стула и протянула руки к мужу.
Утром дети Мак Кормика и Зарон шли на завтрак на террасу, где мебель была из тропической лианы. Зарон заметила двух новых человек за столом. Рыжего джентльмена в синем и уткнувшую нос в пол особу женского пола средних лет, её чёрно-бордовые цвета в одежде сразу навевали уныние.
–Уэнделл, ты знаешь гостей?
–Вон сидит мистер Сэдвик, он страшный человек. Учитель.
–Заставляет много зубрить?
–Может часами читать литургии или нотации о правилах поведения.
–Ого, мне уже страшно. А кто та дама?
–Не знаю.
Дети поздоровались с гостями.
Хозяин дома узнавал:
–Мисс Стиллер, что нового в Старом Свете?
–Ныне популярный Томас Гоббс утверждает, что в современном обществе человек человеку – волк.
Ральф хмыкнул и согласился:
–А, что, похоже на то…
Учитель подал голос:
–А я слышал, что поэт Джон Мильтон ослеп. Он диктует дочерям очередную поэму «Потерянный рай». Дочери выматывают поэта своими капризами…А племянники, коих сэр Мильтон воспитывал с детства, взялись за его дела, помогая.
Ральф закивал, приговаривая:
–Да, измотала его первая жена, пуская его деньги на ветер, через год сбежала от него, возвращалась, опять мотала всё на лево и на право, а затем вторая жена так его вывела, что Мильтон подал в суд, требуя развода, сразу после нескольких дней брака! И рьяно отвоёвывал право на свободу, в которой ему отказали. Вот, что за мегера испортила мужику медовый месяц? Он и ослеп на нервной почве.
Мисс Стиллер вздохнула и изрекла:
–У поэтов романтическое, ранимое сердце, его невеста, видать, была далека от идеалов его любви, пусть Бог простит ей все прегрешения и покоится она с миром.
Ральф высказал своё мнение:
–А нечего придумывать заоблачную любовь, которой не существует, все мы не без греха. Вот Оноре Дюрфе тоже воспел в «Астре» свою Диану, а поженились, и он через несколько лет сбежал от неё на край света потому, что от этой ярой охотницы разило псиной и кониной, собаки не отходили от неё ни на шаг, а с лошадей она не слезала целыми днями, отчего периодически скидывала недоношенное потомство. Но как мог ошибиться в человеке Джон Мильтон, в чьих произведениях так точно описываются характеры людей?
Учитель изрёк свою позицию:
–Юные девы умеют прикинуться смирными и богобоязненными. Опустят глазки и краснеют, лепечут, словно боятся даже дуновения ветерка.
Зарон шепнула кузену:
–Уэнделл, не переусердствуй с пирожными, а то двери придётся расширять.
После завтрака Мак Кормик вручил племяннице смешного, лохматого щенка.
–Раз ты непоседа и путешественница, вот тебе охранник. Он вырастит в огромного пса.
И глава семьи удалился в дом с мистером Сэдвиком.
Алоиза и мисс Стиллер ещё пили кофе на террасе, обсуждая моды в столице Англии.
Филипп и Юнона бегали по двору, играя в мяч.
Толстый, неуклюжий Уэнделл гонял по двору кошку, кидая в неё камушки. Зарон, что возилась со щенком, была возмущена поведением старшего кузена, она запустила в Уэнделла галькой. Попала в голову. Мальчик взвизгнул, хватаясь за голову.
Ральф увидел в окно, как Алоиза бьёт хворостиной племянницу по рукам. Он сразу выскочил во двор.
–Что за переполох? Перестань бить ребёнка!– кричал он, подбегая.
–Скажи дяде, что ты натворила,– требовала тётя.
Зарон, плача, рассказала:
–Уэнделл кидал в кошку камни.
Алоиза взревела:
–Она никогда не чувствует себя виноватой! Нахалка! А кто ударил камнем Уэнделла?!
Мисс Стиллер подошла к ним и произнесла:
–Вы знаете, я не готова отвечать за Вашу Зарон Бирн. Очень сожалею за причинённые неудобства, но прошу меня отпустить.
–Как Вам будет угодно, мисс Стиллер. Ищите детей поспокойней…но, думаю, Вы вообще зря решили идти в гувернантки.
Унылая старая дева засеменила к выходу.
Жене Ральф сказал:
–Сейчас ко мне приедет друг для деловых переговоров, я возьму Зарон с собой. Мальчиков ждёт учитель.
Щенка Мак Кормик передал Долорэс.
Биллиардная, куда Мак Кормик привёл Зарон и гостя, была украшена с английской традицией: обоями в стиле «жуи» – пасторалями с изображениями дам и кавалеров.
На столе из белого ясеня с едва заметными разводами коричневого цвета лежали курительные трубки из нефрита. Они привлекли внимание ребёнка. Она рассматривала этот загадочный, зелёный камень с красивыми узорами и головами непонятных чудовищ.
–Нефрит нейтрализует яды дыма,– пояснил дядя,– А твоя тётя накладывает на лицо нефритовую маску индейцев ацтеков, чтоб оставаться молодой и красивой.
Гость Мак Кормика с хитрым взглядом, как у ростовщика, был шустрый поджарый старик, одетый, как щёголь.
Ральф обратился к нему:
–Как Вы смотрите на то, чтобы выпить?
–Пристально.
–Хаусдорф, тебе нашей тафии из сахарного тростника или ямайского рому? Или чего-нибудь из Европы?
–Что может быть лучше ямайского рома для просоленного моряка? У пират давно традиция выпить ром перед абордажем, чтоб руки не тряслись и ум был ясен, а отваги стало чтоб ещё больше.
Хозяин открыл большой секретер с изогнутыми ножками и взял бокалы и бутылку со спиртным.
–Признайся, Ральф, сколько галлонов рома ты увёз в Европу?
–Будешь много спрашивать, расплачусь с тобой бананами, а не золотом, старый дурень.
Зарон трогала руками статуэтку из меди.
–Богиня правосудия Фемида,– назвал объект в её руках дядя.
–А почему она с завязанными глазами?
–Это означает её полную беспричастность: ей абсолютно всё равно, какая из сторон положит на весы больше денег,– хохотнул гость, затем доложил Ральфу,– В Европе растёт спрос на атласный шпат.
–Гипсу тут хватает. Вот только рабы быстро чахнут на его добыче. Известь и мрамор тоже не просто даются.
–Белых рабов тоже полно?
–Белые быстрее мрут, но привозят их постоянно. Раньше ирландцев присылали, сосланных Кромвелем, теперь бродяг, преступников, квакеров, много шотландцев… Пусть шлют, работы тут на всех хватит: сахарный тростник, какао, цитрусы, кокосы, ямайский перец, ананасы, табак, имбирь, кукуруза, рис, маниок, томаты, хлебное дерево, папайя и манго: всё это плодоносит 4 раза в год. И рыбы тут полно. Местные рыбаки на больших суднах приспособились брать с собой на лов индейцев. Те как-то быстро находят нужные косяки рыб, говорят, что рыбы издают определённые шорохи плавниками, только успевай кошельковыми и плоскими неводами улов тянуть. Сельдь, якобы чирикает, другие рыбы гудят или издают по-своему специфические звуки.