© Иванович Ю., 2013
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
*****
Более жизнерадостного человека, чем Петр Губанов, вряд ли можно было отыскать во всем мире. Причем его непомерная веселость очень часто принималась окружающими за сумасшествие. Да еще в тяжелой форме. Та экзальтированность, с которой Петр воспринимал любую неординарность жизни, выливалась в громкий и несдержанный хохот в любом месте, в любое время дня и ночи и в любой обстановке. Ко всему прочему Губанов и сам умел так остроумно пошутить, что вполне мог сделать карьеру самого популярного артиста разговорного жанра. Единственное, что его при этом подводило, так это собственный… смех.
Ведь если шутка получалась удачная, то Петр первым складывался от гомерического хохота, и как бы зрители тоже ни корчились от такого зрелища и глубины рожденной экспромтом шутки, наступал момент, когда смеяться становилось больно, а то и вредно для организма, у которого могли и тормоза отказать. Что и подтверждалось часто подмоченной ниже пояса одеждой.
Зато сам Петр мог смеяться сутками напролет. При этом еще и острить, непревзойденно шутить или едко высмеивать тех, кого угораздило попасть в его прицел внимания. Чем и доставал любого врага, радовал своих многочисленных друзей и веселил всех оказавшихся поблизости зрителей.
Жил он бедно, но сносно. Как говорится: за звездами не гонялся, но и голодным спать не ложился. Помимо своей жизнерадостности Губанов отличался полным презрением к компьютерам и телевизорам. А все свободное время, которого у него была уйма, уделял чтению литературы. Вот только не каждая литература его радовала. И не то чтобы он не читал классиков, читал! Но делал это лишь с одной целью – найти в произведениях великих авторов нечто веселое и довести этот момент в своем воображении до абсурда. А потом долго и продолжительно смеяться…
Но чаще всего он сразу брался за книги, от которых ухохатывался на любой странице и на любой строчке. Такими книгами являлись сборники анекдотов, монологи известных юмористов и фэнтези. Причем фэнтези любая: от самой лучшей и популярной, до захудалой и никем не читаемой. Достаточно было Петру прочитать строчку: «В тот же момент бесстрашный хоббит нащупал в подпространстве нить и с ее помощью переместился в самую гущу схватки диких троллей со светлыми эльфами», как его до самой глубины пронзал радостный смех, прерываемый время от времени выкриками:
– Короткий! Волосатый! Нить он нащупал! И прямо в схватку?!!! Да еще с троллями! Дикими?!!! И эльфами? Светлыми?!!!.. А хоббит твою мать! Вот чудеса-то!!!
Немного успокоившись, Губанов переводил взгляд на другую строчку, запоминая словосочетание: «Беспощадный Палач вдруг почувствовал в своей оболочке возродившуюся душу и возблагодарил Триединого: – Спасибо, господи! Теперь я смогу убивать врагов веры без надоевших мне сомнений!» и разражался новым взрывом смеха.
– Палачу душу вернули! И кто?! Трижды единый! Ну теперь-то он порежет всех исчадий ада на лапшу!!! А вина-то их какова? Лишь одна: они не там родились! Вот бы этого автора в руки такого же палача!!! Тоже бы еретиком умер! Не иначе!!!
Вот так и жил Петр Губанов до своего тридцатилетия. И именно в день его третьего юбилея и свершилось нежданное и таинственное происшествие. Уже собравшись выходить из дому на встречу с друзьями, именинник заметил по часам, что время раннее и полчаса у него в запасе имеется. А посему решил себе поднять настроение, которое и так никогда не опускалось даже до нахмуренной брови, небольшим отрывком очередного фэнтезийного опуса. Удобнее усевшись в кресле, новорожденный открыл накануне купленный роман наугад и ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку.
«Черт шумно выдохнул, и в воздухе ощутимо запахло паленой серой». И тут же книга задрожала в его руках от сотрясаемого смехом тела:
– А если бы он пил тройной одеколон?! Да и какой из читателей поверит, что от козлоногого пахнет именно серой?! Скорее навозом!!!
Затем его глаза пробежались еще по одной строчке: «Конечно, – согласился черт. – Договор будем подписывать кровью».
От резко накатившего хохота Губанов вытянулся в кресле струной и стал сползать на ковер. Даже обязательные комментарии на этот раз не могли прорваться сквозь шумные вздохи для набора новой порции воздуха. Лишь разок проскользнуло слово:
– … Кровью?!!!
Несколько минут новорожденный хохотал на мягком ковре, лишь сумев кое-как встать на четвереньки. Но за это время что-то странное произошло в комнате. По неясным признакам в помещении вдруг ни с того ни с сего появилось эхо. От этого стало еще смешней. Но и эхо усилилось тоже. Тогда Петр попробовал осмотреться и протер глаза, залитые слезами. Его взгляд тут же выхватил из обстановки новую деталь: в противоположном кресле сидело странное существо и громко смеялось. Вернее издавало звуки, очень похожие на смех. Но его лицо с бородкой и короткими рожками среди кучерявых волос выглядело серьезным. Отсмеявшись и над этим явлением помутненного разума, Губанов наконец приложил определенные усилия и таки забросил свое тело в кресло. И даже смеяться перестал. Почти. Да и эхо стихло. Тоже почти. Но лишь только пальцы собрались раскрыть подхваченную книгу повторно, как взгляд на всякий случай опять проверил противоположное кресло. И о, чудо! Уродец продолжал там сидеть как ни в чем не бывало. Мало того, по всей видимости, он и уходить не собирался. А присмотревшись к его ногам-копытцам, Петр осознал, что перед ним не кто иной, как обыкновенный, хоть и сказочный, сатир.
– Сатир?! – выдохнул Петр ошарашенно.
– Сатир! – подтвердило создание скрипучим голосом. А нашему герою много и не надо было: он только и успел выкрикнуть:
– Сатира мать!!! – как невероятные судороги веселости опять вытянули тело в дугу, затем свернули в баранку и безжалостно сбросили головой на пол. Благо, хоть ковер был нормальной шерстистости. Лишь минут через пять Губанов смог попросить:
– Ты только на меня серой не дыши!!! – и вновь подавился приступом смеха. Через три минуты даже тренированное тело именинника не выдержало судорожных сжатий и, собравшись с силами, поползло к туалету. Оттуда Петр уже вышел на своих двоих и, счастливо всхлипывая, обратился к никуда не исчезающему существу:
– Слышь, козлик, которого бабушка сильно… ха-ха-ха! Извини, остановиться не могу… Тебя потрогать можно?!
– Нельзя! – рассердился неизвестный пришелец.
– А почему?
– А потому, что перед тобой царь всех сатиров! Хохочущий Шилимбо!
И столько торжественности было в интонации козлоногого, что Петр, никогда в жизни ни кому не веривший на слово, поверил. Не до конца, конечно, но замереть от удивления все-таки смог.