Глава 1
3602 год, система Красных Гребней, планета Покруста
Опасность приближалась, и теперь уже отчётливо слышался хруст, удары, треск, словно по окружающим джунглям пробирался мамонт, пробивающий себе дорогу ударами гигантского хобота. Деловито грызущий ветку бобёр замер на мгновение в раздумье, а потом всё-таки решил ретироваться в противоположную от приближающегося шума сторону. Только и взмахнул на прощание своим хвостом-лопатой.
А мои ноги и руки ещё толком не слушались, и хвала судьбе, накачанным тренировками мускулам и, скорее всего, моему ангелу-хранителю риптону, что я их вообще ощущал. Поэтому в данный момент единственным моим возможным оружием являлся голос. Только с его помощью я мог либо отпугнуть местного неандертальца, либо упросить это сделать кого-то другого.
Мой симбионт, риптон Булька, не отзывался. Значит, вся надежда оставалась на бортовую программу моего хвалёного пританового скафандра. Раз она заметила опасность, значит, и ещё что-то сможет. Поэтому я постепенно усиливающимся голосом начал командовать:
– Доложить о неисправностях и о возможностях устранения приближающейся опасности!
Создалось впечатление, что искусственный интеллект задумался, отвечать или не отвечать хамоватой и много о себе мнящей начинке. А может, пауза возникла по причине банального прощупывания всех его искалеченных звеньев и модулей. Но ответ всё-таки неизменным, томным женским голосом последовал:
– Проведено поэтапное исследование всех систем и первые ремонтные работы. Это позволило вернуть в строй около шести процентов имеющихся в нашем распоряжении функций. И теперь общая функциональность достигла четырнадцати процентов. При определённой помощи Обладателя эти показатели могут увеличиться до тридцати одного процента. Но для этого надо провести некоторые работы как в корпусе, так и снаружи. Приостановить опасность можно только одним способом: заменив синюю секцию номер три анализа воздуха на красную секцию номер восемнадцать подачи ампул с усыпляющими инъекциями.
Пытаясь сфокусировать зрение на покорёженных внутренностях скафандра, я начал выискивать, что тут синее, а что красное:
– Указать местоположение названных секций!
– Синяя номер три у левого виска… – Мне показалось, или в самом деле женский голос стал раздражённо-нетерпеливым? – А красная номер восемнадцать под правой рукой, на уровне пояса, на четыре часа.
С той, что «у виска», проблем не было, я её сразу увидел, а вот сменную пришлось нащупывать долго.
– Взлететь можем?
А чем чёрт не шутит? Вдруг и в самом деле нечто из кусочков притана осталось, и мы сейчас раз, и поднимемся из опутавших нас лиан.
– Можем. Но только если нас кто-нибудь подбросит! – последовал неожиданный ответ. – И чем сильнеей подбросит, тем выше взлетим.
Вот те раз! Да эти умники из Железного Потока в эту штуку ещё и чувство юмора впихнули?! Поразительно!
Я заменил секции и подумал:
«А может, здесь вообще краберная связь непосредственно с какой-то дамой-оператором существует? У-у-у! А где мои краберы?! Что же я про них забыл?! И можно ведь спросить, где мы находимся!»
Пытаясь расстегнуть в неудобной позиции свой нательный скафандр «Гратя» и дотянуться до внутренних карманов, я продолжал выпытывать:
– Где мы находимся?
– Точные координаты определить невозможно из-за повреждений систем ориентации, которые окончательно перешли в нерабочее состояние во время первого удара о поверхность.
Эта заумная штуковина с чувством юмора явно решила надо мной поиздеваться, и я стал раздражаться всё больше:
– А примерно где мы находимся относительно места первого удара о поверхность?
– В ста двадцати метрах юго-восточнее и в девяноста шести метрах ближе к уровню моря данной планеты, – последовал невозмутимый ответ, который меня взбесил ещё больше.
– Ржавчина тебя разорви! Я хочу услышать координаты того места, где произошел первый удар о поверхность!
– Отвечаю по порядку. Ржавчина меня разорвать не может по причине ее отсутствия в моих сегментах сознания. А точные координаты… – Она отбарабанила градусы, минуты и секунды долготы и широты, а потом, не снижая темпа, добавила: —…Материк Терналь, западное полушарие, планета Покруста, система Красных Гребней.
Я прекратил возню с нательным скафандром и глупо хихикнул:
– Где, где?! – Получив повтор доклада слово в слово, рассмеялся ещё больше: – А как это нас угораздило сюда попасть?
Ответу воспрепятствовало развитие событий снаружи. Вначале задрожали ветки и свисающие на экран обозрения лианы, потом их словно смело мощным порывом ветра, а моему взору открылась фигура здоровенного, пожалуй, выше, чем два метра ростом варвара. Причём на неандертальца или совсем уж дикаря этот тип не очень походил. Из одежды – только что-то вроде просторных шорт до колен. Подобие мокасин с завязками на икрах. Широкие пояса как на талии, так и наискось через грудь. На этих поясах висело много всякого оружия: каменное боло, праща, мешок, вероятно с камнями, каменный топор, легкий лук, колчан со стрелами, бронзовый меч без ножен, дубина с несколькими шипами, моток волосяной верёвки, какие-то скребки, нож каменный и нож вполне современного вида.
Шрамами, вихрастой причёской до плеч и злобным лицом варвар мог уложить в обморок не одну женщину. В руке он держал огромный кривой нож-мачете, которым и прорубал дорогу ко мне в гости.
Присев словно для прыжка, это чудовище стало рассматривать наверняка вожделенный для него трофей.
– Рекомендуется усыпление агрессивного объекта двойной порцией блокирующего препарата, – посоветовала моя невесть кем спрограммированная девица.
Увидев, что варвар берётся за ручку своего мачете двумя руками и собирается скорее всего рубить чудо научной мысли на части, чтобы посмотреть, что у него внутри, я скомандовал:
– Усыпить!
И тотчас две ампулы вонзились аборигену в шею.
Варвар взревел как медведь и неосознанно попытался растереть ужаленные иглами места. Но тут же стал заваливаться, словно могучий дуб. Хорошо, что завалился назад, на проложенную им просеку, и только частично перекрывая мне видимость подошвами своих мокасин.
А моя помощница вдруг неожиданно перешла на полную классификацию и описание только что усыплённого ею дикаря. Видимо, при ударах её машинное сознание было повреждено. Поэтому я не стал ругаться, а вежливо поинтересовался:
– А как твоё имя… э-э-э… милашка?
– Ты вправе назвать меня как пожелаешь, Обладатель! Но не забывай, выбирать лучше такое, которым ты бы хотел назвать свою любимую женщину.
– Ох, у тебя и запросы! – я опять с пыхтением усилил свои попытки добраться до краберов. – Может, тебя ещё и именем какой-нибудь древней богини назвать?
– Не обязательно именем, можно и просто «богиня», – последовал скромный ответ.
Тут я не удержался и нервно расхохотался. И мне сразу захотелось в туалет. А сделать это было проблематично, потому что система жизнеобеспечения моего индивидуального скафандра была повреждена на шестьдесят процентов. По крайней мере, такая информация высвечивалась в виртуальном облачке экрана чуть ниже моего подбородка, слева.
Наверное, именно это неудобство и спровоцировало мои весьма желчные слова:
– Имя тебе будет Язва! А теперь, Язва, слушаю твой краткий отчёт: как мы сюда попали?
– Как прикажешь, Обладатель! – И опять мне послышался неуместный для искусственного интеллекта сарказм. – Если коротко, то благодаря твоему ручному управлению.
Тут я не выдержал и ругнулся нехорошими словами, пожелав Язве ржаветь в чёрной дыре и одновременно прожариваться в протуберанцах звезды спектрального класса О. Затем напрягся, пытаясь вскрыть изломанный и помятый корпус пританового скафандра и выбраться из него. Потому что в таком положении я ни защищаться не мог, ни краберы достать, ни облегчиться после суток пребывания неизвестно где. При этом я уже рычал:
– Каковы причины моего перехода на ручное управление? После чего это произошло? И каким чудом мы залетели на вторую планету системы, если были на четвёртой?!
– Причины твоего перелёта мне неизвестны, Обладатель. На мои рекомендации насчет более безопасного курса ты не реагировал. Переход на ручное управление произошел после взрыва внутри скафандра неидентифицированного предмета. Ядовитые испарения и капли парализующего вещества мне удалось убрать из скафандра. А ты продолжал настойчиво использовать нейтронно-кварцевый двигатель в форсированном режиме и несколько раз значительно смещал траекторию полёта. Когда ты вознамерился вонзиться на максимальной скорости в планету Покруста, то, по имеющимся у меня инструкциям, был признан невменяемым или потерявшим сознание, и мне пришлось в аварийном порядке перехватывать управление. После чего удалось в экстренном и наиболее жёстком режиме посадки опуститься на планету. Безопасно опуститься на расположенное выше нашего теперешнего места плато помешали слишком большая набранная тобой скорость и, скорее всего, неосознанные попытки постоянного перехвата управления.
«Ух! Как меня торкнуло этим ядом! – Я переживал за своего друга Бульку: – Я-то выжил, он меня спас, а вот что с ним самим случилось?!»
Риптон мог не просто отдать все свои силы до последней капли на моё спасение, но и погибнуть при этом. Но радовало хоть то, что ощущаемая мною плоть симбионта явно не охлаждалась и не перегревалась и воспринималась как вполне нормальная. А это скорее всего означало, что симбионт просто впал в сон после крайнего перенапряжения. Такое у него не раз случалось. Но хуже всего, что в данный момент он мне ничем не мог помочь. А эта Язва хоть и умела ехидничать, ничего толкового по собственной инициативе подсказывать не собиралась.
Поэтому пришлось сконцентрироваться и самому всё решать:
– Создать оптимальные условия для моего выхода наружу!
– Усилители натяжек и сервомоторы открывания повреждены…
– Опробовать все возможности для смещения скафандра на пол-оборота вправо!
– Действия невозможны… Нет доступа к регулировке притановых заслонок…
– Тогда поворот влево!
– Невозможно… Нет контакта…
От такого разговора мне стало совсем невтерпеж, и от злости тело окончательно обрело чувствительность. Только и оставалось, что поднапрячься да раскрыть помятую скорлупу этого чуда для межпланетных путешествий.
Эти усилия принесли результаты. Что-то хрустнуло (в том числе и у меня в сочленениях), треснуло (надеюсь, не мои кости!), и погрузочная щель (как она именовалась в инструкции) со скрипом открылась. Правда, не до конца, но вылезти было можно.
– Следить за окружающей обстановкой, – дал я команду Язве и со стоном протиснулся между створок.
Выбравшись из скафандра, я взгромоздился ногами на чудо космической техники и осмотрелся.
Неподалеку простирался неровный склон, густо усеянный кустарником, невысокими деревьями с лианами и какими-то кучами то ли мха, то ли грибов. Всё это вместе взятое наверняка и смягчило перемещение пританового скафандра к тому месту, где я сейчас стоял. Там, где мы кувыркались, виднелась не то чтобы просека, но явно заметная полоска поломанной и помятой флоры. Абориген прибыл с противоположной стороны, там был пологий участок, заросший кустарником, метров в сто длиной, дальше текла река, а за ней сплошной стеной стоял тропический лес. Радовало то, что в поле зрения не было никакого шевеления.
Только после этого я позволил себе отойти в сторонку и облегчиться. А минут через пять мне наконец-то удалось достать и рассмотреть все три крабера. Один был раздавлен, словно по нему грохнули молотком. И это во внутреннем кармане «Грати» плюс ещё внутри иного «домика»! Второй, при всей внешней целости, тоже не подавал признаков жизни. Надо будет заменить батарею. А третий, к моей несказанной радости, оказался работоспособным. От кого имелись вызовы, я даже смотреть не стал, а сразу набрал нашего главного аналитика Алоиса. Уж кто, как не он, должен знать о событиях за эти вот последние двадцать восемь часов.
– Привет, дружище! – бодро начал я. – Быстро рассказывай, что за это время произошло?
Мавр что-то просипел, потом смешно хрюкнул и заорал так, что наверняка перепугал всех своих помощников:
– Танти?! Это ты?!
– И не сомневайся! И я тоже рад тебя слышать. Но зачем же так кричать?
– Ты где?! Что с тобой случилось?
– На планете Покруста. Сбой в режиме управления скафандра. В нем взорвался какой-то предмет с нервно-паралитическим ядом. Как там ребята?
– О-о-о! Об этом – позже! Я тут всех подниму и куда надо направлю! А ты немедленно звони Патрисии! Мы уже не знаем, что врать! Сказали, что ты забрался в какую-то пещеру с термальными водами и забыл второй крабер. Она сейчас вроде спать должна, но разбуди и скажи, что всё в порядке. А первый крабер, мол…
– Утонул?
– Точно! Звони! Потом опять – мне!
И я сделал звонок на крабер её величества.
– Привет, моя принцесса, у меня всё в порядке, здорово и жутко интересно! – сразу постарался я её ошарашить напором слов. – И в следующий раз мы с тобой вместе обязательно совершим сюда экскурсию…
Меня прервал совсем не сонный голос моей любимой:
– Ты мне зубы не заговаривай! Почему вовремя не позвонил?
– Да ты представляешь, вместе с Робертом свалился в горячий источник. Пока выбрались, пока хохотать перестали, а краберы-то наши – тю-тю! Накрылись!..
– А с какого вакуума ты вдруг попёрся в какие-то пещеры?! – негодовала Патрисия. – Ты приехал с родными побыть или в горячей воде поплескаться? Да я тебе тут вместо кровати ванну поставлю с кипятком! Так и будешь отныне в ней спать!
– Фи! Дорогая, что это у тебя за садистские наклонности вдруг появились? – попытался я перейти в наступление. – Кипяток? Вместо кровати?
– А то, что я, имея на завтра насыщенный дневной распорядок, до сих пор не сплю? – соответственно женской логике стала выкрикивать любимая. – Это тебя не волнует? Почему я должна переживать, куда это ты запропастился?
– Всё, успокойся! – перешёл я на командный тон. – Я не ребёнок и сам знаю, как мне лучше проводить пусть и короткий, но отпуск. Ты лучше расскажи, как ты выполняешь мое распоряжение не выходить из дворца?
– А что? Уже нажаловались? – рассердилась императрица. Из чего я понял, что её величество ведёт себя совершенно не так, как я ей предписывал. Так что теперь уже я рассердился:
– Так вот почему ты на меня набрасываешься по каким-то мелочам?! Потому что сама за собой вину чувствуешь? Вижу, что мне больше ничего не остается, как мчаться в космопорт и возвращаться в Оилтон! Или ты творишь безобразия специально? Чтобы не дать мне возможности полюбоваться своей родиной?
Она поняла, что роли наши поменялись, и попыталась перехватить инициативу:
– Чего это ты на меня раскричался? И так мне весь сон перебил своими выходками, так ещё и кричит!
Это был прекрасный повод завершить разговор:
– Ладно, моя принцесса! Тогда ложись и спокойно спи, зная, что я люблю тебя крепко-крепко! И очень хочу тебя обнять и всю зацеловать… Как только прилечу, так и сделаю! Бай-бай, моя прелесть!
Выключил крабер и минуты две на него смотрел, боясь, что Патрисия перезвонит для продолжения разборок. Не перезвонила. Значит, успокоилась. Ну а через несколько часов, когда она утром проснётся, я уже буду знать, что говорить и как.
Следовательно, можно опять звонить Алоису.
Мой звонок прозвучал, когда он разговаривал с Гарольдом и Малышом.
– Мы уже отправили с орбиты наш УБ-шесть к Покрусте, – сообщил Гарольд. – Часов через шесть они будут у тебя. Продержишься?
– Постараюсь… если варвары не сожрут, – покосился я на лежащего аборигена.
– Но через какую чёрную дыру ты попал к этим дикарям?
– Понятия не имею. Встроенный робот утверждает, что в момент отравления я случайно перешёл на ручное управление.
– Надо же! А мы тут чуть с ума не сошли! Всю Элизу вверх дном перевернули! Внимание всех спецслужб наверняка к себе привлекли. Да и вообще тут такое творится!..
Моё сердечко заныло от плохих предчувствий:
– При моём спонтанном взлёте никто не пострадал?
– Нет, с этим всё нормально, – вступил в разговор Малыш. – Когда нейтронно-кварцевый двигатель заработал в максимальном режиме, от тебя только светлая полоска в небе осталась, да нас всех мягко повалило на землю порывом горячего ветра.
– Да-а-а… повезло.
– Ты бы знал, как ещё кому-то повезло и всем нам вместе взятым! – голос нашего Лорда адмиралтейства был ликующим. – Твой взлёт и наше общее падение отвлекло толпу от полуразвалившегося склада. А там…
– Точно! – воскликнул я, вспоминая увиденное зрелище и доклад Язвы за две секунды до взрыва. – Неужели нашу контору решил кто-то атаковать?
– Вот ни за что не угадаешь, кто к нам явился в гости! Или всё-таки попробуешь? – и все трое захихикали.
Меня их поведение раздражало. Вместо конкретного доклада начинают вести себя как маленькие дети! Ладно, обрадовались, что с командиром всё в порядке, и отправили корабль по мою тушку. Но что за смех, когда склад разрушен, техника пострадала, и вдобавок привлекли внимание пиклийских спецслужб? Никак ребята дурью маются и вообще забыли, по какому поводу мы на Элизу явились?
– Чего там гадать, надо просто включить логику, которой у вас никогда не было в головах, – язвительно сказал я. – Раз торпеда выползла из земли, следовательно, к нам пожаловали шахтёры или каторжники. А поскольку из всех знакомых у нас там, «внизу», только двое могут без спроса заявиться в гости к друзьям, то, значит, прибыла чета Броверов.
Некоторое время царила напряжённая тишина. Я даже заволновался, думая, что случилось нечто неприятное одновременно и на Оилтоне, и на Элизе.
– Ал, ты что, ему уже всё рассказал? – наконец услышал я шепот Гарольда.
– Ты за кого меня держишь? – обиделся аналитик. – Я когда-то тебе врал?
– Но тогда откуда он узнал о Броверах? – поинтересовался Малыш.
– Чего вы там шепчетесь? – вмешался я. – За моей спиной сговор устроили? Признавайтесь!
Друзья немного помолчали, и Гарольд неохотно согласился:
– Признаёмся… Только вот ума не приложу: если ты такой сообразительный, то почему ты до сих пор не…
Он замялся, видимо, вспомнив, что титула выше, чем консорт звёздной империи, не существует, но ему на выручку пришёл Малыш:
– Почему ты до сих пор не генерал?
– Хм! А куратор всех воинских соединений, он же главнокомандующий космическим флотом – разве не выше по всем понятиям? – Я лихорадочно соображал, что значат слова «узнал о Броверах». Боясь поверить мелькнувшей догадке и скрывая радостную дрожь в голосе, я постарался говорить как истинный солдафон: – Так что там с Броверами, как их самочувствие? Докладывай, Стенеси!
– И ты даже не порадуешься? – поразился тот.
– Пока их не увижу и не пощупаю – нет!
– Ух ты какой!..
– Да он просто ляпнул первое, что в голову взбрело, – догадался Малыш. – И случайно попал… пальцем в глаз…
– А с Броверами относительный порядок, – сказал Стенеси. – Потрепало давлением, пока на поверхность торпеда их вытащила, но, по заверениям Дока, ничего смертельного им не грозит. Очень медленно, но зато уверенно идут на поправку.
– Стоп, стоп, стоп! – зачастил я словами. – Так если они у нас, то почему ещё не в «омолодителях»?
Я пока не думал о том, что парочка сумела как-то втиснуться в узкое багажное отделение торпеды. Меня волновало состояние их здоровья.
– Да потому что вся планета блокирована и взлёт не разрешается ни одному кораблю. Идёт тотальный обыск по всей Нарохе, да и по всей Элизе, попутно.
– Это из-за моего влёта в притановом скафандре?
– Не угадал! «Ха» – три раза. Это из-за побега двух наиболее опасных преступников из лагеря. Из-за побега, совершённого впервые в истории.
И мои друзья, дополняя друг друга, поведали как историю самого побега каторжан, так и событий, ему предшествовавших. А также присовокупили к этому первые результаты следствия, идущего в связи с покушением на мою персону. И теперь я знал, как всё начиналось и чем закончилось.
Способности нашего с Гари друга детства высчитать не только сам факт хищения драгоценных ракушек начальником лагеря, но и способ, время и место передачи – поражали! Роман, как ни был слаб и немощен, находясь вместе со своей женой в декомпрессионной камере, смог всё-таки шёпотом рассказать самое основное из истории их мытарств и о том, как они вырывались на свободу. Всё просчитали, ко всему приготовились, во всём удостоверились. Но самое феноменальное – когда они осознали, что за крадеными ракушками не явился «живой» почтальон, наш прославленный Заяц… прошу прощения, легендарный отныне Коршун, моментально нашёл выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации. За один час соорудить и прикрепить к торпеде прицеп на двух пассажиров – это не каждый научно-исследовательский институт сообразит. А уж пойти на такой риск, как проход в негерметичной трубе через области зыбучих песков и жидкого грунта с большими перепадами давления, – никто в здравом уме не решился. Любой специалист сразу бы перечислил десяток причин, по которым пассажиры не смогли бы добраться живыми из глубин до поверхности.
Но! Они добрались! Да ещё по счастливой случайности гипроторфная торпеда выбралась на дневной свет в одном из складов нашей конторы, там и проползла двадцать метров по заложенному оборудованием полу, вытащив за собой конический прицеп, и только потом замерла.
И как раз за пару секунд до этого на меня и было совершено покушение. Я в тот момент демонстрировал в полёте ту самую новинку космической техники, которая, раскуроченная, лежала сейчас у моих ног. Потеря сознания, неуправляемый полёт и, самое главное для зрителей, – вспышка и запуск двигателя в режиме форсажа. Хоть и миниатюрный, нейтронно-кварцевый двигатель спровоцировал сильнейший воздушный удар своим стартовым выхлопом. И это не просто повалило всех людей наземь, но и окончательно отвлекло нежелательных свидетелей от треска со стороны частично разрушенного склада, куда выползла из недр торпеда.
Ещё виднелась белая инверсионная полоска от моего вонзившегося в стратосферу пританового скафандра, как оставшиеся на земле риптоны заставили своих носителей мобилизоваться и верно оценить обстановку. Они все трое уловили направленные им мысли моего Бульки, поняли всё о природе взрыва, о его ядовито-паралитических последствиях и вдобавок ко всему сумели уловить целенаправленный сигнал в сторону скафандра, который и вызвал гибельный взрыв. Благодаря тому что на мне ещё и личный «Гратя» имелся, мой риптон сосредоточил все усилия на спасении моей головы и шеи. Судя по всему, ему это удалось.
А Малыш тем временем продолжал:
– На того, кто нажал пульт дистанционного управления и вызвал взрыв, указали не только наши риптоны, но и тот толстосум, который потребовал от тебя демонстрации. Поднявшись на ноги, он отыскал взглядом ворочавшегося в задних рядах Шкудуна и зарычал: «Степан! Тварь ты этакая! Что же ты творишь, гад?!» Оказалось, что наука, данная конкуренту Робертом, не пошла впрок, и он решил хоть как-то отомстить нашей конторе. Поэтому заложил бомбу внутри притановой новинки с помощью своего кузена, который работает в таможенной службе космопорта, а потом подговорил толстосума на содействие для демонстрации. Потом, мол, сюрприз будет.
– Вот уж!.. – я сорвался на ругательства, страшно сожалея, что мы того гада не прибили при первом же удобном случае.
Оказалось, Шкудуна и сейчас не убили, этому воспрепятствовал поднявшийся на ноги барон Кири.
– Как главный представитель пиклийской законности в системе, я запрещаю самосуд! – начал кричать начальник лагеря. – Арестовать преступника! Отыскать немедленно его сообщников и прочих лиц, потворствующих преступлению. И всех – в следственный изолятор! – Он и сам тогда разошёлся, осознав, что мог погибнуть в такой вот ситуации, и добавил солидную кучу ругательств, самым мягким из которых было: – Распустились тут, козлы поганые, ворьё и уголовщина! Всех на каторгу упеку, всех!
То есть показал себя столпом справедливости, доблестным представителем пиклийской короны в борьбе против преступности, честнейшим и принципиальным человеком.
Правда, уже минут через двадцать покинул место событий, не забыв извиниться перед Машей Гридер и вежливо попросив отложить её экскурсию по штрекам подземного лагеря хотя бы на завтра. Естественно, что в связи с создавшейся экстренной обстановкой шибко образованная в электронике целительница и не подумала возражать. Она уже от своего риптона знала, что на складе Роберт отыскал нечто, в котором находились неизвестные люди. И там сейчас велись спешные работы по изъятию этих людей из странного, страшно деформированного куска трубы.
Барон Кири со своими сопровождающими убыл, остальные посетители тоже покинули площадку перед ангаром, а парочка полицейских чинов, оказавшаяся среди визитёров, приступила к расследованию инцидента. Причём действовали эти чины без церемоний: в предоставленном для них помещении вкололи Степану Шкудуну домутил и стали допрашивать.
А наша команда получила, можно сказать, двойной шок: от переживаний о моей доле и от того, что из покорёженного «прицепа» вытащили находившихся без сознания Магдалену и Романа Броверов. Правда, в ступор никто не впал, у наших парней и девчат была хорошая закалка. Действовали они правильно, и единственное, до чего не додумались, да и то из-за моей пропажи, – бросить всё и вместе со спасшимися каторжанами в экстренном режиме покинуть планету. Думали, что я где-то здесь совершил посадку, и меня следует отыскать. Да оно и понятно: заявись они на Оилтон без утерянного где-то консорта, последствия трудно было бы предсказать даже такому аналитику, как Алоис. Не спасла бы команду и демонстрация положительных итогов всей операции, а конкретно: спасённых резидентов.
Так что большинство наших приняли самое активное участие в поиске умчавшегося неизвестно куда пританового скафандра. Того, что я с четвёртой планеты системы с какого-то перепугу оказался на второй, никто и в шутку предположить не мог. Но космические силы для розыска меня по всему материку решили задействовать. И для этого отправили к Элизе с десяток военных кораблей, замаскированных под торговцев. Правда, изначально задачу перехода не ставили, благодаря чему потом не пришлось давать никаких объяснений.
Посланные корабли отправили от Элизы назад, на места базирования, ибо через полтора часа после убытия начальника лагеря по планете была объявлена тревога первого уровня. Все силы полиции и спецназа были брошены на розыск опасных, сбежавших с «Донышка» преступников. Нашим людям разрешали продолжать поиск пропавшего испытателя вместе с новинкой космической техники, но вот поддержка с орбиты отпала. А находившаяся там УБ-6 (универсальная бригантина шестой модификации), зависшая в потоке транспортников и рудовозов, особой помощи оказать не могла.
Зато теперь и меня, и сбежавших Броверов разыскивали все государственные службы Элизы. Утверждения Дока, что пострадавшие при побеге каторжане находятся пусть и в тяжёлом, но стабильном состоянии, позволили оставшемуся за меня командовать Гарольду не торопиться с побегом, а спокойно выжидать.
Конечно, слово «спокойно» при поиске пропавшего друга, командира и второго лица в империи вряд ли подходит. Что только мои друзья не передумали и как только не переволновались. А после того как меня стала выискивать недовольная моим долгим молчанием императрица, все чуть ли не запаниковали.
Так что мой звонок Алоису оказался для друзей бальзамом на раны. И они были готовы говорить со мной, не переставая, радуясь такому удачному стечению обстоятельств. Потому что никто уже не сомневался: вскоре меня снимут с дикой планеты, и мы ринемся завершать несколько оставшихся мелких делишек.
Но увы. Как говорится, аналитик предполагает, а обстоятельства, случайности и накладки распоряжаются по-своему.