Природа устроила все так, чтобы люди могли забывать.
Казалось бы, какое счастье – прочитал текст и запомнил. Выучил все с первого раза и сдал экзамен. Запомнил место, людей, события. Любой нормальный человек скажет – какая прелесть!
Тогда продолжаю – запомнил красивых и некрасивых людей в автобусе, на улице, в магазине. Запомнил, как они были одеты, что делали. Запомнил собаку, кусок стены, номер, цвет и марку случайного автомобиля. Запомнил порхающих бабочек и пролетающих жуков. Запомнил расположение звезд на небе. Вообще, запомнил все – на что обратил внимание. Вся эта дрянь, без помех, провалилась в долговременную память. И со всем этим нужно что-то делать, как-то устроить, куда-то запихнуть.
Поэтому Антон очень часто закрывал глаза. Сядет на скамейку или возьмется за поручень в автобусе и закрывает. Слуховую память, конечно, тоже никуда не денешь, но это уже не так навязчиво.
И вот он, в очередной раз, стоит в автобусе с закрытыми глазами и пытается думать о полезных и красивых вещах.
Внезапно Антон услышал:
– Вы, наверное, что-то подсчитываете?
Антон открыл глаза и увидел прямо перед собой симпатичную рыжую девушку – подарок толпы. Девушка смотрела на него довольно вызывающе и улыбалась.
– Почему вы так думаете?
– Вы все время закрываете глаза.
– Нет, я просто не смотрю.
– Неужели вас все так раздражает?
– Не все. Вы не раздражаете.
– И на том спасибо!
– Пожалуйста. Я бы сказал даже – вы меня сильно не раздражаете.
Девушка улыбнулась:
– Понравилась?
– Я запомню вас на всю жизнь.
– Ну, это вряд ли.
– Вам будет трудно в это поверить, но я точно знаю, что запомню. И через двадцать лет смогу вас изобразить.
– Изобразить?
– Да.
– Описать?
– Нет, нарисовать.
– А вы рисуете?
– Рисую, а куда деваться, какое образование, такое и занятие.
– Так вы художник?
– Наверное, это так называется. Вообще-то у меня два образования. Сначала я потащился в инженеры, а потом, то ли поумнел, то ли наоборот, и поперся в художники.
Девушка снова улыбнулась.
– Ну, через двадцать лет вы меня не то, что изобразить, а даже вспомнить не сможете. Вряд ли вы меня даже завтра изобразите.
– А давайте поспорим. К завтрашнему вечеру я изображу вас во всех подробностях.
Девушка помолчала.
– Хорошо, давайте. А на что спорить будем?
– Да на что можно спорить с такой девушкой? На поцелуй, конечно.
– Ух ты! Вот так сразу? То есть, мне нужно будет с вами встретиться?
– Выходит, что так.
– Какой у вас интересный способ клеить девушек.
Антон даже смутился.
– По правде говоря, я к такому способу до сих пор не прибегал.
Девушка внимательно посмотрела на Антона.
– Ну, хорошо. А где вы мне свидание назначите?
И они договорились.
На следующий день, в семь часов вечера, Антон появился в кофейне в центре города. Девушки не было видно и он сел за столик, положив перед собой папку с рисунком. Посидел, поглядывая на окружающих, потом встал и заказал капучино. Девушка появилась через 20 минут, увидела Антона, улыбнулась и подошла к столику.
– Привет!
– Привет!
И с ходу на ты.
– Я вижу, у тебя есть что показать?
– Есть – сказал Антон и открыл папку.
Девушка взяла папку в руки и стала рассматривать рисунок.
– Ух, ты! А я такая?
– Посмотри в зеркало.
Девушка оглянулась в поисках зеркала и заявила:
– Я пойду в туалет.
Когда она вышла из туалета, на ее лице читалось легкое удивление. Девушка села за столик и сказала:
– А я думала, что для того, чтобы кого-то нарисовать, нужно чтобы он сидел неподвижно. А может ты меня сфотографировал?
Антон улыбнулся.
– Сфотографировал. Я уже всех в кофейне сфотографировал. Вот смотри – за моей спиной сидят двое: девушка в черной куртке с капюшоном и парень со скептическим выражением лица. Если он его не изменил, конечно.
И Антон принялся подробно описывать парочку.
– И долго ты их разглядывал?
– Я на них один раз посмотрел.
– Это наверное друзья твои да?
Антон пожал плечами и продолжил давать характеристики присутствующей публике.
– А вот и нет, неправильно!
Антон оглянулся. Пока он разговаривал, две девушки за одним из столиков исчезли и их место заняли мужчина и женщина.
– Да, это новенькие, – и он продолжил подробное описание уже этой пары.
В конце концов, собеседница замахала руками.
– Все, хватит, хватит! Это у тебя память такая?
– Да.
– Похоже на фокус.
– Не ты первая об этом говоришь.
Девушка несколько секунд смотрела на Антона, а потом вздохнула.
– Это значит, я должна поцелуй?
– Ну, если портрет устраивает.
– А в щечку можно?
И тут Антон неожиданно для себя сказал:
– Нет.
И девушка вдруг растерялась и покраснела.
– А можно на улице? А то я стесняюсь.
– Можно.
Они вышли на улицу, на несколько шагов отошли от двери и остановились. Постояли, несколько секунд глядя друг на друга, потом девушка решительно шагнула к Антону, обвила его шею руками и довольно крепко поцеловала. И даже задержалась на секунду. Потом отступила, и было видно, что она покраснела еще больше. Но бойкая натура взяла верх и она с вызовом спросила:
– Засчитывается?
Антон рассмеялся.
– К сожалению, засчитывается. Но, ты меня уже поцеловала, а я даже не знаю, как тебя зовут.
– Марина.
В тот вечер он проводил Марину до дома, и по пути они разговаривали об особенностях его памяти. И договорились еще раз встретиться за чашечкой кофе.
И встретились. Из кофейни они прямиком отправились в его квартиру-мастерскую, где Антон показывал Марине свои работы. А потом поехал ее провожать, но в гости не зашел, поскольку было уже поздно, а Марина жила не одна, а с родителями. Тогда он ее спросил:
– Что же, я так и буду жить с одним единственным поцелуем?
И Марина чмокнула его в щеку, после чего Антон укоризненно заявил:
– Как тебе не стыдно!
И вместо того, чтобы рассмеяться, Марина смутилась. Она немного поколебалась, опять обняла Антона и посмотрела ему в глаза.
– А если я к тебе привыкну?
– Привыкай.
– Ты уверен?
– Сейчас – да.
– Ну, хоть честно сказал.
И Антон получил свой поцелуй.
Они стали встречаться регулярно. Потом Марина у Антона задержалась подольше, и после этого он запомнил ее зеленые глаза в мельчайших деталях. Потом она осталась у него до утра. Потом стала оставаться довольно часто.
Через пару месяцев Антон сказал:
– Я еще не влюблялся в рыжих девушек, но, похоже, избежать этого мне не удалось.
И получил, ну, очень горячий поцелуй.
А потом как-то само собой получилось, что жить у Антона удобнее. Не нужно на свидания бегать.
Но, вот что любопытно. Постепенно выяснилось, что Марина испытывала к Антону не только личный, но и определенный научный интерес. Она все время пыталась проверить память Антона различными способами. То одно попросит запомнить и нарисовать, то другое. А несколько раз приносила специальные тесты. И это происходило так часто, что Антон даже начал чувствовать себя подопытным кроликом.
Все дело было в том, что Марина работала в какой-то закрытой конторе, где занималась изучением мозга. Контора была настолько закрытой, что она даже не могла выехать из страны. Узнав об этом Антон изрядно огорчился и предложил ей поменять место работы, на что Марина ответила:
– Что ты! Я такого места никогда не найду!
И Антон смирился.
Наконец, в один прекрасный день она задала Антону вопрос:
– Ты когда-нибудь слышал такое выражение «Синдром Саванта»?
– Нет.
– Синдром Саванта иногда встречается у людей с нарушениями работы мозга – у дебилов, у аутистов. Но, каждый из них имеет свой островок гениальности. Кто-то мгновенно оперирует большими числами. Кто-то может с ходу назвать день недели любой исторической даты, хоть тысячу лет назад. У кого-то память фантастическая, может слово в слово пересказать прочитанную книгу. Фильм «Человек дождя» помнишь?
– Помню.
– Вот это – человек с синдромом Саванта.
– И что?
Марина вздохнула.
– У тебя такая фантастическая зрительная память, что я все время пыталась найти какие-то признаки дебильности, аутизма, ну, хоть какие-то отклонения.
– Нашла?
– В том то и дело, что нет. Ты совершенно нормальный человек. Даже с чувством юмора все в порядке.
– Ну спасибо!
– Нормальные люди с выдающимися способностями, конечно, встречаются, но это тоже редкость.
– То есть, мне, все-таки, повезло?
– Получается, что повезло.
А на следующий день она спросила:
– Антон, как ты относишься к тому, чтобы встретиться с моим шефом?
– Ты хочешь из меня настоящего подопытного кролика сделать? Или мышь?
– Не-ет, нет. – помолчала, а потом – А может быть да.
– А чего хочет твой шеф?
– Он хочет предложить тебе одну работу.
– Временную?
– Да! На один день. Ну, то есть, нужно встретиться, поговорить, а потом поработать один день.
– А что нужно будет делать?
– Запоминать.
– Мне, по правде говоря, это уже надоело.
– Антон, миленький, ну это важное дело! Это моя работа. Я шефу про тебя рассказала, он и схватился. А ты можешь и запомнить, и нарисовать. Кроме тебя никто не сможет!
Антон вздохнул.
– А что, если я откажусь – шеф выгонит?
Но увидев ее лицо, сказал:
– Ну ладно, ладно. Кто у вас шеф то?
– Ой, шеф у нас гений.
– А гений, в какой области?
– И в научной, и в административной.
– Да? Ну что же. Это обнадеживает.
Так он и вляпался.
Институт, где работала Марина, располагался в непримечательном здании без вывески. Но, на входе была весьма строгая охрана, которая внимательно изучила паспорт Антона, куда-то позвонила, потом сделала его ксерокопию и вручила паспорт со значительным выражением лица.
– Строго у вас, – сказал он Марине.
– Да, очень.
– Я думал, у вас больше похоже на больницу.
Потом они поднялись на второй этаж и прошли по коридору, где на одинаковых серых дверях не было никаких табличек и номеров.
Марина подошла к очередной двери и остановилась.
– Что, закрыто?
– Сейчас откроют.
И действительно, через несколько секунд дверь щелкнула и бесшумно открылась.
Они вошли в просторный кабинет, и Антон увидел его владельца. И владелец производил впечатление очень самоуверенного человека. Он быстро подошел к Антону, пожал ему руку и представился:
– Петровский. Владимир Анатольевич. А вы – Антон, насколько я понимаю.
– Да.
– Марина мне про вас рассказывала. Вы действительно так хорошо все запоминаете?
– Похоже на то.
– Давайте проверим.
Петровский подошел к столу, взял лист бумаги и нарисовал на нем с десяток случайно разбросанных точек. На секунду показал лист Антону, затем вручил ему такой же лист и карандаш.
– Можете воспроизвести поближе к оригиналу?
Для Антона это труда не составило и Петровский начал внимательно сравнивать рисунки. Потом удовлетворенно хмыкнул и сказал:
– Очень неплохо. А если вот так?
Он взял другой лист и набросал на нем массу точек и разнообразных закорючек.
Антон «сфотографировал» это произведение и так же легко его воспроизвел.
Петровский долго сравнивал оригинал и копию, после чего сел в кресло, откинулся на спинку и заявил:
– Вы нам подходите. Кстати, а какими такими способностями вы обладаете, кроме того?
Антон на секунду задумался.
–
У меня два высших образования – инженерное и художественное. Я занимаюсь йогой. У меня очень хорошее здоровье. Я силен. Быстро бегаю.
–
Ну, уж это вам не пригодится! – воздел руки Петровский. – На вашем месте мог бы быть любой другой человек. Даже гипертоник. Вот память – это важно. Образованность – тоже важно.
– Хорошо, – сказал Антон. – А для чего все это нужно?
– Мы хотим предложить вам принять участие в эксперименте.
– Каком?
– Вполне безопасном. Вам нужно будет только посмотреть и постараться хорошенько все запомнить.
– А что конкретно нужно делать?
– Для начала подписать документ о неразглашении государственной тайны.
– Вот те на!
Он повернулся к Марине и встретил умоляющий зеленый взгляд. Антон вздохнул и спросил:
– А за границу я смогу выезжать?
– Зачем?
– Ну, как зачем? В Италию, например, хочу съездить.
– Пару годиков потерпите?
Антон еще раз посмотрел на Марину и увидел на ее лице полное отчаяние. Несколько секунд он пытался сопоставить ценность любимой женщины и галереи Уффици, а потом понял, что без нее ему все равно ехать не хочется.
Антон вздохнул и повернулся к Петровскому.
– Ладно. Давайте ваш документ.
Через несколько дней, Антона пригласили на инструктаж.
Инструктаж проводил сам Петровский в свойственной ему снисходительной манере. Можно сказать, что на Антона, особенно поначалу, он внимания не обращал. Но, реклама Марины сделала свое дело и Антон был к этому готов. Судя по всему, Петровский был в науке не последним человеком. Во всяком случае, по заверениям Марины, он умудрялся успешно выбивать большие деньги на проведение сумасшедших экспериментов, так что, видимо, имел полное право на манию величия. Хотя, и при этом производил впечатление обаятельного человека.
Начал он нестандартно.
– По-правде говоря, поначалу мы не собирались посвящать вас в подробности эксперимента. Использовать, так сказать, «в темную». Но, подумали и решили, что если вы будете хоть что-то знать, степень вашей готовности будет выше и это может положительно повлиять на результат.
Итак, у вас есть инженерное образование. А какие у вас отношения с физикой?
– Посредственные.
– Хорошо, тогда попробуем по простому. Как вы относитесь к эзотерике? Я не имею ввиду астрологию, гадания, спиритизм и все прочее. А вот телепатия к примеру, парапсихология или теории о параллельных мирах? Как вы считаете – это все жульничество?
Антон задумался, потом признался:
– Не знаю. Но ведь прямых доказательств нет?
– А если бы такие доказательства у вас появились, как бы вы к этому отнеслись?
У Антона сердце ухнуло. Да неужели?!
Но Петровский, увидев реакцию Антона, улыбнулся.
– Скажу сразу, что и у нас таких доказательств пока нет. Но, мы предлагаем вам принять участие в эксперименте, который, возможно, позволит в этих вопросах кое-что прояснить.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Наш институт занимается изучением мозга.
– Тогда понятно.
– Хорошо. Теперь о сути эксперимента. Мы давно работаем над проблемами подобного рода, пытаемся разобраться с необычными возможностями мозга и в один прекрасный момент обратили внимание на процессы, которые происходят во сне. И обнаружили поле. Ауру такую. Довольно странное поле. С ним практически невозможно было взаимодействовать, но, мы его уговорили, нашли способ. По правде говоря – по чистой случайности.
–
А как оно называется? – спросил Антон.
–
Во-первых, вам это название ничего не скажет, а во-вторых, неизвестно, сколько нам еще придется пройти и когда это можно будет обнародовать, так что – это секрет.
Но, пойдем дальше. Сделали мы установочку и попробовали найти это поле у животных. И нашли. У мышек нашли, у рыб – нашли, короче, оказалось, что это поле есть у всех живых существ, даже у насекомых. Но, у человека оно гораздо сильнее.
–
Это наверное нобелевка, – предположил Антон.
Петровский улыбнулся.
– Это даже покруче чем требуется для нобелевки. Но, продолжим. Стали мы с этим полем экспериментировать. Попробовали накачать его дополнительной энергией и несколько мышек у нас… окочурились. Да не только мышек.
Тогда возникла идея – а что если попробовать это поле скопировать? Тут история долгая, но, самое приятное, что у нас и это в конце концов получилось. Такая своеобразная голограмма. Матрица. Но опять – что дальше? Как эту копию использовать? Можно ли к ней, например, подключиться? Пробовали и так, и этак. Мышки не реагируют. И вот, в один прекрасный момент, включили мы агрегат и наша мышка замерла. Отключили – зашевелилась. Проверили – все с мышкой в порядке. Сделали мы установку покрупнее, проверили на кроликах, собачках – то же самое. Но, как понять? Только человек может рассказать. А человек большой! Пришлось идти за деньгами и делать большую установку.
И вот, нашелся у нас доброволец. Сел, включили, он застыл. Выключили – зашевелился. Ну, думаем – слава Богу! Спрашиваем – «Что чувствовал?». Он говорит – «Ничего! Как только установку включили – полностью исчезла вся чувствительность. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не чувствую. Сидел, и пытался разобраться, что происходит».
«Подожди – ты ничего не чувствовал, но думал о том, что происходит?». Он говорит – «Да». «Так» – говорю. – «Брейте мне башку!».
– Зачем? – удивился Антон.
– Приходится. С прической хуже получается.
– И мне придется брить?
– Да.
– Знал бы – отказался.
– Отрастут – махнул рукой Петровский. – Что, дальше неинтересно?
– Еще как интересно!
– Тогда не перебиваем. Короче – сел, включили, и я действительно потерял все свои чувства. Но не успел ни о чем подумать, как они агрегат выключили. Заставил снова включить уже на десять минут. Снова – полная темнота и нечувствительность. Но голова мыслит нормально.
Стали мы думать как можно объяснить такой необычный эффект и пришли к выводу, что это, возможно, перенос.
– Какой перенос? – спросил Антон.
–
Перенос сознания. Вы наверное видели множество фильмов о переходе человеческого сознания в виртуальный мир, в компьютер? Та же «Матрица», к примеру.
–
Да, конечно.
–
На самом деле, никто такого не делал, и неизвестно, возможно ли это в принципе. Но! – Петровский гордо возвысил палец. – Если мы создаем структуру не электронную, а как раз на основе других физических принципов, то ситуация меняется.
После этих слов Антон почувствовал холодок.
– Подождите, так вы хотите меня в компьютер закатать? А если я там так и останусь? Или, я буду там, а комп заглючит?
– Нет. Тут история посложнее. Когда мы начали пробовать разные режимы, накачивать матрицу энергией, на квантовом уровне нужно сказать, то обнаружили несколько интересных феноменов. Во-первых, оказалось, что тем меньше энергия, тем больше эффект, а главное – выяснилось, что в зависимости от режима, меняется восприятие человеком времени. Мы провели множество экспериментов, выдвинули много гипотез и самая нахальная заключалась в том, что при изменении энергии сама матрица перемещается во времени.
– Подождите, подождите, – перебил Антон. – У вас машина времени получилась, что ли?
– Может быть, – сказал Петровский.
Они посидели молча, пока Антон переваривал информацию. Потом Петровский спросил:
– Можно продолжать? Да? Хорошо. Главное, как все это проверить? И мы начали делать часы. Таймер. Повозились несколько лет, и у нас, вроде бы, получилось. И выяснилось, что в зависимости от режима таймер действительно показывает разные значения.
Итак, мы многого добились, но, с другой стороны, мы по прежнему ничего не слышали, ничего не видели и ничего не чувствовали. И таймер в этом смысле ничего не изменил.
Нужно было что-то другое.
И мы стали работать над глазами. Слава Богу, глаза – фактически часть мозга. Это не уши какие-нибудь, где все начинается с механики – барабанная перепонка, улитки, молоточки и прочая дребедень. Короче, нужно было создать что-то связывающее матрицу с тем, что мы называем реальностью. И у нас, кажется, получилось. Глаза конечно, своеобразные, это отдельное устройство взаимодействующее с матрицей. Мы их назвали просто – линзами. Вот работу этих линз вам и нужно будет проверить.
– А почему именно мне?
Петровский немного поколебался и произнес:
– А вдруг второй раз не получится. Такое в науке бывает. И не так редко. Проводится эксперимент, получают интересные данные, а повторить его не могут. Никогда.
– Почему?
– По разным причинам. Деньги кончились, аппаратура сломалась и не смогли восстановить, или вообще по странным причинам. Вот Скиапарелли видел каналы на Марсе, а потом никто не видел. Кто-то видел пирамиды на Луне, а потом их не было. Так что, когда я о вас узнал, то понял, что лучшей кандидатуры не подберешь. По крайней мере, мы будем уверены, что наблюдатель видел максимум, запомнил максимум и воспроизвел в рисунке максимум возможного. Логично? Да, это перестраховка, но, учитывая особую тему нашей работы, лучше перестраховаться.
Именно поэтому, мы не просто включим машину, а сразу попробуем отправить вас в путешествие во времени. Вероятно в будущее.
– А почему не в прошлое?
– А мы не знаем как. Назад, это было бы шикарно. Увидеть реальную историю! Но и вперед будет неплохо, правда?
– А это не опасно?
– Нет. Мы проверяли это много раз.
– А на сколько лет вперед?
– Ненадолго. Попробуем, ориентировочно, недельки на две. Пока точно сказать не могу. Мы отправляли и на месяц, и на год, и все было нормально. Отправим и зафиксируем там минут на десять, чтобы вы могли осмотреться. А потом выключим установку, вы мгновенно вернетесь и расскажете, а также нарисуете то, что видели. Таким образом, вы совершите путешествие без путешествия – просто сидя в кресле. Путешествие сознания.
Все будет очень просто! Вы сядете в кресло. Мы наденем вам на голову шлем, создадим полевую копию вашего мозга, в нее перейдет ваше сознание, по крайней мере мы так считаем, а потом мы эту копию ускорим.
Далее. Если линзы работают, то вы смотрите прямо перед собой, а перед вами располагается окошко, часы и календарь. Мы меняем режим, и вы куда-то устремляетесь, надеемся, что в будущее. С вашим телом ничего не происходит. Оно дышит, сердце бьется, все низшие функции благополучно осуществляются. Но, на всякий случай, для перестраховки, – тут Петровский опять поднял палец, – мы подключаем к вам массу медицинской аппаратуры, которая ни за что не даст вашему организму прийти в расстройство. Но, лично мне все это кажется излишним. Ко мне не подключали.
Итак. Вы сидите, смотрите в окно, и запоминаете все, что видите перед собой. Конечно, может возникнуть вопрос, – как можно что-либо запомнить, если ваши мозги остались где-то там, в прошлом? Новые впечатления ведь меняют мозг человека, устанавливаются новые связи между нейронами и так далее. Как же я могу помнить то, что происходит, пока я в матрице? Но, тут интересный момент. Во-первых, никто толком не знает, что такое долговременная память, так же, как не знает, что такое сознание. Были ведь эксперименты, которые доказывали, что человек может помнить все, что с ним произошло в течение всей жизни. Где-то ведь этот массив хранится. Вы тут, кстати, хороший пример.
Во-вторых, у нас есть по этому поводу неплохая гипотеза – а что, если наше поле как раз имеет к памяти непосредственное отношение? Скажем, накапливает впечатления, и только потом часть этих впечатлений отправляет непосредственно в физический носитель. Точнее – в биологический. В «железо», выражаясь компьютерным языком.
Тогда все сходится. Информация накапливается в копии, а когда копию выключают «прилипает» непосредственно к вашему полю, а уже потом находит свое место в нейронах.
Таким образом, вы у нас улетите вперед, осмотритесь, потом мы вашу матрицу выключим, и ваше сознание тут же «прилипнет» к вашему собственному полю, то есть – к вашей голове. И готово – вы вернулись!
Антон чувствовал, что его гложет некий червячок сомнения. Наверное, вопросов следовало задавать гораздо больше, но было так трудно понять, о чем нужно спрашивать.
Возможно ощутив колебания Антона, Петровский сказал:
–
Система многократно проверена и безопасна. Единственное новшество – это линзы. Но сама копия существует только до тех пор, пока работает аппарат. Любой сбой тут же приведет к ее разрушению, а следовательно, – к вашему возвращению!
–
Хорошо… а как быть с координатами? Земля ведь не стоит на месте. Может она за две недели сдвинуться? Как потом копия стыкуется с оригиналом?
Тут Петровский посмотрел на Антона с некоторым интересом.
–
Хороший вопрос. Должен сказать, что проверка этого факта – одна из целей нашего эксперимента, – и заметив выражение лица Антона, рассмеялся. – Нет! Не факта состыковки! Это, как я уже говорил, вещь доказанная. Дело как раз в том, что копия никуда не улетает от оригинала в обычном пространстве. И именно поэтому, если путешественник удалится от оригинала во времени, он может сместиться и в пространстве. Вернее, – остаться в пространстве. А Земля улетит. Как именно он смещается, вот в чем вопрос? Если мы на него ответим, то дадим отличный материал физикам для построения новой модели вселенной. На этот счет у нас есть несколько гипотез.
Я лично, надеюсь, что матрица будет в опережающем темпе проходить по пути основной модели, остающейся в реальном времени. Это означает, что вы будете видеть перед собой тот же пейзаж, который видели и вначале. Но, с некоторыми изменениями. Эти изменения мы вам обеспечим. С другой стороны, матрица может никуда не перемещаться или перемещаться относительно Земли, солнечных, галактических или межгалактических координат. Наконец, это путешествие может завести вас в другое пространство, в параллельный мир или миры, в другую вселенную и так далее. Вот поэтому мои коллеги полагали, что в эксперименте должен участвовать астроном. Но, это еще успеется.
– Даже в параллельный мир?
– А почему нет? У нас один сотрудник высказал такое предположение и мы этот вопрос изучали. Вы наверное знаете, что по поводу параллельных миров есть множество разных свидетельств. Правда, подавляющее большинство связаны со случайными переходами из измерения в измерение, то есть, человек туда попал сам не знает как, и вышел, тоже непонятно каким образом. Но, есть интересные свидетельства о случаях сознательного перехода. То есть, перехода усилием воли. А тут элементарная логика подсказывает – раз эта возможность связана с волей, значит она связана с сознанием, а следовательно и с мозгом. А если она связана с мозгом, то, возможно, у мозга есть какая-то такая физическая характеристика, которая позволяет это сделать.
Вот мы и подумали – а не может ли эта копия быть инструментом для перехода в параллельный мир? В конце концов, если физически переместить туда всего человека не получается, то, может быть, можно туда заглянуть с помощью одного сознания?
В любом случае, ваша задача будет предельно простой: что бы вы ни увидели, вы должны постараться это запомнить и максимально подробно описать и нарисовать. Мало того, вы должны постараться запомнить даже расположение звезд! Запоминать все, и в деталях, вот и вся ваша работа.
Кстати, мы сориентировали установку на север, так что, в принципе, вы солнца почти не увидите, а вот оно будет вам все хорошо освещать. В любом случае, оно вашим глазам не повредит.
– Но тогда, почему десять минут? Может быть, лучше час?
– А это для начала, для начала. Десять минут маловато, согласен, но мы не будем злоупотреблять. Больше увидите – меньше запомните. Именно на основании вашего опыта мы будем уточнять параметры системы управления и делать выводы о том, сколько времени нужно давать путешественникам.
На этом инструктаж закончился и Антон направился к выходу. Но, уже возле двери, повернулся к Петровскому:
– Мне вот что пришло в голову. Может быть это поле, аура эта, и есть душа?
На что Петровский отреагировал удивительно беспечно.
– Вернее, то – что под этим понимают? Может быть, но, вряд ли.
– Почему?
– Душа, вроде бы, и без глаз все должна видеть, да? Хотя, может быть собственное поле человека такими возможностями и обладает. Но наша матрица – нет. Думаю, она всего лишь «урезанный» вариант, а свойства самого поля нам еще открывать и открывать.
Утро следующего дня было до чрезвычайности деловым. Антону дали выспаться, а затем повезли куда-то, километров за двести, в горы. К лабораторному комплексу. Там его взяли в оборот. Антона помыли, а затем побрили голову. Потом его осматривали, обмеряли и взвешивали. Его умеренно покормили, заставили сходить в туалет, одели в белый хлопчатобумажный комбинезон и повели в лабораторию. Зал, где стояла машина времени, оказался довольно просторным и высоким помещением с окном во всю стену. В центре зала стояло невероятное металлическое сооружение. В отличие от машин времени, попадающихся в фантастических фильмах, этот экземпляр имел крайне неказистый вид. Он был, если можно так выразиться, от души лабораторным. Здесь была масса металлических стеллажей с ящичками самого разного калибра, масса кабелей, проводов, непонятных штуковин и прочей дребедени. Не было только одного – киношного дизайна. Впрочем, исключение составлял массивный сверкающий цилиндр, покоившийся между четырех металлических штанг, наподобие кузнечного молота, и возвышавшийся впереди всей живописной груды железа, как матерый бандит, перед ватагой начинающих хулиганов. Под нижним косым срезом цилиндра ютилось крохотное кресло. Казалось, что данный агрегат может функционировать только одним, естественным для его формы, способом – давить в лепешку любого, кто рискнет в этом кресле расположиться.
–
Это и есть ваш шлем? – спросил ошарашенный Антон.
–
Ну да, – невозмутимо ответил сопровождавший Антона Петровский. – А кто сказал, что шлем обязательно должен быть маленьким?
Но, при ближайшем знакомстве кресло оказалось весьма удобным. Голову Антона зафиксировали пластиковой лентой и он, наконец, посмотрел туда, где и должно было разворачиваться главное действие. И увидел, что площадь окна охватывает почти все поле зрения. А за окном был обыкновенный пейзаж. Вернее – отличный. Невысокие горы обрамляли живописную долину, открывая в перспективе какое-то бесконечное пространство с теряющимся в дымке горизонтом. Идеальная точка зрения для неподвижного взгляда. Вдалеке, километрах в трех, расположился небольшой поселок, а ближе – сосновый лес. Метрах в пятнадцати от окна, почти по центру зрения – тонкая белая мачта. Антон любовался видом, пока его обвешивали всяческими датчиками и пеленали проводами. Потом все удалились, а через пять секунд в поле его зрения появилась знакомая фигура.
– Итак, – сказал Петровский – сейчас шлем опустится, а вы будете спокойненько сидеть и смотреть в окошко. Согласитесь, таким видом можно долго любоваться. Главное – не шевелиться. Потом я дам команду, и через несколько секунд машина создаст копию матрицы и переместит туда ваше сознание. Для вас это произойдет практически незаметно, если не считать того, что вы потеряете слух и ощущение собственного организма. Но главное, у вас должно быть зрение. К сожалению, мы не научились эту систему поворачивать. Вернее, мы не знаем как управлять поворотом с помощью одного сознания. Так что, если линзы работают, вы, наверное, будете видеть только то, что располагается прямо перед вами, но, думаю, для начала и это неплохо. Возможно, вы будете видеть мир не так как обычно, но, как раз это вам и нужно будет проверить.
Еще через несколько секунд все, наверное, смажется, и вы отправитесь в путешествие. Не торопясь. Чтобы могли видеть, что в это время происходит. Потом мы вас остановим и вы окажетесь на этом же месте, но в другом времени, или, возможно, в совершенно другом месте. Но, где бы вы ни оказались, там вы начнете работать – смотреть и запоминать. Потом мы выключим копию, и вы вернетесь в собственный организм. Вы почувствуете это по возвращению слуха и остального набора ощущений. Тут путешествию и конец. Если вы во время путешествия окажетесь в другом месте, то рассказываете нам обо всем сразу. А вот если остаетесь – не рассказываете ничего. Мы идем в другую лабораторию, и там вы записываете и рисуете все, что видели. В цвете, все как положено. Потом запечатываете все это в конверт и мы прячем его в сейф.